Глава 21. Бриенна (2/2)
- Твой зАмок остался цел, - сообщил он Артуру.
- Мой замок! – мальчик так и всплеснул руками. Заметив, что Бриенна вздрогнула от его вопля, он понизил голос до шепота. – Замок из монет! Не вели им трогать…
- Нет. Не возьмут, - пообещал Сноу. – Но… Остальное поделят.
- Хитрый маленький южанин, - бросила Хильде, проходя мимо них с целым пучком наконечников для копий. – Прикопил-таки себе монеток, а?
- Я не южанин, - опять забывшись, взвыл Артур. От обиды по щекам его побежали слезы. – Я, между прочим, твой новый Король, тетка Хильде!
- Это мы еще посмотрим, - упрямо отрезала она. – Ты сам с себя корону, помнится, содрал. Плакса.
- Сама-а-а ты плакса!
- Я-то? – воинственно загоготала она. – Нет, малыш. Это у тебя вся морда в соплях, заревана, как у девчонки. Не в отца ты, это верно, не в отца пошел…
- Матушка, - Эсти начала ее оттаскивать. – Да что за бесы в тебя вселились?! Оставь ребенка в покое!
- Ни в каких ни в соплях, - Артур рвался к дверям, рыча, как маленький лев. Джейме схватил его за плечо, удерживая. – Ничего не заревана! И я вылитый отец! Вылитый, слышишь, ты?! Гадина! Не трогайте мои постройки! Не трогайте ничего моего! Пусти меня! Пусти меня, ты, мерзавец!..
Бриенна встала, подошла к дверям кухни и по очереди заперла все засовы.
Артур сбросил руку Джейме со своего плеча:
- Не тронь меня!
Снежинка закрутился вокруг гостя, стыдливо подвякивая, но не решаясь даже залаять.
- Иди сюда, - позвала Бриенна, - Артур. Помоги мне.
Она отдала ребенка Ланнистеру, и тот на удивление тихо, ловко и покорно взял Сольви и принялся укачивать, корчить ей рожицы. Она издавала звуки, призванные выразить всяческое одобрение этому скоморошеству.
Хоть кто-то его в этом оценит, подумала Бриенна мрачно. Она начала было чистить лук, но, передумав, сунула мальчику в руки:
- Хочешь повоевать? Воюй за свой ужин.
- Нет, я полное право имею, - пробормотал Артур.
- Пусть все забирают.
- Вот ты какая, - с горечью сказал мальчик. – Вот как, значит? Почему сдаешься?!
Она покосилась на Ланнистера и шепотом проговорила:
- Можешь кое-что мне обещать, Артур?
Он уставился на нее округлившимися глазами. Бриенна провела ладонью по его бархатистой, горячей, пока еще совершенно девичей - щеке, стирая слезу.
- Это от лука… - заявил он смущенно. – Слезы от лука, только и всего…
- Конечно, - сказала она еще тише. – Да. Так, пообещаешь?
- Ладно… - с сомнением отозвался сын.
- Сделай, как я тебя попрошу завтра утром, хорошо?
- Почему не теперь?
Она обвела кухню усталыми глазами. В них словно накидали пригоршни пыли.
- Теперь мы ужинаем.
- Почему не выходим к ним, туда?
- Не будем им мешать.
- Они же все заберут.
- Пускай. Твой отец, наверное, не был бы против, это их горе… и их право.
- Нет, не их. Мое – тоже.
- Сделай, как я попрошу, и все, Артур, - взмолилась она. – Я обещаю, что все будет хорошо. Все разрешится… Лучшим образом. Пожалуйста. Пожалуйста. Ради меня.
В конце концов, после долгого ворчания и всевозможных, неизвестно, кому адресованных, угроз и ругательств, которые сыпались из него градом, вместе со злыми слезами - он пообещал. У нее в сердце что-то трусливо упало, однако она, с неким страшным и беспросветным облегчением, поняла в тот момент: пути назад больше нет.
Когда они вышли из кухни и начали накрывать на стол, одичалые уже уехали, только Джон Сноу и Эсти сокрушенно мотались по двору, растаскивая оружие и сундуки по разным кучам.
- Я не дал им все забрать, - виновато сказал Сноу. – Не думаю, что Тормунд бы этого хотел.
В голосе его слышалась боль – и какое-то осуждение, и, заметив ее дрогнувшее лицо, он торопливо прибавил:
- Ты молодец, что не ввязалась в этот спор. Хильде ведет себя неподобающе, многие ярлы так думают. Но ей надо… надо выместить как-то свое…
Он осекся. Чувство вины, подумала Бриенна. Да, скорее, всего так и есть. Она даже позавидовала Хильде. Ах, если бы золото Бриенне в этом помогало… Вот если бы помогло.
Она наклонилась и подняла с земли тонкий серебряный кинжал. Рукоять его была сделана в форме головы белого медведя, целиком выточена из красивого молочного опала. Она сжала пальцы и разжала, примериваясь.
На следующий день было жарко, солнце палило, словно в разгаре лета. Бриенна несколько раз поднимала и опускала руку, и в конце концов поняла, что грудь ее стала слишком большой и отяжелела, и словно бы защищала ее бесполезное сердце живым доспехом – какая глупая ирония. Джейме нашел ее посреди поляны из белого чистого мха, усыпанной алыми пятнами прошлогодней клюквы. Она смотрела сквозь слезы и ей казалось, что красное и белое сливаются в одно пятно, проникая друг в друга, как кровь проникает в снежный шелк. Она порывисто выдохнула, охватила нож покрепче и поднесла к горлу, высоко подняв подбородок. В этот момент Джейме ее и окликнул. Он, несомненно, уже был к этому готов, потому что она услышала, как лошадь беспокойно заплясала под ним, а потом – его шаги, и они все убыстрялись, он побежал к ней, бросил поводья, лошадь отскочила в лес и там принялась с фырканьем бродить меж деревьев.
- Бриенна!..
У нее не было сил ему ответить.
- Бриенна! Что ты делаешь? Что ты делаешь?!
Она опустила руку и выронила кинжал. Он обошел ее, стоящую на коленях, увидел его и пинком отшвырнул в сторону:
- Бриенна, - заговорил он тихо, вкрадчиво.
Ей стало противно от его голоса, почти затошнило.
- Почему? Почему?..
Видя, что она молчит, уставившись перед собой мокрыми глазами, он опустился на белый мох лицом к ее лицу. Меня мутит даже от твоего запаха, подумала она, смаргивая слезы. Даже от него, не то, что от звука твоего голоса или твоих слов.
Но Джейме этого, конечно, не знал. Он всегда мало думал о других людях и вовсе не заботился о чужих чувствах.
- А что ТЫ тут делаешь? – сумрачно пробормотала она. Голова у нее работала плохо, и ее захлестнуло ужасное разочарование. Он явился и прервал ее единственную ниточку, надежду на спасение и покой, которыми она всю ночь себя утешала.
Я могла бы пойти за ним, отыскать и просить прощения, подумала она.
- Я-то ягоду собирала, - опять набралась она храбрости и заговорила, стараясь придать своему голосу хоть какой твердости.
- С ножом у горла?
Она смотрела поверх его плеча. Он вдруг пришел в страшное озлобление. Трясущимися руками полез куда-то в карман своего камзола, вытащил письмо, сунул ей под нос, а потом начал рвать у нее на глазах:
- «Милый мой сын, прости меня…» - забормотал он. – «Прости и позаботься о своей сестре, оставайся с Джоном Сноу…»
Ей стало невыносимо стыдно.
- «Оставайся в безопасности, никогда не забывай, как сильно твоя мама тебя любила…» Какая же ты дура, Бриенна Тарт! – крикнул Джейме ей в лицо. – Тупая, жирная, недалекая корова!
Она отшатнулась от этого крика, он будто выдернул ее из красноватого тумана из слез и близкой гибели. Джейме оглянулся вокруг себя, схватил нож, деревянной рукой толкнул ее в грудь. В следующий миг он навалился на нее, вызывая у Бриенны все те же волны неконтролируемой тошноты. Она заплакала, начала задыхаться.
- Бери, заканчивай. Знаешь, что ты почувствуешь в последний миг? Знаешь? Знаешь?! Да чтоб тебя, отвечай мне! – заорал он, почти касаясь губами ее трясущейся скулы. Она подумывала о том, чтобы пнуть его в самое чувствительное место, спихнуть с себя, но продолжала только скулить и отворачиваться.
- Не знаю. Нет, - пропищала она, когда он занес руку над ее лицом – для удара. И это была выкрашенная в синий цвет рука, и вдруг Бриенна осознала, что этот удар и вправду может убить ее. Кто-то когда-то… отец? Или даже Джейме Ланнистер? Сказал ей, что висок у человека очень хрупок, и если знать место, куда ударить, то человека очень легко лишить жизни. Ей, как ни странно, стало очень страшно.
- Ты почувствуешь, что все это зря. Тебе станет так жаль, что ты это сделала. Ты пожалеешь. Ты пожалеешь. Ты пожалеешь обо всем - в самую последнюю секунду! И станешь молить, чтобы вернуть все на миг назад. Я это видел, я видел, как у человека за миг до смерти становится такое лицо… Словно он больше всего желает жить. Всего-то миг, станешь ты думать, а перед глазами у тебя будет стоять личико твоей дочери, лицо твоего сына, пустоголовая ты дрянь! Будь ты проклята. Какая же ты дура, я никогда не видел глупее… Ну? Все еще хочешь? Держи нож, на, бери, заканчивай!
Он стал совать кинжал в ее мокрые пальцы. Она отбивалась, как могла, а могла очень слабо. Слегка приподнявшись, он сжал нож, придержал ее деревянной ладонью, уперев ее между ключиц и не давая Бриенне вздохнуть.
- Не можешь? Раздумала? Да неужели? Тогда позволь мне. Можно?..
Она начала брыкаться и сучить ногами, чувствуя себя так, будто и правда уже умерла и попала в какое особое Пекло для таких, как она…
- Прошу, прошу, пусти!
- Я могу, - бормотал он сквозь зубы, и вдруг прохладное лезвие прикоснулось к ее шее. – С большим удовольствием. Мне это не составит труда… Ну? Хочешь? Отвечай, упрямая девка, отвечай!..
И она разревелась в голос. Он бросил нож в сторону и ткнулся лбом в ее мокрую щеку.
- Все, - забормотал он, когда ее слезы вымочили его бороду, шею и даже, наверное, рубаху. – Все, все, все, все прошло. Я здесь, я с тобой. Я держу тебя. Держу тебя, держу, держу.
Он помог ей подняться, и она села, бесцельно трогая то место на шее, куда примеривалась нанести удар. Джейме поднялся, тяжело дыша, покружил вокруг нее и вновь встал на колени.
- Бриенна. Он спал, он этого письма так и не видел. Я никому не скажу. Никогда. Обещаю. Пообещай и ты мне.
Она помотала головой. Джейме начал собирать растрепавшиеся волосы, упавшие на ее плечи, и сказал:
- Такие красивые косы. Мне было бы так жаль, когда они сожгли бы их в этом дикарском огне.
Пообещай, что больше не станешь. Почему ты вообще…
- Я во всем виновата, - выпалила она, словно прыгнула с разбега в какую-то пропасть. Признание далось ей легко – и в то же время чудовищно трудно. – Разве ты не должен был присмотреть за Сольви? Пока Джон не вернется. Он, наверное, вернулся уже…
- Но для начала я заглянул в комнату к мальчику и увидел у него на груди это твое письмо. А он еще спал.
- Спал? – глупо переспросила она. – Кто научил тебя читать чужие письма?..
- Я Ланнистер, - самодовольно сообщил он ей. – Неужели забыла?
Они замолчали. Он оглядывался со странным выражением – кривился, словно все вокруг ему было до отвращения знакомо.
- Ты был здесь, - догадалась она. – Ты проезжал здесь раньше? Я думала, ты с предгорья пришел, а не по реке спускался.
Он закрыл глаза. Ноздри его раздулись.
- Нет. Здесь не был. Но место знаю.
Она в ответ только шмыгала носом, и Джейме через силу пробормотал:
- Думаю, видел его во сне. Или в бреду. Мне говорили, что я бредил. Неважно. Я всегда чувствовал, что ты что-то такое выкинешь. В тебе много лишнего, Бриенна.
Самое время поговорить о моей жирной фигуре, подумала она, но без всякого удивления и даже без злости. Она даже привыкла к этим его тычкам.
- Много лишнего, милая Бриенна, - тихо повторил он, переводя на нее блестящие, темные от тревоги глаза. – Твоя чувствительность, и это непонятно откуда взявшееся обвинение себя, и… Таким, как ты, вредно много думать. Отчего ты решила, что в чем-то виновата? И в чем? И… перед кем?
Вновь она не ответила, и он пожал плечами:
- И ведь из всех… нашла же ты, кого слушать. Эту полоумную одичалую, которая совсем осатанела от жадности и жажды власти? Да разве сама ты не видишь, зачем она кричала эти гадости, сочиняла о тебе, Боги ведают, что?
Молчание.
- Не видишь, - ответил он, словно бы сам себе. – Ты не видишь в людях правды. Ты видишь только нечто хорошее, честное и прямое, как ты сама. Пообещай, что больше руку на себя не поднимешь.
- Я не могла.
- Это трудно, - согласился он весьма непринужденно, словно они обсуждали какие-то знакомые им обоим военные дела или способы заточки мечей. – Трудно. И… не обязательно.
- Ты-то откуда знаешь?
- Пока – не обязательно. Я скажу тебе, как время придет. Могу и сам тебя зарезать, если попросишь, если твоя рука задрожит. Хорошо? До того дня обещай, что воздержишься от таких решений.
- По какому праву… - возмущенно заблеяла она.
- Я тебя посвятил в рыцари. Несу за тебя некую ответственность, - сказал он без тени усмешки. – Я не позволю сиру Бриенне, урожденной Тарт, так себя обесчестить.
О, да. Да ты скорее меня сам обесчестишь, подумала она, что уже и осуществил… но это была злая мысль. Злая и подлая. И вслух она сказала:
- Я решила, что так всем будет лучше.
- Правда?
- Да. Даже Сольви.
- Но это несправедливо.
- Я никчемная. И это я виновата в его смерти.
- Когда ты так уверенно сообщаешь такие странные вести, я начинаю думать, что схожу с ума и видел совсем не то, что помню.
Она отвернулась и принялась бесцельно разглядывать деревья, что уже покрывались первыми листочками.
- Тебе было больно, и ты хотела, чтобы все прекратилось, - сказал он негромко. – Про вину ты выдумала, или, вернее сказать, додумала, чтобы было легче принять такой зарок. Скажи, хороша ли бы сегодняшняя ночь?
- Что?..
- Ты хорошо спала? Ты не плакала больше?
Бриенна изумленно на него воззрилась.
- Это оттого, что ты почувствовала близость избавления. Скоро боль закончится, вот что ты почувствовала. И ты была счастлива и спокойна. Так ли? Ох, Бриенна.
Он погладил ее плечо, и она невольно отодвинулась. Он тотчас убрал руку.
- Боль закончится, но не скоро. Частью – вообще никогда. Никогда. Но ты бы жалела в последний миг. Так жаждала бы жить, что закричала бы: верните мне все, как было, со всей этой невозможной болью и страхом, и моим одиночеством … Вот как ты бы кричала.
- Угу, - пробурчала она, но, скорее, чтобы охладить его пыл. Она ужасалась тому, что он откуда-то о ней узнал, все в ней прочел. Он хитрый, он пронырливый, и вправду умен, как умен бывает хищный зверь, не гнушающийся ничем ради добычи. Так она старалась думать о Ланнистере, но она так устала и так перепугалась, растерялась, что все эти мысли меркли перед почти детским удивлением: а ему-то откуда все известно?
- Но подумай о Сольви и о том, как она улыбается, когда тебя видит. Ты для нее – целый мир. Пока что. Со временем, когда вырастет, ты… Ты сможешь попробовать снова. Ну, тогда, как я и поклялся тебе, я разрешу тебе это преступление. И сам тебе в нем помогу. Договорились?
Бриенна набралась храбрости и посмотрела ему в глаза:
- Я ненавижу тебя. Мне никакой помощи от тебя никогда не потребуется.
Джейме вздрогнул.
- Ладно, - сказал он, сглотнув насухо. – Хорошо. Пусть так. Но не сегодня. Давай хотя бы не сегодня.
- Это ты будешь решать? – обозлилась она. – Ты? Сегодня мне умереть - или в другой день?
- Я уже решил, - нагло заявил он. – И ты тоже. У тебя рука не тверда. Сама это знаешь.
Она понурилась. Ей было тяжело дышать. Плечи у нее болели, грудь ныла, словно по ним прошлась целая армия.
- Бриенна, - тихо позвал он. – Ты должна подумать о других, не о себе. Подумай о Сольви, она совершенно беззащитна перед миром, она маленькая… Ничего о нем не знает. Как она станет жить, когда ей расскажут, что мать, сильный и храбрый воин, первая дама-рыцарь Семи Королевств, первая и единственная дама-рыцарь, струсила и заколола себя? Как станет жить Артур? Он невероятно умен, и я в том уверился, общаясь с ним, однако у него чувствительное, как у тебя, сердце. Я полагаю, что, в сочетании с этим его острым, понимающим все умом оно лишь все усугубляет, делает ему еще больнее. Как оно могло бы вынести столько горя разом? Он так тоскует по отцу, как бы он жил, потеряв и тебя? Он так любит тебя, так верит тебе, так беззаветно доверяет, ты и сама не знаешь еще, как сильна и отважна его любовь… Ты подумала о них? Подумала, как им жить дальше? Сколько боли ты причинила бы своим детям? Ты верно все решила, ни капли сомнения не было?
- Разумеется, было, - нервно проговорила она. – Только болван, подобный тебе, мог подумать…
- Было, - повторил он за ней. – Значит, тот самый день еще не настал.
Он поднялся, стряхивая с колен раздавленные ягоды и обрывки белого мха. Возвращались в молчании, он помог ей забраться на лошадь, но свою повел, держа уздцы, он шел неторопливо, и Бриенна смотрела на его золотую с серебром, упрямую макушку. Она вспоминала тот день, когда Тормунд точно так же вел ее, сидящую боком в седле, отяжелевшую и счастливую, на эти поляны.
Был такой же день, думала она в мучительном изумлении. Такой, только лучше. Лучше во много, много, много раз. На половине пути она заплакала. Она дрожала, ее трясло, она начала кричать и замолчала, в конце концов, от смертельной усталости и осталась сидеть в каком-то пустом оцепенении. Лошадь под ней начала беспокойно фыркать и дергаться. Тогда Ланнистер взял Бриенну за руку, сжал и отпустил, и сказал, со свирепым упрямством глядя перед собой:
- Я держу тебя. Держу, Бриенна. Держу.