Глава 9. Рыцари и искусствоведы (2/2)

– И вот что еще. Борз связан с исламскими террористами, а его вроде бы приятель Ткаченко держит начальником своей службы безопасности израильтянина. Того не корежит?

– Отличный вопрос, – кивает Джон. – Есть что обдумать.

Нил честно обдумывает это всю ночь, то задремывая, то поднимаясь и снова усаживаясь за ноутбук. Зато Джон спит сном праведника и, что приятно, не храпит.

Следующий день – копия предыдущего. Разносолов в комнатушке нет, как и хотя бы микроволновки, приходится есть всякую фигню вроде крекеров или каш быстрого приготовления, которые Нил ненавидит еще со времен студенчества. Он заваривает обоим кофе, ставит чашки на стол и с любопытством смотрит Джону через плечо.

– Это ведь го?

– Порой развлекаюсь на досуге, – признается тот, щелчком мыши перемещая черный камень на пересечение клеток.

– И как?

– Паршиво, – негромко смеется Джон. – Говорят, это игра великих стратегов, но то ли стратег из меня так себе, то ли… – Он пожимает плечами.

Признаться, Нил думал, что когда они застрянут в одном помещении, то немедленно вцепятся друг другу в глотки, но заключение длится уже вторые сутки, а ему… легко. Присутствие Джона совершенно не давит: он не докапывается, не пялится этим своим арктическим взглядом. Его точно не подменили?

– Один чувак в университете увлекался го, – делится Нил. – Даже показывал мне основные правила. Правда, я забыл их напрочь.

– Чтобы ты хоть что-нибудь забыл?

– Ну, хорошо, не напрочь, но все-таки подзабыл.

– Хочешь партию? – неожиданно предлагает Джон. – Я напомню правила.

– Искусственный интеллект тебя сделал и ищешь жертву по силам? – улыбается Нил.

– Вполне стратегическое решение.

– А давай. – Ему нужно немного отвлечься от Ткаченко, чтобы позже прочитать сведения еще раз и уложить их в голове уже основательно.

Нил устраивается возле, они по очереди переставляют камни, и Джон объясняет каждый ход. Конечно, Нил мгновенно проигрывает, и они по молчаливой договоренности начинают еще одну партию.

– Атари, – не без удовольствия констатирует Джон, снова загнав Нила в угол.

– Против искусственного интеллекта играть интереснее. – Нил взлохмачивает себе волосы.

– Вовсе нет. Программа всегда остается программой, а люди разные.

– Ты из тех, кто уверен, что через игру раскрывается характер противника?

– Так оно и есть. И го в этом плане еще нагляднее шахмат.

– И что ты выяснил насчет меня?

– Для этого ты пока еще слишком слабо играешь. Но потом будет любопытно.

Они все-таки возвращаются каждый к своему делу, и Нил окончательно запоминает биографию Ткаченко.

– Мы собираемся к нему подобраться? – спрашивает он Джона.

– Именно. Мы уже предприняли пару осторожных попыток, но Шарет, можно сказать, сбил нас на подлете. Спец, этого у него не отнимешь.

– Тогда отчего я, если облажались более опытные люди?

Джон облокачивается о столешницу и посылает Нилу внимательный взгляд:

– Потому что мы можем организовать тебе почти идеальное прикрытие. Но придется попотеть.

– Не вопрос. – Нил более чем заинтригован. – И что же это за прикрытие?

– Для этого тебе надо кое с кем познакомиться и кое-чему научиться. Поэтому мы и отправились в прошлое – нужно время. – Джон отпивает кофе – на этот раз его заваривал он сам. – Ты еще не добрался до файла «Современное искусство»?

– Как раз открыл.

– Ткаченко еще и меценат, любящий выискивать таланты. Здесь собраны все его предпочтения.

– И если я хочу поддержать с ним разговор, мне нужно хоть немного иметь представление обо всех этих ребятах. – Нил пробегает глазами не сказать чтобы короткий список.

– Ты справишься.

А куда деваться?

– Заучивай хорошо, – улыбается Джон, – и я познакомлю тебя с самым настоящим рыцарем.

– У него есть прекрасная дама? – оживляется Нил.

– Даму тоже обещаю. И действительно прекрасную. – Лицо Джона становится загадочным.

– Ты гений мотивации.

И Нил снова погружается в чтение. Наконец-то его ждет что-то действительно захватывающее.

* * *

Спустя еще сутки и шесть партий в го Нил и Джон выбираются из добровольного заточения.

– У нас мало времени, – объявляет Джон. – Сбегай к себе, прими душ и забери вещи – они тебя уже ждут. Через полчаса встречаемся у машины.

Нил несется – его буквально разрывает от нетерпения. Обещанные вещи оборачиваются сюрпризом, причем не одним. Во-первых, это костюм – явно дорогой, прежде Нилу таких носить не доводилось. Когда он переодевается, оказывается, что сидит костюм идеально, и Нил не отказывает себе в удовольствии пару минут повертеться перед зеркалом. Во-вторых, набор отмычек. Их Нил касается чуть ли не с благоговением. Кто бы их ни изготовил, он знал свое дело, проклятие, кажется, знал и предпочтения Нила – отмычки будто выточены прямо для него. Напоследок Нил кладет в карман розовую кошечку. Может, она принесет ему удачу.

Ждущий у машины Джон окидывает его оценивающим взглядом.

– Я роскошно выгляжу, – ухмыляется Нил.

– Увы, нет. Пока ты лишь выглядишь, как парень, напяливший роскошный костюм. Но ничего, с этим мы тоже разберемся.

– Кстати, спасибо за отмычки. Передай мои искренние восхищения мастеру.

Джон ненадолго отводит взгляд:

– Обязательно передам.

На этот раз они катят в Лондон, а Нил, развлекаясь, переключает радиостанции, прослушивая то одну, то пару песен. Иногда Джон с удовольствием кивает, иногда морщится.

– Ты не любишь брит-поп, – осуждает Нил.

– Совершенно.

– Как насчет Ширли Мэнсон? – Пока та распевает, что счастлива, только когда идет дождь, Нил внимательно следит за лицом Джона.

– Слишком депрессивно, но неплохо.

– Она офигенная! – протестует Нил.

– Имани, – произносит Джон.

– А это кто еще?

– О, она офигенная. – И он многозначительно улыбается.

Въехав в Лондон, они тут же оказываются посреди извечных пробок, но Джон уверенно лавирует между остальными автомобилями, пока Нил пытается сообразить, куда именно они направляются, а когда понимает, то невольно выдыхает:

– Белгравия? Ты шутишь?

Джон делает довольное лицо.

– С кем мы собираемся встречаться? С членом королевской семьи?

– Нет. Однако прошу тебя продемонстрировать свои самые хорошие манеры. В прямом смысле.

Джон останавливает машину на задворках роскошного викторианского особняка, и к автомобилю неспешно подходит важный мужчина в черном костюме. Чувак так величав, что Нилу на миг кажется, их сейчас выставят, однако мужчина лишь чуть склоняет голову:

– Рады видеть вас, сэр, и вашего спутника. Сэр Майкл вас уже ожидает. Вы, как обычно…

– Да, мы сами. Спасибо, Хопкинс.

– Не за что, сэр. – Мужчина кланяется.

– Обалдеть, – делится Нил, пока они быстрым шагом идет к черному входу в особняк. – Сэр Майкл?

– Сэр Майкл Кросби, – негромко поясняет Джон. – Один из глав МИ-6, а заодно и наш спонсор.

Внутри Джон прекрасно ориентируется, значит, здесь ему бывать не впервые. Нил же едва удерживается от того, чтобы не вертеть головой. Тут как в фильме – или в музее. Вдоль одной из стен выстроились рыцарские доспехи, и немедленно хочется их пощупать – просто чтобы убедиться, что они настоящие.

– Держи себя в руках, – опять улыбается Джон. – И привыкай.

Парочку раз они влетают в слуг, неизменно им кланяющихся и тут же снова спешащих по делам с таким важным видом, словно решают судьбы мира. Наконец, Джон вводит Нила в относительно небольшую комнату – рабочий кабинет, и тот чуть выдыхает, потому что это помещение вполне похоже на жилое, а не на музейный зал. За широким письменным столом у окна сидит пожилой джентльмен, изучающий разложенные перед ним бумаги, но стоит гостям пройти внутрь, как он отвлекается от дел и гостеприимно улыбается.

– Сэр Майкл. – Джон приближается к столу и жмет протянутую руку.

У хозяина приятное лицо, пусть на нем хватает морщин, а истончившиеся белоснежные волосы гладко облегают череп. Однако светлые глаза за тонкой оправой очков живые и, отмечает Нил, чертовски цепкие. Далеко не все молодые способны так смотреть. На сэре Майкле элегантный темный костюм с внезапно ярким васильковым галстуком.

– Рад вас видеть, джентльмены. – Усилие, с которым он поднимается из-за стола, едва заметно, но все-таки есть. Интересно, сколько же ему лет? – Как добрались?

– Лондонские пробки вечны. – Джон пожимает плечами.

– И чрезвычайно утомительны. Я пока распоряжусь насчет чая, а попозже обещаю обед.

Джон представляет сэру Майклу Нила, и тот легко улыбается.

– С тех пор, как мы познакомились, твой вкус в костюмах стал гораздо лучше, мой мальчик. – Он одобрительно косится на одеяние Нила. – Но с его носителем еще предстоит поработать.

– Он приложит все усилия, – обещает Джон.

– Как только мне расскажут, из-за чего такое веселье, – все же вступает Нил.

– Несомненно, молодой человек. – Сэр Майкл вдруг подмигивает. – Тем более, чай уже подали.

Они устраиваются в углу кабинета за невысоким столиком, дожидаются, пока дворецкий – или кто там? – разольет чай, а затем гордо удаляется.

– Прошу вас. – Старик приглашающе улыбается. – Джон, как понимаю, уже рассказал вам про мистера Ткаченко.

– Да, и про то, что к нему не удается подобраться. – Нил отпивает чай – тот совершенно восхитителен. – А также то, что у меня может получиться, потому что есть идеальное прикрытие.

– Все так. – Сэр Майкл тоже берет в руки чашку. – Джон, мой мальчик, вон та папка на столе.

Тот никак не реагирует на «моего мальчика», хотя если сэру Майклу лет восемьдесят, для него, наверное, все мальчики.

– Видите ли, Нил, у меня был младший брат, уже десяток лет, как покойный.

– О, примите соболезнования.

– Нельзя сказать, что мы жили душа в душу, но и не враждовали. Не самый плохой вариант родственных отношений. У брата, в свою очередь, был сын, мой племянник. С ним мы ладим вполне недурно.

И когда, наконец, он доберется до сути? Нил старается ничем не выдать нетерпения и получает от вернувшегося к столику Джона одобрительный взгляд. О, так это такая проверочка. Любопытно, сколько их сегодня еще будет?

– У моего племянника тоже есть сын, мой внучатый племянник. Увы, тот еще шалопай.

Шалопай? Любопытный выбор слова.

– Ричард Кросби, – Джон протягивает Нилу фото. – Для друзей Дикки.

Парень на фотокарточке примерно одного возраста с Нилом и чем-то на него похож. Теперь ясно, в чем дело. Нил с интересом изучает породистую, хоть и несколько блеклую физиономию, чуть кривоватые губы явно пресыщенного всем и вся человека. И это в таком-то возрасте!

– Увы, нынешнее поколение порой слишком легкомысленно, – вздыхает сэр Майкл. – Мой племянник продолжает надеяться, что Дикки возьмется за ум, но я настроен более скептически. Все мы в свое время, признаемся, успели покутить, но к возрасту Дикки посерьезнели.

– И каков список грехов? – Нил помахивает фотографией.

Старик чуть заметно морщится:

– Не все проделки молодежи можно назвать грехами.

Однако этот Дикки, похоже, нарушил некие негласные границы.

– Сейчас мой внучатый племянник отдыхает в одной из уважаемых частных клиник, – вздыхает сэр Майкл. – Разумеется, это тайна.

– Наркотики? – прямо спрашивает Нил, и лицо старика становится страдальческим.

– Это невежливо, – замечает Джон.

– Но это правда. Обормот.

– Прощу прощения? – Седые брови приподнимаются.

– Это подходит лучше, чем шалопай.

– Пожалуй.

Нил снова смотрит на фото и испытывает острую неприязнь к изображенному на ней типу. Деньги, влияние, любые двери распахнуты настежь, а вместо этого идиот занимается не пойми чем.

– Вижу, в вас поднял голову классовый протест, – сэр Майкл тонко улыбается.

– Мой отец конформист из конформистов, так что накопилось.

– Глядя на вас, я вспоминаю шестидесятые. Тогда среди нас хватало тех, кто потихоньку сотрудничал с коммунистами просто потому, что конформизм им изрядно опротивел. Не могу их за это винить. – Сэр Майкл беззвучно опускает чашку на блюдце. – Вернемся к Дикки. Отдыхать в клинике он будет еще, как минимум, месяц, так что ничего не помешает вам отправиться в Италию и выдать себя за него.

– В Италию? – восхищается Нил.

– Меньше, чем через неделю, в Римини состоится широко известная в узких кругах выставка современного искусства. Ткаченко никогда не пропускает это событие. К тому же он уже предпринимал несколько попыток завести связи с британским высшим обществом, неудачные, разумеется.

– Полагаете, он на меня клюнет.

– Обязан заглотить с леской и поплавком, – серьезно отвечает Джон. – В Римини у него особняк, о внутреннем устройстве которого нам ничего неизвестно. Ты должен втереться к Ткаченко в доверие, попасть к нему в дом, изучить там все. А если понадобится, и ограбить.

– Там есть, что забрать?

– Как минимум, хоть что-то, касающееся его дел с Борзом.

– Омерзительнейший тип, – сухо роняет сэр Майкл. – Я выступал за то, чтобы запретить Борзу въезд в Англию, однако правительство слишком любит заигрывать с теми, кого считает угнетенными. Пусть даже та угнетенность существует только на словах.

– Нам нужна зацепка, – опять вступает Джон, – и ты должен ее отыскать.

В дверь кабинета торжественно стучат, затем она распахивается, являя очередного важного благообразного слугу:

– Прошу прощения за беспокойство, сэр Майкл, к вам миссис Кэтрин Бартон.

– Кэт! – радостно приветствует старик, поднимаясь. Джон следует его примеру, и Нил старается не отстать.

В кабинет входит женщина. Первая мысль – какая же высокая! На полголовы выше отнюдь не низкого слуги. Вторая мысль – Джон не солгал, прекрасная дама и впрямь прекрасна. Третья – да это же вдова пресловутого Сатора! И в жизни она еще лучше, чем на снимке, увиденном в логове Чумы.

– Сэр Майкл, – счастливо улыбаясь, Кэт наклоняется, позволяя старику поцеловать себя в щеку. – Джон. – Они смотрят друг на друга как старые знакомые. – Представите нас? – Теперь взгляд голубых глаз устремлен на Нила. Отчего-то Кэтрин Бартон разглядывает его… слишком жадно, находит подходящее слово Нил, настолько, что становится неуютно. Ладно, добавим ее взгляд в копилку странных взглядов, которая, признаться, уже переполнена.

– Кэтрин, позволь тебе представить Нила, нашего нового сотрудника. Нил, познакомься с Кэтрин Бартон, племянницей лорда Фредерика Бартона.

Кэт протягивает руку, и Нил ненадолго теряется: он должен ее пожать, а может, даже поцеловать? Признаться, он не прочь, но все же ограничивается пожатием, и Кэтрин с жаром отвечает. Что же, она, по крайней мере, искренне рада его видеть. А вопрос «Почему?», похоже, так и останется без ответа.

– Макс? – интересуется сэр Майкл.

– Он тоже здесь, вместе с Анной. Пока сидят в библиотеке.

– Я распоряжусь, чтобы туда подали чай и что-нибудь вкусное. – Старик улыбается. – По роду занятий Кэтрин искусствовед и один из лучших экспертов в Англии. Она поможет с той частью вашей легенды, что касается живописи. Ткаченко отлично в ней разбирается.

Кэт кивает:

– А еще он наводил обо мне справки и пытался нанять меня для установления подлинности одного из полотен Матисса.

– Вы отказались?

Очаровательное лицо Кэтрин Бартон становится жестким:

– Я не веду дела с русскими олигархами.

Похоже, из-за покойного мужа. Любопытно, известно ли ей, что собирался устроить супруг? И тут в голове раздается щелчок: некто, кому чертовски обязан «Довод», некто, кто знает про организацию, однако его не устранили. Данных еще маловато, но Кэтрин Бартон вполне подходит на эту кандидатуру.

– Вся британская аристократия так или иначе друг другу родственники, – замечает сэр Майкл, когда все рассаживаются. – Соответственно, Дикки и Кэт, если не ошибаюсь, пятиюродные брат и сестра.

– У обычных людей это вряд ли считается за родство, – замечает Нил.

– Однако при наших редких встречах Дикки называет меня кузиной. – Судя по чуть натянутой улыбке, Кэт от своего родича не в восторге.

И это еще одна чудесная приманка для Ткаченко.

– Зачем вообще Ткаченко так жаждет с вами познакомиться?

– Потому что Кэт – вдова Сатора, а Ткаченко им слишком заинтересован, – вступает Джон. – Потапов сейчас судится с Кэт из-за собственности, Борз… его на пушечный выстрел не подпустят, и он это прекрасно понимает. У Ткаченко хоть какие-то шансы. По крайней мере, он так считает.

– Да, здесь защита дяди бесценна, – отчего-то невесело вздыхает Кэтрин.

– Догадываюсь, ваши отношения по-прежнему напряжены, – роняет сэр Майкл.

– Дядя жаждет снова меня контролировать и время от времени заводит разговоры о том, что, так уж и быть, готов принять обратно в лоно семьи. Когда не срабатывает, начинает грозить надуманными карами. Однако теперь я в состоянии обеспечить себя и Макса сама. – Кэт вскидывает голову и улыбается. – И решаю самостоятельно.

Взгляд Джона смягчается, и эти двое долго смотрят друг на друга, словно разделяют общий секрет. Любовники они или нет? Но в любом случае очень близки.

Нил вспоминает, что те, кто собирал досье на Ткаченко, отдельное место отвели его любовным связям, и все дамы, внимание которым он уделял, были высокими блондинками вроде той, что сейчас сидит напротив.

– Но, может, все-таки стоит подпустить Ткаченко? – осторожно замечает Нил. – Вдруг удастся что-то разузнать?

Не то чтобы он ждет от Джона прямо-таки громов и молний, но чего-то подобного, однако тот ограничивается лишь коротким хмыканьем, а Кэтрин несколько напрягается.

– Кэт не член «Довода», – поясняет сэр Майкл, – так что мы не втягиваем ее в подобные дела. К тому же для оценки Ткаченко у нас есть вы, молодой человек.

– Значит, от меня требуется, – подытоживает Нил, – чтобы я запомнил все, касающееся Ткаченко, а также все, что касается Дикки Кросби и современного искусства.

– Это не составит никаких проблем, – не спрашивает, а констатирует сэр Майкл, и Нил невольно улыбается. – Однако сверх того, молодой человек, вам придется стать наследником британского аристократического рода.

– Когда приступим?

На этот раз переглядывается уже вся троица.

– Не сочтите это невежливостью, Нил, но пока предлагаю вам осмотреть дом, а заодно и скоротать время до обеда. Я позову Уильяма, он вам все покажет.

Нил поднимается и с любопытством смотрит на сэра Майкла:

– А если бы я был Дикки, как бы вы это сформулировали?

Старик смеется:

– Наши отношения с внучатым племянником таковы, что в последний раз слуги просто не пустили его на порог. Кстати, можете расспросить об этом Уильяма.

Что же, Нил привык, что его вечно выставляют, когда собираются посекретничать. Уильям оказывается благообразным седым мужчиной хорошо за шестьдесят. Он так же преисполнен чувства собственного достоинства, как и прочие слуги, однако терпеливо показывает гостю особняк и отвечает на градом сыплющиеся вопросы. По его словам выходит, что Кросби ведут свой род чуть ли не от кого-то из свиты самого Вильгельма Завоевателя, и Нил сдерживает скептический смешок. Про доспехи Уильям излагает целую лекцию – не хуже экскурсовода в Британском музее, а затем переходит к картинам.

– Это портрет ее величества Елизаветы Первой кисти самого Николаса Хиллиарда, – с гордостью поясняет Уильям. – По легенде, королева лично преподнесла его в дар сэру Дениэлу Кросби за заслуги. Портрет чудом не сгорел во время пожара, устроенного круглоголовыми, но слуги с риском для жизни сумели его уберечь…

Это, конечно, очень интересно, но Нил ненадолго отвлекается и смотрит через распахнутые двери зала на лестницу, ведущую на второй этаж. На одной из ступенек, едва видимый за фигурными балясинами, сидит мальчик и пристально наблюдает за гостем и слугой. Нил склоняет голову набок, и ребенок после небольшой заминки повторяет его жест.

– Уильям, – негромко зовет Нил, – а кто это?

Тот оборачивается:

– О… Мистер Макс. Он должен быть в библиотеке…

– Тсс!

Нил направляется к лестнице и останавливается возле перил.

– Привет.

Мальчик молчит, и тот продолжает:

– Меня зовут Нил, а тебя?

– Макс, – все-таки отзывается тот, пусть и едва слышно.

– Тогда будем знакомы. – Нил поднимается и усаживается на ту же ступеньку, где устроился мальчик. Ему около десяти, светлые волосы и голубые глаза, как у мамы, только лицо совсем тоскливое. Нил протягивает мальчику руку, тот смотрит во все глаза, затем неуверенно пожимает.

– Уильям, – Нил кивает на вставшего у основания лестницы слугу, – поделился страшным секретом, что ты должен быть в библиотеке.

Макс вздыхает:

– Угу, с Анной. Это моя няня.

– Еще я слышал, там есть чай и пирожные.

– Там скучно, – признается Макс. – А вы что здесь делаете?

– Меня выставили, – делится Нил. – Сэр Майкл, твоя мама и Джон решили побеседовать тет-а-тет.

Взгляд Макса становится сочувственным:

– Правда? Знаете, когда мама приходит в гости к сэру Майклу, меня часто отправляют в библиотеку.

– А как же экскурсия по дому?

– Я тут уже все знаю, – чуть снисходительно отзывается Макс.

– И про портрет Елизаветы?

– Конечно. Моя мама искусствовед, она мне все про него рассказывала. А вон в том зале, – Макс указывает на распахнутые двери с другой стороны лестницы, – есть портрет Карла Первого, который нарисовал ван Дейк. Мама говорит, настоящая жемчужина.

Нил уважительно кивает.

– Ты и сам наверняка много чего знаешь.

Макс неопределенно пожимает плечами.

– Так почему в библиотеке скучно? Там же полно красивых книг.

– Они все очень старые и ценные.

И никто не станет давать их в руки десятилетнему мальчику.

– Еще там есть всякие вещи, но они убраны за стекло, – вздыхает Макс.

– Покажешь?

– Ну… если вам и правда интересно…

Мальчик поднимается со ступеньки, Нил тоже. Пока они идут в библиотеку, Уильям следует за ними на некотором удалении.

– Макс! – На пороге библиотеки обнаруживается темноволосая женщина лет сорока. – Куда же ты пропал? Я уже хотела…

Макс опускает глаза, а женщина замечает Нила и чуть смущается.

– Я гость сэра Майкла, – представляется он.

– О, я няня Макса, Анна. – Она улыбается.

– Макс обещал показать мне книги и всякие убранные за стекло вещи.

Мальчик наконец чуть оживляется, и они идут вдоль заставленных книгами полок. Библиотека более чем впечатляет: стеллажи поднимаются на два яруса, и наверх можно подняться по кованой винтовой лестнице. Есть здесь и небольшие лесенки, чтобы добраться до содержимого верхних полок.

– У такого собрания ведь есть каталог? – любопытствует Нил.

– Разумеется, сэр, – важно отвечает Уильям. – В собрании сэра Майкла есть несколько рукописных книг, но они хранятся не здесь, им нужен особый режим. А это, обратите внимание, прижизненное издание «Дэвида Копперфильда» Диккенса. Чуть дальше «История Тома Джонса, найденыша» Филдинга, издание начала девятнадцатого века. На следующей полке переплетенные чертежи самого сэра Кристофера Рена.

Ненадолго Нил позволяет себе поразмышлять, насколько сложно было бы стащить все эти сокровища. Исключительно теоретически, потому что сбыть подобный улов невозможно, если не знаешь нужных людей. Он украдкой поглядывает на откровенно скучающего мальчика. Кого в таком возрасте заинтересуют антикварные тома?

– Смотрите вот сюда. – Макс отвлекается от книжных полок и подбегает к одному из столов со стеклянной витриной вместо столешницы. – Знаете, что это такое?

– Астролябии. – Их Нил разглядывает с откровенным восхищением: от самой простенькой, видимо, стальной, до вычурной медной красавицы с тончайшей гравировкой. – Когда я учился, один из профессоров показывал нам свою коллекцию. Конечно, не такую внушительную.

– А на кого вы учились?

– Астрофизик.

В глазах Макса проступает восхищение.

– Вы знаете, как астролябии работают?

– Конечно. Правда, сейчас день, так что показать не получится. Впрочем, – Нил вопросительно смотрит на Уильяма, – достать одну из них никак нельзя?

На длинном лице проступает сомнение.

– Это весьма… старые устройства.

– Я не сломаю.

– Сэр Майкл…

– Давайте спросим у него.

Кстати, замок на витрине искушающе простенький, если, конечно, к нему не подведена сигнализация. Однако ее Нил пока не видит. Жаль, что взломать хоть что-то в первый же свой визит станет моветоном.

– Под вашу ответственность, сэр, – все-таки соглашается Уильям, дрогнув под умоляющим взглядом Макса. – И обязан вам напомнить, что стоимость этих астролябий…

– Они бесценны, – легкомысленно отмахивается Нил.

Уильям открывает витрину и аккуратно сразу двумя руками берет одну из тех астролябий, что попроще и менее дороги. Нил тут же ее забирает и пристраивает на соседнем столе. Макс прилипает к его правому боку, Анна занимает место слева. Уильям все еще хранит на лице благообразную невозмутимость, но ему явно любопытно.

– Начнем с простого. За кольцо астролябию подвешивали, когда собирались с ней работать. Та часть, что сразу под ним, называется трон. Тут он простой, но часто его украшали. Вот эта штука на задней стороне называется алидада. С ее помощью тоже можно делать вычисления. Но самое интересное, как и полагается, внутри. – Нил переворачивает астролябию наружной стороной вверх и решительно вытаскивает винт, на котором крепится ось.

Уильям издает чуть придушенный звук.

– Все в порядке, я ничего не сломал. Лучше смотрите. – Нил начинает разбирать астролябию. – Вот эта ажурная часть называется рете или паук. – Он протягивает деталь Максу, и тот завороженно смотрит, как свет поблескивает на изящных латунных завитках. – Самый важный элемент астролябии. Здесь обозначены основные точки и круги небесной сферы. Под рете крепится тимпан – их может быть несколько, и каждый предназначен для использования на конкретной широте.

– Они такие сложные! – Макс вытягивает шею, разглядывая гравировку. – И ты понимаешь, что тут нарисовано?

– Я все-таки не настолько специалист, но если бы захотел, думаю, разобрался. Наконец, сам корпус с лимбом – градусной разметкой. – Нил дает Максу и его няне полюбоваться на разобранную астролябию, а затем принимается ее собирать. – Так что, как я сказал, тебе нужна ясная безлунная ночь, а еще ты должен знать широты, в которых находишься. Люди пользовались этой штукой больше тысячи лет, но потом, как водится, появились более совершенные инструменты. Хотя, пожалуй, не такие красивые.

Нил опять закрепляет алидаду сзади, а линейку спереди и возвращает драгоценный предмет Уильяму, принимающему его назад с явным облегчением.

– Здорово! – Макс расслабляется окончательно. – А что еще ты знаешь?

До того момента, как их зовут на обед, Нил рассказывает Максу про учебу в Бирмингемском университете и тамошнюю обсерваторию, из которой в свое время не вылезал ночами. Стол накрыт в длинном просторном помещении, а один взгляд на сервировку заставляет Нила внутренне застонать. Вы издеваетесь?

Кэт приветствует сына теплой улыбкой, и тот немедленно улыбается в ответ. Джона мальчик, похоже, хорошо знает и приветственно ему кивает. Хозяин и гости рассаживаются, и слуги раскладывают первую смену блюд. Нил выжидает, пока остальные начинают есть, и выбирает те же приборы.

– И как вам дом? – осведомляется сэр Майкл.

– Замечательно, Уильям очень интересно рассказывал. Правда, до картины ван Дейка я так и не добрался.

– Ничего, у вас еще будет время.

– Он тоже чуть не сгорел, как Хиллиард, или у него есть своя интересная история?

– Увы, нет.

– Картины, доспехи, редкие книги… А тут есть призраки?

Сэр Майкл посылает Нилу веселый взгляд:

– Моя кузина полагает, что есть, но я сомневаюсь. Разве что они переселились сюда из предыдущих домов. Первый особняк Кросби сгорел во время Великого пожара, а следующий сильно пострадал во время Битвы за Англию. Нынешний дом, хоть и кажется старым, большей частью новодел.

Перед Нилом ставят следующее блюдо – какую-то небольших размеров птицу под соусом, но с подсказками на этот раз туго. Он окидывает взглядом весь стол и получает встречный взгляд Макса. Тот делает заговорщицкое лицо и указывает на нужную из пяти вилок.

– Неплохо, – улыбается сэр Майкл. – Как вижу, вы с Максом уже подружились.

Мальчик с удовольствием кивает:

– Нил разобрал астролябию и показал, как она работает… Но он потом собрал ее обратно!

– Разумеется. Я в этом и не сомневался.

Кэтрин украдкой прыскает, а Джон слегка закатывает глаза. Но в целом обед проходит весьма приятно и мирно. Потом Кэтрин и Максу настает пора уходить, и мальчик упрашивает хозяина как-нибудь устроить так, чтобы можно было опробовать астролябию ночью.

– Я подумаю, – отвечает сэр Майкл. – Но не обещаю, что выйдет скоро.

Кажется, Макса прокатят, мысленно вздыхает Нил, но помалкивает.

Спустя полчаса прощается и Джон.

– Оставляю тебя на три дня под присмотром сэра Майкла и его слуг.

– Вот вернешься и не узнаешь меня, – мрачно объявляет Нил. – Стану вылитым Дикки: буду ходить с высокомерной рожей и на всех поплевывать.

– Ты-то? Тебе это слишком быстро надоест.

И Джон совершенно прав. Нил провожает его взглядом, пока входная дверь не захлопывается за спиной Джона. Он, конечно, ушел позже Кэтрин, но это не значит, что не направится сейчас к ней. Впрочем, это совершенно не дело Нила.

– Не тоскуйте так, молодой человек. – На губах сэра Майкла по-прежнему благожелательнейшая из улыбок. – Поверьте, эти три дня вам будет не до хандры.

И Нил не представляет, насколько тот окажется прав.