Часть 2. Мистер Вустер и инцидент с лопатой. 1 (1/2)

В течение многих долгих и в основном счастливых лет моей работы и сотрудничества с Бертрамом Вустером, было слишком много случаев, когда я испытывал некоторое беспокойство за его безопасность. Его преследовал пьяный безумец с ножом, на него напал разъяренный лебедь, вокруг него сгорел коттедж, его кусали собаки, держали под прицелом по подозрению в краже, на него несколько раз нападали знакомые мужчины, он падал с лестниц, его чуть не сбил автомобиль и угрожали расправой из-за недоразумений чаще, чем я хотел бы вспомнить. Однако среди этих инцидентов только один представлял собой реальную и преднамеренную угрозу его жизни, и этот случай по сей день способен заставить меня содрогнуться от того, насколько близко он был к смерти.

Его рассказ об инциденте, как всегда по его обыкновению, беспечный и пренебрежительный, умалчивает о серьезности нападения и его последствиях. Я полагаю, что он до сих пор не помнит всех подробностей, но признаю, что предпочел бы, чтобы это было так. Я бы никогда не пожелал, чтобы его жизнерадостный и всепрощающий характер хоть в малейшей степени изменился, и поэтому я должен сохранить эти ужасные воспоминания для нас обоих. Я не забуду и не прощу.

Толчком к этому инциденту послужил еще один шантаж мисс Стефани Бинг. Радикальный исход, конечно, не был ни ее намерением, ни прямой ее виной, но унижение, причиненное лорду Сидкапу, было одним из его побочных эффектов, и именно это унижение вызвало его убийственную ярость. Если бы я знал о ситуации, я бы никогда не позволил мистеру Вустеру бродить одному по территории Тотли-Тауэрс в тот день. К сожалению, случайно запоздавшее сообщение привело к тому, что лорда Сидкапа обнаружили голым в пруду, чрезмерно пьяным и бессвязно разглагольствующим, в то время как так называемые ”спасители Британии”, которых насмешливо именовали ”Черными шортами”, собрались на его берегах. Эта злополучная публичная нагота и так была достаточно унизительной, но наличие алкоголя стало еще одной причиной, чтобы разрушить влияние графа на его потенциальную фашистскую политическую партию и лишить его всех иллюзий относительно его амбиций управлять Британией. Его гнев, как это часто бывало, сосредоточился на мистере Вустере, которого вынудили совершить еще одну мелкую кражу — на этот раз предмета, принадлежащего графу. Это усугубило ситуацию, которая в конечном итоге привела к пьянству лорда Сидкапа и публичному позору.

Я не был осведомлен о продаже лордом Сидкапом бутика «Евлалия» на прошлой неделе и не слышал о его унижении, пока не стало слишком поздно; мистер Вустер полагался на это спасительное слово, чтобы сдержать гнев лорда Сидкапа и предполагал, что это сохранит его безопасность и в тот день, как это всегда бывало раньше. К сожалению, стремительный крах позиции графа в ”Черных шортах” устранил любое влияние, которое обычно оказывало упоминании о «Евлалии», даже если бы граф все еще владел бизнесом. Именно этот непростительный пробел в моих знаниях чуть не стоил мистеру Вустеру жизни.

Большая часть дня была ничем не примечательной. Я сидел в буфетной с мистером Баттерфилдом, дворецким в Тотли-Тауэрс, за чашкой кофе и обсуждал события в деревне незадолго до подачи послеобеденного чая, когда один из садовников ворвался на кухню, зовя на помощь. Мы оба поднялись на шум и вошли в комнату под крики: ”Он сошел с ума, да! Это убийство! Он убьет его!”

— Что за убийство? Кого? — спросил мистер Баттерфилд, беря Тима Фордайса, садовника, за руку.

Тим диким жестом указал на открытую кухонную дверь, ведущую в сад.

— Граф, он в конце концов взорвался! Он забрал у меня лопату и теперь гоняется за одним из гостей!

Мое сердце замерло при этих словах, и я помчался к двери. Единственным гостем, который мог бы стать вероятной мишенью для гнева лорда Сидкапа, был мой наниматель, и, хотя слово «Евлалия» и останавливало бешенство этого человека, он никогда раньше не набрасывался на мистера Вустера ничем, кроме рук. То, что он был вооружен, вселило в меня страшную тревогу.

Зрелище, которое встретило меня, когда я вбежал в сад, навсегда останется в моих кошмарах. Лорд Сидкап, вооруженный лопатой, надвигался на мистера Вустера, который поднимался с того места, куда, очевидно, только что упал. Прежде чем он смог убежать, граф взревел: ”Я убью тебя, Вустер!” и, замахнувшись лопатой, сильно ударил моего работодателя по голове. Мистер Вустер рухнул, истекая кровью, и граф снова обрушил лопату, промахнувшись всего на несколько дюймов мимо головы мистера Вустера, потому что тот кое-как откатился в сторону. Лопата расколола большой кочан капусты, разбрасывая вокруг обломки растительного сырья.

Я начал кричать, пытаясь отвлечь графа от его убийственной атаки, но он снова замахнулся и на этот раз рассек грудь мистера Вустера.

— Нет! Стойте! — закричал я на бегу. Я чувствовал только панику.

Нет на земле ужаса более сильного, чем тот, который испытывает человек, когда видит, как кого-то, о ком он бесконечно заботится, забивают до смерти у него на глазах. Я служил на поле боя. Я держал на руках умирающих, чьи конечности были разорваны минами или бомбардировками. Смерть на войне ожидаема; неизбежно, что кто-то умрет, часто самыми ужасными способами, какие только можно вообразить. Тем не менее, увидеть такое насилие в тихом английском загородном саду было шоком, от которого у меня перехватило дыхание из-за нарушения всего, что я считал священным, и моего страха за жизнь человека, к которому я долгое время питал самую глубокую привязанность. Вид лорда Сидкапа, снова поднимающего лопату над головой мистера Вустера, намереваясь убить его, поразил меня в самое сердце абсолютным ужасом. Я ринулся на него, нисколько не замедляя скорости, и отбросил его на несколько шагов назад, стремясь выхватить из его рук орудие. В тот момент в моем сознании не было ничего другого; все мое существо было сосредоточено на том, чтобы не дать этой лопате опуститься в последний раз.

Граф — крупный, крепкий мужчина, обладающий значительной силой, но страх и ярость придали мощь моим рукам, и я вырвал лопату из его рук, направив ее на него с чистым, пылающим гневом. Удар лишил его сознания, и он упал навзничь. Я отбросил лопату как можно дальше, чтобы она не была использована снова, прежде чем кто-нибудь подоспеет на помощь графу, и повернулся к мистеру Вустеру.

В своей слепой, неистовой ярости я даже не видел, как пес Бартоломью терзал ногу мистера Вустера. В моем сознании не было ничего, кроме графа, и теперь я понял, что именно это маленькое чудовище, вероятно, помешало побегу моего хозяина. Задыхаясь, я оторвал терьера и злобно пнул его, испытывая дикое удовлетворение, когда он с визгом пролетел над тремя грядками капусты. Мистер Вустер лежал у моих ног, его лицо и грудь были залиты кровью, и я упал на колени рядом с ним, молясь, чтобы он все еще был жив.

Со смешанным чувством облегчения и отчаяния я услышал, как он пробормотал что-то бессвязное о брате-близнеце и регби, моргая при виде меня. Он выдержал нападение, но оно, очевидно, причинило ему серьезный вред. Существовала слишком реальная вероятность того, что его мозг был поврежден, и он все еще мог умереть от полученных травм. Я видел, как люди часами страдали от таких ран, и при этой мысли у меня сжалось сердце. К этому времени прибежали несколько человек, но большинство из них бесполезно стояли, потрясенные насилием и кровью.

— Хватит стоять и таращиться! — рявкнул я. — Кто-нибудь, позовите врача!

Это, казалось, разрушило чары, и люди снова начали двигаться; один побежал обратно к дому, предположительно, чтобы позвонить по телефону в деревню. Я снова обратил свое внимание на мистера Вустера.

У него шла кровь из носа и из большой раны, которая открылась сбоку на его голове. Я не увидел никаких признаков раздробления кости, хотя это лишь в малой степени уменьшило мое беспокойство. Возможность скрытого ущерба все еще была слишком реальной. Длинная рана на его груди тоже сильно кровоточила; я не был уверен, что удар не сломал ему ребра. Обезумев и все еще задыхаясь от своих усилий, я прижал носовой платок к ране на его голове.

Мистер Вустер застонал и попытался приподняться на локте. Я положил другую руку ему на грудь и сказал:

— Пожалуйста, сэр, не двигайтесь.

Удар по голове, подобный тому, который он получил, вполне мог повредить его позвоночник, и, если бы это было так, травма могла бы привести к параличу. То, что он пытался подняться, вселило в меня надежду, но я не хотел, чтобы он еще больше навредил себе.

Позади себя я слышал, как остальные разбирались с разъяренным лордом Сидкапом, но ничто не могло убедить меня отвлечься от моего раненого хозяина. Мисс Девон, одна из кухонных служанок, поспешила ко мне с большой льняной скатертью в руках. Она опустилась на колени рядом со мной, когда расфокусированные глаза мистера Вустера закрылись. Это вызвало во мне сильный приступ страха. Потеря сознания — это не то состояние, которое можно желать после такой травмы.

— Нет, сэр, — умолял я его. — Останьтесь со мной. Не засыпайте, пожалуйста, сэр. — Его единственным ответом был тихий стон.

Мисс Девон расстелила скатерть рядом с мистером Вустером, и с помощью мистера Баттерфилда мы осторожно перенесли его на импровизированные носилки. Это, к сожалению, привело к рвоте мистера Вустера, но в данных обстоятельствах такое событие не было неожиданным. Четверо слуг подняли мистера Вустера, пока я прикладывал свой носовой платок к его голове, останавливая кровотечение. Я умолял его проснуться, открыть глаза хотя бы на мгновение, но он не отвечал. Несколько минут спустя мы были внутри, и его осторожно положили на длинный кухонный стол, где он мог спокойно лежать до приезда врача.

Чем дольше мистер Вустер оставался без сознания, тем серьезнее могли быть последствия травмы, и я был в отчаянии. Когда Тим принес полотенце и прижал его к ране на груди мистера Вустера, тот застонал и открыл глаза к моему огромному облегчению.

— Доктор скоро будет здесь, сэр, — сказал я, пытаясь быть уверенным.

— Г-где Спод? — спросил он. Его голос был слабым и неуверенным, но вопрос — ясным и связным, и я почувствовал, как мои глаза горят от непролитых слез благодарности за эту маленькую милость.

Прежде чем я успел ему ответить, появился сэр Уоткин Бассет, с гневом оглядывающий хаос.

— Что все это значит? — закричал он, свирепо глядя на мистера Вустера сверху вниз.

Усилием воли я взял себя в руки, но с трудом сдерживал ярость и страх.

— Лорд Сидкап чуть не убил мистера Вустера. Мы вызвали врача. Думаю, было бы разумно, если бы миссис Треверс тоже была проинформирована.

Ей нужно было знать, что случилось с ее племянником, и, если мистер Вустер доживет до следующего часа, она, несомненно, захочет доставить его в Бринкли-Корт, где его можно будет осмотреть должным образом. Я ни в коем случае не мог посоветовать ей довериться гостеприимству сэра Уоткина при таких обстоятельствах. Сэр Уоткин коротко кивнул, отправив одного из лакеев звонить в Бринкли, а мистер Вустер вздрогнул и снова закрыл глаза. Мое сердце упало.

— Я выясню, что произошло, — сказал сэр Уоткин, устремив на меня свирепый взгляд. — Без сомнения, Вустер сам спровоцировал это.

Он пронесся через кухню и вышел в сад, где я мог слышать, как лорд Сидкап все еще спорит с персоналом, который удерживал его. Мне было все равно. Единственное, что сейчас имело для меня значение, — это мистер Вустер, без сознания и истекающий кровью под моими пальцами.

Я редко веду себя демонстративно. Несмотря на характеристику, данную мне мистером Вустером, я не такой стоик, как он полагает, и все же меня можно с полным основанием назвать сдержанным. Однако сложившиеся обстоятельства заставили меня задрожать, когда я попытался разбудить своего работодателя, тихо умоляя его снова открыть глаза. Мисс Девон принесла теплую воду и чистые полотенца, и в ожидании врача мы смыли столько крови и грязи, сколько смогли, не потревожив раны.

По мере того, как проходили минуты, а мистер Вустер не приходил в сознание, я обнаружил, что все меньше могу говорить без дрожи в голосе, и сморгнул слезы, не желая терять контроль над собой на глазах у всех. Мистер Баттерфилд, вернувшись из сада, где все еще продолжался громкий спор, положил руку мне на плечо, и я посмотрел на него снизу вверх.

— Держись, Редж, — сказал он тихо, но твердо. — Доктор Трендлби будет здесь примерно через десять минут, и с ним констебль Оутс.

Я вздохнул и кивнул:

— Спасибо, Бен.

Я надеялся, что мистер Вустер все еще будет жив, когда приедет врач, но вопрос о том, придет ли он когда-нибудь в сознание, оставался открытым. Я быстро сложил чистое сухое полотенце и осторожно прижал его к все еще кровоточащей ране на голове мистера Вустера.

— Этот хвастун снаружи хочет выдвинуть против тебя обвинение в нападении, — продолжил мистер Баттерфилд, — но среди нас нет ни одного человека, который не засвидетельствовал бы, что ты всего лишь защищал своего джентльмена. — Он фыркнул. — Послушай, это чудо, что ты ударил его только один раз; я бы ударил этого мерзавца по крайней мере три раза, просто чтобы быть уверенным, что он больше не встанет.

— А миссис Треверс?

— Мне сказали, что они все бросили, мистер и миссис, и они будут здесь примерно через двадцать минут. Им осталось еще немного ехать из Маркет-Снодсбери.

Несмотря ни на что, это меня несколько успокоило.

— Тогда все, что мы можем сделать, это ждать, — сказал я.

— Я постараюсь держать графа подальше отсюда, — ответил мистер Баттерфилд. — Последнее, что вам с мистером Вустером сейчас нужно, — это чтобы он ворвался и устроил беспорядок. — Он резко кивнул. — Ты поступил правильно, Редж. Не забывай об этом, что бы ни случилось.

Мистер Вустер застонал и попытался пошевелиться, привлекая к себе мое внимание, и я наклонился над ним, чтобы удержать его неподвижно. Это было почти как объятие, и я на мгновение прижался лбом к его лбу.

— Полегче, сэр, — пробормотал я. — Лежите спокойно. Пожалуйста, сэр, проснитесь ради меня. Вы должны проснуться.

Ответа не последовало, кроме еще одного тихого стона, но тут в кухню вошли мисс Бинг и леди Сидкап, за которыми следовал преподобный Пинкер. Поднялся большой переполох, на который я не отреагировал, вместо этого предоставив персоналу и мистеру Баттерфилду самим решать свои вопросы и предотвращать неизбежную легкую истерику со стороны леди Сидкап, которая все еще считала, что мистер Вустер тоскует по ней. Когда все вокруг меня превратилось в водоворот бессмысленного шума и движения, моей единственной устойчивой точкой было бледное, окровавленное лицо моего дорогого, потерявшего сознание хозяина, и я все более беспомощным тоном умолял его открыть глаза.

***

Прибытие доктора Трендлби позволило мне наконец вздохнуть свободнее, хотя констебль Оутс хотел меня допросить. Я отказался отходить от мистера Вустера, и отвечал ему, рассказывая все, что мог, одновременно помогая врачу передвигать мистера Вустера, чтобы он мог тщательно осмотреть его раны. К тому времени, когда осмотр был закончен и он наложил швы на раны мистера Вустера, прибыли мистер и миссис Треверс.

— Он очень удачливый молодой человек, — сказал им доктор Трендлби. Миссис Треверс, очевидно, была ужасно потрясена этим зрелищем, но мистер Треверс был спокоен, несмотря на ситуацию. — Налицо травма черепа, на линии волосяного покрова. Его череп вполне мог быть раздроблен от такого удара, и в этом случае мы вообще ничего не смогли бы для него сделать, так далеко от Лондона и специалистов-хирургов. Как бы то ни было, с ребрами у него все в порядке, но пришлось наложить довольно много швов. Похоже, у него нет никаких повреждений позвоночника, так что я не верю, что он будет парализован.

— Значит, он поправится? — спросила миссис Треверс.

Доктор Трендлби вздохнул, отмывая руки.

— На данный момент он вряд ли умрет, — сказал он, — но с такими травмами, как эта, могут пройти дни или недели, прежде чем мы узнаем, что будет дальше. Возможно, у него может быть какое-то повреждение мозга, и в этом случае могут произойти резкие изменения личности. Я не смогу сказать, пока он не придет в сознание. Мне нужно будет поговорить с ним, как только он снова придет в себя. Вряд ли он что-то помнит о нападении. Он может никого не узнавать в течение нескольких дней или даже быть не в состоянии связно говорить. Вероятно, у него будут очень сильные головные боли, головокружение и тошнота, когда он проснется. Вы должны быть готовы к этому.

Миссис Треверс подняла на меня глаза.

— И всё это с ним сделала эта чума, Спод?

Я кивнул.

— Да, миссис Треверс.

— Я предъявлю ему обвинение, — прорычала она. — Я увижу этого мерзавца в тюрьме!

— Действительно, мадам, — сказал я, довольный тем, что она намеревалась привлечь этого человека к ответственности. Хотя родственники мистера Вустера обычно не проявляют к нему доброты, но миссис Треверс заботится о нем и пытается действовать в его интересах, даже если он не согласен с ее оценкой этих интересов. Я был уверен, что справедливость восторжествует.

— Мы перевезем Берти в Бринкли, как только я поговорю с Бассетом и этим прыщом, — отрезала она. — Проследи за этим.

— Незамедлительно, мадам, — ответил я, кивнув одному из молодых лакеев, когда она вышла из комнаты. — Пожалуйста, проследите, чтобы подали автомобиль Треверсов, когда мы будем выносить мистера Вустера из дома.

— Хорошо, мистер Дживс, — ответил молодой человек, торопливо выходя из кухни. Я остался с мистером Вустером, помогая доктору завернуть его в одеяло. Мистер и миссис Треверс разговаривали с сэром Уоткином и лордом Сидкапом, разместившись в одной из гостиных, подальше от кухни.

Этот разговор занял почти пятнадцать минут, в течение которых я взял мистера Вустера на руки и понес его через дом к машине Треверсов. Это был автомобиль гораздо большего размера, чем двухместное авто мистера Вустера. Я был рад, что они приехали именно на нем, а не на одной из более быстрых спортивных моделей, в которой не хватило бы места для перевозки нас обоих. Мистер Баттерфилд встретил меня на подъездной дорожке, когда я усаживал мистера Вустера на заднее сиденье.

— Я попрошу Джонстона пригнать машину твоего джентльмена и ваши вещи в Бринкли-Корт, Редж, — сказал он. — Тебе нужно быть с мистером Вустером, и ты все равно сейчас не в той форме, чтобы садиться за руль.

— Ты очень добр, Бен, спасибо, — ответил я. — Эта необходимость полностью ускользнула от моего внимания.

Он кивнул.

— Я знаю. Все в порядке. Мистер и миссис Треверс выйдут через минуту. Констебль Оутс доставит графа в Тотли-ин-Уолд для содержания под стражей по обвинению в нападении и покушении на убийство. Это, безусловно, то, чего он заслуживает. Видит бог, я надеюсь, что твой джентльмен оправится от этого.

Я поерзал на сиденье и осторожно усадил мистера Вустера рядом таким образом, чтобы неповрежденная сторона его головы покоилась у меня на плече и я мог придерживать его руками.

— Он сам не может, — сказал я дрогнувшим голосом.

— Я знаю тебя, Редж. Ты доведешь дело до конца, что бы ни случилось, — его голос звучал гораздо увереннее, чем мой, и он протянул мне руку. Я пожал ее. Мистер и миссис Треверс уже спешили к нам. — Береги себя, парень. Дай мне знать, как у него дела, когда сможешь, и скажи, могу ли я что-нибудь для тебя сделать.

— Ладно, — сказал я, кивнув. — Если графа освободят по какой-либо причине, пожалуйста, немедленно сообщи мне.

— Договорились.

— Ты готов? — спросил мистер Треверс, когда Баттерфилд открыл пассажирскую дверь для миссис Треверс.

— Да, сэр.

— Как Берти? — добавила миссис Треверс, усаживаясь передо мной.

— Без изменений, мадам, — сказал я. Она тяжело вздохнула.

Мистер Треверс сел за руль, включил передачу, поскольку двигатель уже работал, и мы отправились в Бринкли.

Миссис Треверс повернулась на своем сиденье, чтобы посмотреть на меня.

— Мне сказали, что сегодня ты спас жизнь моему племяннику.

— Как скажете, мадам.