Часть 14 (1/1)

В сознание ненавязчиво проникает пряно-горький аромат целебных трав с еле заметными нотками дорогого мыла. Хосок не помнит, чтобы мылся перед сном. Из-за позорной ремни на груди, фей лишь обтирается мокрой тряпкой, поэтому запах мыла не задерживается на его теле.

Хосок окончательно просыпается и болезненно стонет в темноту: шея затекла до белых точек перед глазами. Бросает косой взгляд на камин, не понимая, почему тут так жарко и откуда идет это крепкое сочетание запахов. Сонно моргает, позволяет глазам привыкнуть к темноте и, вяло моргая, осматривает опостылевшие покои, в которой он выучил каждый сантиметр, каждую трещинку на стеклах в зарешеченных окнах. Слишком жарко. Фей откидывает тяжелое одеяло, и лишь только тогда чувствует, что его обнимают сзади, из-за кожаного ремня не понял сначала. Его сердце с грохотом падает сквозь землю. Он испуганно замирает, словно дикая лань, даже боится громко дышать. Дотлевающий огонь в камине дает лишь слабый отсвет, но и так, медленно-медленно повернув голову, Хосок уставляется в лицо генерала Кима. Ох! Как это возможно? Легкие горят от нехватки воздуха. Нет, но…ведь только позавчера Бахи говорила, что генерал вернется через месяц, что заставило его так неожиданно вернуться? Нет, но что он делает в его постели? Первым желанием было растормошить его и выпнуть из кровати, показать его место. Но Хосока вдруг озаряет дичайшая мысль. Что, если… Что, если…

Фей медленно выскальзывает из горячих объятий. Потеряв его, Ким во сне хмурится и ложится на живот, подогнув одну ногу. Глаза окончательно привыкают к темноте, и Хосок замечает, что генерал туго перевязан. Так вот откуда шел запах — наверняка его ранили и рану затем обработали.

Хосок, не теряя время даром, встает на ноги, слишком быстро, слишком шумно, поэтому вынужден вновь замереть: цепь создает оглушительный звон в глухой ночной тишине.

-Дьявол…-шипит себе под нос и, стараясь не спешить, обходит широкую кровать, не отводя взгляда от спящего альфы. На полу валяется его одежда, которая также пропахла травами. Бросившись к ним, поспешно лезет во все вшитые карманы, ищет, надеясь, что там найдет ключи от злополучного поводка, но зря. -Нет-нет-нет… — нет, нигде не находит. Хосок отбрасывает в сторону одежду и зло хватается за канделябр, намеренный пристукнуть Кима в эту же секунду. У него столько зла скопилось, столько ярости и лютой ненависти, что даже одним горячим выдохом можно было бы сжечь до тла. Он замахивается на генерала и…деревенеет. Не в силах опустить на тупую голову ублюдка. Хосок не может ударить, даже несмотря на то, что не видит его лицо. Бога ради, он должен прибить его поскорее, совесть будет кристально чиста, хотя фея мало такое волнует. Но самому убить спящего неожиданно тяжелее, чем намеренно нахально подставлять других. -Давай же! — подначивает сам себя, злясь, ведь на затылке этого ублюдка нет глаз! Да будь Намджун в сознании, Хосок с удовольствием бросил бы его в собственную псарню и глазом не моргнул! Не задумывался бы даже! — Умри! — шипит агрессивно, словно это заставит канделябр упасть на голову генералу.

-Господин ране… — в дверях замирает переполошенная Бахи. Она огромными глазами смотрит на стоящего на коленях Хосока, на канделябр в его руках и неясную фигуру перед ним. Она обнажает меч. — Отойдите. — велит, проходя в комнату, и уже заносит меч, оттесняя Хосока, как узнает в спящем своего господина. Меч громко падает из ее рук. — Что Вы делаете? — пораженно спрашивает у фея. — Прекратите… Вас же казнят!

-Я убегу. — упрямо задирает голову. Уже малость стыдно вот так послушно поставить канделябр, хотя рука до дрожи ноет.

-Вы привязаны. — разумно замечает Бахи, все еще мягким голосом, надеясь отговорить фея.

-Он и так ранен, все подумают, что от ран скончался.

-У него в лекарях фей ходит, его таким не возьмешь.

-Что? — Канделябр таки выскальзывает из его онемевшей руки и падает на спину Киму. Тот протяжно стонет, мычит, но не в силах разлепить глаза, наверняка сильными лекарствами усыпили, чтоб раны затянулись скорее.

-Мой господин! — чуть ли не вопит Бахи, хватая злополучный подсвечник и ставя обратно на прикроватный стол. — Вас ведь могут казнить! — причитает, и Хосок краем сознания понимает, что Бахи только что его звала «господином». Но все мысли вытесняет лишь одна -у генерала где-то припрятан еще один фей.

-Я должен был догадаться. — да, должен был, ведь намеков было куча. Бахи вопросительно смотрит на него, пока собирает рассыпавшиеся свечи по кровати. Хосок сползает с постели и подходит к камину. — Почему я не понял, почему не додумался… Ведь кто если не фей сможет связать нас? — в том шприце была только кровь генерала, и Хосок не хотел привязки с ним. Нет. Все уже было готово, оставалось лишь влить в него, объединить их кровь. Генерал так хвастался своими «умными людьми», и выходит, что за всех умных людей у него один способный фей. -Один? Только один фей, Бахи? — Бахи кивает.

-Но…меня отдадут на корм аланам за то, что я рассказала. — озабоченно шепчет альфа, все еще боясь говорить в полный голос. Хосок отмахивается от ее страха.

-Ты мне еще нужна. Подставлять не собираюсь. — Бахи вставляет свечи обратно в канделябр и подбирает свой меч с пола.

-Но…господин? Почему милорд у Вас?

-М-м?

-Он ведь в курсе Ваших намерений. Почему он рискнул и явился к Вам? — Бахи меняется в лице. — Милорд с Вами…что-то сделал? — многозначно смотрит ему в пах, скрытый длинной ночной рубахой.

-Нет. — удивленно отвечает Хосок, снова вернувшись к этому вопросу. Ведь он и раньше задумывался об этом, но спешил освободиться и сбежать отсюда. — Наверное считает свою душу бессмертной. — Бахи удовлетворяется его ответом, и покидает комнату с единственной мольбой.

-Пожалуйста, не рискуйте собой. — Хосок трясет головой и с тяжелым выдохом опускается в теплое кресло. Вопросы лишь прибавляются, ответов нет никаких. Хосок задумывается, нужно ли ему самому что-то узнавать о другом фее и тем самым усложнять свою жизнь? Нет, отвечает сам себе моментально. В приоритете лишь Чимин. Хосок не должен забывать, почему не совершает безрассудные попытки сбежать, — эта ночь не в счет, это было на редкость импульсивное решение.