Часть 1. Дживс и лопата Спода (2/2)
— Я постараюсь отдохнуть, миссис Треверс.
Я услышал, как она ушла, затем скрип стула, когда Дживс придвинул его ближе к кровати. Он молча сел и снова взял мою руку в свою. Мгновение спустя он прижал ее к губам. Я был слишком измучен, чтобы открыть глаза, но мне удалось изобразить слабую тень улыбки, несмотря на мой шок.
***
Каждый раз, когда я просыпался в течение следующих трех дней, Дживс был где-то рядом. Он помогал мне во всем, вплоть до того, чтобы подняться и справить нужду или запихнуть в горло кусочек шедевра Анатоля. В первый раз, когда я посмотрел на себя в зеркало, я был потрясен. Под глазами красовались два синяка, а на голове и груди — повязки. Шестнадцать швов на ребрах; к счастью, ни одно из них не было сломано, хотя они сильно болели. Моей голове потребовалось десять. Лодыжка тоже была перевязана, ведь на укусы наложили семь швов. Неудивительно, всякий был бы в таком состоянии. Я выглядел полумертвым даже большую часть недели спустя. Это был трясущийся Бертрам, который, прихрамывая, брел к кровати. Рука Дживса обнимала его после того открытия.
Я никогда не упоминал о дживсовских губах до инцидента с вустеровской рукой, хотя часто думал об этом и задавался вопросом, что все это значит. Это случалось еще несколько раз, когда он думал, что я сплю. Я видел, что он был измотан; впрочем, думаю, ему удалось немного поспать, и в какой-то момент он снова начал надевать свежую одежду каждый день. Я не хотел думать, чего ему стоило позволить себе так плохо выглядеть.
***
Прошла неделя после того, как Спод попытался меня прикончить, и врач тети Делии наконец сказал, что я более-менее нормален, чтобы вернуться в метроп. Однако я был не в той форме, чтобы водить машину, и Дживс тоже. Нас запихнули в поезд, а один из лакеев перегнал ”Астон” с нашим багажом. Дальнейшее путешествие было спокойным: у меня не хватило энергии ни на что другое. Я смотрел в окно, наблюдая за отражением Дживса, в то время как он наблюдал за мной. Он нацепил самое сдержанное выражение беспокойства, которое, как мне кажется, я когда-либо видел на его табло, но в нем было и что-то еще, и я набрался решимости спросить его об этом, как только мы останемся наедине.
К тому времени, как мы вернулись в квартиру, из меня вынули всю начинку, да и Дживс выглядел ненамного лучше. Наши вещи уже были доставлены швейцару Джарвису; он был слегка в шоке от нашего вида, когда вручал ключи от двухместного авто Дживсу. Во всяком случае, я понял, что нам не будут мешать несколько дней.
После того, как Дживс переодел меня в пижаму цвета гелиотропа — а я уже не мог даже сидеть, — он помог мне лечь и накрыл тело Вустера пуховым одеялом.
— Дживс, — сказал я, — ты, вероятно, чувствуешь себя таким же выжатым, как и я, но не мог бы ты задержаться на пару минут? Я хотел бы с тобой поговорить.
— Конечно, сэр.
Он присел на край кровати с выжидающим видом. Я видел, как он увядает, словно чувствительное растение.
Я взял его за руку. Это, казалось, не удивило его, если учесть, что всю прошлую неделю он держал меня в руках.
— Я по крупицам вспоминаю о том, что произошло за последние несколько дней, — сказал я, — но я хотел бы услышать, что ты видел. Раскрути для меня свой отчет об упомянутых событиях.
Я не спрашивал его раньше, и он не делился этой информацией добровольно. Полагаю, у него было чем заняться, когда он беспокоился о том, будет ли со мной все в порядке, вместо того чтобы думать, как восстанавливать картину произошедшего для молодого господина.
Он кивнул, помедлил минуту и перевел дыхание.
— Я был в буфетной вместе с мистером Баттерфилдом, — сказал он, — когда Тим Фордайс, один из садовников, ворвался на кухню с криком, что лорд Сидкап лишился рассудка и бегает за вами по саду. Тим сказал, что граф вырвал лопату у него из рук и напал на вас, сэр, и что он опасается, что граф вознамерился убить вас.
— Что ж, это было достаточно правдиво, — сказал я, кивая.
Бровь Дживса напряглась.
— Сразу же некоторые из нас бросились через кухню в сад, и я увидел, как граф ударил вас лопатой по голове и вы упали.
Его голос слегка дрожал, когда он продолжил:
— Я не могу выразить свое облегчение от того, что вы смогли уберечься от следующего удара, сэр, потому что он наверняка был бы смертельным. — Его рука крепче сжала мою, и я ободряюще сжал ее в ответ. — Меня охватил ужас, когда я увидел, как он ударил вас в грудь. Я закричал, пытаясь отвлечь его, но вряд ли он услышал меня, потому что он снова поднял лопату со страшным намерением.
Тут я действительно почувствовал, как дрожит рука Дживса, и он сделал короткий, успокаивающий вдох.
— Я видел, как ты набросился на него, старина. Должен сказать, я никогда в жизни не был так счастлив, как тогда, когда ты ринулся вперед, как рыцарь на... ну, на боевом коне, я полагаю.
Сердце Вустера плавилось от всего этого. Хотя Дживс много раз вытаскивал меня из затруднительного положения, он никогда раньше не вступал в кулачные бои за меня и, должен сказать, это заставило старого тикальщика крутануть сальто.
— В самом деле, сэр, — сказал он. — Я боялся, что опоздаю и что... что вас убьют на моих глазах. — Он сглотнул. — Это было крайне мучительно, сэр, — прошептал он.
Я на самом деле не думал о том, что он мог чувствовать, когда бросился мне на помощь, но видел, что это сильно задело парня.
— Я не раздумывал, когда выхватил лопату из его рук и ударил его, сэр. Моей единственной заботой была ваша безопасность. Только после того, как лорда Сидкапа отправили прочь, я осознал, что пес Бартоломью терзал вашу лодыжку.
Я позволил себе улыбнуться.
— Это был впечатляющий удар, Дживс, — сказал я. — Я редко видел что-то более профессиональное.
Один уголок его губ приподнялся на градус или два.
— Спасибо, сэр. Я признаю, что это был поступок, который я не раз обдумывал, пока работал у вас.
Я усмехнулся, и брови Дживса слегка разгладились.
— Не было никакого способа определить, насколько сильно вы пострадали, сэр. Было много крови, и вы не могли связно говорить. Я все еще очень боялся за вашу жизнь и потребовал вызвать врача. Мисс Девон, одной из кухонных служанок, хватило присутствия духа принести скатерть, на которой мы могли бы безопасно перенести вас на кухню, и там мы положили вас на стол, чтобы дождаться прибытия доктора.
— Я помню, ты не хотел, чтобы я заснул, — сказал я.
Он кивнул.
— Именно, сэр. Травмы головы, приводящие к потере сознания, могут быть чрезвычайно серьезными. Когда вы потеряли сознание, я боялся, что вы не очнетесь.
Очевидно, воспоминание было все еще довольно свежим и очень болезненным. Теперь не только рука, но и сам Дживс задрожал.
— После того, как доктор осмотрел вас, миссис Треверс отвезла вас в Бринкли, сэр. В течение следующих двух дней вы никого не узнавали, когда приходили в себя, и ничего не помнили о том, как были ранены. Вы не могли даже закончить предложение до конца второго дня. Мы опасались, что ущерб может быть необратимым.
При этих словах он снова заметно вздрогнул.
— Я не могу выразить вам, сэр, какое облегчение я испытал, когда вы открыли глаза и назвали меня по имени.
Со всеми этими эмоциями, пульсирующими в тихом голосе Дживса, я почувствовал, что пришло время спросить об остальном. Конечно, у меня были свои подозрения, потому что мы уже довольно давно были ближе, чем обычно бывают хозяин и слуга, но я никогда по-настоящему не осмеливался приблизиться к этому предм., из-за страха, что он уволится.
— Несколько раз, Дживс, когда ты думал, что я сплю, я чувствовал прикосновение губ к своей руке, — я пристально взглянул на него, и он побледнел. — Просто хочу, чтобы ты знал: я находил в этом утешение, когда мне это чертовски требовалось. Хотя мне интересно, что ты вкладывал в это всё.
Я позволил надежде, которую я чувствовал, прозвучать в моем голосе, пусть и немного нервно.
Дживс смотрел на меня мгновение, которое, казалось, растянулось на целую вечность, пока что-то не изменилось в его глазах. Он очень медленно наклонился и нежно прижался губами к моим губам. Они были теплее и мягче, чем я себе представлял, и я вздохнул, потянув его за руку и побуждая придвинуться ближе. Он наклонился и переместил свой вес, его рот не отрывался от моего, пока он не лег рядом со мной, обняв меня за талию.
— О сэр, — прошептал он; его влажные губы нежно скользили по моим губам.
Я обхватил его руками, открыв рот, когда его язык выдал свою визитную карточку, и он прижал меня к себе.
— Не отпускай, — выдохнул я, выкроив долю дюйма, чтобы снова заговорить.
— Никогда, сэр, — пробормотал он и снова поцеловал меня, нежно погладив заалевшую щеку м.г. — Могу я остаться с вами на ночь, сэр? — спросил он, пристально вглядываясь в мои глаза.
Я кивнул.
— Каждую ночь, если хочешь, — прошептал я. Это привело к весьма удовлетворяющему объятию и очень довольному звуку от Дживса. — Я слишком измотан, чтобы сейчас делать что-то большее, чем спать, — сказал я ему. — Ужасно жаль, старина.
— Нет, — сказал он, качая головой. — У нас будет достаточно времени, когда мы оба отдохнем.
— Чудненько. Значит, завтра?
— Это моя надежда, — ответил он, одарив меня улыбкой, которая затронула гораздо больше, чем уголок его рта.
***
Я никогда раньше не спал всю ночь рядом с кем-либо. Во всяком случае, когда стал взрослым. Есть тенденция укладывать малышей в одну кровать для того, чтобы держать их под наблюдением, дабы никто из них не сбежал, но это совсем не одно и то же. Время от времени я просыпался и обнаруживал, что Дживс все еще рядом со мной, свернувшись вокруг меня в очень собственнической манере. Должен сказать, это было до чертиков приятно. Не думаю, что когда-либо раньше чувствовал себя более желанным или в большей безопасности.
Поздно ночью или, возможно, ранним утром я наблюдал, как он просыпается, наши различные конечности восхитительно переплелись в узлы. Я отважился приложить губы Вустера к циферблату Дживса, и он издал мягкий жужжащий звук, лаская мои губы своими. Я хотел его совершенно отчаянно и бросился целовать его с полной самоотдачей, несмотря на продолжающуюся головную боль. Спустя короткое время мы оба остались без внешних покровов, стойкое тепло его тела соединилось с моим собственным, и мы мягко двигались вместе.
Мы долго ничего не говорили. Вместо слов были прикосновения рук, поглаживания пальцев, губы, язык и зубы на коже. Мы были как пара теплых сухих угрей, извивающихся вокруг друг друга. Никто из нас ничего не сказал, но поцелуи, взгляды и тихие стоны дали всю информацию, которую только может пожелать парень. Погружение его хорошо смазанных пальцев внутрь моего тела вызвало у меня отчаянный стон, и я обхватил его ногами, желая большего. Его гл. спросили, и мои выдали радостное ”Еще бы”, а затем я так поцеловал его, что у него перехватило дыхание.
Дживс приподнялся на локте через мгновение, не дыша, взял себя рукой и вдавил внутрь меня весьма немалого маленького Дживса. Я даже не могу описать, насколько восхитительно это было. Он застонал, опустившись на меня, его дыхание стало глубоким и частым, и он секунду помедлил.
— Как хорошо, любовь моя, — выдохнул я, пытаясь втянуть его глубже в свое тело одной лишь силой воли. Он вздрогнул и так толкнулся, что я едва сдержал резкий крик наслаждения. В конце концов, не стоит позволять соседям слышать. Никому не доставит радости пережить атаку Спода только для того, чтобы попасть в тюрьму на пару лет по обвинению в нарушении морали.
— О сэр, да! — Его бедра начали раскачиваться, набирая скорость и силу по мере того, как он двигался. Я сомневался, что кто-то из нас продержится долго. — Я так давно хотел вас.
— Не ”сэр”, не сейчас, — сказал я, тяжело дыша, потому что целовал его, затаив дыхание. Это было чертовски удивительно — чувствовать, как он вот так двигается внутри меня. Он был длинным, толстым и твердым, и не было абсолютно ничего лучше, чем то, как он заставлял все мое тело дрожать и гудеть; это отодвигало страдания, загоняя головную боль в дальний шкаф, компанию которому составляли только совершенно тусклые галстуки и жилеты. Я надеялся, что смогу продержать её там довольно долго, и покачал бедрами навстречу его толчкам.
— Бертрам, — простонал он, снова врываясь в меня, — я чуть не потерял тебя.
— Я здесь, любимый, я... ох!
Волна абсолютного, безумного экстаза захлестнула меня, полностью лишив способности думать, говорить и дышать. Я содрогнулся, и каждый мускул в моем теле напрягся, когда я кончил, а Дживс все еще быстро и жестко двигался между моих бедер. Это было бесконечно, или, по крайней мере, казалось, что долго. Очевидно, в конце концов это закончилось, иначе я бы все еще был там; не то чтобы это было совсем плохо, заметьте, но это сильно нарушило бы мой график светских мероприятий. Несмотря ни на что, я утонул в волне удовольствия, более глубокого, чем все, что я знал раньше, и Дживс последовал за мной в эту сверкающую бездну, шепча мое имя и отдавая все, что имел.
К тому времени, как я снова начал чувствовать хоть что-то, кроме этого ослепительного восторга, в голове у меня стучало, а Дживс рухнул на меня сверху, обнимая дрожащими руками. Потребовалось несколько минут, чтобы я вообще стал способен двигаться, но я сделал усилие, поднял руку и запустил пальцы в его густые черные волосы.
— Это было... чертовски потрясающе, — выдохнул я.
Его щека была прижата к моей, и я почувствовал, как что-то теплое и влажное стекает по моему виску. Послышалось тихое шмыганье.
— Я люблю тебя, — прошептал Дживс.
Я наклонил голову и взял его лицо в ладони. Притягивая его взгляд к себе, я сказал:
— Я знаю, старина. Знаю.
Улыбаясь, хотя щеки у него были немного влажные, он поцеловал меня.
----------------------------
* Ночь костров, или Ночь Гая Фокса — праздник в Великобритании, который отмечается 5 ноября.