Часть 4. Лань Ванцзи и Вэй Усянь учатся разговаривать (вроде как) (2/2)

В конце концов Вэй Ин навис над ним на одной руке, а вторую запустил ему под ночной халат, на обнаженную грудь. Рука его обжигала кожу как раскаленное клеймо.

— А как же ты, Лань Чжань? — спросил он, выразительно глядя на натягивающий ткань в паху бугор.

— Тебе сегодня не требуется двойное совершенствование, — ответил Лань Ванцзи.

— Откуда ты знаешь?

— Прошло всего несколько дней, и в тебе нет избытка темной энергии. Теперь я ощущаю разницу.

Вэй Ин нахмурился.

— Что если я… но почему ты тогда это сделал? Тебе ведь было необязательно.

Теперь нахмурился Лань Ванцзи. Он переступил черту, когда позволил себе то, в чем не было острой нужды? Они ведь изначально именно так договаривались, что все это ради того, чтобы помочь Вэй Ину с совершенствованием. То, что он сделал сейчас, к помощи явно не относилось. Но разве Вэй Ину не понравилось, разве он этого не хотел?

Вэй Ин провел большим пальцем ему по лбу, стирая озабоченную морщинку.

— Что, если я просто хотел, чтобы ты меня трахнул, Лань Чжань? Не важно, нужно мне двойное совершенствование или нет? Ты бы для меня это сделал? — спросил Вэй Ин, не глядя на него, странно неуверенным голосом. Кончиком пальца он продолжил водить по краю его ночного халата. — Что, если я хотел, чтобы ты кончил в меня, чтобы мне было что забрать с собой, когда снова придется уйти?

Когда Вэй Ин поднял голову, на его щеке блестела слеза. Лань Ванцзи стер ее большим пальцем. Сердце его колотилось как бешеное. Он не мог ответить, не выдав себя с потрохами, не мог ответить, не выставив сердце напоказ и, возможно, разрушив то хрупкое, что было между ними. Вэй Ин, не дождавшись ответа, сел к нему спиной и обхватил колени руками, в мгновение ока словно оказавшись далеко-далеко. Лишь в моменты, подобные этому, когда Вэй Ин трактовал тишину как отказ или отторжение, Лань Ванцзи жалел, сколь долго ему порой приходилось искать нужные слова.

— Когда твой брат сказал, что его послал ты, поначалу я расстроился, — начал Вэй Ин тоном, ясно дававшим понять, насколько нелегко давался ему этот разговор. — Я решил, это значит, что для тебя все это лишь… то есть, я знаю, ты хороший человек, ты хочешь помочь, и это все… это все лишь способ совершенствования. Но я убедил себя, что… а потом увидел твоего брата и подумал… Подумал, что… Что для тебя, наверное, это и в самом деле ничего не значит. Может, я был не так уж неправ, не знаю.

— Вэй Ин, — выдавил Лань Ванцзи и сел позади него. Протянул руку, но не решился коснуться. Он научился изображать уверенность в некоторых сторонах жизни, но никак не в том, что касалось любви. Единственным примером того, как можно кого-то любить, был Сичэнь и его любовь к самому Лань Ванцзи, нежная и уверенная. Но Лань Ванцзи было далеко и до нежности, и до уверенности, да и отношения с Сичэнем тоже начали меняться. Все менялось. Лань Ванцзи боялся и не знал, что делать, и ответ на эти вопросы книги дать не могли. В них он уже искал.

— Цзэу-цзюнь сказал, что мне стоит просто спросить, и я собирался, когда пришел, но я… мне страшно, понимаешь, Лань Чжань? Я знаю, что не должен чувствовать… и я не могу давать обещаний, не могу, пока все настолько сложно, так что даже если ты… — Он замолк, судорожно вдохнув.

— Вэй Ин, — повторил Лань Ванцзи, стараясь, чтобы голос звучал тверже. — Чжицзи.

Вэй Ин повернулся к нему. Во влажных от слез глазах читался вопрос.

— Я хочу, чтобы ты меня видел, правда, хочу. Решил, что больше не имею права хотеть, но хочу все равно. Так что же ты видишь, Лань Чжань? Расскажи мне, каков твой чжицзи?

Это Лань Чжань мог. И если бы выдал в процессе глубину своих чувств, что ж, так тому и быть. Он протянул руку к Вэй Ину, убрал за ухо выпавшую прядку волос, проследил большим пальцем линию скул — острую как бритва, Вэй Ин слишком уж исхудал.

— Мой чжицзи умный и изобретательный. Яркий. Порой поступает необдуманно, но всегда так, как считает правильным. Порой нарушает правила, но сердце его стремится лишь к чести и справедливости, поэтому самые важные правила он все равно никогда не нарушит. Он, пожалуй, не всегда знает себе цену и в любой момент готов продешевить. А еще он очень, очень красив.

Вэй Ин закрыл лицо обеими руками и приглушенно воскликнул:

— Лань Чжань! Предупреждать надо, прежде чем такое говорить! У меня же сердце не выдержит! Я впервые слышу от тебя столько слов одновременно… как ты посмел!..

Лань Ванцзи тихо фыркнул, получил за это подушкой по руке, но сдержаться не мог. Грозный Старейшина Илина сидел голый у него в постели и не мог справиться с парой неуклюжих комплиментов. Кому рассказать, не поверят. Что сказали бы главы орденов, требующие его крови, увидь они его сейчас?

Подчеркнуто сухо Лань Ванцзи парировал:

— Ладно. Предупреждаю: впредь я могу в любой момент от всего сердца сказать тебе что-то приятное. Будь наготове.

Вэй Ин рассмеялся сквозь слезы и обхватил его руками за шею, уткнувшись носом ему в волосы.

— Ты такой засранец, Лань Чжань. Я тебя просто обожаю, ты в курсе?

В груди Лань Ванцзи будто расцвел цветок — обвил его сердце, воткнулся шипами, яркий и прекрасный, но в тоже время причиняющий боль. Лань Ванцзи обнял Вэй Ина за талию.

Тот прошептал ему на ухо:

— Хочу, чтобы ты меня трахнул, Лань-эр-гэгэ. Не затем, чтобы помочь с совершенствованием, а просто потому, что хочешь. Ты не против? Ты хочешь?

У Лань Ванцзи вырвался стон. Он притянул Вэй Ина к себе на колени, оттянул голову назад за волосы, обнажая горло, и провел языком от ключицы до челюсти, выше, всосал мочку, прикусил.

— Да, — ответил он, едва узнавая свой голос — хриплый, низкий, почти рычащий. В одно движение он перекатил Вэй Ина на спину и уселся у него между ног.

***

— Правда? — спрашивает Лань Ванцзи.

— Да, да, такой жестокий, самый жестокий на свете! — уверяет Вэй Ин, пока Лань Ванцзи трудится над коричневым соском, кусает и лижет. Он так крепко держит Вэй Ина за запястья, что наверняка оставит следы, и тот упирается, словно пытаясь проверить, на самом ли деле его не намерены выпускать.

— Разве я не собираюсь дать тебе все, что ты так страстно желаешь?

Вэй Ин в ответ стонет жадно и высоко:

— Да? — Потом, увереннее: — Да, да, пожалуйста, Лань Чжань. Не заставляй меня ждать.

— Веди себя хорошо, Вэй Ин. Я знаю, ты и сам хочешь.

— Ох боги. — Вэй Ин бездумно подается бедрами вверх, тычется вставшим членом Лань Ванцзи в живот. — Хорошо, Лань Чжань, хорошо.

Лань Чжань на мгновение стискивает его запястья сильнее.

— Держи руки, — командует он и встает. Вэй Ин ерзает, крутится, но руки оставляет над головой, как было велено. Лань Ванцзи швыряет на кровать масло и начинает раздеваться — вешает верхний халат на ширму, штаны сбрасывает без лишних церемоний, однако потом аккуратно складывает. Это тоже часть игры — заставить ждать и себя, насладиться гудящим под кожей желанием, отдающимся дрожью в руках и ногах, желанием, которое скоро будет удовлетворено.

К тому времени, когда он снова оказывается между расставленных коленей Вэй Ина, тот почти доводит себя до истерики, извиваясь посредине постели. Но стоит Лань Ванцзи забраться сверху и опять придавить его запястья к матрасу, как Вэй Ин со вздохом облегчения успокаивается, словно без прикосновений Лань Ванцзи совсем не знал, куда себя деть.

— Хороший мальчик, — хвалит его Лань Ванцзи. — Все сделал, как я велел.

— Пожалуйста, Лань-эр-гэгэ, хочу тебя в себя, — почти мурлычет Вэй Ин.

Когда в него входит первый смазанный палец, Вэй Ин зажмуривается и тяжело дышит. С губ его льется нескончаемый поток еле различимых слов — «пожалуйста», «да» и «Лань Чжань». Его тело расслаблено и раскрыто после оргазма, и скоро он готов принять второй палец, а потом и третий. Он качает бедрами, насаживается на пальцы, пытается двигаться следом, когда Лань Ванцзи их вынимает. Лань Ванцзи находит внутри нужное место и безжалостно трет, пока Вэй Ин не начинает хватать ртом воздух, зажмурившись и выгнувшись дугой.

— Лань Чжань, я сейчас правда… м-м-м, блядь, пожалуйста, я не хочу кончить прямо сейчас, — выговаривает он. — Хочу, чтобы ты был во мне.

Лань Ванцзи в буквальном смысле не способен ему ни в чем отказать. Он укладывает Вэй Ина на бок и устраивается сзади, вплотную прижимаясь к спине и крепко обнимая. Трахает его глубоко и размеренно, входя до упора; рот Вэй Ина безвольно раскрыт, с него капает слюна.

— Засунь в рот пальцы, Вэй Ин, — приказывает Лань Ванцзи. Вэй Ин подчиняется и стонет, всасывая собственные пальцы. — Ты так приятно сжимаешься на моем члене. Как будто родился для этого. — Перед глазами Лань Ванцзи на мгновение возникает картинка: Вэй Ин на четвереньках с членом во рту, Лань Ванцзи берет его сзади. — Чтобы тебя заполнили.

Вэй Ин беспомощно кивает, не вынимая пальцев, ресницы его дрожат на каждом мощном толчке. Лань Ванцзи добавляет скорости, и бессвязные крики Вэй Ина становятся все отчаяннее. На лбу, на груди, на пояснице, к которой Лань Ванцзи прижат животом, собираются капельки пота. Оргазм, кажется, застает Вэй Ина врасплох; он выгибается и дрожит всем телом, сумасшедше красивый. Он сжимается на члене, обжигающе горячий, и инстинкты Лань Ванцзи берут вверх: сорвавшись, он вколачивается в него все быстрее и быстрее. Достигнув пика, он впивается зубами Вэй Ину в плечо и вставляет до упора, изо всех сил прижимая к себе.

Они лежат так еще долго, даже после того, как член Лань Ванцзи обмякает и выскальзывает наружу. Лань Ванцзи вырисовывает кончиками пальцев круги у Вэй Ина на животе, а тот гладит его по руке. В цзинши слышно лишь их дыхание; в этой тишине есть напряжение, слишком много невысказанных слов. Однако что-то все же поменялось, встало наконец на свои места.

Когда воздух начинает холодить влажную от пота и липкую от семени кожу, и лежать так дальше становится неприятно, Вэй Ин позволяет Лань Ванцзи вытереть их обоих, помочь ему одеться и натянуть обувь. Лань Ванцзи осторожно выпутывает из его волос красную ленту, расчесывает и снова забирает в хвост. Перед уходом Вэй Ин прижимается к нему, упирается ладонями в грудь и медленно, нежно целует. Обещая.

— Я вернусь, — шепчет Вэй Ин в поцелуй. — Я всегда буду к тебе возвращаться, понимаешь?

После его ухода Лань Ванцзи требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, но как только он снова может дышать, он завязывает штаны, накидывает халат, ставит на место вещи, которые Вэй Ин сбросил со стола, и тихо идет к ханьши. Уже поздно, и все же в глубине дома виднеется зажженная свеча: Сичэнь его ждет. Лань Ванцзи думает, что если этой ночью улыбнется еще шире, завтра у него будут болеть щеки.

— Ты ждал, — говорит он, закрыв за собой дверь.

Сичэнь откладывает книгу, которую читал.

— Разумеется, — отвечает он. Встает и протягивает ему руку, а потом ведет к постели. — Кажется, ты счастлив, диди, — замечает он, и Лань Ванцзи понимает по голосу, что брат за него рад. — Иди сюда.

Сичэнь забирается под одеяло и тянет Лань Ванцзи за собой, уверенно укладывая так, как ему надо — на боку, спиной к своей груди. В той же позе, в которой Лань Ванцзи только что трахнул Вэй Ина, но теперь это к нему прижимаются сзади. Интересно, каково это, когда тебя так трахают. Сичэнь гасит свечу, и Лань Ванцзи едва может совладать с охватывающими его чувствами. Их слишком много, и он не уверен, что имеет на них право, что ему должно быть в руках Сичэня так хорошо.

— Мы говорили о тебе, — произносит он, немного сбитый с толку, потому что слова оказываются неожиданностью даже для него самого. Но ему всегда было легче говорить вот так, в темноте, когда ответ можно прочесть по телам друг друга — по тому, как напрягаются и расслабляются мышцы, как сжимается ладонь, по звукам дыхания и биения сердца.

— Правда? — Дыхание Сичэня легко касается его шеи. Лань Ванцзи дрожит, и Сичэнь прижимает его к себе плотнее. Это приятно. Это помогает обрести почву под ногами.

— Он переживал, что я расстроюсь, а потом не мог понять, почему это не так. Поначалу.

— Ты развеял его заблуждения? — Сичэнь берет его за руку и переплетает их пальцы.

— Мгм, — подтверждает Лань Ванцзи.

— Но это не все? — Сичэнь знает его слишком хорошо.

— Нет. Еще он рассказал мне о вас двоих. Вместе.

— О? — в голосе Сичэня появляется любопытство.

— Прости, если вторгаюсь в твою личную жизнь, сюнчжан.

Сичэнь смеется, как смеется всегда, когда ему кажется, что Лань Ванцзи сказал какую-нибудь нелепость, отнесся к чему-то слишком всерьез. Пока Лань Ванцзи был маленьким, за смехом обычно следовало: «Брось, А-Чжань, все куда проще». Но сейчас он говорит другое:

— Не говори глупостей, А-Чжань. Все в порядке. Я не просил ни его, ни тебя хранить это в тайне, и не ждал этого.

— Он описал. Кое-что из того, что вы делали.

Сичэнь позади него шевелится, его полувставший член трется о задницу Лань Ванцзи.

— А ты хотел знать?

Лань Ванцзи тяжело сглатывает. Он чувствует себя так, будто готовится прыгнуть с карниза и надеется, что Сичэнь его поймает. И знает, что будет именно так, потому что Сичэнь его еще ни разу не подвел.

— Да, — отвечает он еле слышно, но у Сичэня все равно едва заметно сбивается дыхание и дергается член. Член Лань Ванцзи тоже начинает пробуждаться.

— Почему бы просто не спросить меня, Ванцзи? — с искренним интересом спрашивает Сичэнь. Его голос слышит лишь Лань Ванцзи, потому что оба они шепчут, словно боясь нарушить ночную тишину, словно они опять превратились в мальчишек и признаются друг другу в том, сколько правил нарушили.

— Я сомневался, что тебе понравится.

— Хм, — задумчиво тянет Сичэнь. — И что ты чувствовал, когда он рассказывал?

— Я его ласкал. Пока он рассказывал.

Бедра Сичэня еле заметно дергаются.

— Тебе понравилось слушать. — Это не вопрос.

— Ты не против?

Сичэнь стискивает его бедро и утыкается носом в шею. Он теплый и надежный как стена.

— Мне нравится, что он тебе рассказал.

Лань Ванцзи подается назад, и Сичэнь едва ловит стон. Он притягивает Лань Ванцзи к себе, прижимая задницей к своему паху, не грубо, но с присущей ему всегда мягкой уверенностью.

— Он сказал, что думал обо мне. Как я смотрю.

— Смотришь? — голос у Сичэня хриплый.

— Как ты его берешь.

В этот раз Сичэнь не успевает поймать стон и глушит его, прижавшись губами к загривку Лань Ванцзи. Член его уже не полувозбужден, он встал полностью и тяжело, горячо упирается Лань Ванцзи между ягодиц. Сичэнь толкается в него раз, другой, словно не может сдержаться. Он до синяков стискивает бедро Лань Ванцзи, и тот накрывает его пальцы своими.

— Ты… — выдавливает Сичэнь и останавливается. Прижимается лбом к плечу Лань Ванцзи и дрожит.

— Да.

— Ты бы смотрел. — Сичэнь тяжело дышит; рвано толкается животом ему в спину. Лань Ванцзи представляет, как Сичэнь, раскрасневшийся, вспотевший, сгибается сзади над Вэй Ином, вколачивается в него, смотрит в глаза Лань Ванцзи, когда Вэй Ин кончает тому в ладонь.

— Я бы хотел.

Сичэнь засовывает ладонь ему под одежду, кладет на подрагивающий живот, прямо над вставшим членом. Толкается в него, и Лань Ванцзи подается навстречу, ошалевший от желания. Они трутся друг о друга, член Сичэня, упирающийся ему в задницу, сводит Лань Ванцзи с ума. Он совсем недавно кончил в Вэй Ина, но сейчас снова сгорает от похоти, возбуждение вспышками отдается вдоль позвоночника, гудит под кожей. Лань Ванцзи ведет рукой по руке брата, доходит до пояса штанов и неуверенно останавливается. Он не до конца понимает, что они делают, что Сичэнь готов дать, что он сам может принять. Что все это значит, чего он вообще хочет. Чувств, мыслей, ощущений слишком много, и в голове все смешивается в кашу.

— Сюнчжан.

— Все хорошо, А-Чжань, я с тобой, — говорит Сичэнь и направляет руку Лань Ванцзи вниз, пока тот не берется за собственный член. Свою он возвращает на прежнее место, аккуратно давя на низ живота.

В первый раз проведя по всей длине, Лань Ванцзи низко стонет, и когда Сичэнь стонет в ответ, начинает отчаянно вбиваться в собственный кулак. Сичэнь крепко прижимает его к себе, направляя движения, чтобы его члену, пойманному между их телами, тоже было обо что потереться.

— Ты чувствовал мой вкус на его языке? — выдыхает Сичэнь.

— Я бы хотел, — ахает Лань Ванцзи. Он не знает, к чему приведут его откровения, но в голове сейчас слишком пусто, чтобы переживать. Яйца поджимаются, сердце колотится так, словно сейчас выскочит из груди.

— Ты его сегодня трахнул, диди? — спрашивает Сичэнь. — Он кончил под тобой?

— Да. Я представлял… — Лань Ванцзи замолкает. Переполняющее его удовольствие накрывает его настолько мощной волной, что он боится, как бы его не унесло далеко-далеко, туда, откуда он не сможет вернуться.

— Что ты представлял? Расскажи мне, — уговаривает Сичэнь.

— Как трахаю его, пока ты пользуешься его ртом.

Сичэнь утыкается лицом ему в спину, дрожит, прижимает стальной хваткой к себе, трется о его задницу, стонет.

— Ванцзи, — выдавливает он, и в этом столько ничем не прикрытого желания, что Лань Ванцзи срывается за край, забрызгивая густым горячим семенем свои пальцы, живот и руку Сичэня. Он сгибается почти пополам, увлекая Сичэня за собой, и они лежат так еще долго, пытаясь отдышаться.

В голове у Лань Ванцзи все плывет. Ему тепло и хорошо, и его держат.

— В следующий раз, когда Вэй Ин придет.

— Все, что пожелаешь, — отвечает Сичэнь. — Только попроси.

— Приходи к нам.

— Ты уверен?

Но Лань Ванцзи уже не сомневается, что Сичэнь придет.