Глава 23 (2/2)

Полностью пропитавшись сочувствием к юноше, брюнет неспешно подошёл к нему и присел рядом, повернув голову в бок, чтобы взглянуть на отчаянного командира. Тот лишь склонил лицо и закопал ладони в светлые кудрявые локоны, терзая пальцами мягкие пряди.

⠀

— Пока ты был в плену, каждый из армии правительства пытался сломать тебя, но ты не сломался, — уже совсем мягким, негромким голосом говорил Арсений, чувствуя лёгкую вину за то, что вообще решил тогда кричать на парня, которого мучают сомнения. — Вера и несгибаемый характер помогли тебе остаться таким, каким ты был всегда, и сбежать оттуда, откуда почти невозможно сбежать. Так и в победу надо верить также, — положив ладонь на чужое запястье, брюнет осторожно опустил руку начальника, чтобы тот показал своё лицо. Антон глубоко вздохнул и посмотрел на странника. — Это кажется невозможным, но нет ничего невозможного. Так и напиши «западникам», только используй, конечно же, слова более патриотичные, чтобы точно поднять их дух.

⠀

Шастун закивал головой и снова отвернулся к полу, крепко сжав свои ладони между собой, словно бы заставляя себя что-то сказать.

⠀

— Знаешь, я просто… просто не хочу, будучи противником тоталитарного режима правительства, становится каким-то тираном, будто сродни им, — с трудом выдавил из себя младший и взглянул на свои руки, которые неконтролируемо дёргались.

⠀

— Тебя никто не просит быть таким же, как они, — заметив чужое беспокойство, голубоглазый неуверенно положил кисть на его ладони и несильно сжал, не отрывая взора от напуганного лица своего командира. — Но ты должен быть построже. Это просто необходимо для того, чтобы управлять своими людьми.

⠀

Управлять… Антон почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине, и сразу пожалел о том, что в его памяти так отчётливо сохранились воспоминания о недавнем плене и о том, как им управлял его тюремщик. Так больно держать это всё в себе, но ведь иначе нельзя. Или всё-таки можно?

Предплечье ощутило на себе бережное поглаживание чужой руки, и на сердце стало чуть-чуть легче от мысли, что он может кому-то выговориться. Обратив взгляд на Арсения, юноша увидел в голубых очах понимание и верность, поэтому всё же решился на своё откровение.

⠀

— Мой тюремщик любил издеваться надо мной, — опять отвернувшись, начал шатен, а следопыт только-только пришёл в себя после слабого волнения, вызванного тем близким расстоянием между ними. — Он постоянно твердил, что испытывает ко мне интерес и симпатию, за что надеялся получить ответную реакцию. Но я его ненавидел, и, видя это, тюремщик наглел всё больше и больше. Я смирился с тем, что он касался меня своими руками, своим грязным языком, смирился, что он уродовал моё тело лезвием ножа, пытаясь вытащить из меня информацию. Но я не переставал бояться, что он перейдёт черту. И однажды… он всё же не сдержался и стал мстить мне за моё молчание и неповиновение. — Всё тело парня тотчас вздрогнуло, но Попов не смел приближаться к нему, не желая напоминать тому о всех пережитых ужасах. — А потом, в последний день моего пребывания там, этот ублюдок раздел меня и… Господи, твою мать…

⠀

Антон снова закрыл лицо руками, видимо, скрывая свои слёзы, которых стыдится, а Арсений в ужасе уставился на него, чувствуя ярость к Кузьмитрию и абсолютную жалость к юноше, страдающему прямо у него на глазах.

⠀

— Чем больше я сопротивлялся, тем сильнее раздражался он, а мои крики только забавляли этого грёбаного урода, — голос командира больше не дрожал, а лишь наполнялся уверенностью и злостью, несмотря на постоянные вздрагивания тела. — Я помню наручники на своих руках, до сих пор чувствую их холод, и ненавижу это чувство. Я ненавижу их. Я ненавижу тюремщика. Я ненавижу правительство. Я им всем отомщу.

⠀

Брюнет понимал его и даже не вспомнил о том, что он сам из правительства. Сейчас его волновал только этот злой и напуганный парень, который с каждой секундой разгорался всё ярче и ярче, как спичка, что может вспыхнуть и нанести ожоги. И чтобы это предотвратить, странник неспешно и мягко положил руки на его плечи и ненастойчиво притянул к себе, боясь что-либо говорить сейчас. Да и эти объятия являлись рискованными, потому что Шастуна все прикосновения выводят из себя и настораживают, и старший хотел даже отстраниться, чтобы не натворить бед, но…

Антон уткнулся лбом в плечо своего помощника и замер, не сопротивляясь и не желая сопротивляться, благодаря чему голубоглазый облегчённо выдохнул. Ничего не было слышно, никто ничего не говорил, и казалось, что именно так и нужно, чтобы перевести дух и забыть о том, что так навязчиво лезет в голову.

Арсений медленно погладил мятежника по волосам и едва отстранился, чтобы посмотреть на его состояние. На лице Шастуна нет ни одной слезинки, и даже сожаления к себе не было видно. Какой же он сильный…

⠀

— Я не должен был тебе это говорить, — на выдохе склонив голову, заверил младший, и внутри него неприятно защекотало чувство лёгкого страха того, что может обидеть собеседника своими словами. — То есть, мне просто не стоило вообще заводить об этом разговор.

⠀

— А мне кажется иначе, — наблюдая за опущенными вниз зелёными глазами, тихо отрицал странник, выгибая брови от глубочайшего сочувствия. — Мне очень жаль, что с тобой так поступили, и жаль, что ты так долго молчал об этом, страдая в одиночестве.

⠀

— Я не страдаю, — хмуро опроверг Антон.

⠀

— Хватит врать, — хоть лицо брюнета и приняло слегка серьёзное выражение, но голос был всё ещё ласковым. — И я хочу сказать, что твоя жажда мести оправдана, и даже если шансов на победу мало, ты всё равно отомстишь. Тебе помогут твои люди. — Взяв чужие руки в свои, Арсений обратил на себя внимание красивых изумрудов. — Я помогу тебе.

⠀

Командир почувствовал, как всё внутри потеплело от благодарности этому человеку, и вдруг эта признательность стала так велика, что он улыбнулся, несмотря на кошмар, пересказанный им недавно.

⠀

— Спасибо, Арс, — по-простому, без деловитости произнёс Шастун, и было видно, насколько ему стало легче. — Иди отдыхай, желаю приятных снов.

⠀

— Спокойной ночи, — улыбнулся в ответ странник и тихо ушёл к себе.