Часть 6: Нет сил (2/2)

Одеколон.

— Вон? — смеётся юноша, запрокинув голову назад.

— Н-нет...

— Что «нет»? Почему я должен вытягивать? Тысяч? Миллионов? Ну, сколько нулей? Иначе я сейчас прикажу своим людям вынести тебя отсюда против твоей воли. Не выводи меня.

Намджун покидает насиженное место, приближаясь к Чимину максимально близко. Выжидающе смотрит на него, подмечает каждое движение души на лице и старается проникнуть в его лёгкие, расцарапав трахею, расширить их, разорвать на лоскуты, проломить клетку из рёбер стальным кулаком. Намджун начинает взволнованно дышать, предвкушая расправу над его ментальным состоянием, хочет воткнуть на вершине его рассудка свой флаг. Чимин дышит одеколоном Намджуна и дрожит в страхе, крылья носа судорожно раздвигаются; его трясет от эмоций, Намджун наседает. Плечо горит.

— Да... — выдыхает.

— Ну и куда же вам столько денег?

Как только Намджун отходит, Чимин поспешно движется к балкону: чужой одеколон не даёт свободу мыслям. Намджун ведь не может отобрать у него это? Последнее, что осталось. Пожалуйста.

— Вы сказали, что я только должен назвать вам стоимость. П-пожалуйста, я... я знаю, что это дикость – просить подобные деньги, но мы иначе никак не можем. Я ведь могу поработать у вас чуть больше двух лет? Я не только петь умею, меня можно многому обучить, я постараюсь быть полезным везде, где только вам потребуется. Предложите свои условия, Господин Намджун. Или вы откажетесь? Я правда постараюсь быть полезным.

Намджун щурится. Он знает, что за всем стоит Чонгук, подталкивает Чимина в спину мнимой заботой, заставляет переходить границы собственного достоинства. Как хорошо, что Намджун сразу учуял в нём эту жадность. Она его погубит. Но почему Чимин здесь один? Почему в одиночестве тягается с ним и торгует собой? Чимином движет благородство и беспорочность.

Если бы не свежий воздух, то Чимин, пожалуй, потерял бы рассудок. Присутствие Намджуна перетрёт камень в порошок. Он жадно хватает лёгкими летние ароматы, пряность травы, чувствует, как динамично ускоряется и замедляется пульс.

— Хорошо. Ты назвал сумму. Собирайся. Дольше тридцати минут ждать не буду. Время пошло.

Намджун делает паузу. Засекает время.

Если это была их задумка, – запугать деньгами – то они с треском проиграли на самом первом этапе. Чимин, тайный механизм его голоса и то единственное, что способно обезоружить Намджуна, стоят своих денег.

Намджун делает вид, будто у него был выбор в этой ситуации, будто он всё ещё продолжает быть Королём. Ведь он мог пристрелить его без зазрения совести (если бы не чёртов Седжин со своими рекомендациями), и смерть Чимина даже не отразилась бы на проценте убийств в Корее. Только если на проценте пропавших без вести.

Чимину становится скверно: он ожидал крики, брань, ругань, кулаки, обвинения, унижения, но только не хладнокровного тона. Вытерпел бы в любом количестве. Сколько угодно.

Он выдыхает через раз и лишается чувств.