Глава 15. Загадочный мафиозный босс (1/2)

Ближайший турникет, который контролирует «Довод», находится в Сан-Марино, где Нил уже бывал, и они вечером того же дня возвращают в Италию. В Международном аэропорту имени Федерико Феллини Джона и Нила встречают Ратна и Гильермо.

– Докладывайте, – распоряжается Джон, пока они добираются до нужного места на машине.

Гильермо ведет автомобиль, а Ратна, устроившаяся на переднем сиденье, оборачивается:

– Вы выбрались из турникета восемь дней назад, созвали совещание, а потом рванули в Германию, сэр.

– В каком составе?

– Вы, Нил, полковник Пауэлл, лейтенант Айвз, Сахим, Келда и Морген.

– Они здесь? – радуется Нил.

– Тогда были, – довольно улыбается Ратна. – Не буду портить тебе кайф, дорогуша, так что без подробностей.

Джон издает негромкий смешок и, приподняв бровь, смотрит на Нила. За недолгую поездку он успел взять себя в руки и теперь спокоен и непроницаем, как и прежде. Ратна переводит на него взгляд:

– Будут какие-нибудь распоряжения, сэр?

– Все готово?

– Уже неделю как.

– Тогда дам тебе список людей, которых тоже нужно будет вызвать к моменту нашего выхода. И сводка последних новостей. Ознакомлюсь в инверсии.

Казалось бы, время есть, но Джон спешит, Нил и сам в нетерпении, едва дожидается, пока здешний врач меняет ему повязки на предплечье и запястьях. А впереди больше недели в инверсии! Впрочем, у него есть, над чем поразмыслить.

– В этот раз с благами цивилизации вроде электричества будет туго, – объявляет Джон, когда они, наконец, оказываются в контейнере.

– А как же го?

Джон присаживается возле своей койки и достает из-под нее приличных размеров мешок. Судя по очертаниям, в нем спрятано что-то больше и квадратное.

– Гобан, конечно, не аутентичный, зато камни самые настоящие. Но сначала сон. – Сам Джон усаживается за стол и принимается ворошить распечатки, которые передала Рагна.

– Ты прямо заботливая мамочка, – впрочем, ворчит Нил, просто чтобы поворчать. Он покорно валится на койку и почти мгновенно засыпает, и теперь это честный отдых, из которого он выныривает спустя добрый десяток часов. Вскакивать сразу не хочется, и Нил лежит на боку, смотрит сквозь полуприкрытые веки на Джона, внимательно проглядывающего какую-то бумагу. Кажется, он не смыкал глаз – почти те же поза и выражение лица. Хотя нет, вид у него все-таки отдохнувший. Какой же странный тип, мысленно вздыхает Нил. Он действительно благодарен Джону, что тот не воспользовался ситуацией, хотя… немного жалеет об этом. Признаться, ему безумно любопытно, каков Джон в постели. Ощущение, что тот будто чувствует, что Нилу нравится, манит и одновременно тревожит. В чем его секрет?

– Не хочешь поработать? – ровно осведомляется Джон, не поднимая глаз от бумаги.

– Только если ты сделаешь мне чай.

– Наглеешь.

– Но ты и правда отлично завариваешь чай. – Нил приподнимается на локте. – Тут ведь можно вскипятить воду?

– Да, горелка.

– Тогда прошу тебя.

Джон посылает осуждающий взгляд, однако действительно отправляется греть чай.

Нил усаживается на койке и трет лицо. Да, пора работать, тем более, придется проанализировать уйму событий. Как при планировании краж, он, вооружившись бумагой и карандашами, принимается методично записывать все, что произошло в последние дни, а также любую мелочь, отчего-то привлекшую внимание.

Крампе – таинственные наблюдатели, растворившиеся в ночи, как только стало жарко, – снова Крампе, уже уверенный, что Нил работает на некоего босса… Что-то еще? Да, тот мотоциклист, следовавший за машиной, в которой они беседовали. Нил указывает его и напротив ставит знак вопроса. Женщина в хиджабе, закрывающем почти все лицо. Может, она не имеет никакого отношения к происходящему, однако привлекла внимание, так что Нил вписывает и ее, украшая сразу двумя знаками вопроса. Теперь Бингюль Оздемир и пресловутые три года, за которые бриллиант подменили. Наконец, близнецы Майер. И самое важное – Изабелла. Нил тщательно выводит ее имя и заключает в круг. От него он рисует стрелку и указывает еще одно имя – Ларин. Затем, вспомнив, добавляет другую, потоньше, чье острие утыкается в надпись «Посольство ЮАР».

– Я сказал чистильщикам, что мой босс охотится на Ларина, – произносит он вслух.

– Ты уже упоминал.

– Наверное, зря.

Джон придвигает ему чашку, которая – Нил только осознает это – уже давно стоит и ждет. И успела почти полностью остыть.

– Очень может быть. Ты мог просто сдать им Изабеллу.

– Тогда мы лишились бы ниточки к инвертированному оружию.

Джон чуть раздраженно вздыхает:

– Уверен, вы договорились бы и об этом.

– Нет. – Нил сжимает челюсти. – Эти типы…

– Проделали бы с ней то же, что она с тобой. – Джон усаживается напротив, и его взгляд настойчив настолько, что почти колется. – В этом дело?

– Считаешь, Изабелла заслуживает такого? – Нил смотрит ему прямо в глаза, хотя это дается совсем не просто.

– Эта девица психопатка.

– И что? Или я тоже должен повести себя как психопат?

Тварь, сказал тогда Джон, я придушу ее собственными руками. Но он ведь просто взбесился?

– Я сам разберусь с ней, – произносит Нил, – и плевать на чувства Майеров.

Джон резко отводит взгляд, а его плечи опускаются.

– Однажды мне пришлось спасти Сатору жизнь, – негромко говорит он.

– Что?

– Он был нужен «Доводу» целым – до поры до времени. Пока не доведет свой план почти до самого конца, и только тогда мы собирались вмешаться. Одним ударом покончить со всем. Это вылилось в то, что Кэт едва не погибла. Я до сих пор думаю, а был ли другой выход? Другой вариант? Прикончить эту гадину раньше, придумать что-то еще… И множество людей не пострадало бы.

– И как? – Нил смягчает голос – Джон в это мгновение становится почти до ужаса хрупким, непривычно уязвимым.

– Никак. План Прии был наилучшим. Учитывал все мелочи.

Нил едва успевает прореагировать с должным удивлением:

– Прии?

– А, ты ведь не знаешь. – Джон облокачивается о стол и прячет лицо в ладонях. – Когда-то она была нашим агентом, одним из лучших.

– Как насчет небольшой дозы откровенности? – Нил все-таки отпивает остывший чай. Тот заварился так крепко, что вяжет язык.

Ненадолго кажется, Джон снова замкнется, однако он кивает и опускает руки.

– Два года назад я угодил в самую гущу событий, – медленно произносит Джон. Каждое слово тяжело падает, словно причиняя ему боль. Часть истории Нил уже знает от Айвза, но многое ново, и он кивает в самых важных местах. А еще понимает, что повествование пестрит дырами не хуже рыболовной сети. Однако это хоть что-то, признаться, большее, чем Нил рассчитывал.

– …Сатор завладел уже восемью частями Алгоритма из девяти. План Прии был в том, чтобы позволить ему заполучить и последнюю, только меня об этом никто не известил. Прия считала, каждый должен знать лишь то, что нужно для конкретного задания. Не больше. «Кем ты себя вообразил?» – сказала она мне как-то. Ты лишь исполнитель, не про… главный герой этой истории.

– Ты тоже не слишком торопишься делиться, – замечает Нил, и губы Джона кривятся.

– Когда я сам стал боссом, начал в чем-то ее понимать. Не во всем, но… иногда это меня пугает, – почти шепотом признается он. – Испытание властью – оно и правда самое страшное.

Джон сглатывает и продолжает:

– Кэт тогда была в отчаянии и ярости. Она решилась убить мужа, и я вмешался, потом упрашивал его не… наказывать ее.

Нил невольно вздрагивает, и Джон издает сухой смешок:

– Кэт ненавидит вспоминать те времена, но порой проговаривается. Знаешь, есть такие пуговицы на ножках? Если ударить по ним, синяка не останется. Или… – Кулаки Джона сжимаются. – Можно вставить запонки в отверстия на ремне, и тогда… – Он обрывает себя и заканчивает: – Некоторые люди просто не должны существовать.

– Все уже закончилось. – Нил накрывает ладонью кулак Джона, кожа совершенно ледяная. – И для Кэт, и для тебя.

– Ты прав. – Тот шумно выдыхает, и пальцы чуть разжимаются. – В Таллине я охотился за последней частью Алгоритма, точнее, думал, что охочусь, ведь Прия уже спланировала, что та окажется у Сатора. Я наломал кучу дров, а Сатор… Он мучал Кэт у меня на глазах, выпустил в нее инвертированную пулю… Тебе ведь рассказывали…

Нил быстро кивает:

– Да, раны от такого оружия очень опасны.

– Он бросил Кэт умирать, был уверен, что она погибла. Как же он ошибся… – Джон снова сглатывает. – Мы с… В общем, удалось стабилизировать рану Кэт, а потом и вылечить ее.

Кэтрин сказала, Джон спас ее. Так вот что она имела в виду!

Джон замолкает, глядя перед собой, а Нилу кажется, он слышит, как невидимые стрелки отсчитывают секунды: десять, двадцать, двадцать пять…

– Я понимаю… – пробует Нил и тут же обрывает себя. – В смысле, конечно, ни черта не понимаю. Может, ты и прав, есть те, кто не должен существовать. Но есть и вещи, которые нельзя делать. Чем ты тогда будешь отличаться от плохих ребят?

Взгляд Джона фокусируется на нем, а по губам расползается странная – да чтобы все в ад провалилось! – улыбка. И Нил смотрит на нее едва ли не с отчаянием.

– Я еще я ни черта не понимаю тебя, – добавляет он. – То ты изображаешь из себя редкостного ублюдка с каменной физиономией, то вываливаешь на меня все это, то… – И Нил снова замолкает. Соблазняешь меня? Искушаешь? Все, что ни приходит в голову, звучит глупо и почти напыщенно и не в состоянии отразить то, что происходит.

– Давай лучше проверим твои раны.

Сеанс откровений определенно закончен, и Нил кивает почти с облегчением.

Спустя еще сутки оба словно приходят к молчаливому соглашению: если разговаривают, то только о работе, если отрываются от нее, то только чтобы сыграть партию-другую или сменить Нилу повязки. Так проще и так легче дышится, хотя воздух в контейнере спертый, пусть и не настолько, как в гробу. И все же Нил ловит себя на том, что то и дело поглядывает на Джона: как тот сидит, склонившись над бумагами, карандаш покачивается между пальцами, а губы едва заметно шевелятся, словно проговаривая будущие приказы; как он бродит от стены к стене, разминая плечи, или, отодвинув мешающий табурет, отжимается от пола; наконец, как дремлет, и опущенные веки подрагивают, следуя движениям глаз во сне. Все-таки этот человек… слишком притягателен. Несмотря на все свои загоны, несмотря на опасность, что от него исходит. А может, как раз поэтому.

Нил с детства навострился читать людей. Он уверен, что совсем не плох в этом, и редко кто ставит его в тупик, как Джон. Будь тот обычным манипулятором, Нил уже давно раскусил бы его. Нет, Джон, конечно, манипулятор, не без этого, но есть что-то еще, что-то большое и важное. Нил дико хочет увидеть Айвза и завалить вопросами. Разумеется, он не вышвырнул не глядя тот клочок бумаги, что Айвз ему дал, а тщательно запомнил указанный там адрес электронной почты, а лишь затем сжег. И теперь, стоит прикрыть глаза, последовательность букв и цифр сразу встает перед внутренним взором. Как только берлинские дела будут позади, нужно связаться с Айвзом, пусть прояснит хоть что-то!

Пока же Нил продолжает обдумывать одну идею за другой и проигрывать Джону партию за партией. Утешает лишь то, что тот порой не сразу делает ответный ход, а раздумывает. Вероятно, это означает, что прогресс есть. Наконец, путешествие назад во времени заканчивается.

* * *

Когда Нил и Джон отправлялись в инверсию, у турникета в Сан-Марино дежурило меньше десятка человек, теперь здесь, конечно, не столпотворение, но народу хватает. Большинство из них Нил видит первый раз в жизни, зато Джона буквально окружают страждущие: средних лет мужчина в строгом костюме, пожилая женщина с круглым лицом, похожая на любящую бабушку, а не на агента «Довода», мрачный косматый детина, с которым Нил не пожелал бы встретиться в темном переулке, молодая суровая азиатка…

– Совещание через два часа, – объявляет Джон. – Передохни пока.

Нил удерживается от замечания, что отдыхал больше недели. Впрочем, после сидения в контейнере он и правда чувствует себя усталым. Под конец стены и потолок буквально давили, и он раздумывает, не приобрел ли себе после лежания в гробу в качестве хобби легкую клаустрофобию?

Однако кроме Ратны и Гильермо у турникета отыскиваются обещанные Айвз с ребятами, а также полковник Пауэлл.

– А вы откуда? – любопытствует Нил.

– Из Черногории, – вздыхает лейтенант, бравость которого несколько поблекла. Вероятно, чувак устал не меньше, а может, и больше Нила. – Буквально вчера выбрались. Ничего, завтра будем дома!

Нил не разбивает его уверенность, хотя помнит, что Айвза ждет отнюдь не Англия.

– Что это у тебя с руками? – тут же любопытствует Сахим. – Выглядит так, будто ты по-идиотски пытался вскрыться.

Ободранные запястья за неделю почти зажили, бинты можно было бы и снять, но Джон настоял, чтобы Нил поносил повязки некоторое время после инверсии – убедился, что раны поведут себя нормально.

– Незначительные трудности, – туманно отзывается Нил, получая смешки разом от Келды и Моргена.

– Такие уж и незначительные? – улыбается валькирия.

– В пределах допустимого. – Нил глядит на полковника Пауэлла. Мысль пришла ему в голову еще в контейнере, но когда он поделился ею с Джоном, тот лишь хмыкнул и заметил с этакой многозначительной улыбочкой, что придется чертовки попотеть. Вот сейчас и узнаем, насколько именно.

Пока Пауэлл беседует о чем-то с Ратной. Нил дожидается, когда они закончат и Ратна бодрой трусцой унесется прочь, и приближается.

– А, новобранец! – приветливо улыбается полковник. – Нил, да?

– Так точно, сэр. – Тот честно пытается отдать честь, однако Пауэлл лишь смеется и машет руками.

– У тебя для этого слишком расслабленный и хитрый вид, парень. – Полковник вдруг изображает надменную физиономию и косится на Айвза: – Безобразие, лейтенант-то не справляется с обязанностями!

Тот, бедолага, как раз в этот момент смотрит на полковника и чуть ли не втягивает голову в плечи.

– Почему Айвз вас так боится? – не удерживается Нил.

– Наверное, есть за что. А ты отчего нет?

– Нужно?

А Пауэлл уже хохочет:

– Пожалуй, тебе повезло, что ты не бывал под моим командованием.

Он переступает, и Нил опять отмечает небольшую неловкость, с которой тот опирается на правую ногу.

– Протез, – спокойно объясняет полковник. – Проклятая противопехотная мина. Вот так в одно мгновение лишился ноги и получил очередное звание.

Вколоченные в голову правила хорошего тона требуют выдавить «Извините», но Нил понимает, что социальные расшаркивания Пауэллу ни разу не упали.

– В смысле, вы теперь больше на административных должностях?

– Они самые, проклятые, – вздыхает полковник и понижает тон: – Признаться, я до черта завидую Джону, хоть постоянно ору на него, чтобы не рисковал головой. – Он уже знакомо прищуривается. – А вы-то чего вернулись? Неужели облажались?

Нил невольно усмехается, хотя ничего веселого в произошедшем в Берлине нет.

– Почти.

– О? Можно почти облажаться?

– Разве нет? Мне казалось, у военных как раз полно словечек для подобных ситуаций. Наряду с разведкой боем, дружественным огнем…

– Ха! А тебе палец в рот не клади. Но ты прав. Помнится, был у меня адъютант, любил словоблудить, так у него была целая градация: «чисто положительный итог», «среднеположительный итог», «не до конца положительный итог»… главное, ублюдок всеми силами избегал того самого «облажались». – Взгляд светлых глаз становится пристальным. – Тебе что-то нужно, хитрец?

– Я подумал, может, вы захотите поприсутствовать на совещании, касающемся Берлина.

Полковник ненадолго задумывается.

– Э, нет, парень. – Он качает головой. – У меня законный отдых в Лондоне.

– Отдых, конечно, святое, – серьезно отвечает Нил. – К тому же какой интерес слушать, кто и как облажался?

– Точно.

– И о пустых рисках головой.

– Хм. Особенно о них.

– И об отсутствии административной работы.

– Так, засранец, смеешь меня заманивать?

– Да кто я такой? – Нил выразительно пожимает плечами.

Лицо полковника вдруг становится до странности ровным, и Нил уже привычно складывает очередное «странно» в мысленный ящик.

– Кто ты такой? – чуть ли не тянет Пауэлл. – А знаешь, это хороший вопрос, парень.

Нил слегка приподнимает бровь.

– Погляди на людей вокруг, – негромко продолжает полковник. – У них всех отличная военная подготовка. Армия, спецслужбы, а кое у кого, не будем указывать, даже членство в бандах или повстанческих войсках. Подразумевается, если ты полевой агент, то успел побегать с оружием под огнем противника. – Он подходит к Нилу вплотную и легонько тычет пальцем ему в грудь. – Да, понятно, что «Доводу» сейчас не до жиру, но подумай хорошенько, что ты делаешь среди них?

На мгновение кажется, Нил ошибся, слишком легкомысленно отнесся к чуваку, у которого за спиной огромный боевой опыт, а тот, как и прочие военные, сверху вниз смотрит на гражданских. Но… Нет, размышляет Нил, это было бы слишком просто и глупо. Он пристально глядит на чужую физиономию, ловя малейший намек.

– Я нужен, – так же негромко отвечает он. «Довод» в каком-то смысле существует вне времени, тот самый загадочный Протагонист из будущего, пусть не в полной мере, но способен контролировать прошлое организации, а значит… – Здесь не может быть случайных людей. И я нужен.

Пауэлл весомо кивает, и его лицо миг становится жестким.

– Именно, парень. Может, ты еще не достиг нужной кондиции, но и правда нужен. Здесь все… черт, ненавижу умные словечки!.. детерминировано. Даже наша лажа.

От этих слов становится дико неуютно. Все детерминировано, все предопределено, и многочисленные ниточки тянутся из будущего в прошлое, а клубок в руках одного-единственного человека.

– Две недели, – произносит Пауэлл.

Нил посылает ему удивленный взгляд.

– Как закончите свои делишки, я заберу тебя у Джона на две недели. Такова цена, если хочешь втянуть меня в ваши планы.

– И что произойдет за эти две недели?

– Вколочу в твои башку и кишки все то, что не удосужился лейтенант, – серьезно говорит Пауэлл. – У меня ты живо солдатом станешь.

Зачем вам это? Но Нил понимает, сейчас ему ни за что не ответят.

– Договорились.

Полковник сжимает протянутую руку так, что Нил чудом не морщится и едва ли не слышит треск костей.

– А вот это уже слова не просто вора, а нашего парня!

Физиономия Пауэлла снова становится беззаботной и чуть насмешливой, и пока он ковыляет прочь, Нил размышляет, что этот чувак, как и все в «Доводе», полон сюрпризов.

До совещания Нил все же успевает принять душ и перекусить. Когда он является в отведенную под такое дело комнатушку, там уже дожидаются Джон, полковник, Айвз и ребятами и тот самый косматый тип из страждущих.

– Нил, познакомься, это Топор, – представляет Джон, и тому в первый миг кажется, он ослышался.

– Боевой Топор, – почти взрыкивает чувак и трясет протянутую руку так, что у Нила чуть ли не стучат зубы. – Слышал о тебе, чувак.

Хотя, приглядевшись, Нил признает, что физиономия, наполовину скрытая зарослями усов и бороды, весьма дружелюбная.

– Очень приятно.

– Начнем, господа, у нас мало времени. – Джон становится во главе стола и опирается о лакированную поверхность обеими руками.

Он кратко излагает берлинские события, время от времени давая слово и Нилу. Слушатели пока молчат, хотя физиономия Айвза мрачнеет, а Морген принимается осуждающе покачивать головой.

– Значит, Рохау тоже увяз, – задумчиво произносит полковник, когда Нил и Джон, наконец, замолкают.

– Именно, Майк. На эту неделю Нейдхарт точно выведен из игры, так что рассчитывать мы сможем только на вас.

Айвз несколько озадаченно переводит взгляд с Пауэлла на Джона и обратно.

– Выкинуть чертового Ларина из Берлина звучит заманчиво. – Полковник улыбается. – Но нас слишком мало для такой задачи.

– Если только нам не помогут. – Джон и Нил заговорщицки переглядываются. – Я связался с базой и попросил наших умников кое-что поискать. Топор, – теперь Джон смотрит на косматого парня, – на тебе расследование того, что все-таки случилось с «Малым сердцем Фукаумы».

– Как прикажете, босс. Отрою все, что можно и нельзя, не сомневайтесь.

Тот коротко кивает.

– Теперь что касается остальных. Мы возвращаемся в Берлин.

– Тайно? – все же подает голос Айвз.

– Не совсем. – Джон делает Нилу приглашающий жест.

– Мы свита таинственного авторитета, преследующего загадочные цели, – довольно продолжает тот. – Одна из них – избавиться от Ларина и оказать англичанам некую услугу.

– Около года назад, Латинская Америка, – опять вступает Джон. – Ларин тогда попортил кровь нескольким уважаемым людям, – он не скрывает иронии в голосе, – не только местным.

– В смысле, босс, вы теперь криминальный авторитет? – Топор с восхищением смотрит на Джона.

– Нет, – Нил с трудом сдерживает ухмылку, – нам с Джоном нужна свобода маневра. А боссом мы предлагаем стать полковнику.

Айвз распахивает рот, тут же закрывает, а на его физиономии проступает выражение сродни тому, что появилось бы у настоятеля католического монастыря, заявись туда немытые и вооруженные до зубов язычники. Морген непроницаем, а Сахим и Келда явно из последних сил держат лица. Полковник же с веселым любопытством смеривает взглядом сначала Джона, затем Нила.

– Я мафиозный босс?

– Он самый, Майк. Нам нужен кто-то достаточно внушительный и не слишком молодой. – Джон изображает легкую задумчивость и добавляет: – Сначала я думал связаться с Джереми…

– Да у него вид как у лабрадора!

– Не то чтобы… Но, пожалуй…

– Конечно! – Пауэлл становится совершенно счастливым. Впрочем, когда он ненадолго переводит взгляд на Нила, отчего-то по спине пробегают мурашки.

– Даже не мечтай на мне отыграться, – улыбается Джон, опираясь бедром о край столешницы и скрещивая руки на груди.

– Это мы еще посмотрим. Ребята? – Полковник кивает в сторону все еще потрясенного святотатством лейтенанта.

– Глава твоей службы безопасности и телохранители. Я сыграю роль секретаря, Нил – мальчика на побегушках.

– Мне больше нравится вариант человека, налаживающего связи и решающего щекотливые вопросы, – несколько обиженно замечает тот.

– Это и есть мальчик на побегушках. – Полковник демонстрирует крепкие зубы. – Раздобудьте мне нужное число людей, парни, и Берлин станет нашим.

– Поумерь аппетиты, мой друг. Нам достаточно турникета. И Бингвена, разумеется.

И Нил незаметно выдыхает, услышав это имя.

Пауэлл громко фыркает:

– Плох тот солдат, который не хочет стать маршалом. Так, Айвз!

– Сэр! – мгновенно вскакивает тот, выныривая из пучины страданий.

– Что у тебя с рожей, лейтенант? Ты глава моей службы безопасности!

– Так точно, сэр! – Тот изображает приличествующую моменту физиономию.

Ребята быстро переглядываются, тоже встают и отдают честь.

– Вот, уже лучше. А то не свита мафиозного босса, а цирк на выезде. Так, все равно несолидно. – Пауэлл задумчиво проводит указательным пальцем по губам. – Ладно, в порядке исключения до конца этой миссии ты капитан. Понял?

– Большая честь, сэр!

– Не вопи так, глотку сорвешь.

Полковник напоминает джинна, выпущенного из бутылки, но не из тех, кто после тысяч лет томления вознамерился убить идиота, вытащившего пробку, а из тех, кто готовится устремиться на свободу с диким хохотом и как следует оторваться. Какой милый чувак… только Нилу отчего-то хочется в очередной раз поежиться, и он косится на невозмутимого Джона. Еще некоторое время они обговаривают насущные вопросы, затем остальные расходятся: кто собирать вещи, а кто выполнять задание, и Нил остается наедине с Джоном.

– Полковник кажется счастливым, – замечает он.

– Еще бы. – Джон задумчиво смотрит на прикрытую дверь. – Майк ни за что не покажет, но очень тяжело переживает из-за ноги. Он из тех, кто привык быть в поле, посреди сражения. Если бы боги существовали, он точно был одним из богов войны. – Джон переводит взгляд на Нила. – И все-таки он собирался возвращаться на базу.

– Исключительно из любопытства – ты не мог просто ему приказать?

– Ему мог бы приказать Протагонист. – На лицо Джона ненадолго набегает тень. – Все мы – я, Джереми, Майк, Луиза, Жаохуи – предпочитаем договариваться. Особенно после Прии.

– Но ты отправил договариваться с Пауэллом меня. Ты ведь догадывался, чего он захочет?

Джон кивает.

– Майк уже намекал мне на это.

– Какие сложные у вас игры.

Джон едва заметно морщится:

– Майк далеко не так прост, как кажется. А ты тем более. И ты терпеть не можешь, когда тебя куда-нибудь волокут силком.

Прикажи Джон паковать вещички и отправляться в распоряжение полковника, Нил никуда не делся бы, однако… То, что он обещал полковнику сам, действительно несколько меняет дело.

– Ты меня переиграл, манипулятор.

Джон ухмыляется, только глаза у него совсем не веселые.

– И ты мне это еще припомнишь.

– Поглядим. – Нил засовывает руки в карманы брюк.

В конце концов, сначала надо разобраться с берлинскими делами.

* * *

В Берлине загадочный человек, прибывший с небольшой, но впечатляющей свитой, останавливается в отеле «Регент». На Джона здешняя роскошь, кажется, не производит особого впечатления, полковник то ли тоже привычен, то ли полностью вжился в роль, зато Нил, Айвз и ребята, очутившись в апартаментах, мгновенно принимаются жадно озираться. На Ниле отличный костюм, немногим хуже того, что достался ему на Севил-роу, на остальных черные тройки попроще, Сахим даже раздобыл себе моднючие темные очки, придающие ему на редкость зловещий вид. Келда… Нил не уверен насчет постояльцев, но среди здешней прислуги она точно произвела фурор.

В гостиной Пауэлл торжественно усаживается в одно из обитых бордовой тканью кресел и упирает в ковер трость с набалдашником в виде волчьей головы – ее не далее как вчера преподнес ему лично Боевой Топор. Полковник и правда выглядит настоящим мафиозным боссом: ни улыбки, ни хитринки в глазах. Да, такого типа можно испугаться.

– И каковы наши дальнейшие действия, мой секретарь? – Ирония в голосе никак не отражается на физиономии, и Нил представляет, как таким же тоном Пауэлл приказывает расстрелять кого-нибудь в назидание.

– Проверим, что успели выяснить наши умники, – отзывается Джон. – Пока же начнем с того, что вызовем у здешней публики как можно больше вопросов.

Полковник хмыкает.

– Закинем сети и посмотрим, что в них окажется?

– Оно самое.

На самом деле, сети они принялись устанавливать еще вчера, использовав все связи «Довода» и посеяв зернышки пары слухов. Их явление не должно пройти незамеченным, и, самое позднее, к вечеру, любопытствующие начнут проявлять себя. Пока же таинственный гость некоторое время отдыхает, а затем изволит полюбоваться на Берлин в сопровождении телохранителей. У Джона и Нила другие задачи: нужно сообразить, как выйти на турецкого посла и братцев Майер, а также разузнать о Крампе и Изабелле то, что не вышло в первый раз.

– А как айтишники и хакеры «Довода» не путаются в том, что им приказывают из разных временных петель? – любопытствует Нил.

– Кьюнг-Сун, – отвечает Джон таким тоном, будто это объясняет абсолютно все. – Это одна из ее основных задач. Она сама тот еще компьютер, надежнейший, замечу.

– Ты ее тоже побаиваешься? – невольно улыбается Нил.

– Порой.

Наконец, сведения начинают поступать. Нил погружается в перипетии жизни Изабеллы – пора разыскать хоть какой-то намек на ее знакомых из посольства ЮАР. К тому же разве это не идеальное место для того, чтобы спрятать похищенный бриллиант? И, если уж на то пошло, инвертированное оружие? Джон пока проверяет и перепроверяет все последние темные делишки Крампе, а также изучает сведения о китайской диаспоре.

– Ага! – торжествующе восклицает Нил.

– Поймал?

– Некий Марк Зума, числится третьим секретарем. – Нил выводит на монитор фотографию мулата лет сорока. Надо отдать должное, привлекательный тип. – Со всех сторон уважаемый сотрудник, но ребята сотворили-таки чудо. Карьера гладкая-гладкая, однако вокруг просто-таки пестрят большие и малые коррупционные скандалы, его вроде бы не касавшиеся. Хотя если бы я стал рисовать кривую его взлета, изрядно напрягся.

– Твоя сеньорита?

– Напрямую связи нет, как и с пресловутыми скандалами. Но погляди: три года назад Изабелла посещала Милан, и там в это время был Зума. Два года и четыре месяца назад новая точка пересечения – Барселона. Полтора года назад Баден-Баден. Уже в этом году Изабелла приезжала в Берлин в январе буквально на пару дней, а Зума в это время заказал в пятизвездочном отеле «Вестин Гранд» отнюдь не дешевые апартаменты. Не напрямую, конечно, но… Чума все-таки гений. – Нил хищно улыбается. – О, ты только посмотри! Буквально вчера, на этот раз отель «Адлон Кемпински». На имя Паломы Фернандес.

Джон присвистывает, будто подросток.

– Один из фешенебельнейших отелей Берлина, – поясняет он. – Кто-то совсем не экономит на даме сердца.

– Она, не спорю, хороша собой, – фыркает Нил. – Но все же! Нет, мне этого никогда не понять.

– Просто ты не романтик.

– Совершенно. И не верю, что Марк Зума лелеет Изабеллу исключительно за прекрасные глаза. – Он ненадолго задумывается. – Дражайшая Мария Изабелла Хименес де Наварро твердила, что не собирается пилить и продавать фамильный бриллиант. Сдается мне, она все же соврала.

– Откуда такой вывод? – Джон опирается локтями о столешницу и складывает пальцы домиком.

– Ребята прислали и сведения о том, что случилось с собственностью семьи после банкротства и распродажи имущества. В следующем месяце солидный участок земли, на котором, замечу, расположена фамильная вилла, пусть и в довольно потрепанном состоянии, выставляется на торги. Ты бы устоял?

Джон кивает:

– Бриллиант, конечно, чудесен, но привлечет слишком много внимания. Смысл обладать им, если никуда не наденешь? Земля же ценность непреходящая.

– Тем более, родная. Изабелла там выросла. Думаю, она договорилась с Зумой: часть ему и тем сотрудникам посольства, что в сговоре, часть тому, кто распилит камень, все прочее ей. Чудесный план, не учитывающий, правда, того, что бриллиант поддельный.

– А как во все это вписывается пистолет?

– Он изначальная цель, о которой, вероятнее всего, сообщил все тот же Зума. Изабелла хотела подзаработать в Берлине, чтобы собрать нужную сумму. Ларин так неудачно ее послал, и она решила действовать сама. Но когда появилась возможность хапнуть целый бриллиант, не устояла. И, признаем, у нее получилось.

– Вопрос лишь в том, как скоро Зума узнает о фальшивке. – Джон откидывается на спинку стула. – И что предпримет. Пока рано, но позже свяжусь с Рохау. Нам нужно вбить между сладкой парочкой громадный клин.

И тогда Изабелла останется без своей главной защиты.

Смартфон Джона звонит, и тот прикладывает его к уху, внимательно слушает, а затем роняет лишь одно слово:

– Уверен?

Из смартфона раздается радостный голос Боевого Топора, и Джон довольно улыбается:

– Прекрасно. Едем.

Он заканчивает звонок и поднимается.

– И куда мы?

– Знакомиться с тем, кто знает, что на самом деле случилось с «Малым сердцем Фукаумы». Эксклюзивно, только для нас.

– О, и отчего же с нами будут так откровенны?

– Топор умеет быть крайне убедительным.

Они прибывают по указанному адресу совсем не торжественно – на обычном такси. И улочка кажется ничем не примечательной: Восточный Берлин, еще советская застройка, от которой, по мнению Нила, веет редкостной безнадегой. Однако людей хватает, как местных, так и с кожей разных оттенков от кофе с молоком до полуночно-черного.

Боевой Топор поджидает у входа в многоквартирный дом, позволяет себе покоситься на слишком приличные для такого места костюмы, но и только. Внутри полутемно и пахнет кошками. Втроем они поднимаются в скрипучем лифте на четвертый этаж, оказываются еще в одном коридоре, где немногим светлее, чем внизу, и, наконец, Топор проводит Джона и Нила в одну из квартир, входная дверь в которую даже не заперта.

– Михалыч! – вопит он прямо с порога и продолжает… на русском?

Из глубин квартиры Топору отзываются: голос старческий и чуть дребезжащий.

Гостиная, предполагает Нил, заглядывая вслед за Джоном и Топором в комнату, просто-таки ломящуюся от вещей. Сервант, платяной шкаф, одна из дверок которого перекошена, и из-за нее выглядывают шмотки, древнее пианино, и полки-полки-полки. На всех горизонтальных поверхностях стоят какие-то статуэтки, поделки, хрусталь и бронза, словно ты оказался в пещере Али-Бабы. Хозяин притаился в самом сердце этого роскошества: сухонький старичок, укутанный, несмотря на тепло, в пуховой платок, буквально тонет в высоком бархатном кресле. На абсолютно лысой голове отчего-то турецкая феска, а на носу очки с такими толстыми стеклами, что кажется, у хозяина четыре глаза. К креслу-трону прислонена трость, а возле изящный шахматный столик, на котором разыгрывается партия. Черным скоро каюк, предполагает Нил.

– Антошка! – Хозяин грозит Топору пальцем, затем улыбается гостям, демонстрируя крупные коричневые зубы на розовых, словно пластмассовых, деснах. – Меня предупредили, вы говорите только на английском. – Акцент у старика сильный, чем-то похож на акцент Рохау.

– Антон переведет, если что, – спокойно отвечает Джон. Значит, вот как зовут Топора.

– Полагаю, обойдемся. Ха! – Хозяин подается вперед, пристально рассматривая Джона. – Не сочтите невежливым, но не так уж часто ко мне на порог заявляются негры.

– Михалыч! – осуждающе восклицает Топор, хотя Джон и бровью не ведет.

– Помолчи, сопляк. – В четырех глазах вроде лишь искреннее любопытство, но Нилу стало бы неприятно, если б на него так откровенно пялились. – Дражайший СССР, пока не издох, вечно влезал в африканские дела. Учились со мной несколько черных ребят, вдохновлялись, так сказать. А потом… Сами наверняка знаете. Мугабе, Бокасса, Иди Амин, этот… как его?.. Менгисту Хайле Мариам.

– Боюсь, я не слишком хорошо разбираюсь в истории Африки в двадцатом веке, – ровно отвечает Джон. – Я родом из Америки.

– О да, конечно. Идеологический противник. Капиталист. – Старик хмыкает. – Помню, нам рассказывали про гетто и нищету угнетаемых потомков рабов. А ваш костюмчик вполне недурен. – Он кивает на доску. – Играете?

– Не слишком хорошо.

– Я тоже не гроссмейстер. Присаживайтесь. Люблю иронию, так что вам белые, а мне черные.

– Михалыч! – Теперь Топор закатывает глаза.

– Чего ты заладил? Возьми с собой этого пацана и заварите нам чай. А мы пока поболтаем.

Топор и Нил переглядываются, и тот проводит гостя на кухню, крохотную, но хоть не так захламленную, как гостиная. Там царит толстая трехцветная кошка, гордо развалившаяся на подушечке, брошенной поверх сиденья одного из стульев. Впрочем, она снисходит до Нила и позволяет почесать себя за ухом.

– Антон? – любопытствует гость, и Топор вздыхает. – Ты русский?

– Неа. – Тот зажигает газ на старенькой плите и грохает на конфорку эмалированный чайник. – Отец немец, мать белоруска.

– Белоруска? – медленно повторяет Нил.

– Белоруссия. Была такая республика в составе СССР. Теперь государство Беларусь. Но в жизни белорусский не знал. По правде, и мать его не знала. Вот немецкий да, английский тоже, русский… Антоном меня в честь дедушки назвали, который первостатейный немец был, коммунист, в Штази поработать успел.

– А это кто? – Нил кивает в сторону гостиной.

– Стас Михайлович Красин, – поясняет Топор. – Когда-то крутейший черный ювелир Берлина. Сейчас Михалыч официально от дел отошел, но… сам понимаешь.