Глава 12. Налетчики (1/2)

– Прошу вас следовать за мной, сэр, – все тот же юный азиат возникает вскоре после того, как Саша и Шура, скомкано попрощавшись с Нилом, рванули домой. Он, изображая полную растерянность, вываливается из ресторанчика, и оказывается, его уже ждут.

Азиат уверенно идет по ночному Римини, и Нил следует за ним на некотором расстоянии. Они минуют три дома и, свернув в небольшой проулок, выбираются на параллельную улицу. Там проводник заходит в трехэтажное здание, явно небольшой отель. Внутри они поднимаются на второй этаж, и азиат распахивает перед Нилом дверь номера. В небольшой уютной гостиной сидит на низком диванчике единственный человек – Джон.

– Благодарю, Бингвен, – обращается он к азиату, поднимаясь, и тот отвешивает неглубокий поклон. – Нил, в спальне тебя ждет другая одежда, а этот костюм отдай Бингвену.

Джон говорит спокойно и размеренно, но Нилу кажется, здорово спешит, так что расспросы лучше оставить на потом. Так что он проходит в указанную комнату и быстро переодевается в простые рубашку и джинсы, складывая ставший таким привычным костюм в большой пакет, явно именно для этого предназначенный. Когда Нил возвращается, на небольшом столике у дивана ждет чашка кофе.

– Решил, будет нелишней, – замечает Джон.

– Пожалуй. Спасибо. – Нил протягивает пакет Бингвену, и тот, опять поклонившись, уходит.

– Надеюсь, он не набьет его камнями не отправит на дно ближайшей реки, – вздыхает Нил, глядя на закрывшуюся дверь.

– Ни в коем случае. Он отдаст его тебе.

Нил берет чашку и вопросительно поднимает бровь.

– Мы инвертируемся. А потом Дикки обязательно улетит в Англию, как и собирался.

– Значит, налет на особняк Ткаченко все-таки…

– Не совсем. Допивай кофе, и я объясню по дороге. Единственный оставшийся в Италии турникет расположен в Сан-Марино, как раз будет время.

Нил приканчивает напиток в два глотка, а затем они снова выбираются на улицу, где уже ждет машина. Водителя Нил не знает. Он и Джон устраиваются на задних сидениях, и автомобиль мгновенно трогается.

– Изначально идея была в том, чтобы дать Дикки Кросби улететь, а уже затем наведаться к Ткаченко, – начинает Джон, – но объявились налетчики. Наши местные агенты уверены, что их через поставных лиц нанял Потапов.

– Еще и он, – выдыхает Нил, несколько сбитый с толку.

Джон выразительно на него косится:

– Докладывай.

Нил честно старается излагать все произошедшее как можно более конкретно – только сухие факты, приберегая домыслы на потом.

– Неплохо, – одобряет Джон, когда тот заканчивает.

– Отчего Кэт в этот раз не завернула Сашу? – не удерживается Нил.

– Сашу?

– Мы подружились, – с некоторым сарказмом отзывается Нил.

Джон вдруг слабо улыбается:

– Если вкратце, есть одна давняя история, хвосты которой всплывают до сих пор. Кэт намерена ее завершить.

– Значит, чутье Сашу не подвело и Брейгель подделка?

– С большой вероятностью да. Был один испанец, Томас Арепо, создавший несколько воистину мастерских фальшивок. В каком-то смысле, все сложилось к лучшему. – Джон поворачивается к Нилу и смотрит на него уже с весельем. – Кэт сказала, Ткаченко был деловит до сухости. Ты ему подсказал?

– Уж прости, нельзя было, чтобы он во мне засомневался.

– Не извиняйся. В сложившихся обстоятельствах ты повел себя правильно. Прочее предоставь сэру Майклу.

Нил легко выдыхает.

– Меня беспокоит, что Ткаченко откуда-то раздобыл чертежи турникета, – продолжает Джон.

– Разве не у Борза?

Он мотает головой:

– В том-то и дело, что, похоже, нет.

– Тогда, получается, он как-то умудрился обнести Потапова? – размышляет вслух Нил. – Но отчего всполошился Борз? Его уроды настоящий погром устроили… Черт! – Он выпрямляется на сидении. – А если среди людей Саши крыса, докладывающая о его делах Борзу?

– Может быть. Но это забота Шарета, а не наша.

Джон, конечно, прав, но от этого не легче.

– Борз сильно тебя напугал, – проницательно добавляет он.

– Совершенно жуткий тип.

– Твой Саша прекрасно это знает, – взгляд Джона становится предупреждающим. – Тем не менее, выбрал с ним связаться.

И здесь он снова прав.

– Должна быть причина. Шура Борза чуть не до дрожи ненавидит. Саша не показывает вида, но, спорю, испытывает то же.

– Нил, это не проблемы «Довода».

– Уже не совсем, – упрямо возражает он. – Пресловутый чертеж турникета. Может, Саша и не знает, что это такое, но догадался, что оно невероятно ценное.

– Ты украдешь у него чертеж, и пусть гадает хоть до конца времен.

Конечно, но как Саша вообще разузнал, что у Потапова есть некая безумно важная штука? Хотя это ждет.

– Налет на особняк, – возвращается Нил к насущной проблеме.

– Шесть человек, все вооружены. Подробности тебе расскажут.

– Как понимаю, идея в том, чтобы воспользоваться суматохой. – Нил скрещивает руки на груди. – По крайней мере, можно будет не беспокоиться о сигнализации, зато есть риск нарваться на пулю.

Джон косится на часы:

– Скоро будем знать, нарвешься ты или нет.

– Как же удобно, – невольно улыбается Нил, но снова сосредотачивается. – Исходим из того, что ублюдки ломанутся к тому сейфу, который в кабинете. Так что я спокойно проберусь в хозяйскую спальню и найду настоящий ящичек с секретами. Хм, мне нужны бумага, карандаш и время поразмыслить.

– Не вопрос – инверсия в твоем распоряжении.

– Ты?

– Отправлюсь с тобой. Буду руководить группой поддержки.

В Сан-Марино Нил, как и обещано, получает все нужное, пока Джон связывается с другими членами «Довода».

– Хорошая новость, – произносит он, – все удалось, никто из наших не пострадал. Но, надеюсь, ты понимаешь, что это не повод расслабляться?

Более чем. В контейнере Нил сразу же устраивается за столом и принимается чертить план парка и особняка, прикидывая самый безопасный и быстрый маршрут. Джон привычно не мешает, молча заваривая себе кофе, а Нилу чай.

– У тебя есть время поспать, – замечает он спустя час. – Пользуйся. Я разбужу, когда придет время выходить из инверсии.

Нил благодарно кивает и вытягивается на узкой койке, а перед глазами стоит план особняка. Снится всякая чушь – то обрывочные воспоминания из детства, то лицо Саши: перепуганное, когда тот шагал с балкона на балкон, яростное, когда он услышал о налете, обманчиво-безмятежное и не менее обманчиво-легкомысленное, наконец, та его искренняя улыбка в «Ла Скала». Нилу кажется, он близок к тому, чтобы разгадать тайну Саши, но во сне, как и наяву, она ускользает, издевательски помахивая длинным рыжим хвостом.

Нил просыпается от ощущения чужого взгляда, но не торопится объявлять всему миру, что пробудился, а лишь чуть размыкает веки так, чтобы не было заметно за ресницами. Джон сидит возле койки, придвинув к ней стул чуть ли не вплотную, и смотрит. Освещение в контейнере тусклое, тени наполовину прячут чужое лицо, но его выражение… какая-то голодная и отчаянная тоска, от которой хочется одновременно задрожать, а то и спрятаться и обнять и утешить. На Нила никогда так прежде не смотрели. Есть только один способ это прервать, и Нил слегка шевелится, затем морщится и прикрывает глаза ладонью, с силой проводит рукой по лицу.

– Сколько я проспал?

Когда он отводит руку, взгляд Джона уже совершенно спокоен, словно то выражение Нилу лишь почудилось.

– Три часа, – ровно отвечает Джон. – Мог бы подремать еще.

Нил усаживается на койке.

– Вполне достаточно. Нужно еще раз пробежаться по плану. – Он вспоминает кое о чем и усмехается: – Партию в го?

Оставшегося времени хватает и для дела, и для развлечения. На этот раз Нил продувает на сразу, а умудряется продержаться несколько ходов.

– Как-нибудь я тебя сделаю, – торжественно обещает он.

– Не дождешься, – довольно хмыкает Джон.

У контейнера их уже ждет небольшой отряд, из знакомых лиц Ратна и тот самый смуглый темноволосый крепыш, как-то заявивший, что Джон не терпит идиотов.

– Наконец-то, дорогуша. – Ратна, ни мало не смущаясь, отвешивает Нилу шлепок по заднице, и прочие улыбаются. – Излагай.

Они устраивают небольшое совещание в доме по соседству, и Нил демонстрирует присутствующим подробные планы сада и особняка, рассказывает о патрулях, в общем, все то, что успел выяснить.

– Уверен, что пойдешь один? – миролюбиво уточняет крепыш, Гильермо, как успел выяснить Нил.

– Воровство дело интимное, как секс. Не стоит устраивать групповушку без весомого повода.

Кто-то одобрительно присвистывает.

– Однако у нас есть все необходимое и на случай, как ты выразился, групповушки, – замечает Джон.

Нил тоже думает об этом. Он уверен в своих талантах, но подстраховаться не мешает.

– Ты должен выбраться до того, как вернутся Ткаченко и Шарет, – напоминает Джон напоследок.

Получается, на все про все у Нила около часа, и это в лучшем случае. Будет весело, шепчет он себе, еще не представляя, насколько.

* * *

Бойцы «Довода» на позициях, а Джон – в наушнике Нила, как голос господа в голове у святого. Впрочем, пока в наставлениях свыше нужды нет: пробраться в парк и оказаться у стен особняка легко, равно как и вскарабкаться по стене на балкон спальни Саши, тем более, страховка в этот раз имеется. Потом пауза, пока, наконец, не соизволят появиться налетчики. И те не заставляют себя ждать, быстро превращая спокойствие позднего вечера в настоящий хаос. Как грубо, думает Нил, когда в саду принимаются палить, а в самом особняке срабатывает сигнализация. Потапов решил не просто ограбить конкурента, а на весь Римини проорать: «Я тебя поимел!»

Пора, командует себе Нил, взламывая замок на балконной двери и проникая в густой сумрак апартаментов. Тут пока царят покой и тишина, только статуэтки лис загадочно смотрят с каминной полки на незваного визитера. Нил еще в прошлый раз обшарил гостиную, так что минует их и входит в спальню, уже не тратя время на такие примечательные места, как шкаф у дальней стены и парные тумбочки изящного гарнитура. Саша, где ты спрятал сейф? Будь я тобой, где бы его разместил? Нил ныряет под кровать, но, увы, все не так очевидно. Он снова проходится вдоль стен, проверяет те немногие картины, что не успел тогда изучить. Мимо-мимо-мимо… Бюро – то ли старинное, то ли косящее под старину. Нил усаживается за него и смотрит на ящики. На первый взгляд, с ними все в порядке. Он выдвигает те, что под столешницей, и они честно являют какие-то бумаги и папки, однако второго дна или фальшивой стенки ни у одного из ящиков нет. Тогда примемся за остальные. Верхние ящики расположены в два яруса по бокам, а в середине сплошные деревянные панели. Нил постукивает по ним костяшкой пальца, а затем улыбается, потому что наконец-то появляется идея. Но чтобы добраться до механизма, открывающего верхнюю панель, приходится взломать оба ящичка, выдвинуть их, и только тогда взгляду предстает едва видимая щель. Нил аккуратно помещает в нее одну из отмычек, и панель с легким щелчком откидывается, являя так радующий взгляд сейф с кнопочным замком.

Несколько мгновений Нил вслушивается в выстрелы, крики и по-прежнему не унимающуюся сигнализацию, а затем сосредотачивается на кнопках, включив фонарик и зажав его в зубах. Маленький сеанс воровской магии не приносит результата: отпечатков пальцев на них нет. Саша, ты умница. Однако как ни хороши кнопки, от использования они понемногу стираются. Давай, подскажи мне. Нил берет фонарик в руку и светит им на ряды цифр. Ноль, три, четыре и… один!

– Время, – напоминает голос в наушнике, и Нил беззвучно ругается. Да, времени осталось совсем немного, он слишком долго провозился, разыскивая сейф. Проблема в том, что простой перебор – непозволительно долго, а значит, нужно думать.

Ноль, один, три, четыре… Почему именно они? Комбинация должна что-то значить для Саши. Слишком маленький разрыв, чтобы эти цифры были псевдослучайными.

– Ненавижу весну, – произносит в голове голос Саши.

И еще – Ткаченко бросил учебу именно весной. Да, тогда случилось что-то важное, настолько, что несмотря на ненависть, Саша намертво запомнил дату. Теперь все становится гораздо проще: ноль три или ноль четыре указывают на месяц, а оставшиеся цифры на день. Только четыре варианта – 0314, 0413, 1403 или 1304. Первые три комбинации не действуют, на последней сейф сдается, и Нил, достав тонкую стопку документов, изучает их под фонариком. Сверху какие-то неясные расчеты и шифровки, которые нужно прилежно сфотографировать, а спецы из «Довода» разберутся. Под ними чертеж турникета, и его Нил мгновенно сует за пазуху. В самом низу небольшая черно-белая фотокарточка: двое мужчин, примерно тридцати пяти и двадцати с небольшим лет, и мальчик. Все трое улыбаются, глядя в камеру. Старший мужчина стоит прямо. Несмотря на улыбку, у него несколько усталый вид, и Нил ловит себя на мысли, что тот не слишком-то искренен. Зато мужчина помоложе абсолютно счастлив, он присел возле мальчика на корточки и приобнял того за плечи. И ребенок льнет к нему, как к тому, с кем хорошо знаком и кому безгранично доверяет. Нил склоняется к самому снимку, вглядываясь в чуть размытые черты. Мальчик, несомненно, Саша, это его хитрая улыбка. Мужчина на корточках тоже отчего-то кажется знакомым, но в его чертах нет ничего, что указывало бы на родство с Ткаченко. И все же Нил видел кого-то похожего.

– Уходи немедленно, – командует наушник.

Нил с досадой убирает фотокарточку и прочие бумажки в сейф и запирает его. Еще немного возни, и не скажешь, что бюро кто-то вскрывал. Пора. Нил поднимается и идет к окну, когда совсем рядом с дверью апартаментов раздается выстрел. Нил мгновенно выхватывает свое оружие, предусмотрительно снабженное глушителем. Он слышит, как дверь апартаментов хлопает, кто-то снова стреляет, а затем до слуха доносится грохот и чей-то вскрик. Сматывайся, шепчет себе Нил, но вместо этого замирает возле дверного косяка спальни. Створка распахивается, и внутрь кто-то вваливается, падает на пол, а следом за ним входит человек с автоматом. Нил вскидывает пистолет и стреляет, не колеблясь ни секунды. Ублюдок оседает на пол, а Нил переводит взгляд на его несостоявшуюся жертву и встречается с перепуганным взглядом Доменико. Черт!

Слава богу, на Ниле маска, и он слитным движением падает на одно колено и зажимает Доменико рот.

– Тсс.

Слуга в ужасе косится то на мертвеца, то на неузнанного Нила. Тот указывает стволом пистолета сначала на труп, затем на балконную дверь и ждет, когда в выкаченных от страха глазах мелькнет понимание. Доменико едва слышно мычит, дергает головой, пытаясь изобразить кивок. Отлично.

Нил выпрямляет ноги и только затем убирает ладонь от чужого рта. Доменико молчит, только шумно дышит, а Нил пулей несется прочь и перепрыгивает через перила. Не оглядывается до тех пор, пока не минует весь парк. Ты спалился, ругает он себя, Доменико сразу же доложит хозяину, что кто-то побывал в спальне! Надо было вырубить слугу, пока тот не успел осознать, что вообще происходит! И нет, мысль о том, что Саша и так сразу же бросится проверять второй, более важный сейф, не утешает.

У парковой ограды уже ждут свои. Нил чуть ли не рыбкой ныряет в минивэн, и они катят в ночь, оставляя разворошенный особняк Ткаченко и Шарету. Нил наконец-то стягивает маску и с благодарностью принимает бутылку воды, протянутую Ратной. Джон, одетый, как и прочие боевики, посылает ему ждущий взгляд, и Нил вытаскивает чертеж и фотоаппарат.

– Отлично справился, – расщедривается тот, передавая фотоаппарат Гильермо и разворачивая многострадальный чертеж.

– Не совсем.

– Это «не совсем» критично?

Нил вздыхает и объясняет про Доменико.

– Он тебя узнал?

– Вряд ли, учитывая, что было темно, а он перепугался до полусмерти.

– Что же, идеальные планы всегда разбиваются о реальность. – И, похоже, на этом тема закрыта. – Мы с тобой возвращаемся в Римини, остальные выберутся своим путем.

Спустя полчаса Нил оказывается в очередном номере, где его и Джона уже ждет Бингвен. Пока Нил отправляется в душ, эти двое усаживаются в гостиной, явно намереваясь что-то обсудить. Пусть их, Нил не спешит, тем более, до самолета еще три часа. Когда он, натянув уже ставший родным костюм, возвращается в гостиную, азиата и след простыл, зато на столе дожидается ужин.

– Ты наверняка проголодался, – замечает Джон, тоже успевший сменить одежду на более подходящую.

– Не то слово. – Нил с удовольствием усаживается. – Вино?

– Твое первое дело и первый успех.

– Ты меня балуешь. – Нил невольно улыбается.

– Всех нужно время от времени баловать, – чуть ли не легкомысленно отзывается Джон.

– Присоединяйся.

Джон наливает им обоим вина и опускается на стул с противоположной стороны стола.

– За тебя, – предлагает он тост.

Нил с удовольствием пьет более чем недурное белое вино.

– Странное ощущение, – делится он. – Я помню, что уже проживал этот день, и помню, как именно.

– Привыкай. И, главное, запоминай хорошенько. – Джон делает еще глоток и отставляет бокал. – Нам нужна отличная память, чтобы не запутаться во временных петлях. Незначительная мелочь в одной может обернуться спасением в следующей.

На память Нил никогда не жаловался, однако именно она сейчас не дает расслабиться: он никак не может выбросить из головы ту старую фотокарточку. Джон как чувствует его состояние.

– Что-то не так?

– Острый приступ дежавю. – Нил рассказывает о снимке в сейфе. – Я уверен, что раньше видел этого типа!

– И уверен, что это важно. – Джон снова берет бокал, но не отпивает, только вертит в руках. – Ты засвечен перед Ткаченко, так что если все пойдет как надо, вы больше никогда не встретитесь.

Это понятно, и Нил ловит себя на мысли, что будет скучать по Саше.

– Но остальные ведь продолжат рыться в его прошлом? Разреши мне немного напрячь Чуму, и я избавлюсь от этого проклятого мозгового червя.

– О, прогресс, – негромко смеется Джон.

– Местами я обучаемый.

– Именно что местами. – Его голос суровеет, но в глазах веселье. – Кто обозвал моего любимого кота Огрызком?

– А надо было подобрать ему кличку первым, а не тискать тайком по темным углам.

Оказывается, чертовски приятно просто сидеть с Джоном и болтать о пустяках. Нил пьет второй бокал и ловит на себе взгляд темных глаз, слишком напряженный для такой расслабленной обстановки. Джон пристально изучает его, словно… однако именно это «словно» ускользает, не желает проясняться. Нил смотрит в ответ, приподняв брови, и Джон мгновенно опускает глаза.

– Если хочешь поцеловать меня еще раз, я не против, – вырывается у Нила.

– Вообще-то я твой босс.

– Как непременно заметила бы одна моя знакомая, харрасмент. Клево!

Джон коротко усмехается.

– Мы привыкли постоянно рисковать жизнью, – серьезно отзывается он. – Это приучает отметать любую рефлексию и ловить момент.

– Звучит чрезмерно заумно, к тому же в данный момент ты той рефлексией, похоже, упиваешься. Лови момент, пока я не захотел курить.

– Это серьезный довод. – Джон одним глотком допивает вино и отставляет бокал.

Нил с весельем и некоторым обалдением наблюдает, как тот встает и подходит. Он приглашающе поднимает голову, и Джон с чрезвычайно серьезным, чуть ли не торжественным лицом склоняется, прижимается губами к его губам. Поцелуй выходит ничуть не хуже первого, хотя на этот раз Нил не намерен отдавать инициативу и жадно отвечает. Его язык трется о чужой, проходится по задней стороне зубов, слишком ровных и идеальных для настоящих. Нил не выдерживает, его пальцы сжимаются на рукавах пиджака Джона, притягивают его ближе, но тот перехватывает предплечья Нила и отстраняется. Черные глаза кажутся двумя провалами в бездну, но, что приятно, дыхание тоже сбилось. Интересно, его сердце стучит так же часто?

– Ты отлично целуешься, – шепчет Нил. – Будет, что вспомнить напоследок, если меня пристрелят.

Лицо Джона вдруг чуть ли не сереет, а ладонь зажимает рот Нила так сильно, что тот невольно морщится.

– Никогда так не говори!

Нил мычит, трясет головой, и спустя пару мгновений хватка слабеет, а Джон отступает чуть ли не с растерянным видом.

– Ты с ума сошел? – Нил невольно проводит рукой по щекам. Если на них проступят синяки, он не слишком удивится.

– Прости, – выдавливает Джон, отворачиваясь. – Не надо говорить о смерти.

Звучит это так… черт побери, странно! И проникновенно настолько, что Нил невольно передергивает плечами.

– Это у вас такая примета?

– В каком-то смысле. – Джон все-таки снова смотрит на Нила, но момент безвозвратно утрачен: Джон снова собран и едва ли не отчужден. – У тебя скоро самолет. Отдохнешь немного, а потом тебя ждет следующее задание.

Остается только мысленно ругать самого себя. А еще размышлять о том, что Нил ничегошеньки не знает о Джоне. Человек – черная дыра, ничего из себя не выпускающая. Только и остается вальсировать на горизонте событий. И, признаться, это потихоньку начинает раздражать.

К черту, отмахивает Нил. В конце концов, самолет и правда скоро, а пока можно покурить.

* * *

После приветливой Италии родина встречает Нила противной моросью и не менее противным ветром. И это лето! Впрочем, страдает он недолго: оказавшись на базе, мгновенно летит разыскивать Чуму. Тем более, Джон разрешил.

– У тебя безобразно отдохнувший вид для чувака, который вроде как выполнял ответственное задание, – замечает тот.

– А ты, если продолжишь торчать под землей, вылиняешь и станешь похож на голого землекопа.

Чума лишь фыркает из глубин капюшона:

– Не возражаю. Они клевые и выдерживают радиацию.

– А еще у них матриархат.

– Чувак, а у нас тут что, по-твоему?

Нил косится на плакат богини, затем на Кьюнг-Сун, сурово отчитывающую Златана, аж втянувшего голову в плечи. Действительно, о чем это он?

– Значит, тебе нужна помощь, – наконец соизволит протянуть друг.

– Именно. – Нил устраивается возле него на стуле и объясняет проблему.

– Давай поищем. – Капюшон склоняется над клавиатурой, и на мониторе одна за другой начинаются появляться фотографии людей, так или иначе связанных с Ткаченко.