Глава 28. Границы (1/2)

Когда Сахим сказал, что сумеет ехать быстрее, чем тот берлинский водитель-укурок, он не шутил. Нил может только изо всех сил цепляться за кузов, чтобы не вылететь из внедорожника на очередном крутом повороте, а мимо со свистом проносится ночь. Не имеет смысла орать: «Пошевеливайся!», но все равно хочется. А еще Нил лихорадочно размышляет. Ткаченко думает, «Довод» собирается отобрать турникет, а не уничтожить его. Это ведь дает хоть какие-то преимущества? Люди Борза ждут схватки, не взрыва, он может застать их врасплох, даже вынудить отступить. Ненадолго Нил откидывает голову и смотрит в совершенно темное небо. Когда они с Сахимом выезжали из лагеря «Довода», облака только начали его затягивать. Теперь же оно полностью скрыто пеленой туч, ветер усиливается, и это можно ощутить даже в несущейся на всех парах машине.

Нил сверяется с часами: уже далеко за полночь, а операция начнется с рассветом, меньше, чем через пять часов. Достаточно этого времени, чтобы скорректировать план? Но сначала нужно вернуться! Стрелки издевательски ползут по циферблату, сокращая срок. Если бы не пришлось промедлить… Но сначала они должны были убедиться, что во внедорожник не напихали устройств слежения, а затем – что за ними не увязался хвост. Нил как наяву представляет издевательскую улыбку Саши, разумеется, просчитавшего и это. Зачем ты вообще предложил мне работать на себя? Учитывая, что повторил свое предложение в отсутствие Джона, напрашивается простой ответ: Саша все-таки хотел вывести Нила из-под удара. Он настолько уверен в преимуществе чеченцев? Солгал об их настоящем числе? Нет, вряд ли. Саша и Нил действительно одной породы – уж если устраивать такую игру, то в известной степени честно. Есть что-то еще, что Нил не учитывает? Черт!

Лагерь показывается, когда срок ужимается до четырех с половиной часов. Минуты утекают одна за другой: пока в одной палатке собираются Джон, полковник, Ратна и Уилер, пока Нил пересказывает все, что поведал Саша, пока длится совещание. Ни на чьем лице не проступает озабоченность, но Нил чует напряжение, сгустившееся под пологом.

– Самое главное, не дать им притиснуть наших к склону. – Пауэлл проводит пальцем по разложенной на столе карте. – И они не ждут взрыва.

– Но если заметят минеров и сообразят, чем они заняты… – начинает Джон.

– Значит, не предоставим им такой возможности. Так, лейтенант. – Полковник разворачивается к Ратне, – на рожон не лезть, в затяжные схватки не вступать. Пусть чеченцы и люди Убукеева играются в войнушку, а наша задача только подорвать турникет к чертовой матери и смыться.

Та молча отдает честь.

– Если решите героически сдохнуть, то только ради того, чтобы минеры сделали свою работу. Уилер, твоя задача – оборонять лагерь и, если что, организовать его эвакуацию.

– Есть, сэр.

Джон хмуро изучает карту:

– Чеченцы, скорее всего, уже на позициях. Если Ткаченко не солгал и они изучили горы, то могли занять нужные точки.

Полковник кивает:

– Но раньше, чем рассветет, все равно не сунутся.

– Согласен. Ратна, поднимай всех. Проводи инструктаж. Сахим, возьми пару приятелей поглазастей и давайте на разведку. Не хватало еще влететь в заклятых друзей.

Тот мгновенно уносится прочь.

– Они не нападут сейчас, – спокойно замечает Джон.

– Конечно. Мы побочная цель. А вот в свалке, которая неизбежно начнется, все будут палить во всех. – Полковник скалится. – Еще посмотрим, кто здесь большие головорезы.

Джон переводит взгляд на Нила:

– Останешься с Уилер. В бою воровать нечего, а здесь каждые руки будут на счету.

На инструктаж Нил все равно отправляется, ловит каждое слово Ратны, чтобы хоть соображать, в какой момент что именно будет происходить. Понятно, что настоящий бой быстро перестанет походить на четкий план, однако ключевые события должны случиться вовремя. Как ни странно, за себя Нил почти спокоен, но Джон… Он находит его взглядом – тот, уже натянувший бронежилет, стоит неподалеку от Ратны и слушает ее так же внимательно, как и прочие, словно не сам вместе с полковником продумывал то, что она сейчас произносит. Черт, Нил беспокоится о Джоне. Полковник знает, когда и как умрет, сам Нил тоже, а что выбрал Джон? Отсюда его лицо кажется сосредоточенно-спокойным, но он поднаторел в ношении масок. Вот бы повстречаться с таинственным Протагонистом и спросить… Однако его отделяют от Нила десятилетия. Интересно, он уже родился? Еще ребенок, а может, взрослый, но пока не представляющий, какую роль ему придется сыграть?

– Как только разведчики вернутся, выступаем, – объявляет Ратна.

Инструктаж закончен, солдаты расходятся, даже Джон покинул палатку, а Нил все медлит. Дожидается, когда к нему приблизится полковник, тоже остающийся в лагере.

– Что такое, парень? Тебе не идет настолько встревоженная физиономия.

Нил пожимает плечами:

– Я думаю…

Пауэлл сокрушенно вздыхает:

– Будь это не ты, приказал бы перестать.

– Вроде как солдату не нужно думать?

Полковник усмехается:

– Ты в спецподразделении, здесь даже солдат должен шевелить мозгами. Нет, думай, просто не о некоем темнокожем красавчике. Его предоставь самому себе.

Нилу удается выдержать взгляд Пауэлла, но тот все равно ухмыляется. Получается…

– Хоть кто-нибудь еще не в курсе?

– Обижаешь. – Полковник некоторое время смотрит на доску, где маркером набросан план грядущего сражения. – Знаем только мы, старички, пережившие Стальск. То, что было, то, что еще только будет… Может, не все, но в общих чертах.

Нил прищуривается. Конечно, полковник знает – он же вернулся из будущего.

– Случайно ставок не делали?

– Я злой, разумеется, но не настолько. – Пауэлл серьезнеет. – По мне, форменное безобразие, но… что произошло, то произошло. В любом случае, я рад, что это ваше недоразумение с Джереми завершилось. А то на рожу Джона тошно смотреть было.

– В смысле?

Лицо полковника становится… озадаченным.

– Ты, парень, ведь вроде бы все подмечаешь.

– Да, большей частью, – осторожно отвечает Нил, невольно задумываясь. – Джон неревнивый.

– Чего? – Полковник вдруг хохочет так, что в палатку заглядывает пара встревоженных человек, и тот машет им рукой, чтобы свалили. – Ох, парень… – Кажется, у Пауэлла даже слезы на глазах выступают. – Неревнивый Джон… Лучшая шутка за последние лет этак десять!

Он все-таки немного унимается, хлопает Нила по плечу так, что тот чудом не приседает.

– Нет, вы оба болваны. – Полковник шумно выдыхает. – Ладно, к черту. Повеселились, и хватит. Сосредоточься, – заканчивает он уже спокойно, – еще пара часов, и нам всем будет совсем не до смеха.

Полковник ковыляет прочь, и Нил остается в палатке совершенно один. Он снова смотрит на план сражения. Все ведь будет хорошо? Это вот-вот предстоит узнать.

* * *

Ночная темень сменяется утренней серостью, приносящей с собой несильный дождь. Это пока, понимает Нил. Ветер то притихает, то наподдает резкими порывами так, что от греха подальше хочется за что-то ухватиться. На каменистой земле пузырятся лужи, и если так пойдет дальше, скоро ее размоет в непролазную грязь. В такую погоду видимость здорово падает, и Нил лишь надеется, более опытная Уилер и ее подчиненные разглядит в белесой хмари нужные сигналы.

Время тянется невыносимо медленно, а они могут лишь ждать. По крайней мере, главное – взрыв – они точно обязаны услышать. Но пока не раздаются даже выстрелы. Это ведь значит, что все хорошо? Бойцов «Довода» пока никто не заметил? Полковник устроился с относительным комфортом под древней сосной и кажется воплощенным спокойствием. Нил, увы, еще так не может, только старательно удерживает на лице легкую улыбку. Зато Уилер привычно сосредоточена и хмура. Она изучает через бинокль размазанные пеленой дождя склоны, может – кто ее знает? – даже что-то замечает.

– Еще тридцать минут, – деловито сообщает она, и Нил благодарно кивает, хотя ему достаточно покоситься на часы.

– Если все закончится хорошо, приглашу тебя на свидание, – шепчет он.

– Даже не надейся.

– Разбиваешь мне сердце.

Уилер неопределенно хмыкает:

– Знаешь, есть в тебе одна загадочная вещь.

– Только одна?

– Отчего я тебя, придурка с языком без костей, еще не пристрелила? – Уилер быстро улыбается и снова приникает к окулярам.

– А это ведь комплимент.

– Иди в жопу.

Какие выражения… но слова застревают в глотке, потому что над горами разносится грохот, сменяющийся глухим рокотом, мечущимся между склонами. Несколько мгновений почти ничего не слышно, но эхо постепенно затихает, и Нил смотрит на Уилер, ловя такой же встревоженный взгляд.

– Это…

– …рано для наших, – заканчивает капрал.

– Не только. – Полковник покинув убежище, резво хромает к ним через усиливающийся дождь. – Слишком сильный взрыв.

– Черт! – Уилер снова смотрит в бинокль. – Там!

Полковник тоже глядит в указанную сторону, затем протягивает свой бинокль Нилу. Сквозь ливень черта с два что разглядишь, дыма нет, но, наконец, в окуляры попадает развороченный склон. Камни продолжают катиться вниз, увлекая за собой вековые деревья, и кажется, течет настоящая серо-коричневая река, становящаяся все шире и шире.

– Это точно не наши? – Нил, едва ворочая онемевшими губами, возвращает бинокль.

– Да. Кто-то заложил заряд выше, чем собирались мы. Ублюдки спровоцировали настоящий обвал.

В подтверждение слов полковника, с той стороны, где располагался турникет, снова доносится рокот, но на этот раз не затихающий, а усиливающийся.

– Наши… – начинает Уилер.

– Спокойно, капрал. Если все шло, как запланировано, наши еще не добрались до чертовой пещеры. В лучшем случае, взрыв застал их у подножия, они могли успеть найти укрытие.

– Так точно, сэр. – Ее губы растягиваются, обнажая сжатые зубы.

– Не понимаю, – лихорадочно шепчет Нил, заставляя себя выбросить панические мысли о Джоне, Сахиме, Ратне, всех остальных. – Если это чеченцы, то зачем им это?

– Или мы что-то упускаем. – Пауэлл по-прежнему совершенно спокоен. – Уилер, что со связью?

Та резко мотает головой.

– По крайней мере, у наших врагов те же проблемы, – заключает полковник. Он в очередной раз изучает склон. – О, вроде успокаивается. Что же, турникету устроили воистину великолепную гробницу.

И еще неведомо скольким людям Потапова.

– Уилер, снова пробуй связаться.

– Сэр, вам следует…

– Сам разберусь, капрал. Живо созывай людей.

Та, сунув Нилу в руки бинокль, растворяется в дожде.

– Если наши уцелели, – продолжает полковник, – они должны добраться вон той точки. – Он вытягивает руку, указывая на непотревоженное место на склоне. – Помнишь?

– Конечно, сэр, – отзывается Нил. – И как туда идти, тоже.

– Выдохни, один все равно не отправишься.

– Сэр. – Поблизости снова возникает Уилер. За ней темнеют силуэты тех бойцов, кто остался в лагере.

– Двоих оставишь мне, остальные дуйте за нашими. В лучшем случае все наши противники растеряны, как и мы. В худшем – если взрыв дело рук чеченцев – вас ждут сюрпризы. Будьте предельно осторожны.

– Есть, сэр.

– Тогда вперед. – Полковник посылает предупреждающий взгляд Нилу. – А ты не лезь в пекло.

Он молча отдает честь, надеясь, что получилось достаточно бодро.

Продвигается отряд невероятно медленно, хотя, умом Нил понимает, это максимально быстро в сложившихся обстоятельствах. В какой-то момент земля под ногами подрагивает, и они падают на четвереньки и ждут, пока та успокоится. И где-то поблизости притаились чертовы чеченцы и люди Саши… Они это устроили или нет? Гадать можно до бесконечности. Ноги скользят в раскисшей глине, одежда промокла насквозь, а маска, кажется, прилипла к лицу. Нил сосредотачивается на том, чтобы не потерять из виду Уилер, одновременно пытаясь обшаривать взглядом окрестности. И все-таки первый труп замечает не он. Двое парней мгновенно склоняются к нему, перекатывают на спину и стягивают маску.

– Похоже, один из людей Дени Борза, – сообщает Нил. Вопрос только, кто его завалил: «Довод» или подчиненные Убукеева?

Спустя еще метров триста они влетают в остатки небольшого побоища. Пять трупов: двое чеченцев, один из тех парней, что вчера дежурили возле домика Саши, и двое незнакомцев. Нил предполагает, эти из лагеря Убукеева.

– По крайней мере, наших нет, – хрипло шепчет кто-то в спину.

Значит, Ткаченко вступил-таки в драку. Тогда, получается, он все же не знал о взрыве? Черт, Нил уже ничего не понимает!

Дальше дорога выводит к самому краю оползня. Вроде бы тот уже замер, хотя кто разберет, учитывая, что дождь продолжает все размывать? Громоздятся один на другом каменные осколки, между них торчат корни и переломанные стволы.

– Там, – негромко командует Уилер.

Из-под буквально наполовину стесанного дерева они достают своего – раненого, оглушенного, но живого. Марк водит мутным взглядом по их лицам, хватает ртом воздух:

– Отс…тупили… – наконец выдавливает он. – Должны… уцелеть.

– Ты? – роняет Уилер.

– Когда второй раз…тряхнуло, не удержался… на склоне, мэм. Сам виноват… – Марк дергает головой и тонет. – Там еще…

– Мы всех найдем, – обещает Уилер.

Они обходят оползень, двигаются еще медленнее, потому что тащат с собой и Марка. Из-под завалов виднеется чья-то рука, перемазанные в грязи пальцы бессильно обвисли. На этот раз чужой, а вот дальше обнаруживается уже свой. Гарри – каски нет, видимо, слетела, а в черепе жуткая вмятина. Нил сглатывает, вспоминая идиотскую историю с якобы спертой десяткой, пока Уилер закрывает парню глаза.

– Пока никого из наших не застрелили, – сухо произносит она.

Значит, они могли и не вступить в схватку. По крайней мере, до сего момента.

– Там еще, – докладывает Триша.

Чувак валяется в беспамятстве, а из раны в бедре натекло прилично крови. Он из людей либо Убукеева, либо Ткаченко.

– Нельзя его так оставлять. – Уилер деловито вытаскивает нож.

– Тсс! – Ухо Нила улавливает какой-то звук. Тот едва слышен сквозь дождь, но есть.

Уилер, тоже замерев, кивает, затем указывает на вершину оползня. Еще один шорох, более явственный, доносится именно оттуда. Нил принимается осторожно взбираться по склону. Почти сразу за ним следует Триша, намереваясь подстраховать. Лезть не так уж и сложно, несмотря на скользкую от ливня землю, но Нил каждый раз убеждается, что держится крепко. Полетишь вниз – есть шанс сломать что-нибудь. Наконец, они с Тришей оказываются наверху и выглядывают. И тут же утыкаются в парочку вымазанных грязью физиономий чуваков, таких же разведчиков. Обе стороны выхватывают оружие и…

– Не стрелять, – зычно приказывает еще кто-то.

Нил косится на противоположный склон, по которому не слишком ловко карабкается еще один человек: он тоже покрыт грязью, а рука перетянута не слишком чистой повязкой. В целой он сжимает пистолет. Мужчина задирает голову и оказывается самим Убукеевым. Он добирается до вершины и смотрит на сгрудившихся у подножия бойцов «Довода». Выглядит Булат донельзя вымотанным, но изображает невозмутимость, как и в Задаре.

– Кто у вас главный?

Нил не может обернуться, продолжает целиться в своего противника, как и Триша в своего.

– Что тебе нужно? – доносится хмурый голос Уилер.

Булат издает какой-то звук – что-то среднее между хмыканьем и усталым вздохом.

– Вижу, вы отыскали Андрея.

Видимо, речь о том раненом мужчине.

– На нашей стороне, – продолжает Булат, – двое ваших. Один совсем плох, другой получше. Вы отдаете нам Андрея, мы отдаем их. И мирно расходимся. Или можем попалить друг в дружку.

Несколько долгих мгновений висит тишина.

– Отзови одного из своих стрелков, – говорит Уилер.

Булат кивает тому парню, который целится в Нила, и тот скатывается вниз. Теперь их двое против двух, а дуло пистолета Убукеева смотрит прямо на Нила.

– Отзови эту женщину, и я прикажу отступить и второму.

– Одновременно.

Нилу кажется, Триша хочет запротестовать, но она подчиняется, как и второй стрелок Убукеева. Теперь на мушке друг друга держат только Булат и Нил. Признаться, цель дико искушает. Если бы не двое раненых бойцов «Довода», Нил не устоял. Булат это прекрасно понимает, и на грязном лице проступает слабая улыбка.

– Око видит, да зуб неймет, – негромко произносит он на русском.

– Тут мы в схожем положении. – В Задаре Нил выбрал немецкий акцент, сейчас старается изобразить испанский.

– О, ты понимаешь.

– Поэтому никаких сюрпризов.

– Убедил. – Булат смотрит вниз. – Сейчас я прикажу поднять ваших людей и передать их вам. Сам же буду наблюдать, как вы сделаете то же. Если что-то пойдет не так… что же, – он снова глядит на Нила, – кто-то из нас выстрелит быстрее.

С обеих сторон летят команды: более приглушенные с другого склона, более четкие – со своего.

– Не ожидал? – негромко спрашивает Булат.

Нил молчит.

– Видишь ли, я не бросаю своих людей, – продолжает тот. – Ценю их. Это отличает меня от всякой мрази вроде Борза.