Пролог (2/2)
С тех пор Нуала старалась всегда держаться уверенно и непоколебимо, ни одной эмоцией не демонстрируя ни страха, ни обиды, ни боли. Её брат был воином — сильным, бесстрашным, непревзойдённым — и она считала своим негласным долгом равняться на него. Нуада прошёл через множество битв, видел, как погибали его боевые товарищи, не раз ощущал, как вражеский клинок скользит по плоти, разрезая её… И единственное, что Нуала могла сделать, чтобы поддержать его, — быть стойкой и решительной.
Впоследствии принцесса не раз проводила время в тренировочном зале, когда там занимался брат, исподтишка наблюдая за ним, словно и не догадываясь, что он всё равно чувствует её вороватые взгляды. Когда же тренировка завершалась, Нуада, размяв ноющие мышцы, наконец обращал внимание на сестру, одаривая её сдержанной, но тёплой улыбкой, которая предназначалась только ей одной. И Нуала, отложив принесённую книгу в сторону, улыбалась ему в ответ, чувствуя, как внутри неё растекается необъяснимое тепло, приятно согревая сердце.
Несмотря на все наставления — а порой даже требования — отца, Нуала не могла отказаться от общества брата. Необходимость в нём была подобна жажде, вот только утоляла её принцесса несколько иными способами, главным из которых было простое общение с Нуадой. Она не видела ничего зазорного в том, чтобы проводить время за беседой, не заходя при этом за рамки дозволенного. И долгое время её устраивал подобный расклад. Нуада же, понимая, что сестра не посмеет нарушить наказ отца, довольствовался тем малым, что она могла предложить ему, с благодарностью принимая каждый её взгляд и каждую улыбку.
Годы, складываясь в столетия, неумолимо сменяли друг друга. По прошествии же четырёх с половиной тысяч лет за Нуадой прочно закрепилось прозвание Сильверенс <span class="footnote" id="fn_32296521_1"></span>, которое он носил с гордостью. Репутация искусного воина и прекрасного командующего обратила на принца взоры многих эльфийских дев, которые были не прочь связать себя узами брака с наследником короля Балора. Однако сам Нуада не горел желанием вступать в брак. По крайней мере, уж точно не с одной из предложенных отцом кандидаток. Уж точно не когда у него есть Нуала…
Любовь Нуады к сестре была непоколебима, неизменна и глубока — настолько, насколько это вообще возможно. И ничто — ни время, ни продолжительные разлуки, ни наставления и требования отца, ни даже кровное родство — не могло умалить чувств, которые принц питал к Нуале. Связывающие их цепи были слишком прочными, можно сказать, нерушимыми, и с годами они делались только крепче. И хотя ни Нуала, ни Нуада не говорили отцу об этом, однако ж скрывать чувства друг к другу им становилось всё сложнее. Нечаянно брошенное слово, чересчур нежная и ласковая улыбка, полный любовного обожания взгляд — всё это выдавало близнецов с головой. И вскоре уже даже для подданных не было секретом, что связывает принца и принцессу нечто более глубокое и противоречивое, нежели родственная любовь.
Толки и сплетни, ходившие среди королевских подданных, не могли остаться незамеченными Балором. Конечно, долгое время он отказывался верить в них, уповая, что дети его образумятся и примут верное решение, отвергнув греховную и недопустимую любовь…
На благоразумие Нуады король не рассчитывал, прекрасно понимая, что тот, хоть и был безмерно предан ему и королевству, однако же оставался гордым, упрямым и дерзким принцем, руководствующимся прежде всего эмоциями и чувствами. Бесспорно, Балор горячо любил сына и уважал его как воина, но даже отеческая любовь не могла закрыть ему глаза на недопустимые чувства Нуады к сестре.
Долгое время король уповал только на послушание и мудрость дочери, но и к ней постепенно таяло доверие… Влияние принца на сестру было огромным, и Балор не мог отрицать того, что теряет власть над детьми. Конечно, оставался шанс, что Нуала, кроткая, послушная и безмерно любящая отца, сумеет вразумить Нуаду. Но надежда на это была ничтожна мала, практически призрачна.
Балор и рад был довериться своим детям, но не мог. Долг перед королевством и страх, что предсказание колдуньи когда-нибудь сбудется, вынудили его пойти на крайние меры…
Среди народа росло беспокойство: многие волшебные создания, оттесняемые людьми, были вынуждены покинуть дорогие сердцу места. Гонения на «иных» случались всё чаще, и напряжение между человеческим родом и Сынами земли становилось всё заметнее, перерастая в откровенную вражду. Жадный и алчный людской народ гнал волшебных существ с плодородных земель, вынуждая их искать пристанище в непригодных для жизни местах.
Закрывать глаза на очевидный факт Балор больше не мог, как бы ни пытался. Они были на грани кровопролитной войны… Им предстояло защитить свои земли от вторжения людей, а потому у них не было права руководствоваться эгоистичными желаниями, пренебрегая чувством долга.
Посоветовавшись с приближёнными, Балор принял решение женить принца на дочери благородного милорда — леди Маро. Являясь единственной наследницей Первого Советника Его Величества, она получила во владение огромную площадь плодородных земель, а также армию, насчитывающую десятки тысяч непревзойдённых воинов. Красивая, стройная и богатая, леди Маро стала главной претенденткой на роль будущей королевы Эльфляндии.
Балор знал, что сын ни за что не согласится на подобный союз добровольно, а потому решил действовать решительно и твёрдо, не предоставляя ему иных вариантов. Торговаться с Нуадой король был не намерен, впрочем, как и отсрочивать день свадьбы. И хотя Балору было неприятно осознавать, что он принуждает сына к браку без любви, он не мог поступить иначе. Их королевству требовался сильный и преданный союзник, и Нуада не имел права пренебрегать столь значимой и влиятельной особой лишь потому, что та была ему не мила. Любовь, ответные чувства, привязанность, нежность — всё это не играло абсолютно никакой роли, когда дело касалось сохранности всего королевства.
Нуада был принцем и наследником древнейшего рода, и его священный долг заключался в том, чтобы пожертвовать собственными желаниями и мечтами во имя своего народа. Забыть о слове «хочу» и навсегда запомнить слово «обязан» — вот что потребовал от Нуады Балор после того, как рассказал ему о решении Совета. И принц, несмотря на раздирающие его изнутри негодование, злость, обиду и презрение, вынужден был согласиться на этот союз.
Нуаде не предлагали, его не просили и у него не спрашивали — ему приказывали. И он, будучи закалённым в битвах воином, не посмел нарушить приказ своего короля.
— Да будет твоя воля, atto<span class="footnote" id="fn_32296521_2"></span>… — бесцветно произнёс Нуада, почувствовав, как болезненно кольнуло в груди, а на глазах навернулись слёзы, которые, однако, принадлежали отнюдь не ему, но ей.
Нуала узнала о решении отца в ту же секунду, что и брат. Ещё до того, как слова сорвались с губ Нуады, она знала, что он ответит… Вот только боль, что объяла её в тот момент, нисколько не умалилась от этого знания, наоборот, усилилась, вынудив, отбросив в сторону книгу, упасть на колени и зарыдать, прикусывая ладонь в попытке сдержать крики отчаяния и боли.
Конечно, Нуала понимала, что брат любит и всегда любил только её. Она знала, что согласился он на этот союз только потому, что того требовал от него долг перед королевством. Более того, принцесса осознавала, что не имела права оспорить решение короля, поставив личные интересы выше интересов общественных.
Балор очень чётко обозначил свою позицию касательно их с братом отношений, сказав, что не потерпит «кровосмешения и подобной мерзости в стенах своего дворца». И Нуала не могла и не хотела обвинять его в жестокости и несправедливых требованиях, прекрасно понимая, что сказанное отцом было как раз-таки правильным. Кровосмесительные союзы порицались и отвергались бессмертным народом, а близнецы, обладая столь высоким статусом, были для подданных примером, даже идеалом. И если бы народ узнал о том, что в королевской семье царят разврат и грех, то отвернулся бы от своих господ, посчитав их недостойными занимать престол.
Нуала хорошо понимала и все эти деликатные тонкости, и то, почему король был столь требователен и строг, когда дело касалось взаимоотношений его детей. И хотя принцессе было тяжело смириться с мыслью, что отец решил претворить свой план в жизнь и отдалить их с братом друг от друга, она всё же подчинилась его воле. Послушно, смиренно, беспрекословно…
И позже, когда Нуада пришёл к ней, чтобы объясниться (хотя, казалось бы, к чему объясняться, когда и так всё предельно понятно и просто), Нуала держалась уверенно и спокойно. И лишь в янтарных глазах её — выразительных и больших — отражались тоска и боль.
— Ещё одно испытание в череде многих… — отстранённо протянул Нуада, боковым зрением наблюдая за стоящей неподалёку сестрой.
— Это не испытание, брат мой, это закономерный итог, — медленно покачав головой, ответила Нуала, внутренне почувствовав, какое неприятие вызвали её слова в душе Нуады.
— Возможно, ты и отчаялась, но я — нет, — твёрдо и уверенно произнёс принц, подойдя к сестре и сжав её узкие алебастровые ладони в своих. — Этот союз — лишь формальность. Ты прекрасно знаешь, что я любил, люблю и буду любить тебя одну. И ничто не сможет это изменить… Когда-нибудь отец поймёт это, а до тех пор мы будем делать то, что должны. Я не брошу свой народ в беде, Нуала, и не променяю его благополучие на собственное. И ты тоже… — произнёс Нуада, заглянув в глаза сестры, в которых отражались понимание и согласие.
— Все эти годы я смиренно соглашалась с волей отца, не смея оспаривать его решения… — тихо произнесла Нуала, бесцветно смотря на мозолистые руки брата, наслаждаясь теплом, что исходило от его нежных и аккуратных прикосновений. — Пусть так будет и впредь… — немного подумав, заключила эльфийка, подняв нечитаемый взгляд на Нуаду.
Отнюдь не это хотела сказать Нуала брату, отнюдь не так планировала завершить разговор… Однако, хорошенько подумав, принцесса решила, что лучше не произносить вслух слов, о которых она будет горько сожалеть впоследствии, ругая себя за опрометчивость и глупость. Пусть всё останется так, как было. По крайней мере, в этом случае им будет не так тяжело исполнить волю отца.
Нуада в ответ лишь кивнул, на секунды сомкнув веки, будто бы пытаясь отогнать непрошеные слёзы. Поднеся ладони сестры к лицу, он оставил на них нежный поцелуй и, не говоря ни слова, вышел из комнаты. Нуала же ещё долгое время стояла возле высокого окна, потупив опечаленный взгляд в пол, приложив ладони к сердцу, чувствуя, как горит кожа в том месте, куда её поцеловал брат.
Свадьба состоялась спустя месяц… Леди Маро приняла предложение принца с удовольствием и даже радостью: столь неожиданное внимание со стороны наследника престола польстило самовлюблённой красавице, сделав её одной из самых обсуждаемых дев в королевстве. А перспектива стать королевой вскружила голову леди Маро, застлав туманной пеленой её разум и зрение. И только после свадебной церемонии она поняла на что подписалась, согласившись на предложение принца, — вот только что-либо менять было уже поздно.
Плодом этого брака — брака без любви — стал мальчик, которому Нуада дал имя Намо. Ещё спустя восемь лет Маро забеременела вновь…