Глава 27. Пуля (1/2)

В самом Бэйле-Еркулане показываться рискованно – на курорте хватает людей Потапова, так что Нил и Джон прибывают в Оршову, городок неподалеку, расположенный на берегу Дуная. На реку отсюда открывается чертовски романтичный вид, и хозяин апартаментов «Фламинго», где они остановились, выразительно размахивая руками, на дурном английском принимается рассказывать о Железных воротах, теснине, на которую обязан полюбоваться каждый уважающий себя турист, а также о Голубацкой крепости. Нил, хоть и прочитал об этом в путеводителе, слушает не без удовольствия, Джон же лишь изображает вежливый интерес. Хозяин то и дело принимается сверлить его любопытным взглядом, впрочем, ограничивается только этим. Наконец, их сопровождают в отведенный номер, расположенный на втором этаже небольшого коттеджа. Стоит прислуге выйти, как Нил присвистывает:

– Одна кровать.

Джон одаривает его сумрачным взглядом.

– Шелли долго извинялась, но не смогла заказать другой номер. Этой осенью здесь полно народу.

– Мне нравится. – Нил с размаху садится на прикрытое коричневым покрывалом ложе. – Не очень мягко, не очень твердо, в самый раз…

– У нас полно дел. – Джон озирается явно в поисках хоть какой-то кушетки, но, увы, в номере есть только кресла.

Нил издает страдальческий вздох:

– Но душ-то можно принять?

– Пять минут.

Весь день они колесят по Оршове в арендованной машине, встречаясь то с одним агентом, то с другим. Когда приходит время обеда, Нил и Джон устраиваются в одном из ресторанчиков с видом на Дунай. Впрочем, перекусить наедине – тоже непозволительная роскошь. Стоит им устроиться за столиком, как к ним приближается, игриво покачивая бедрами, девушка. Не сказать, чтобы сегодня так уж тепло, но из-под небрежно наброшенной на плечи кожаной куртки выглядывает легкое не по сезону короткое платье, обрисовывающее весьма недурственную грудь.

– Скучаете, милые? – улыбается она.

Джон кивком указывает на свободный стул. Девушка закидывает ногу на ногу и посылает Нилу намекающий взгляд. Тот протягивает пачку сигарет, и незнакомка с улыбкой достает одну и закуривает. Нил тоже решает себе не отказывать, несмотря на мученический взгляд Джона.

Явившийся официант слегка морщится и, наклонившись к Нилу, шепчет:

– Если эта особа мешается, домнуле, я могу…

– Вовсе нет. – Нил тоже улыбается девушке. – Что тебе заказать?

Она ограничивается бокалом вина. Когда официант отходит, девушка мгновенно серьезнеет.

– Все под контролем, – докладывает она Джону. – Убукеев клюнул.

Девушка под столом передает ему снимки, и тот украдкой быстро их проглядывает.

– Отлично. Пусть будет максимально осторожна.

Снимки отправляются к Нилу, и он смотрит на Булата, прогуливающегося по какой-то улочке, обняв за плечи Лесли. Волосы у той высветлены до белого, а платье мало чем уступает в откровенности тому, что надето на незнакомке. Лесли с восторгом смотрит на Булата, а тот – надо же, он это умеет! – расслабленно улыбается.

– Выкупил ее контракт сразу на неделю, – поясняет девушка. – А учитывая, что девчонок из стриптиза обычно щупать нельзя, прилично раскошелился.

Нил и не сомневается в талантах Лесли – в нынешнем виде она идеально подпадает под типаж, который предпочитает Булат.

Заказ приносят. Девушка с явным удовольствием потягивает вино, пока Нил и Джон лакомятся сармале – мясом с рисом, завернутым в виноградные листья.

– Еще новости? – спрашивает Джон.

– Пока ничего нового. Непосредственно турникет охраняет десяток человек. Также Убукеев нанял нескольких местных, чтобы приглядывали за окрестностями. Троих уже вычислили.

– Отлично.

– Болдо беспокоит погода, – добавляет девушка. – Синоптики обещают бурю через пару дней.

– Значит, успеем до нее. Завтра жду обстоятельный доклад от Лесли.

Девушка кивает.

– Уйдешь вместе с нами, – распоряжается Джон. – Потом сразу возвращайся в Бэйле-Еркулане.

Под конец трапезы Нил с интересом пробует местную настойку, зато Джон берет диетическую колу. Серьезно? Тут столько прикольных вещей, а он предпочитает напиток, который не найдешь разве что в центре Сахары?

– Я не пью на задании.

– Это укор мне?

– Боюсь, если скажу, что нет, ты на радостях перепробуешь весь здешний бар.

– Вообще-то, я ответственный. Ну… большей частью.

Джон лишь приподнимает бровь и улыбается.

Когда они покидают ресторан, девушка игриво льнет к Нилу, и тот приобнимает ее за талию.

– Знаешь, ты выделяешься, – замечает он Джону.

Вокруг и правда почти сплошь белые физиономии. Туристам-то по большей части все равно, зато местные поглядывают на Джона с тем же любопытством, что и хозяин апартаментов.

– Не совсем. – Джон подбородком указывает на темнокожую девушку с прической из мелких косичек в компании двух белых парней и еще одной девушки.

– Она единственная кроме тебя.

Джон лишь неопределенно хмыкает.

Впрочем, народу вокруг хватает, будто в одной небольшой Оршове набилась добрая половина Европы. Признаться, Нилу нравится такая суета. Будь он не на задании, с удовольствием прошвырнулся бы по барам и клубам. Вместо этого он заканчивает день в компании ноутбука, наверное, в тысячный раз проглядывая фотографии здешних гор. Агенты «Довода» подобрались к турникету настолько близко, насколько смогли, но вопросов пока еще слишком много. Положа руку на сердце, им придется лезть в неизвестность. Джон предпочитает не рисковать – разобрать и перемеcтить турникет в другое место вряд ли выйдет, а значит, придется его уничтожить. Пусть минеры уже получили все возможные сведения о здешних породах, никогда нельзя исключить тот вариант, что все пойдет не так, этому Нила научил Берлин.

– Кофе или чай? – интересуется Джон. Он устроился за столом – возле еще один ноутбук, а также смартфон, по которому Джон время от времени с кем-то созванивается. Нил же, успев принять душ и переодеться, валяется на животе поверх покрывала на кровати.

– Давай чай. Он, конечно, тоже бодрит, но я намереваюсь выспаться.

– Разумно с твоей стороны.

Нил упирается подбородком в ладонь и весело смотрит на Джона:

– Постель все равно одна.

– Я могу лечь на полу.

– Серьезно?

– Мы на задании.

– Да-да, никакого лишнего алкоголя. Теперь еще и целибат?

– Я собирался взять отдельные номера.

– И тогда мне пришлось бы взламывать твою дверь. Застукай меня кто-то из обслуги, представляешь, какой вышел бы конфуз?

– Ты не шутишь. – Джон прищуривается.

– Ни капельки. – Нил отодвигает ноутбук и ждет.

Наблюдать за борьбой чувств на чужом лице невероятно захватывающе. Однако Джон не из тех, кто пасует перед вызовами. Уязвимое место, снова вспоминает Нил. Нет, он и правда собирается перестать им быть, но сначала проверит, насколько оно уязвимое. Уж если Джон отмалчивается, придется разобраться самому.

Тот легко выдыхает и, поднявшись из-за стола, подходит к постели и опускается возле на корточки так, что его лицо оказывается на одном уровне с лицом Нила.

– Прощупываешь меня?

– И это тоже, – признает он. – Но не только.

Улыбка сама собой сползает с губ, Нил пристально смотрит в темные глаза, ловя малейший намек. Джон протягивает руку и осторожно касается его щеки самыми кончиками пальцев, медленно проводит, следуя линии скулы.

– Помнишь, ты сказал, что мы встретились вовремя?

Нил кивает. Надо же, он думал, Джон тогда не расслышал.

– Это правда. – Тот слабо улыбается. – Молодой я счел бы тебя чудовищным типом. Неорганизованным, наглым, лезущим, куда не следует, и, самое ужасное, плюющим на любые авторитеты.

– Заставляешь меня гордиться собой.

Джон чуть подается вперед, и они прижимаются друг к другу лбами.

– Это в тебе самое ужасное.

– Неужели нет ни одного достоинства?

На несколько мгновений повисает молчание, словно Джон всерьез размышляет над этим вопросом.

– Твои достоинства проистекают из твоих недостатков.

Джон накрывает губы Нила поцелуем, и тот выдыхает едва ли не с облегчением. Ноутбук, лежащий совсем близко к краю постели, скользит с покрывала, и они едва успевают его подхватить.

– Убери его куда подальше, – почти шепчет Джон. – И, кстати, кто-то собирался выпить чай.

– К черту чай!

– Чай, может, и к черту, но мне нужно в душ. Обещаю, быстро.

Пока он отправляется туда, Нил ставит драгоценный ноутбук на стол, разбирает постель и стаскивает одежду. Его охватывает непривычная нервозность пополам с возбуждением. Кажется, последний раз что-то подобное Нил ощущал лет в шестнадцать перед тем, как та сама сестра приятеля избавила его от изрядно поднадоевшей девственности. Обжиматься с девчонками ему уже доводилось, и не раз, но это, как ни крути, было событие знаменательное, единственное в своем роде.

Ты уже спал с этим чуваком, напоминает себе Нил. Так отчего радуешься и переживаешь, словно все внове? Потому что Джон особенный, отвечает он сам себе. Не просто еще одно тело, хотя оно у него такое, что впору позавидовать. Ты хочешь всего этого человека.

Джон возвращается из душа меньше, чем через пять минут, в этот раз не потрудившись обернуть бедра полотенцем, что абсолютно правильно. Он забирается на кровать и склоняется над вытянувшимся на простынях Нилом.

– Чего тебе хочется?

– Огласить весь список?

– Уйми воображение и ограничься парой пунктов.

Нил хулигански ухмыляется и обвивает его руками за шею.

– Тогда просто иди сюда.

Они снова целуются – пока неспешно, и хочется чуть ли не замурлыкать. А еще потереться всем телом, и Нил себе в этом не отказывает. Джон кажется совсем расслабленным, и он мгновенно пользуется этим – выворачивается из-под него и опрокидывает навзничь. Тот не возражает. Его ладони ложатся на предплечья Нила и проводят, слегка надавливая.

– Моей мускулатуре еще далеко до твоей.

– Мне нравится, – легкомысленно отвечает Джон, и Нила словно волной омывает приятным теплом.

Он легкими поцелуями спускается по горлу, груди и солнечному сплетению, обхватывает Джона за бедра. Чего хочется? Вообще-то есть кое-что. Но пока Нил устраивается между приглашающе разведенных ног и любуется на чужой член, лежащий на животе.

– Сегодня ты решил взять меня измором? – Джон, приподняв голову, посылает улыбку.

– Почти. – Нил перебирается еще ниже и осторожно обхватывает ртом правое яичко.

– Черт…

Бедра Джона непроизвольно дергаются, и Нил сжимает их сильнее.

– Ты сказал, я плюю на любые авторитеты, – напоминает он, ненадолго отвлекшись, затем снова возвращается к своему занятию.

– Да… – стонет-выдыхает Джон.

– Наглый, неорганизованный.

– Точно… Ладно, насчет неорганизованности я погорячился.

– Мило, что ты признаешь свои ошибки. – Нил уделяет внимание и левому яичку. – Субординация? Не знаю такого слова.

– Верно. – Пальцы Джона вплетаются в волосы и мягко тянут вверх.

– Так… что же еще? – Нил перекатывается на бок, потому что собственный наполовину вставший член напоминает о себе, затем проводит языком от основания чужого члена до головки, вырывая из груди Джона низкий стон. – Ах, да! Лезу, куда не следует.

– Звучит как угроза.

Вместо ответа Нил заводит пальцы под мошонку и прижимает их, выжидающе смотря на Джона. Тот тяжело сглатывает и быстро кивает, и от безмолвного разрешения даже слегка кружится голова.

– У тебя есть… – начинает Джон.

– Всегда. Мало ли что может случиться…

Тот начинает негромко смеяться, а Нил заканчивает:

– …и появится шанс поиметь свое начальство.

– Еще одно слово, и я спихну тебя с кровати.

Впрочем, с постели Нил сползает сам, мгновенно обшаривает карманы брюк и возвращается. За эти короткие секунды Джон успевает посерьезнеть и наблюдает за приготовлениями чуть ли не с любопытством. Для него это явно не впервые, что, впрочем, было понятно и с прошлого раза, однако он, похоже, из тех, кого заводит и само предвкушение.

– Значит, спихнешь меня? – Нил приподнимает брови.

Джон возводит очи горе:

– А ты будешь болтать полночи?

Он словно помолодел на добрый десяток лет. Ни грана той суровости, что, кажется, приросла к его лицу, как маска. Даже не верится, что тот самый человек не так давно одаривал Нила прямо-таки арктическими взглядами. В подобного Джона невозможно не влюбиться. Нил прикусывает щеку изнутри, не давая предательским словам сорваться с губ. Нет, сейчас они все только усложнят. Вместо этого он подается к Джону и долго его целует.

– Перевернись на живот.

Тот мгновенно подчиняется.

Нил не удерживается, водит пальцами по шрамам, памятным еще с Берлина. Ему хочется коснуться каждого, прижаться к каждому губами. Перед ним словно страница книги, покрытая неведомыми письменами. Он пересчитывает поцелуями позвонки, ненадолго замирает, уткнувшись лицом в поясницу. Джон под ним то непроизвольно напрягается, то, словно спохватившись, расслабляется, и Нил невольно улыбается от такого явного нетерпения. Он разводит ягодицы и медленно проводит языком между ними. Чужое тело вздрагивает, а до ушей доносится очередной стон – почти умоляющий. Нил повторяет еще раз и еще, с наслаждением ощущая крупную дрожь. Джон дышит уже совсем сорвано, снова глухо стонет, когда в его тело погружаются сразу два скользких пальца.

Нил приподнимается на локте, прослеживает взглядом поблескивающую от пота выгнутую спину, темноволосую голову, уткнувшуюся в подушку. Руки Джона судорожно вцепились в наволочку и слегка подрагивают.

– Ты такой красивый. – Голос изменяет ему, срывается в глухой шепот, однако Джон, похоже, слышит. На миг лопатки четко проступают под кожей, затем опадают.

Нил добавляет третий палец. Особой нужды нет, ему просто нравится ощущение нежной кожи, плотно его обхватывающей, то, как Джон реагирует на любое, самое легкое шевеление. Еще чуть-чуть… Нил прикусывает губу, заставляя себя сдерживаться. Наконец, он отстраняется только для того, чтобы натянуть на член презерватив.

– Готов?

– Уже давно. – Джон устраивается на боку, и Нил прижимается к спине, утыкаясь лицом в волосы на затылке. На миг кажется, весь мир состоит из одного Джона и пахнет только Джоном. Разве это не чудесно? Сначала Нил входит в него осторожно, но тот податлив так, что он попросту проскальзывает внутрь и замирает, заставляя себя сделать два глубоких вдоха. Замечательно.

– Ты с ума меня сводишь. – Нил слегка выходит, затем подается вперед, и Джон снова стонет.

Темная ладонь сжимает бедро, намекая, что можно действовать и более решительно. В ответ Нил протягивает руку и обхватывает чужой член. В следующий раз… От этой идеи его даже потряхивает.

– Быстрее, – почти умоляет Джон, и Нил с удовольствием подчиняется.

Он пробует так и эдак, каждый раз входят чуть под иным углом, пока во вскриках Джона не остается одно чистейшее наслаждение, а пальцы непроизвольно впиваются в бедро так сильно, что наверняка останутся синяки. Мелькает смазанная мысль, что никогда прежде Нил так не выкладывался. Почти обидно, что растянуть подольше не удается – собственное тело все-таки не железное и сдается перед накатывающимся оргазмом. Нил вплавляется в чужое тело, сжимает веки, под которыми полыхает белизна. Его бедра еще несколько раз дергаются, пока напряжение в паху ослабевает. Хочется откинуться и замереть, но вместо этого Нил переворачивает на спину Джона, сползает и снова жадно берет еще стоящий член в рот. Не успевает обхватить его хотя бы наполовину, как Джон не выдерживает, тоже кончает. Нил невольно закашливается, потом упирается лбом в чужое бедро и смеется.

– Черт…

Джон тоже смеется, и по его телу проходит слабая дрожь.

– Иди сюда. – Он притягивает Нила к себе и долго и глубоко целует, разделяя собственный вкус.

Надо стянуть презерватив и отправиться в душ, но Нил делает только первое, а потом они устраиваются в уже знакомой позе: Джон на боку, уткнувшись с шею Нила, тот на спине, поглаживая темное плечо. И нет ничего правильнее в этом мире. По крайней мере, до утра.

* * *

– Вот как.

Из дремы Нила вырывают именно эти слова. Он открывает глаза и, сонно щурясь, приподнимается на локте. Джон больше не греет уютно бок, сидит на краю кровати и разговаривает с кем-то по смартфону. Судя по ледяному тону, о чем-то чертовски серьезном, так что полное неги утро им явно не грозит. Ладно, довольствуемся ночью, которую они провели в одной постели.

– Ему же хуже. – Джон заканчивает звонок и оборачивается. Лицо хмурое и сосредоточенное.

– Плохие новости?

– Ткаченко в Румынии.

Остатки сна мгновенно развеиваются, и Нил усаживается.

– Как?

– Объявился около трех часов назад. Вылетал он в Болгарию – официально подлечиться, однако его самолет, совершенно неожиданно, совершил аварийную посадку в аэропорту Крайовы. Оттуда до Бэйле-Еркулане около ста шестидесяти километров.

– В смысле, Ткаченко уже где-то поблизости.

– В Бэйле-Еркулане его ждут и перехватят. – Джон, хмурясь, встает с кровати.

– Кто с ним?

– Вроде бы только Шарет, Костя и пара телохранителей. Но это ничего не значит.

– Наши действия?

– Завтракаем и занимаемся делами. Если что, с нами немедленно свяжутся.

Хотя немного расслабиться удается, только когда Нил и Джон устраиваются за столиком одного из уличных кафе. По такому поводу нужно заказать кофе, причем покрепче и побольше. Джон сосредоточенно просматривает последние сводки на смартфоне, Нил же пытается сообразить, что на уме у Саши. Тот не может не понимать, что суется в то еще осиное гнездо. Но зачем это делать так явно? Он словно нарочно дразнит «Довод» и не исключено, что Потапова. На руку ложится теплая ладонь, и Нил поворачивает голову к Джону.

– Хотел сказать… – И тут взгляд Джона устремляется за плечо Нила. – Ублюдок.

Тот оборачивается и обомлевает: по улочке прямо к кафе направляется до боли знакомая троица. Саша держится за локоть Кости, похоже, идти самостоятельно ему все еще тяжело, а Шура привычно пристроился чуть позади, внимательно изучая окрестности. Телохранителей, кстати, не видать. На мгновение хочется совершенно по-ребячески залезть под стол, но, увы, их уже заметили.

– Спокойно, – произносит Джон, кажется, больше себе, чем Нилу.

Троица притормаживает у их столика. На губах Саши самая легкомысленная из арсенала его улыбок.

– Надо же, какая неожиданность!

Мрачный Костя подтаскивает кресло, и Саша опускается в него с явным облегчением. Шарет замирает за спиной, а Костя тоже усаживается, кивает Нилу и принимается буравить Джона злым взглядом.

– Что посоветуете из здешнего меню? – Саша переплетает пыльцы на животе.

– Кофе, – ровно отзывается Джон. – Он никогда не бывает лишним.

Его рука больше не лежит поверх руки Нила, она пристроилась на подлокотнике и кажется совершенно расслабленной, хотя это совершенно не так.

Ткаченко переводит взгляд на Нила, и тот улыбается:

– Попробуй здешний по-арабски на песке. Очень бодрит. Надеюсь, врачи тебе его не запретили.

– Врачи склонны излишне драматизировать. Если они не Костя, конечно.

Тот неопределенно хмыкает.

– Однако вид у тебя уставший, – замечает Нил.

– Признаться, пришлось попереживать, – вздыхает Саша. – Вообще-то, я собирался лететь в Болгарию. Знаешь, мы, русские, очень любим эту страну, а Черное море навевает на меня приятную ностальгию.

– И что же случилось? – изображает удивление Нил.

– Внезапная авария. – Саша деланно-нервно вздыхает. – Пилоту удалось посадить самолет буквально чудом.

– В таком случае поздравляю, вы родились во второй раз. – Джон приподнимает бровь.

– Хм… учитывая наше с вами знакомство, в третий. – Зеленый глаз Саши пристально изучает Джона. – И я решил, что раз уж очутился в Румынии, отчего не поправить здоровье здесь? Оршова чудесное место, не находите?

– Пожалуй.

– Меня словно вела сама судьба. – Улыбка Саши становится воистину ослепительной. – Так приятно встретить вас здесь. Надеюсь, не захворали?

– Вовсе нет. – Джон беззаботно откидывается на спинку кресла, зеркаля собеседника. – Всем нам время от времени нужен отдых.

– Золотые слова.

Подходит официант, и Саша и его одаривает радостной улыбкой.

– Милейший, мне сказали, у вас чудесный кофе. Сделайте нам по-арабски на песке две чашки.

Тот окидывает всю компанию внимательным взглядом, затем кивает и быстро уматывает в сторону кухни. Определенно, хорошие официанты еще и недурные психологи, чуют, когда с посетителями что-то не так.

– Не сочтите за невежливость, – Саша окидывает беззаботным взглядом столики и улочку, – но вы, при всем уважении, здесь слишком выделяетесь.

Джон слегка пожимает плечами.

– Ничего, я привык. А ваше желание заняться собственным здоровьем весьма похвально. Печально, если оно снова пошатнется.

– Полагаете, мне что-то угрожает? – Саша смотрит прямо на Джона. Тот выдерживает взгляд.

Официант притаскивает кофе и испаряется еще быстрее, чем в прошлый раз.

– К тому же, сдается мне, – продолжает Саша, пробуя напиток, – вы рискуете гораздо больше меня.

– Вам кажется.

Пока Джон и Саша перебрасываются репликами, Нил исподволь оглядывается, пытаясь вычислить вероятных телохранителей Ткаченко. В одном кандидате он уверен, в другом пока еще сомневается.

– Ты прав, кофе отличный, – обращается Саша к Нилу. – Прямо-таки возвращает к жизни. Может, у меня даже появится энергия, чтобы осмотреть живописные окрестности.

– Только вчера мне очень интересно рассказывали о Железных воротах.

– Несомненно. Мне еще советовали полюбоваться на здешние горы.

– В горах может быть опасно, – замечает Нил. – Не думаю, что разумно ходить туда, не поправив здоровье полностью.

– Может быть, и так. К тому же на днях обещают бурю. – Саша, прищурившись, изучает некоторое время сегодняшнее безоблачное небо. – Хотя синоптики иногда ошибаются.

– Я бы воздержался, – вступает Джон. – В горах никто не может гарантировать вашу безопасность. А для мистера Шарета она, полагаю, в приоритете.

Саша запрокидывает голову и обменивается с Шурой быстрым взглядом.

– Ничего, он привычный. – Саша снова смотрит на Джона. – А ведь мы могли бы упростить друг другу жизнь.

– Неужели?

– Мы с вами сейчас очень мило валяем дурака. – Саша поддевает пустую чашку за ручку и принимается крутить по блюдцу то в одну сторону, то в другую. – И можем продолжать в таком духе еще не один час. Однако люди вроде вас любят конкретику.

Джон чуть склоняет голову, но пока лишь ждет, чтобы Ткаченко первым открыл карты.

– Вам прекрасно известно, что с Виктором Алексеевичем Потаповым меня связывает давняя вражда. Могу только гадать, что не поделили с ним вы, однако наши позиции в чем-то схожи.

«Саша, ты серьезно?» – хочется спросить Нилу, однако он, как и Джон, помалкивает. Ему казалось, ненависть Ткаченко к дяде слишком интимна, чтобы вот так открыто ее признавать. «Это наше с ним дело», – сказал Саша в Испании. Но, может, он настолько отчаялся после покушения, что теперь готов искать союзников где угодно? Но тогда как же Борз? Вряд ли он простит Ткаченко, если тот переметнется.

– Вы заблуждаетесь, – отзывается Джон. – Мой сотрудник предупреждал вас – от некоторых вещей стоит держаться как можно дальше.

– Вроде той радиоактивной штуки в горах? – подает голос Костя.

– Особенно от радиоактивных штук в горах. – Взгляд Джона становится жестким. – Как я уже сказал, никто не сможет гарантировать вашу безопасность.

– Вот мы и скатились к угрозам. – Саша смотрит словно в пустоту.

– Это не угроза, мистер Ткаченко. Это объективное описание ситуации.

– И там есть шанс заполучить рану вроде моей? – Теперь Саша не улыбается.

Что же, как Нил и предполагал, Костя заподозрил, что с ранением что-то не так. Доктор Гринвуд рассказывала, инвертированные пули сильнее поражают ткани, те больше разрушаются и хуже заживают, а шрамы от них остаются на всю жизнь.

– Вам невероятно повезло. – Джон облокачивается о край стола. – Но подобное везение вещь чрезвычайно редкая. Буду, как вы предлагаете, конкретным: не мешайтесь у нас под ногами.

На мгновение в глазах Саши мелькает злость, но тут же он беззаботно смеется.

– Вы не первый, кто выдает мне эту фразу. И все, кто делал это прежде, произносили ее с таким забавно-многозначительным видом. – Он резко вздыхает и опять смотрит на Нила. – Как хоть тебя зовут на самом деле?

Нил мотает головой, и Саша пожимает плечами.

– Досадно. Впрочем, Шура предупреждал, что ты не назовешься. – Он оставляет чашку в покое и снова откидывается на стуле. – Сколько тебе платит этот тип?

Такого вопроса Нил не ожидает. Он едва удерживается от того, чтобы не покоситься на Джона.

– Закрытая информация.

Саша усмехается, и его правое плечо знакомо дергается.

– Сколько бы ни платил, предлагаю в два раза больше.

Ты с ума сошел? Однако Саша выглядит чертовски серьезно.

– Что такое? – Он посылает Джону колючий взгляд. – Я вполне оценил вашего… – пауза кажется почти материальной, – сотрудника. Признаю, ты, как бы тебя ни звали, явно не слишком опытен, однако способный парень. Мы обсудили это с Шурой, и он согласен тебя поднатаскать. Уверен, у меня твои таланты найдут лучшее применение.

И судя по физиономии Шарета, эти двое совсем не шутят. Сейчас Нил не видит Джона, но всей кожей чувствует его ярость. Ткаченко, черт его побери, сам того не подозревая, умудрился ткнуть Джона в самое больное… уязвимое место. Дьявол!

Нил пристально смотрит на Сашу. А точно ли он ничего не подозревает? Может, умудрился что-то почуять? Или просто решил так проверить?

– Я ценю твое предложение, – ровно отвечает Нил. – Но, извини, отказываюсь.

– Жаль. – Похоже, это «жаль» искреннее. Взгляд Саши мечется с Нила на Джона и обратно. – Что же, господа, не буду больше отнимать ваше, без сомнений, драгоценное время.

Он с некоторым усилием поднимается, и Костя тут же вскакивает, предлагая ему руку. Напоследок Ткаченко снова оглядывает взглядом столики и улицу.

– Все же вы не правы насчет нашей несхожести. – Саша опять натягивает легкомысленную улыбку.

– Отчего? – роняет Джон. Его лицо спокойно настолько, что почти вызывает дрожь.

– Кое-что общее у нас все-таки есть. Нам обоим нравятся высокие и светловолосые. – Выпустив парфянскую стрелу, Ткаченко слегка кланяется. – Доброго дня, господа.

Саша и Костя идут прочь, Шура следует за ними. Нил прослеживает, как те типы, которых он счел телохранителями, тоже отступают, только затем переводит взгляд на Джона. Тот невозмутимо допивает кофе, только чрезмерно громкий «звеньк», когда он опускает чашку на блюдце, выдает чувства.

– Зачем Ткаченко вообще понадобилась эта идиотская беседа? – спрашивает Нил. – Он ведь не мог не понимать, что толку от нее не будет.

– Смотря какой толк ему был нужен. – Рука Джона, лежащая на столешнице, ненадолго сжимается в кулак. – Ткаченко ведь на полном серьезе предлагал тебе работать на него.

– Вот такой я обаятельный. – Нил долго выдыхает и добавляет: – Прости, неуместная шутка. В смысле, я в «Доводе», мы не меняем стороны.

Это очевидно, однако Джону, похоже, нужно услышать такие слова.

– Я никуда не денусь, – добавляет Нил. – Обещаю. Никакие симпатичные олигархи меня не сманят.

Джон наконец-то улыбается.

– Ткаченко очень наблюдателен. – Зато его тон по-прежнему серьезен. – Да, дело не в пустой болтовне, не в предложении союза. Он прощупывал меня и тебя, изучал нашу реакцию.

– Саша все-таки сунется в горы?

– Зависит от того, сколько на самом деле у него людей. – Джон некоторое время барабанит пальцами по столешнице. – И как долго он планировал сюда явиться.

– Сразу после разговора в больнице? – предполагает Нил.

– Вероятно. Мы, насколько могли, отслеживали контакты Ткаченко. Знаем, что он некоторое время отсутствовал в Англии и, как минимум, один раз встречался с Борзом, но сюрпризов исключать нельзя.

– Саша вряд ли подпустит Борза к тому, что считает опасным.

– Учитывая, как Ткаченко трепетно скрывал от него чертеж турникета, возможно, ты прав. Увы, мы не способны проверять каждого, явившегося в Румынию.

Нил снова вспоминает разговор.

– Однако Саша понимает, что операция обязана состояться до бури, в смысле, завтра.

– Здесь у нас слишком мало людей, чтобы распыляться еще и на Ткаченко, – хмурится Джон. – Остальные тоже заняты.

– Тогда что предпримем?

– Операция начнется, как запланировано. Я предупрежу Майка насчет возможных гостей. Если подчиненные Ткаченко туда сунутся, будем стрелять на поражение.

Нил быстро сглатывает и кивает.

– Я дал ему шанс, – произносит Джон.

– Да. Все в порядке, я с тобой согласен.

Признать это не слишком просто, однако уничтожение турникета важнее. К тому же Сашу и правда предупредили, причем не единожды.

– Может, выяснить, где Ткаченко остановился, и… – начинает Нил.

– Ни в коем случае. Он наверняка ждет такое развитие событий.

И Джон прав, особенно учитывая, что Саша уверен, это Нил украл чертеж в Римини.

– Как только получим последние доклады от Лесли, Майка и Болдо, выдвигаемся в Бэйле-Еркулане, а оттуда в горы. Чем дольше будем тянуть, тем больше вероятность, что Убукеев что-нибудь учует и насторожится.

Джон ни словом не упоминает о прощальной фразе Саши, и остается только догадываться, как он ее воспринял. Неужели это настолько очевидно? Или, заставляет себя подавить оторопь Нил, Саша снова ткнул наугад? Однако многовато таких «наугад» для одной-единственной беседы. Хотя с чего Нил взял, что это относилось к нему? Может, к Кэтрин. Да, учитывая, что в больнице Джон прямо сказал Саше, что ему следует держаться от нее подальше. Однако этот вывод отчего-то совершенно не успокаивает. Нужно будет еще раз хорошенько вспомнить всю беседу, благо, до вечера еще есть время.

* * *

В апартаменты Нил возвращается раньше Джона – тот увяз на встрече с очередным агентом, так что нужно быстро собрать вещи, чтобы потом сразу же отправиться Бэйле-Еркулане. Нил взбегает по лестнице, однако в коридоре замедляется. Он привык полагаться на инстинкты, а те сейчас вопят – что-то не так. Нил беззвучно подкрадывается к двери и достает пистолет. Замок явно взламывали, причем не слишком аккуратно. Впрочем, ничего важного внутри нет – ноутбуки и смартфоны Джон и Нил забрали с собой. Грабителям могли достаться лишь немногочисленные шмотки.

Прижавшись к стене, Нил резко распахивает дверь, затем влетает внутрь, выставив перед собой оружие.

– Ой, все! – тянет Костя. Он лежит на застеленной кровати, не удосужившись снять ботинки, и втыкает в смартфон. – Сдаюсь-сдаюсь.

– Будь любезен, подними руки.

Нил захлопывает дверь и приближается, не опуская пистолет.

– Если тебе так хочется. – Костя лениво откладывает смартфон и подчиняется.

Выглядит он совершенно расслабленным, но Нил помнит, с реакцией у него все в порядке. В комнате никаких лишних звуков, похоже, незваный гость явился один. Шкаф в порядке, полки и тумбочки тоже, никто их не выдвигал и не рылся. Нил склоняется над Костей и, приставив ствол к его виску, свободной рукой быстро проходится по бокам. Тот издает странный клокочущий звук, и не сразу понятно, что это он так смеется.

– Да нет у меня ничего. Или так охота меня пощупать?

– Иди к черту. – В карманах брюк и правда только носовой платок, карточки и самодельная отмычка – совсем примитивная. Хотя тут замки совершенно аховые, даже ребенок справится.

Нил отступает и убирает оружие. Костя со вздохом садится, спуская ноги с края постели.

– Прикольный у вас номер. И койка одна. Бля, а Саша угадал.

Версия о Кэтрин немедленно отправляется на свалку.

– Люди спят в одной постели по куче причин, – вслух замечает Нил.

– Конечно, – тянет Костя. – А я ведь тебя братаном назвал. И тут такой зашквар.

Последнее слово он произносит по-русски. О его значении Нил понятия не имеет, но явно что-то не слишком лестное.

– Зачем ты явился?

– Да так. Любопытно стало. – Костя пересаживается поближе к Нилу и вдруг тыкает его пальцем в бок.

– Ты с ума сошел?

– Еще нет. Просто никогда не видел живого пидора. Не в ящике, я имею в виду.

– Во-первых – как там говорит Шура? – не выражайся. Во-вторых, откуда ты знаешь? На людях не написано, кого они предпочитают.

– Вот тут-то и засада, братан. Думаешь, нормальный перед тобой чувак, а из него такое лезет. – Под стеклянным взглядом в очередной раз становится не по себе. Может, не стоило убирать оружие? Однако Костя сидит спокойно, обе руки уперты в покрывало. – Пока я по улицам мотался и в каталажке торчал, чуваки поопытней талдычили, мол, самое главное не зашквариться. А то все, пиздец тебе. Когда мы с Сашей только познакомились, я сначала подумал, может, он из таких? Иначе нахер я ему сдался? Ну что со мной тогдашним можно было сделать, кроме как выебать?

– Состоятельные люди, уж если им так понадобится, вполне способны найти себе кого-нибудь…

– Почище и поприличнее? Не, среди богатеньких хватает упоротых. Некоторым подавай погрязней и подешевле. Психи, короче, хотя диагноза нет.

Отчего Косте вообще приспичило откровенничать с Нилом?

– Вы в своей толерантной Европке прям чокнулись. В кого ни плюнь, в извращенца попадешь.

– Ты явился, только чтобы известить меня об этом? – снова пробует Нил.

– Я тогда решил, – продолжает Костя, словно не слыша, – если так оно окажется, грохну Сашу, и пусть по мокрухе сажают.

– Я половину твоих слов не понимаю, – сдается Нил.

– Мокрое дело, – изволит пояснить Костя. – Убийство. Но Саша только баб любит, хоть от них одни проблемы. Терпеть их не могу. – И замолкает, ожидая не пойми какой реакции.

Как бы выпроводить этого чокнутого, пока не появился Джон?

– Тут ты не найдешь понимания. Женщин я люблю.

– В смысле, – физиономия Кости становится глубоко озадаченной, – любишь?

– Это называется бисексуальность. Ты же врач, тебя должны были учить.

– А, ты и по бабам, и по мужикам? – Придуривается он или нет? – Тогда будем считать, что не совсем зашквар.

Да что Костя заладил со своим зашкваром?

– А этот твой… начальник?

– Да какая разница?

– Тебе, блин, сложно ответить?

– Такой же.