Глава 26. Неопределенность (2/2)

– Иди к черту. – Айвз спускает ноги с постели. – Отвернешься или попросить надо?

– Можно подумать, у тебя есть что-то такое, чего я прежде не видел. – Нил все-таки отворачивается. Судя по шлепкам босых ног, Айвз отправляется в душ.

– Ратна по такому поводу переночевала у знакомых. – Лесли прикрывает зевок ладонью.

– Очень мило с ее стороны. – Нил понижает голос: – Это потому что ты завтра отправляешься в Румынию?

– И поэтому, и потому что надоела неопределенность.

– Выглядишь довольной, хотя и безобразно невыспавшейся.

– Было отлично. – Лесли с явным удовольствием потягивается. – В общем, я еду, Айвз не едет, так что отчего не устроить себе приятные воспоминания?

– А почему не едет?

– Полковник так решил, – ворчит вместо подруги Айвз, вернувшийся из душа и успевший прямо там натянуть на себя шмотки. – Не хочет оставлять без присмотра этого… как его?.. Борза. Так что в Европу я все-таки сваливаю, просто в другое место.

– Тогда удачи тебе.

– Вам она понадобится больше, – вздыхает Айвз. – Лесли, давай…

– Неа. – Она, наконец, пробуждается окончательно. – Мне еще надо подстричься и покрасить волосы, так что сваливайте оба завтракать.

– Это бессердечно, – замечает Нил, стараясь не улыбаться при виде забавно разочарованной физиономии Айвза.

– О? Ладно. – Подруга подходит к Айвзу, берет его за отвороты и долго-долго целует. – А вот теперь уже точно уматывайте.

– Лесли, я… – бормочет тот, и та прижимает указательный палец к его губам.

– Хватит. – Ее тон суровый, но глаза грустные-грустные. – Не сбивай мне боевой настрой.

В коридоре Нил легко похлопывает Айвза по плечу.

– Лесли вовсе не такая бука, как хочет показаться.

– Да знаю я. Слушай, как ты понимаешь, что влюбился?

Нил даже притормаживает от неожиданности.

– Тебе не просто нравится кто-то, – продолжает Айвз, захваченный собственными мыслями. – Не только хочется провести с ней какое-то время, а остаться навсегда? В смысле… конечно, какое «навсегда» с нашей-то работой? Ладно, пусть будет все то время, что у нас есть между заданиями…

– Я не…

– …и никто другой не нужен. – Айвз задумчиво проводит пальцем по кончику носа, дергает себя за бороду. – Первый раз в жизни хочется сказать «Выходи за меня замуж».

– Настолько серьезно? – все-таки выдавливает Нил, и теперь Айвз слышит.

– Ну… да. Так глупо?

– Вовсе нет.

Как скоро Айвзу предстоит отправиться в прошлое и оставить Лесли в будущем? Нужно ли их предупредить? Или старший Айвз уже рассказал Лесли об этом? А может, она и сама догадалась.

– В «Доводе» вообще есть супружеские пары? – спрашивает вместо всего этого Нил.

– Разве что какие-нибудь агенты глубоко под прикрытием. Но точно не такие, как мы. – Айвз передергивает плечами. – Да я и сам прежде никогда о таком не думал.

– О симпатичном домике и милых детишках?

Тот деланно-легкомысленно фыркает:

– Нет, только не это!

Паршивый из него врун.

В столовой они устраиваются за одним столиком. Айвз все еще плавает в собственных мыслях, а Нил не может не думать о Джоне. Нет, домика и детей ему никогда не хотелось, наоборот, одна такая идея навевала жуткую тоску. Сейчас… Нил осторожно проверяет себя – по-прежнему совершенно не хочется. Свобода маневра необходима ему как воздух. А если вспомнить вчерашние откровения Джона…

– Эй, ты еще со мной?

Нил поворачивается к озадаченному Айвзу.

– Прости, что?

– Ты на яичницу уже минут пять медитируешь. Она остыла нафиг.

– Размышлял, хочу ли я жениться, и понял, ни за что. – Яичница и правда совсем холодная, ну хоть чай еще немного теплый.

– И отчего я не удивлен? – Айвз улыбается вполне непринужденно, затем делает невинное лицо. – Народ то про тебя и Ратну болтает, то про тебя и профа. Но ставок никто не делает, не рискует.

Главное, чтобы не болтали про Джона. Но отчего? Нил задумывается. Отчего ему совершенно не хочется, чтобы кто-нибудь докопался до него и Джона? Чтобы все оставалось только между ними двоими?

– Я бы пообещал, что сохраню вашу с Лесли тайну глубоко в сердце, но, боюсь, Ратна уже всем раззвонила. И это точно будет новость дня.

Айвз мученически закатывает глаза.

– Хочешь, схожу к доктору Гринвуд и разок ее поцелую? Это оттянет часть внимания.

– Ну тебя к черту! – Айвз смеется. – Справлюсь сам.

Нил уже намеревается снова погрузиться в работу, как его вызывают в кабинет для совещаний. На этот раз там обнаруживаются Джон, Легран и Кьюнг-Сун, любопытное сочетание.

– Решил, ты тоже должен быть в курсе, – поясняет Джон, пока Сун протягивает Нилу несколько распечатанных цветных фотографий.

– Сейчас мадам Бартон многие выражают сочувствие и шлют букеты, – говорит Легран. – Разумеется, все такие подарки самым тщательным образом проверяются. Но такого не ожидали даже мы.

Букет на фото составлен, на вкус Нила, красиво, хотя тот, кто его заказывал, питал страсть к насыщенным оттенкам и рискованным сочетаниям. И есть в этом всем нечто угрожающее: лиловый, ярко-синий, оранжевый – вроде бы это лилия? – и даже черные розы, то ли действительно такой сорт, то ли покрашенные.

– Цветочная азбука, – деловито произносит Сун. – Багрянник означает предательство, оранжевая лилия – отвращение, лобелия – злобу, наконец, черная роза – символ ненависти и смерти.

На последнем снимке уже не букет, а приложенная к нему карточка, на которой выведено единственное слово «Мужеубийца».

– Потапов? – Это тип начинает уже откровенно бесить.

– Может быть, но не факт. – Джон задумчиво гладит бородку. – Не слишком на него похоже. Сомневаюсь, что он стал бы морочиться с подобными намеками, подбирать нужные цветы… К тому же никаких доказательств не существует.

– Подожди. – Нил откладывает фотографии на стол. – Что значит, доказательств нет?

Между бровями Джона проступает глубокая складка.

– Информация не должна выйти за пределы этой комнаты.

– Конечно.

– Кэтрин действительно убила Сатора.

Нил резко выдыхает:

– Если хотя бы половина того, что я о нем слышал, правда, ее никак нельзя винить.

Джон кивает:

– Об этом известно очень немногим. Мне, Леграну, Сун, еще двоим. Никто из них не должен был проболтаться. Вроде бы.

А Прии? Если она знала, могла поделиться с мужем, а он… Но ведь не спросишь.

– Те двое точно держали рот на замке? – уточняет Легран.

– Это и предстоит проверить. – Джон смотрит на Сун. – Пусть наши умники сейчас же займутся поисками Джаггернаута и Махира.

– Профессор Митчелл уже просил меня касательно Джаггернаута.

– Знаю. Теперь это один из высших приоритетов.

– Слушаюсь, мистер Джон. – На идеальном лбу Кьюнг-Сун вдруг пролегает морщинка. – Махир? Я не помню такого человека в нашей базе.

– Конечно. – Джон принимается массировать висок. – Он из людей… – Он медлит, косясь на Нила.

– О, поняла. – Сун быстро кланяется. – Обращусь к нему.

– Есть вероятность, что пресловутый аль-Хинди имеет какое-то отношение к Сингху, – признается Джон. – Я слишком увяз в европейских делах, а теперь, похоже, что-то упускаю.

Наконец-то можно вступить, и Нил озадаченно уточняет:

– Прия была в курсе обстоятельств смерти Сатора?

– Хороший вопрос, – замечает Легран. – Полагаете, она могла поделиться догадками с мужем?

Нил кивает, мысленно выдыхая от облегчения.

– Прия знала, что мы будем использовать Кэтрин, – размышляет Джон, – но что именно тогда произошло, ей не докладывали. Хотя… Прия легко могла догадаться. Черт. Я исходил из того, что она держала Санджея как можно дальше от дел «Довода», оберегала от опасностей.

– Однако мсье Сингх недурно справляется и без супруги.

– Тогда если это он, отчего решил напомнить о себе подобным образом? – Джон с отвращением косится на фотографии букета и записки.

– Нынешняя охрана мадам Бартон очень надежна.

– Пусть не спускают глаз и с Макса, – распоряжается Джон. – Не дай бог, такой подарок окажется не единственным.

Пацану и так нелегко, но если до него донесется хоть отголосок слуха о том, что это мать убила отца… Нил едва удерживается, чтобы не передернуть плечами. Мужеубийца. Каким же ублюдком надо быть, чтобы вот так обвинить Кэт?

Легран и Сун уходят, а Нил медлит, глядя на Джона, замершего, скрестив руки на груди. Он по-прежнему смотрит на фотографии, словно не в силах оторвать от них глаз.

– Как именно это произошло? – негромко спрашивает Нил.

Джон едва заметно вздрагивает, будто действительно позабыл, что здесь есть кто-то еще.

– Совсем небольшой промежуток, пара недель, в течение которых мы метались взад-вперед во времени. – Он почти шепчет. – Смерть Сатора надежно спрятана в прошлом, потому что после этого факта все видели его живым. Петля, из которой он не выбрался.

Джон все-таки переводит взгляд на Нила:

– В Сибири есть заброшенный городок, Стальск-12. Там Сатор намеревался захоронить Алгоритм, чтобы передать потомкам, а те запустили бы его. И он хотел сам руководить процессом, выбрать то мгновение, когда мир погибнет.

– Отчего ему это было так важно?

– Сатор умирал от неоперабельного рака поджелудочной. Собирался завершить собственную жизнь по своим правилам. У него был браслет, контролирующий взрыватель, и он никогда не расставался с этой адской машиной. Тогда Сатор отправился в одно место, с которым у него были связаны приятные воспоминания.

– Римский патриций, вскрывающий себе вены в ванной, полной лепестков роз, – выдавливает Нил.

– Да, похоже. – Губы Джона неприятно кривятся. – В Стальске мы пытались отбить у людей и наемников Сатора Алгоритм, а Кэт должна была отвлечь мужа, пока нам не удастся это сделать. Он ведь считал, что убил ее, что та Кэтрин, которая пришла к нему, из прошлого. Покорная, полная желания помириться. А она пристрелила его, как собаку.

– Что случилось с телом?

– Мы позаботились, чтобы оно исчезло без следа. Потом с помощью сэра Майкла запустили историю об устранении конкурентами. Казалось бы, все концы надежно спрятаны.

– Я могу чем-то помочь? – осторожно уточняет Нил, и взгляд Джона смягчается.

– Ты привязался к Кэт.

– К ней сложно не привязаться.

Джон чуть рассеянно кивает:

– Нет. Пока нет. Сосредоточься на Румынии.

Ничего хорошего в происходящем нет, но на Нила наваливается облегчение хотя бы от того, что Джон теперь и сам догадывается о связи аль-Хинди и Сингха. И если всплывет информация о Джаггернауте, ее не так сложно будет разузнать. Нил обещал помочь старшему Айвзу, но изображать из себя двойного агента чем дальше, тем невыносимей. Поговорить бы по душам с полковником! Он-то ничтоже сумняшеся позволяет разгуливать Айвзу, как тому вздумается.

Ладно, клянется себе Нил, как только с Румынией будет покончено, надо разобраться и с этой проблемой. Если это Сингх решил потрепать нервы Кэт, он пожалеет об этом.

* * *

Однако перед тем как отправляться в Румынию, следует все-таки по-человечески поговорить с Джереми. Нил заглядывает к нему ближе к вечеру.

– Выглядишь уставшим, – сочувственно замечает тот, ни словом не упоминая их прошлый разговор, так скомкано закончившийся. – Ты хоть спал последние дни?

– Урывками. Нужно прорву всего запомнить. К тому же я взялся учить русский язык, и это оказалось гораздо сложнее, чем думалось.

– Зато может помочь. – Джереми устроился за рабочим столом, ноутбук открыт, а возле несколько пачек листов, покрытых формулами.

– Ваши со Стивом расчеты? – мгновенно оживляется Нил.

– Они самые. Хочешь взглянуть?

– Спрашиваешь! – Нил жадно хватает ближайший листок и пробегает по нему глазами. – Рут упоминала, что вы продвинулись, но… Вы здорово продвинулись!

Джереми довольно улыбается:

– Ощущаю себя почти как в прежние времена, когда работал с Рональдом. Доктор Гейтман умеет ставить правильные вопросы и спускать с небес на землю, когда это необходимо.

– Сейчас люто вам завидую.

– Это сейчас. – Теперь на лице Джереми проступает грусть. – Но спорю, мозгами ты уже в Румынии. – Он встает из-за стола. – Давай выпьем, чтобы все прошло гладко.

Пока Джереми разливает виски, Нил берет все новые и новые листки.

– На микроуровне у вас все сходится.

– Да, на микроуровне инверсия возможна, равно как и телепортация. Проблемы с макроуровнем. Любопытно, как по мере увеличения объектов, слипания частиц воедино правила игры резко меняются.

– Если вам удастся-таки объединить квантовую механику и ОТО, Нобелевка точно у вас в кармане.

– Нам достаточно хотя бы частного случая. На Теорию всего никто из нас не претендует. – Джереми подходит и протягивает Нилу один из бокалов. – Но думаю, ключ именно в этом: заставить объекты вести себя в макромире так же, как в микромире. Это и происходит внутри турникета.

– И это тоже вызывает радиацию.

Джереми кивает:

– Сборка турникета опасна не только тем, что какие-то его части инвертированы. Там, внутри, скрыта безумно опасная сердцевина. Первый турникет «Довода» сейчас глубоко захоронен и полностью залит свинцом, потому что фонил настолько, что возле него нельзя было находиться дольше десяти минут, в идеале – пяти.

– Значит, Ким не зря посоветовала взять с собой счетчик Гейгера.

– Более чем не зря.

– Тогда первый тост будет за здоровье.

Они легко чокаются и отпивают виски.

– Я хотел извиниться, – говорит Нил.

– Не за что.

– Вообще-то есть. – Хочется отвести глаза, но Нил заставляет себя смотреть прямо. – Знаешь, ты чудесный.

Джереми как-то неуверенно улыбается и делает еще глоток:

– Не скрою, это лестно слышать. Но затем обычно следует «однако», причем не слишком приятное.

– Мне все время кажется, что я тебя использую, – признается Нил. – Когда мне хочется сбежать от чего-то, просто… ненадолго перестать думать, я не борюсь с этим, а удираю к тебе. Вываливаю все проблемы, хотя у тебя хватает своих.

– И что в этом плохого? – Джереми допивает бокал и быстро наливает новый.

– То, что ты не заслуживаешь быть для меня исключительно жилеткой?

– Отчего нет? Ты невероятно легко адаптируешься, но тебе, как и любому человеку в сложной ситуации, нужна поддержка.

Джереми вроде говорит все правильно, его голос звучит размеренно и успокаивающе, даже убеждающе, и части Нила хочется поддаться.

– К тому же и ты выслушиваешь меня, – продолжает Джереми. – Это совсем не игра в одни ворота.

– Ты по-прежнему весь в физике, а я, считай, на нее забил.

– Но твои глаза сразу же заблестели, стоило тебе увидеть расчеты. Мне будет приятно, если ты не забудешь о ней окончательно.

Нил опускает взгляд в свой еще почти полный бокал.

– Ты сказал, что ничего не хочешь знать. Что тебе неважно, с кем я…

– Именно, – резко обрывает Джереми, и это чудовищно на него не похоже.

– Джон, – заставляет себя вытолкнуть Нил.

Имя повисает в воздухе, словно становится осязаемым.

Джереми подходит к столу и с глухим стуком ставит бокал. Его плечи каменеют.

– Какое мне до этого дело? – произносит он будто в пустоту. Губы сжимаются так, что становятся бледной линией. – Он пообещал любить тебя до конца жизни и никогда не расставаться?

Боже, что Джереми несет?! Нил смотрит на него широко распахнутыми глазами.

– Нет, конечно! Мы вообще…

– Видишь? Никаких проблем. – Кадык на шее Джереми судорожно дергается.

– Да дело вовсе не в этом! – опять пытается Нил. – Я просто не могу… Отчего ты это сносишь? Тебе ведь сложно, поперек всего…

– Замолчи. – Джереми сокращает расстояние между ними, обнимает Нила, почти впивается в него. – Это неважно, – лихорадочно шепчет он, чуть ли не дрожит. Бокал выпадает из руки, и Нил смотрит, как тот катится по ковру, расплескивая виски на светлый ковер. – Забудь всю чушь, которую я наговорил. Просто останься со мной, ладно? Еще… хоть ненадолго. Неужели тебе так плохо со мной?

– Нет, – выдавливает Нил, хотя его и самого начинает колотить. Это словно не Джереми – тот не может так умолять, судорожно дышать, будто вот-вот разрыдается, так… унижаться.

– Что мне сделать для тебя? – продолжает шептать Джереми. – Что сказать? Пожалуйста, только… не так быстро…

Прекрати! Нил пытается выпутаться из чужих объятий, но те крепкие, и приходится чуть ли не оттолкнуть Джереми. Тот бледен, а губы и правда дрожат. Черт!.. Нил просто не представляет, что делать!

– Успокойся. Давай же, успокойся. – Нил берет Джереми за плечи, подталкивает его к дивану, не сгибая рук. – Вот так, садись. Я принесу тебе еще выпить.

Вроде бы взгляд Джереми проясняется. Он больше не пытается ухватить Нила и снова прижать его к себе, и это приносит облегчение. Нил плескает еще виски в тот бокал, что остался на столе, возвращается к дивану и аккуратно вкладывает в чужие руки.

– Вот, глотни. – Сам он опускается прямо на ковер. – Я здесь, все хорошо.

– Прости меня, – выдыхает Джереми почти нормально. Он жадно пьет, и Нил сразу же забирает бокал от греха подальше. – Помрачение нашло.

На лицо вернулись хоть какие-то краски, руки больше не трясутся, но когда Нил осторожно касается ладоней, они ледяные.

– Не хотел напугать тебя. – Джереми отводит взгляд.

– Ты знал.

– С того момента, как увидел тебя в Кембридже. Да, прекрасно знал, чем все закончится. – Джереми слабо и как-то скрипуче смеется. – Я понадеялся, еще есть время. Отчего… не воспользоваться им? Видишь? – Он склоняется к Нилу. – Я тоже использовал, тоже ловил момент. Ты так злился на Джона, так ругался с ним… А он… Было странно наблюдать, как безнадежно глупо он себя вел. Отлично, подумал я, вот мой шанс. Пусть ненадолго, но я украду тебя у него. Идиот.

Джереми зажмуривается, голова безвольно повисает. Нил прикусывает губу, затем обнимает его за плечи.

– Прости.

– За что? Ты ничего не знал. Это я должен просить у тебя прощения. И это мы, как заговорщики, плели вокруг тебя… сети. – Все-таки Джереми сдается, всхлипывает, и Нилу остается лишь гладить его по спине, дожидаясь, когда он успокоится.

– После смерти Роуз, – шепчет Джереми, – для меня поблек весь мир. То, что прежде было важным, теперь казалось незначительным, пустой тратой времени. В этой вселенной нет ни малейшей справедливости! Стоило закрыть глаза, и я снова и снова видел это – отморозок в маске, стреляющий Роуз в голову. Легко, не колеблясь. В ее невероятно умную, прекрасную голову… – Отстранившись, Джереми сглатывает и быстро моргает. – Я думал, это и правда легко. И все, конец. Спокойствие. А потом меня завербовали в «Довод». Я вдруг понял, что хочу жить дальше, пусть мир по-прежнему несправедлив и постоянно приносит страдания. Но я все-таки могу хоть что-то сделать.

– Когда мы познакомились с тобой?

– Ты знаешь?

Нил кивает:

– Практически все. Про Стальск тоже.

Джереми мягко касается щеки Нила.

– Около двух с половиной лет назад. Ты был много старше, чем сейчас, такой… блестящий и обаятельный. Когда ты появлялся, словно всходило еще одно солнце. Целые полгода, пока мы постепенно готовились к появлению человека, который должен был спасти мир и которого ты… – голос чуть изменяет Джереми, – любил.

В горле встает комок.

– Не представляю, чего это тебе стоило: встретиться с ним, ничем не показывая чувств, указать нужный путь. Ты никогда не демонстрировал этого, но я чувствовал твою боль. Даже заочно возненавидел Джона. Позже, уже когда мы стали работать вместе, это напряжение постоянно висело между нами. Признаться, и сейчас висит. Вот такую идиотскую драму мы развели, взрослые вроде бы люди.

Нил накрывает ладонь Джереми своей.

– Кольцо ведь подарил тебе я?

Джереми кивает.

– На день рождения. Сказал, у всех должен быть амулет. Очень нужная штука, поддерживающая в самые трудные минуты. Тогда я отнесся к этому скептически, но ты оказался прав. Твой подарок действительно поддерживает меня. Маленькая прикладная магия.

Он улыбается, и Нил отвечает ему тем же.

– Прости меня, – снова повторяет Джереми. – Мы ведь… останемся друзьями?

– Конечно. Мы уже друзья.

Комок в горле наконец-то удается проглотить, и становится легче дышать, хотя глаза еще подозрительно щиплет. Все хорошо, говорит себе Нил, все правильно, и так действительно будет проще. А впереди ждет Румыния.