Глава 7. Долгая зимняя ночь (1/2)
— Слишком поздно. — Маг-целитель, коренастый гном, утёр пот со лба. Тюрбан съехал набок, обнажив лысину. — Тут уже ничего не сделаешь.
— Совсем ничего? — с робкой надеждой спросил Николай. За его спиной сдавленно вздохнула Киррь. Послание на клочке пергамента привело их в замешательство, и следовало отдать должное выдержке Теодора: маг-посыльный сразу привёл заспанного целителя, а потом открыл портал на фабрику. Едва они вошли в дом, как навстречу метнулась заплаканная Петула с охапкой мокрых полотенец. В углу на деревянном топчане лежал Аэмон, укутанный одеялами. Казалось, он не дышал…
— Совсем, — целитель сурово взглянул на Николая. — Яд летучей змеи, тем более матки, — это вам, юный принц, не шутки. Он и так продержался достаточно долго.
Петула зарыдала в голос:
— Я не знала-а-а! Что же вы раньше не сказали?! Я бы послала Адамаса за противоядием!
— Не успел бы твой Адамас, — устало отмахнулся целитель. — Дороги замело. На лошади не проедешь, куда уж големыке топать. В снегах завязнет… Лучше скажите ему, чтоб вашего варвара до сарая помог дотащить. Здесь слишком тепло, тело начнёт портиться.
— Аэмон — эльф, а не варвар! — горячо возразила Киррь. — И мы с Николаем сами справимся, правда?
Она посмотрела в глаза Николаю, и тот обречённо кивнул. Будь Аэмон жив, наверняка не удержался бы от колкости…
— Как хотите, — пожал плечами целитель. — Я передам служителям, чтобы забрали его утром. Ну а теперь мне пора возвращаться.
— Чёрствый сухарь! — в сердцах воскликнула Киррь, когда проём портала развеялся в воздухе. — Это моя вина! Надо было отправить его в Даск вместе с другими ранеными! Уж там-то нашлось бы противоядие, раз живут рядом с болотами!.. Может, и успел бы…
— Всё храбрился, что яд ему нипочём, — Николай вздохнул. — А мы и поверили.
Только теперь он вспомнил, как тяжело Аэмон опирался на посох и ходил с расстёгнутым воротом, несмотря на осеннюю прохладу. Нездоровый румянец, ввалившиеся глаза, всклокоченные волосы — все эти мелочи, которым Николай прежде не придавал значения, вдруг разом всплыли в памяти…
— Он очень плохо себя чувствовал, — сказала Киррь, словно прочитав его мысли. — Ему не следовало идти со мной к Иве Духов.
Николай молча смотрел, как бушует метель за окном. Не верилось, что несколько часов назад они сидели за этим дубовым столом все вместе, и Аэмон был жив. Был… Его лук остался стоять прислонённым к печи, рядом лежал колчан со стрелами. В чашке плескался недопитый чай. Николай зажёг свечу. Огонёк дрожал, не в силах разогнать сгустившуюся тьму. Как же не хватало сейчас отца Кристиана! Монах сумел бы найти подходящие слова утешения. Но он ушёл, оставив Николаю какие-то книги. Может, в них кроется то, что поможет обрести мудрость?..
— Магия Жизни, — потрясённо ахнула Петула, когда серая мешковина сползла на пол. — Откуда у тебя эта реликвия? Да ещё и двухтомник!
— Неважно, — отмахнулся Николай и принялся судорожно листать первую часть. Примерно половина была посвящена описанию принципов магии Жизни, но это его не интересовало. Какой толк от теории? Она не поможет вернуть Аэмона… Дальше пошли рецепты зелий, восстанавливающих здоровье; способы создания оберегов, отгоняющих нечисть; наконец, самые простые заклинания для бодрости духа и крепкого сна без кошмаров. Не то, всё не то! Захлопнув книгу, Николай взялся за второй том.
— Пожалуйста, аккуратнее! — взмолилась Петула. — Это очень древние книги, в библиотеке Валтары таких точно нет! А ты их совсем не бережёшь…
— Что ты ищешь? — спросила Киррь. Она отвернулась от лавки, на которой лежал Аэмон, словно не желая видеть его мёртвым.
Николай молча переворачивал страницы. Заклинания и ритуалы, описанные во втором томе, были гораздо сложнее. Некоторые из них проделывал отец Кристиан, о других же Николаю даже слышать не доводилось. Наконец, ближе к концу показалось витиеватое заглавие, от которого лихорадочно забилось сердце: вот оно!
— Нашёл, — выдохнул Николай. Петула, заглянув через его плечо, испуганно взвизгнула:
— Прошу, не делай этого! Только ангелы могут воскрешать!
— Почему бы не попробовать? — нахмурилась Киррь. — Если есть хотя бы крошечный шанс, что у Николая получится…
Но Петула упрямо стояла на своём:
— Нет! Вы не понимаете принципов магии. Думаете, всё так просто: воскрес и пошёл как ни в чём не бывало? Если бы… Надо так изменить ход бытия, чтобы душа смогла вернуться! Кто знает, какие последствия это повлечёт… Только ангелам под силу воскресить умершего и не нарушить ткань мироздания!
— Аэмон нужен нам живым, — отрезал Николай.
— И мне, — добавила Киррь. Петула лишь вздохнула:
— Она тоже так говорила…
Николай переглянулся с Киррь, они догадались, что гномиха намекала на Видомину, уж очень отчётливо было выделено слово «она». Но расспрашивать Петулу никто не захотел. Буквально в двух шагах от них лежал Аэмон, лицо которого уже приобрело восковой оттенок. С каждым мгновением его душа уходила всё дальше. Нужно было поторопиться с ритуалом.
— Начнём? — Николай взглянул на Киррь.
— Да, — прошептала она одними губами. Николай придвинул книгу к ней поближе, и они вместе принялись разбираться, что понадобится для ритуала. Петула неодобрительно смотрела на них, скрестив руки на груди. Киррь жадно всматривалась в каллиграфическое начертание; каждая буква, петля, линия дышала древним могуществом.
— Нужен духовный свет, — прочитала она, осторожно коснувшись пальцами пожелтевшей бумаги. — И отдать его частичку должен тот, кто будет воскрешать. То есть ты, Николай…
— Нет, ты неправильно поняла, — покачал головой Николай, успевший пробежать глазами всю страницу. — Я всего лишь проводник духовного света, моя задача — прочитать заклинание и наполнить его силой. А частичкой души должен поделиться другой человек. Тот, кому умерший был особенно дорог…
Тень сомнения мелькнула в глазах Киррь.
— Я… могла бы, но не уверена, что ритуал сработает. Мне кажется, здесь подразумевается мать или возлюбленная. Мы с Аэмоном не очень-то ладили…
Николай глубоко вздохнул и стиснул кулаки, словно пытаясь удержать время, утекающее сквозь пальцы. Его оставалось очень мало, оно таяло и капало на пол расплавленным воском. Надо успеть в эту непроглядную ночь, пока догорает свеча, стонет ветер, а духи бродят среди сосен, что трещат на морозе…
— Больше некому, — сказал Николай. — Ты знаешь его дольше, чем я.
Киррь обхватила голову ладонями, серебристая прядь упала на лоб.
— Да, но… Когда кому-то отдаёшь внутренний свет, ваши сознания становятся одним целым. Недолго, всего на мгновение. Не думаю, что Аэмону понравится, если я коснусь его разума.
Петула кашлянула:
— Знаете… Я кое-что слышала. Сначала не придала значения, но теперь… Пока я отправляла вам послание, Аэмон сказал: «Кий!» Как будто звал кого-то. Только теперь я поняла, что он имел в виду вас!
— Он что-нибудь ещё говорил? — спросила Киррь, до сих пор избегая смотреть на тело бывшего воина.
— Да… Он пробормотал: «Передай Кий, что я…» Простите, дальше я не разобрала! Наклонилась, чтобы получше услышать, но он впал в беспамятство, а потом… потом… — плечи Петулы затряслись от рыданий.
— Значит, он возражать не будет, — заключил Николай. — При условии, что у нас получится… Приступим! Я начну читать заклинание. Киррь, повторяй за мной! «Я стою на земле, Древо средь тишины…»
— Я стою на земле, Древо средь тишины, — смущённо повторила она. Вероятно, раздумывала, что же хотел сказать Аэмон. Прочитав первую фразу, Николай прислушался к своим ощущениям. Обычно, когда он творил заклинания, каждое слово отзывалось волной мурашек от затылка до пяток. А тут — ничего…
— Ты измятый потерянный лист, что летает в тумане, — продолжил читать Николай, по-прежнему не чувствуя ни следа магии. — Нет, Киррь, это никуда не годится! Если хочешь оживить Аэмона, придётся вложить в заклинание всю себя, а не просто читать его! Представь, что ты — Древо. Могучее, ветвистое, наполненное живительными силами! А оторванный лист — это душа Аэмона, которая скитается в холоде и мраке. Так помоги же ему вернуться! Пусть твой духовный свет озаряет его путь!
— Николай, — мягко осадила его Петула. — Хватит.
По щекам Киррь катились слёзы и падали прямо на раскрытые страницы. Петула протянула ей носовой платок. Промокнув глаза, Киррь нашла в себе силы обернуться и посмотреть на Аэмона.
— Я думала, что это твоя очередная шутка, — когда она заговорила, голос её звучал на удивление твёрдо. — Неуместная, жестокая, злая. До последнего надеялась. Но раз ты действительно умер, то пожалеешь об этом. Я найду тебя, где бы ты ни был.
Я стою на земле, Древо средь тишины,
Ты измятый потерянный лист, что летает в тумане.
Мои корни крепки, мои ветви прочны,
Пусть тебя лунный свет домой манит…
И завывал ветер, и кружилась вьюга, и вздымалась вихрями позёмка; сухие колючие снежинки пеплом падали на ставни, укрывали дом тонким саваном. Сосны стонали, гнулись к сугробам скрюченными ветвями, плакали застывшей смолой. Сквозь свинцовые тучи едва пробивалась безжизненно-белая луна — далёкая, тусклая, равнодушная. И никто не ступал по тропинке: ни рыцарь, ни маг, ни варвар-полуэльф; все следы замело, засыпало, запорошило; не найти пути морозной ночью, не вернуться в тепло, где потрескивают дрова, да и дом остыл, погрузился в вечный холодный сон…
Киррь закончила читать заклинание — неторопливо, нараспев. Николай даже не сразу заметил, когда её мелодичный голос замолк.
— Я… чувствовала что-то, — она подняла голову, и Николай успел разглядеть, как в её глазах мелькнули золотистые искорки. Внутренний свет? Киррь и вправду старалась, пропустив через себя заклинание, но Николай был подспудно уверен, что ничего не выйдет. Перед внутренним взором до сих пор стоял образ заброшенного дома в сугробах, а в душе поселилось гнетущее чувство тоски и одиночества. Он подошёл к Аэмону, коснулся его остывшего лба, приложил пальцы к шее, пытаясь ощутить биение сердца… Не говоря ни слова, Киррь и Петула следили за ним. Прошло мгновение, потом ещё одно. Ничего… Разве что кожа под его пальцами стала не такой холодной. Николай с горечью вспомнил слова бракадунского мага-целителя. «Слишком поздно»…
— Зови Адамаса, — велел он Петуле. — Надо отнести его в сарай.
***</p>
Мартин, маленький Лазурный дракон, раскинул окрепшие крылья и снова нырнул в воздушный поток, повизгивая от восторга. Украдкой, чтобы старшие собратья не услышали и не подняли на смех. А то подумают, что такой малявке, как он, не место среди них, взрослых драконов… Да, пока не получается кувыркаться в воздухе — страшновато, подкрылки трясутся, ну и пусть! Зато какая чудесная ночь! Первый полёт на поверхности, которого дракончик так долго ждал! Своды подземелья наскучили ему; ужасно хотелось увидеть настоящие звёзды, правда, было немного боязно: вдруг они горят так ярко, что ослепят его? Прищурившись, Мартин с любопытством вытянул шею, стараясь не забывать махать крыльями. Созвездия мерцали, словно россыпи алмазов. Небесные сокровища! Вот бы долететь до них… Главное, дождаться безлунной ночи.
Полная луна немного пугала Мартина. Слишком большая, слишком белая, слишком яркая. Её ослепительный свет напоминал о крошечном создании, которого дракончик недавно встретил в подземелье. Поразительно, что это бескрылое существо осмелилось забраться на ледяную скалу. Мало того, оно залезло в ущелье — его, Мартина, родное ущелье! То, где он прятался, едва первые рассветные лучи пробивались сквозь своды огромной подземной пещеры. Как и все Лазурные драконы, Мартин не выносил солнца…
Существо продолжало карабкаться всё выше и выше. А какой невообразимый свет исходил от него! У Мартина аж слёзы текли, стоило только вспомнить. Тогда он не стерпел и, шипя от рези в глазах, атаковал наглеца. Но случайно разбудил почтенного Дривиса! Старейшина драконьего рода очень редко выбирался на охоту и почти всё время спал. На этот раз он почивал так долго, что его целиком — от головы до хвоста — засыпало снегом. Разбуженный Дривис пришёл в ярость. Ухватив Мартина за кожистую складку на спине, — ох, и острые же у него клыки, ничуть не сточились с возрастом! — старейшина хорошенько встряхнул дракончика. «Никогда, никогда, — рычал Дривис, — никогда не смей обижать духов Света!» Извиваясь над ледяным утёсом, Мартин жалобно пищал. Но самое унизительное было впереди. Ринда, предводительница стаи, как раз вернулась с поверхности, чтобы переждать день, и тут же подлетела к ним. Мартин надеялся, что драконица заступится за него, но она проревела: «Запомни, недокрылок: без Света не бывает Тени! Спускайся в ущелье и сиди там, пока не поймёшь этого!»
Дривис отпустил его, и дракончик шлёпнулся в сугроб, глотая едкие кислотные слёзы. Над ним вслед за Риндой пронеслась стая взрослых драконов: мощные, с блестящей лазурной чешуёй! И всё это произошло у них на глазах… Они не забудут такого позора! Рядом с Мартином бухнулся замёрзший кусок бараньей туши: кто-то из старших собратьев решил из жалости поделиться добычей. Ну вот, уже начинают насмехаться! Как будто он, Мартин, только вчера вылупился и не способен сам себе найти пищу. Недокрылок… Не стерпев обиды, дракончик спихнул мясо с обрыва и стал смотреть, как оно падает. Светящегося духа нигде не было видно, наверное, тоже упал. По правде говоря, Мартина это не тревожило. Вытянув лапы, он разглядывал собственную шкурку. Фиолетовую, как у малышей! Когда же она поменяется на лазурную?! Уже научился кидаться ледяными глыбами и даже небольшими молниями, а всё никак не посинеет! Неудивительно, что Ринда назвала его недокрылком…
Мартин сковырнул когтем несколько фиолетовых чешуек и замер от восторга. Под ними оказалась красивая лазурная шкура! И как он раньше не догадался?! Дракончик принялся соскребать когтями ненавистную детскую кожу: где-то она отрывалась легко, где-то сочилась голубоватой сукровицей, но оно того стоило! Длины лап не хватало, чтобы добраться до спины и верхней части крыльев, поэтому Мартин забился в расщелину, как велела Ринда, и долго тёрся об острые камни, сдирая фиолетовые чешуйки все до единой. Теперь-то предводительница заметит, что он стал взрослым, и примет его в стаю!
И вот сейчас, описывая круг за кругом над ледяными вершинами, Мартин не мог до конца поверить, что его мечта сбылась. Ночной ветер холодил расцарапанную спину, но дракончик снова и снова взмахивал лазурными крыльями, то взмывая ввысь, то спускаясь к верхушкам сугробов. В очередной раз едва задев лапами хрустящий наст, Мартин заметил двоих существ, карабкающихся вверх по склону. Двуногие! И не похожие на собак, живущих в подземелье: хоть те тоже передвигались на задних лапах, но имели вытянутую лохматую морду. А у этих существ морды были плоскими и гладкими, если не считать короткой щетины возле рта: тёмной у одного и серебристой у другого. Дрожа от холода и сгибаясь от пронизывающего ветра, двуногие упорно пробирались сквозь снега…
— Смотрите! — взвизгнул Мартин. — Ринда! Сюда кто-то лезет!
— Пф-ф, — фыркнул ближайший дракон, выпустив из ноздрей облачко пара. — Делать больше нечего, как букашек всяких разглядывать!
— Ха-ха-ха! — вторил ему другой дракон. — Малыш Мартин испугался жалких бескрылых букашек!
— Никого я не боюсь! — возмущённо пискнул Мартин. Он почувствовал, как встопорщилась чешуя на загривке. Над ним опять насмехаются!
— Кажется, они пытаются привлечь наше внимание! — заметил третий дракон. — Вон тот, с тёмной щетиной, какой-то иголкой размахивает. Эта штука вроде называется мечом. А сам он… человек!
— Человек? — презрительно переспросила Ринда. — Что он забыл здесь? Это наши склоны! А ну-ка убирайтесь отсюда, оба!
Драконица пролетела прямо над их головами, издав устрашающий рёв. Мартин даже вздрогнул! Но наглые двуногие лишь пригнулись и заткнули уши. Когда стихло эхо драконьего крика, человек вновь поднял свой меч:
— О всесильная повелительница! Королева драконов! Прошу, выслушай меня!
Голос его оказался на удивление звучным. Мартин поймал себя на том, что немного завидует этому бескрылому двуногому. Сам он то и дело срывался на писк, когда пытался сообщить что-то важное. Второй человек, стоя позади своего спутника, молча изображал странные жесты. Колдовал? Так вот в чём дело! Голос говорившего был усилен заклинанием! Но Ринда лишь рассмеялась:
— Твоё счастье, человек, что мы брезгуем вашими вонючими внутренностями! Особенно пропитанными магией! Так что уноси ноги подобру-поздорову!
С этими словами предводительница стаи взмыла к звёздам, вслед за ней улетели остальные драконы. Мартин задрал голову, наблюдая, как его сородичи один за другим превращаются в синие точки на невиданной высоте. Дракончика так и подмывало броситься вдогонку, но желание проучить этих людишек оказалось сильнее. Чтоб им неповадно было даже близко подходить к утёсам!
Мартин спустился пониже, развернул крылья пошире и злобно оскалился — пусть боятся! Однако люди даже не думали убегать. Более того, человек с серебристой щетиной дружелюбно помахал рукой. В ответ дракончик издал разочарованный рык. Он так надеялся, что вид у него получился достаточно грозным!
— Иди сюда, — сказал человек с мечом. — Я не собираюсь драться с тобой. Только попросить… о помощи.
Он опустил меч, словно в знак примирения. Рассмотрев непрошеных гостей, Мартин понял, почему не удалось их напугать. Неудивительно: он ещё не успел вырасти таким большим, как его собратья. И сейчас, даже вытянув шею и встав на задние лапы, дракончик был ненамного выше человека с мечом.
— Пожалуйста, — повторил тот. — Передай вашей королеве, что…
— Катись прочь, двуногий! — завизжал Мартин. Ярость застилала глаза. Как смеет этот жалкий человечишка о чём-то просить?! Его, гордого Лазурного дракона! Как смеют они разговаривать с ним… на равных?! Да, ему пока не хватает роста, ну и что? Сейчас он испепелит обоих молнией! Надо было сразу так и поступить. Правильно Ринда сказала — нечего с этими людишками церемониться!
— Роланд! — второй человек впервые заговорил. — Щит…
Мартин дёрнул лапами, выпуская заклинание. Сверкающая шаровая молния стремительно полетела в людей, и дракончик зажмурился, предвкушая запах обугленных тел. Но тот, кого назвали Роландом, воздел над головой блестящий щит с изображением крылатого льва, и молния врезалась в него, рассыпавшись сотнями искр. Раззадоренный неудачей, Мартин атаковал снова и снова. Щит сиял, отражая магические удары, но с каждым разом алый лев становился как будто темнее.
— Роланд! — крикнул второй человек, который всё это время стоял за его спиной. — Держись…
Последняя молния вышла ослепительно белой: Мартин вложил в заклинание всю свою ненависть. Теперь ему было мало просто прогнать этих наглецов. Он хотел уничтожить их! Разорвать на части, разбросать у подножия склона, чтобы никому больше не взбрело в голову подниматься по драконьим тропам!
Приняв на себя очередной удар, крылатый лев раскалился добела, мигом позже почернел, словно уголь. С протяжным звоном щит рассыпался в ржавую пыль. Мартин торжествующе взревел и ринулся на людей, лишившихся укрытия.
— Кристиан, беги!.. — отчаянно закричал тот, кого звали Роландом, и его старый спутник с неожиданным проворством метнулся за огромный булыжник. Мартин не обратил на него внимания. Ничего, потом догонит! В первую очередь он вознамерился разделаться с тем, кого звали Роландом. Зарычав, Мартин набросился на него, повалил в снег. Человек выставил меч перед собой, но кручёное лезвие ничуть не испугало разъярённого дракона. Да этой гнутой иголкой даже шкуру не проткнуть! Парой ударов могучих лап Мартин разодрал кожаный нагрудник — только звякнули металлические бляшки. Когти тут же измазались в крови, и дракон брезгливо отёр их о снег. До чего же она мерзкая: горячая, ярко-красная, как раздавленная клюква, и железом воняет! Мартин приготовился обрушить на человека ледяную глыбу, но в последний миг передумал. Встав передними лапами ему на грудь, вдавил, впечатал бескрылое двуногое тело в снег. Кажется, хрустнули кости, но человек ещё дышал. Мартин приблизил оскаленную пасть к его лицу — пусть смотрит, пусть трепещет от ужаса перед Лазурным драконом! Однако в спокойных серых глазах не было и тени страха.
— Ты так похож на моего сына, — прохрипел тот, кого звали Роландом. Из уголка рта показалась струйка крови. — Я… не хочу убивать тебя.
Мартин исступлённо взвыл. Что, ну что с ним не так?! Почему этот искалеченный, полупридушенный человек не боится, не молит о пощаде? Неужели ему совсем не страшно и не больно? Кто он вообще такой?.. Мелькнула мысль отпустить его, дождаться Ринду, но Мартин тут же отбросил её подальше. Ещё не хватало, чтобы старшие собратья опять задразнили: слабак недокрылый, даже с человеческой букашкой не смог справиться! Нет, Мартин не допустит этого. И магию понапрасну растрачивать больше не будет. Он просто свернёт шею тому, кого зовут Роландом. И дело с концом.
Мартин убрал с груди человека сначала одну лапу, потом другую. Тот захрипел, закашлялся, силясь вдохнуть, изо рта полилась пузырящаяся кровь. Но упорно сжимал в руке свой витой меч, держался за него, словно внутри была сама жизнь. Тяжело дыша, Мартин отступил для разгона, затем оттолкнулся от утоптанного наста, широко распахнул крылья и прыгнул на лежащего человека, целясь в горло. И вдруг витой меч вспыхнул так, будто тысяча лун одновременно взошли на небосвод. Ослеплённый Мартин зажмурился, потерял равновесие в полёте и рухнул в сугроб, пропахав носом снег. Левое крыло обожгло невыносимой болью.
— Роланд? — услышал он приглушённый голос. — Слава Свету, ты жив! Не шевелись, сейчас я исцелю тебя…
— Кристиан, — в ответ раздался знакомый хрип. — Ты здесь? Я думал, ты давно ушёл… Воспользовался свитком.
— А что бы я сказал Николаю? Что бросил тебя на растерзание драконам? Нет уж! Всё это время я был рядом, пытался защитить… Делал всё, что мог. Сначала Небесную броню сотворил, потом Благословение. И молился, взывал к силам Света и Правосудия.
— Как видишь, сработало, — хмыкнул тот, кого звали Роландом. Судя по интонации, он… улыбался? — Спасибо, Кристиан. Нет-нет, я сам поднимусь… Да, так намного легче, только руки болят. Все пальцы обжёг, пока щит держал — видел, как дракон молниями кидался?
— Я же прямо за тобой стоял! Кстати, а что с драконом? Он вообще живой?
— Пойдём проверим. Похоже, ему подпалило крыло…
Услышав скрип снега, Мартин ещё глубже засунул голову в сугроб. Из-под сомкнутых век брызнули слёзы. Он тихонько скулил от боли и унижения. Крыло повисло безжизненной тряпкой, сил не осталось никаких, даже отползти некуда. Уж сейчас-то эти двуногие отыграются вволю! Мартин сжался, приготовившись к тычкам и пинкам. А ещё, наверное, им приглянется лазурная шкура. Новая, не подпорченная, если не считать левого крыла…
— Он совсем ребёнок, — тихо проговорил тот, кого звали Роландом. — Такой безрассудный! Кристиан, ты можешь вылечить его крыло?
— Я уже пробовал, — растерянно отозвался тот. — Заклинание Исцеления будто отскакивает от него. Ничего не получается…
— И не получится, — прогудела Ринда, и Мартину захотелось провалиться сквозь снег. — Нас, Лазурных драконов, не берёт никакая магия.
Драконица опустилась рядом с ними, снег захрустел под тяжестью её огромного тела. Тот, кого звали Роландом, обратился к ней:
— Простите нас, повелительница! Мы не хотели никого калечить! Всё, что нам нужно — поговорить с вами!
— Пойди сюда, Мартин, — велела она. — Дай я на тебя посмотрю.
Сгорая от стыда, дракончик вылез из сугроба. Переваливаясь с лапы на лапу, он подошёл к Ринде. Наполовину оторванное крыло волочилось за ним.
— Да уж, — протянула предводительница стаи. — Летать ты не сможешь.
Она не сказала «никогда», но Мартин повесил голову. И так понятно: о небе со звёздами, о шутливых ветрах, о воздушных пируэтах можно забыть навсегда. Прижавшись раненым крылом к обледеневшему утёсу, Мартин думал, что он больше не Лазурный дракон, непобедимый и устрашающий. Теперь он недокрылок, который даже охотиться в одиночку не сможет. Может, сородичи из жалости будут скидывать ему куски добычи. И какая драконица взглянет на такого, как Мартин? Драный недокрылок…
— Возвращайся в подземелье, — приказала ему Ринда. — Отныне ты будешь жить только там. Тебе нечего делать на поверхности.
Поджав хвост, Мартин скользнул в пещеру. Он даже не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на звёзды — не хотел запоминать их далёкими и недоступными, как сейчас. Последним, что дракончик услышал с поверхности, были слова Ринды:
— Так о чём вы хотели мне сказать? Я готова вас выслушать.
***</p>
Фриск ждал. Зажмурившись, чтобы не видеть жуткую комнату, он считал. Когда-то отец сказал ему, что мгновение пролетает, стоит лишь произнести «двадцать два». Ровно столько длится один миг, песчинка в часах. Двадцать два. Фриск понимал: элементаль вряд ли вернётся быстро. Если вообще вернётся. Вдруг его уже схватили слуги Зерона? Что делать тогда? Искать выход самому? Но замок окружён лавовыми озёрами, Фриску ни за что не выбраться в одиночку. Да он пятки сожжёт, едва только ступит на раскалённую, покрытую пеплом землю! Если… А что, если элементаль сам давно сбежал? «Двадцать два, — шептал про себя Фриск, отгоняя гадкую мыслишку, — двадцать два!» Но тревога не утихала, нарастая с каждым мигом. Сбившись со счёта, Фриск открыл глаза и вскрикнул от ужаса. Со всех сторон на него смотрели вещи! Чёрная кошка с неестественно тонкой, вытянутой шеей замерла на краю письменного стола, словно готовясь к прыжку. Глаза-самоцветы сверкнули зеленоватым блеском. Фриск мог поклясться, что этой статуэтки здесь не было! Она точно стояла на верхней полке… Из тёмного угла послышалось хихиканье. Посмотрев туда, Фриск увидел улыбающуюся маску. Через прорези для глаз за ним наблюдало нечто зловещее…
— Двадцать два, — бормотал Фриск, прижимая к себе магическую шкатулку. Мощь фиолетового сияния немного успокаивала, отгоняла липкие щупальца страха, пронизывающего комнату. — Двадцать два, двадцать два…
Краем глаза он заметил какое-то движение. На картине, что висела за спиной, извивался человек, раскрывая рот в безмолвном крике, а рогатые твари кривлялись и пританцовывали, волоча несчастного на костёр…
— Двадцать два! — завопил Фриск и развернул шкатулку к стене. Фиолетовый свет озарил мерзкую картину, по золочёной раме побежали языки пламени. Нарисованные твари горели и корчились, а человек, которого они терзали, куда-то исчез.
— Вот вам, получайте! — выкрикнул Фриск. Руки дрожали от невиданной силы, голова кружилась. «Двадцать два, — отстукивало сердце, — двадцать два». Сколько ещё ждать? Если элементаль не вернётся, Фриск готов спалить проклятое логово Зерона вместе со всеми прихвостнями! Словно расслышав мысленные угрозы, нечисть присмирела. Затихли шорохи по углам, чёрная кошка вновь превратилась в обыкновенную статуэтку. Не осмеливаясь дотронуться до неё, Фриск потянулся к подзорной трубе, установленной на подоконнике. Солнце село, мрачные шпили упирались в багровое небо. От вони серных испарений жгло глаза и щипало в носу, но Фриск вглядывался в кромешную тьму, надеясь, что среди башен вот-вот промелькнёт молнией синий силуэт. Он даже не сразу заметил огонёк на смотровой площадке, приняв его за отсвет полыхающей картины. Потом пламя немного сместилось, и лишь тогда Фриск обратил на него внимание. Приглядевшись, он чуть не уронил трубу. За зубцами скрывался ифрит! Кроме него, на башне стояли Зерон и Видомина…
Фриск напрягал глаза, пытаясь понять, о чём они говорят. Читать по губам он не умел, но, судя по всему, Зерон был очень зол, а Видомина, напротив, держалась хладнокровно. Мало-помалу Фриск начал различать слова, которые с каждым мигом звучали всё отчётливей, словно враги беседовали в этой же комнате. Вероятно, благодаря волшебным свойствам подзорная труба позволяла не только видеть, но и слышать, что происходит вдалеке.
— Сколько можно ждать? — рычал Зерон. — Мне нужна энергия Древа! Немедленно! И я заполучу её, слышишь, ведьма?!
— Вы очень нетерпеливы, — отвечала Видомина. — Я предупреждала, что грубой силой ничего не добьётесь. Но вы поступили по-своему. Разрушили сердце Древа! Погубили духа-хранителя! Теперь нам придётся собирать его свет по крупицам. А это не так быстро, как вам хочется, Зерон…
— Да что ты несёшь?! — взревел дьявол. — Какие ещё крупицы? Не смей шутить надо мной, ведьма! Не то запру тебя в темнице вместе с твоей подружкой!
Фриск содрогнулся и опустил трубу. Ему показалось, что сзади кто-то подкрадывается, но за спиной никого не оказалось. В коридоре потрескивало пламя, потихоньку подбираясь к убежищу Фриска. Скорей бы вернулся элементаль! Оставалось надеяться, что магическая аура, окружающая комнату, защитит от пожара… Стоило Фриску отвернуться, как кошка-статуэтка ощерилась и набросилась на него. Он едва успел выставить перед собой подзорную трубу — единственное, что было под рукой. Внутри что-то хрустнуло — стекло?.. Фарфоровые когти скребнули по подоконнику, и одержимая статуэтка полетела вниз с башни. Должно быть, разбилась вдребезги…
— Огоньки, на которые распался свет Древа, — невозмутимо продолжала Видомина, будто угрозы Зерона нисколько не пугали её. Сквозь треснувшее стекло Фриск с трудом различал силуэт колдуньи. — Если собрать их воедино, мы получим невиданную мощь! Даже Клинок Армагеддона не сравнится с ней. Только представьте, Зерон… Ни один воин на всём Антагариче не сможет противостоять вам… будущий повелитель!
Вкрадчивый голос Видомины обволакивал, убеждал поверить во что угодно, и Зерон смягчился:
— А ты сладко поёшь, ведьма. Повелитель Антагарича, — он произнёс новый титул по слогам, будто привыкая к его звучанию, и усмехнулся. — Мне это нравится. А что говорит твоя подружка, как там её… Или его?
— Ваши ифриты схватили обыкновенного мальчишку, — пожала плечами Видомина. — Странно, насколько мне известно, они не подвержены заклятию Ослепления.
— Хм… Тогда стоит проверить, действуют ли на них другие заклинания. Может, пустить в каждого по Ледяной стреле? Хотя чего силы тратить… Телепортировать их к бракадунским ледникам, пусть помучаются подольше! Что скажешь, ведьма? Как мне наказать моих негодных ифритов? — как бы между делом осведомился Зерон. Рядом с ним вспыхнул столб оранжевых искр — должно быть, ифрит, охранявший смотровую площадку, встревожился не на шутку.
— Вы вправе делать, что пожелаете, — равнодушно ответила Видомина. — Но мальчишка оказался не менее интересным трофеем. Возможно, от него будет даже больше пользы, чем от трусихи Петулы. Вы как раз прервали нашу увлекательную беседу!
Фриск сглотнул, в горле неприятно царапнуло. Самые худшие опасения подтвердились: Видомина не собиралась его отпускать! Её обещания изначально были лживыми. Сейчас она вернётся, и вот тогда он почувствует на себе её методы допроса… В душе теплилась надежда, что элементаль заберёт его раньше. Он придёт, он обещал! Но прошло уже так много времени…
— В таком случае я сам с ним побеседую, — сказал Зерон. — Чтобы ты могла поскорее начать поиски огоньков. Кстати, где твоя шкатулка? Легендарный Колодец Маны? Где он, Видомина?
Фриск прижал к себе светящуюся шкатулку. Вот теперь точно пора бежать! Бежать со всех ног, пока стена огня не перекрыла выход в коридор… Но Фриск не мог двинуться с места, не мог оторваться от трубы. Ему казалось, что пока он смотрит на врагов, они останутся там, на башне, и не придут за ним.
— Зерон… — Видомина побелела как полотно, её хладнокровие испарилось без следа. — Мой будущий повелитель… Я так спешила на встречу с вами, что забыла Колодец Маны в Красной гостиной! А теперь… там пожар! Прошу, не гневайтесь, господин!
Хоть Фриск и понимал, что колдунья не может его видеть, но в этот миг умудрился поймать её взгляд сквозь трубу. Видомина смотрела прямо на него!
— Рашка! — скомандовал Зерон. — Быстро принеси шкатулку сюда! Успеешь на счёт «три» — так и быть, заслужишь пощаду! Раз! Два!..
Колени задрожали, и Фриск рухнул на пол, зажмурился и прижался лбом к подоконнику. Обратившись в огненный вихрь, Рашка устремился к его укрытию. Несомненно, ифрит был очень зол. Через считанные мгновения он доберётся до Фриска, и даже если тот успеет захлопнуть окно, это не остановит разъярённого врага. Ещё можно прорваться в коридор… Пламя шипело, трещало, надвигалось грозной стеной, и в самый последний миг, когда Фриск наконец бросился к двери, прижимая к груди шкатулку, с рёвом обрушилось на деревянные перекрытия.
Путь назад был отрезан. Огонь пожирал древние фолианты, пергаменты и карты вместе с полками, пылающие языки добрались до маски в углу… Замереть в ожидании неминуемой расправы или решиться на отчаянный риск? Дым мешал дышать, застилал глаза, обжигал лёгкие. Никто не придёт… Рашка подлетел к окну. Ещё мгновение — и… И тогда Фриск решился. «Двадцать два», — прошептал он, распахнув шкатулку. Мощь фиолетового света ударила в ифрита. Но… не причинила ему никакого вреда. Словно отразившись от невидимого зеркала, ослепительный свет накрыл Фриска. Даже сквозь сомкнутые веки пылало зарево. Яркое, невыносимо белое, оно било в глаза, как солнце в снегах. И не было способа защититься от него… Жмурясь до слёз, Фриск катался по полу, не в силах унять боль.
— Сейчас всё пройдёт, — чьи-то тёплые руки приподняли его, как пушинку, помогая встать. — Лучше?
Фриск кивнул. Обжигающее солнце спряталось за тёмно-синими прохладными тучами, повеяло свежестью и озоном — кажется, так деревенский маг называл аромат, витающий в воздухе после грозы. Горизонт был чист — смертоносный огненный смерч прошёл стороной.
— Ифрит забрал шкатулку и сразу ушёл, — над головой прошелестел знакомый голос, похожий на потрескивание электричества. Фриск открыл глаза, но не смог ничего разглядеть: всё плясало и переливалось разноцветными пятнами.
— Не бойся, это я, — подтвердил элементаль. — Сюда идёт второй ифрит, и нам надо поторопиться. Поскольку они тоже создания огненной стихии, пламя не преграда для них. Идём, Фриск!
— Куда? — недоумённо прошептал Фриск. — Тут всё горит…
Только теперь он заметил, что больше не чувствует ни запаха гари, ни обжигающего жара.
— Огонь больше никогда не тронет тебя, Фриск, — сказал элементаль. — Я позаботился об этом, чтобы ты мог пройти сквозь стихийную плоскость. Так что смело иди за мной! Я проведу тебя в Сопряжение. Другого выхода отсюда всё равно нет…
— Двадцать два, — прошептал Фриск и, зажмурившись, шагнул навстречу огненной стене.
***</p>
Увидев, что случилось с Мартином, почтенный Дривис пришёл в ярость.
— Кто это сделал?! — взревел старейшина драконьего рода.
— Ч-человек, — пискнул Мартин. Если рассказать, как всё было на самом деле, Дривис рассердится ещё больше. Может даже изгнать глупого недокрылка с ледяных утёсов! Поэтому Мартин решил соврать. — Он взобрался на скалу и напал на меня! Я посылал в него молнию за молнией, но их отражал волшебный щит. Все силы потратил на магию — и хоть бы что! Как мог отбивался!
— Судя по твоим словам, защищаться пришлось ему, — усомнился Дривис, и Мартин поспешил его разубедить:
— Ну-у, да, я же не дам себя в обиду! В одной руке у него был щит, а в другой — меч, тоже волшебный; сверкал ярче солнца, чтоб оно провалилось! Я едва успевал уворачиваться. Мне, конечно, удалось его ранить, но тот человек был не один. Ему помогал колдун!
Мартин замолчал, пытаясь успокоить сбивчивое дыхание. Дривис молча смотрел на него сквозь полуприкрытые веки. К заснеженному плато начали слетаться другие драконы, которые были либо слишком старыми и медлительными, чтобы выбираться на поверхность, либо слишком молодыми и неопытными, как Мартин недавно. Все они с интересом слушали его рассказ. А Мартин, начав врать, уже не мог остановиться:
— Да, я сбил его с ног и почти вырвал сердце из его груди. Слышали бы вы, как он орал! Как умолял не убивать его… А потом резко затих.
— И что? Что было дальше? — зашипели взволнованные голоса.
— Он обманул меня! — взвыл Мартин. — Прикинулся мёртвым, а на самом деле колдун его исцелил. Я думал, что всё кончено, только отвернулся, как этот человек вскочил и распорол мне крыло! Вот видите? Видите, что со мной сотворили?!
— А куда смотрела Ринда? — рявкнул Дривис, перекрывая голоса сородичей.
— Ринда? О, она… — Мартин выдержал паузу, тщательно обдумывая слова. Если Дривис и другие соплеменники поверят ему, то Ринде несдобровать. Ну и поделом ей! Раз уж Мартин больше не увидит поверхность, то и драконице путь в подземные пещеры будет заказан. Скоро её настигнут слепящие лучи солнца — ну и пусть! Злость клокотала в сердце Мартина, рвалась наружу. Злость на предводительницу, променявшую его на двух людишек. Злость — и жажда отмщения. И он не преминул воспользоваться шансом: — Она покорилась их воле! Ринда позволила им командовать собой и всей стаей!
— Что-о-о-о?! Подчиняться ЛЮДЯМ? Это предательство! — хором зарычали драконы.
— Да-да, она так и сказала! «Пощадите нас, непревзойдённые воины! Я выполню любое ваше пожелание!» — Мартин, кривляясь, изобразил Ринду, вернее, её манеру раздувать ноздри. Слушая его, драконы шипели, били хвостами, хлопали крыльями; Дривис же долго молчал. Мартин с волнением поглядывал на старейшину — неужели раскусил?
— Если ты говоришь правду, — наконец молвил он, и сердце дракончика лихорадочно заколотилось, — то поступок Ринды возмутителен. Она не заслуживает места в нашей стае. Мы, Лазурные драконы, рождены свободными! Все помнят, какой ценой нам далось освобождение от власти людей, и с тех пор никто не вправе командовать нами!
— Верно, почтенный Дривис! — пискнул Априль, совсем маленький дракончик, у которого ещё не было ни одной лазурной чешуйки. — Все наши беды — от людей!
— А я недавно видела человеческого детёныша, — задумчиво протянула старая драконица по имени Януария. — Внизу, где жилища лохматых псов.
— Значит, здесь поселились люди! — сурово отрезал Дривис. — Надо изгнать их отсюда!
— Мы отыщем их, где бы они ни прятались! — подхватил Априль. — Я не хочу, чтобы меня покалечили, как Мартина!
«Молчи, фиолетовый недокрылок», — чуть не сорвалось с языка Мартина. Уж кто бы говорил! Рана, нанесённая мечом Роланда, заболела с новой силой. Надорванное крыло болталось на клочке кожи, и, наверное, стоило от него избавиться, но Мартин пока не спешил. Хоть и понимал, что обратно оно не прирастёт… Никогда.
— Полезай на спину, — велел Дривис. — Будешь по сторонам поглядывать. У меня глаза уже не те…
Мартин послушно взгромоздился на его широкую спину, уцепился за кожистые складки, и старейшина плавно взмыл в воздух. Но он не спешил лететь к поселению псов, а направился к заснеженному лесу и стал кружить над ним, пока не заприметил полянку.
— В этих лесах я охотился, когда был совсем молодым, — сказал он, не поворачивая головы. — С тех пор многое поменялось. Смотри, какие могучие сосны, Мартин! А когда-то они едва доставали до твоей шеи. Такие низенькие, на ветру гнулись… А вот этого дерева я здесь что-то не припомню!
Мартин проследил за его взглядом: действительно, на полянке в окружении сосен росло необычное дерево с белоснежной корой и узкими заострёнными листьями. Их форма напомнила Мартину о мече, которым его ранили… Дракончику захотелось поскорее пролететь эту поляну, но старейшина отчего-то решил остановиться на передышку именно здесь.
— Юни… А ведь я её катал на своей спине, как сейчас тебя, Мартин. До чего любопытная была! Мы с ней всё подземелье облетели. Неужели я проспал так долго, что малышка Юни обратилась в Древо?.. — Дривис погрузился в раздумья. — Странно… Почему оно не испускает свет? Кто-то уже побывал тут. Может, тот самый человек? Погоди-ка, Мартин, я поищу вокруг…
Дракон спустил Мартина на снег, а сам взмыл в воздух и направился в сторону деревни, где жили псы. «Хорошо, что он улетел. Этот грозный взгляд… А вдруг Дривис раскусил меня? Не надо было так дышать перед ним!» Вокруг громоздились скалы, поросшие сосновыми лесами. Именно на той, самой высокой горе, Мартин проучил глупого духа, посмевшего забраться на вершину! Вот зачем он туда полез? Не попался бы Мартину, и Дривис спал бы себе под снегом, и Ринда не рассердилась бы… И крыло осталось бы целым! Это всё тот белый дух виноват!
Чей-то тихий голосок поманил дракончика. Казалось, он звучал прямо из загадочного деревца! И с чего Дривис взял, что оно не светится? Сослепу, не иначе… От белых листиков исходило мягкое изумрудное сияние. Деревце звало, упрашивало подойти поближе, и Мартин неуклюже поковылял к нему. А может, тот дух был хорошим, и пугать его не стоило? Странные мысли завертелись в сознании… Это дерево их наводит? Пытается загипнотизировать неокрепшего дракончика? Ну уж нет! Он не поддастся!
— Эй, Мартин! — Дривис приземлился рядом, и дракончик от неожиданности шарахнулся в сторону. — Псы уверяют, что человеческий детёныш был один. Он якобы давно покинул эти края и больше не возвращался. Я слегка припугнул их, аж заскулили, лохматины!
Старший дракон уставился вдаль.
— Да ну его, детёныша этого, — раздражённо отмахнулся Мартин. — Найдётся! Прячут небось его.
— И всё-таки мне не верится, что Ринда могла так поступить, — Дривис отвернулся и, усевшись в сугроб, стал смотреть, как верхушки сосен качаются на ветру. — Я думаю, её околдовали. Наверное, люди придумали какое-нибудь мощное заклинание. Способное пробить нашу врождённую защиту…