Глава 9. Рыцари и искусствоведы (1/2)

Утро Нил встречает в одной кровати с Айвзом: ему чертовски не хотелось засыпать в кресле, а тому было все равно.

–Так! – Нависнув над постелью, Лесли упирает руки в боки. – Стоит хоть ненадолго отвлечься, как я нахожу тебя в койке с другим мужиком!

От звука ее голоса Айвз немедленно пробуждается, несколько мгновений водит мутными глазами, а потом его буквально сметает с ложа.

– Вообще-то мы оба одеты, – замечает Нил, лениво потягиваясь.

А Лесли поворачивается к Айвзу, нервно одергивающему помятые рубашку и брюки.

– Ты встал на скользкую дорожку, лейтенант, – произносит она загробным голосом: – Я его знаю, и опомниться не успеешь, как перестанешь смотреть на женщин. – Лесли деланно-горестно всхлипывает. – И так всегда. Прости, но я не встану между вами…

– Очень смешно, – ворчит Айвз, а Лесли принимается хохотать.

– Народ собирается внизу, чтобы опохмелиться, – уже нормальным голосом добавляет она. – Тебя ждут.

Айвз вздыхает, бросает на Лесли прощальный взгляд и все-таки выползает из номера. Стоит двери закрыться, как Лесли с размаху садится возле Нила на кровать, и вся напускная веселость улетучивается.

– Ты как? – осторожно интересуется он.

– Отвратительно. – Лесли вытягивается рядом и прячет лицо на плече у Нила. – Пока не хочу об этом говорить, ладно?

– Конечно. – Он гладит ее по волосам. – Побеседуем, когда соберешься с духом.

Они едва успевают собраться и попрощаться с друзьями, как приходит пора уезжать. Всю дорогу до базы «Довода» Лесли молчит, то хмурится, то грустно улыбается, а ее губы порой шевелятся, словно она ведет мысленный диалог, и не надо быть гадалкой, чтобы понять, с кем. Нил может лишь сидеть рядом и держать ее за руку.

Любопытное ощущение – оказавшись на базе, Нил чувствует себя так, будто вернулся домой, хотя успел поторчать в этом месте всего лишь месяц. Он сразу же проведывает доктора Гринвуд, и та, неизменно закатывая глаза, все же позволяет снова поцеловать себя в щеку.

– Тренировки определенно пошли вам на пользу, – заключает доктор, окидывая Нила пристальным взглядом.

– Надеюсь, теперь-то меня перестанут мариновать.

– Надейтесь. – Доктор Гринвуд заговорщицки подмигивает. – Вечером приедет профессор Митчелл, загляните к нему.

– Можно, я еще раз вас поцелую? – выдыхает окрыленный Нил.

– Нет уж, достаточно.

Раз есть время до вечера, Нил отправляется проведать Чуму, по такому поводу надеясь проникнуть наконец-то в обитель айтишников. В холле первого этажа его встречает неизменно прекрасная Кьюнг-Сун, и они обмениваются поклонами.

– Конечно, я вас провожу, – улыбается она. – Вы замечательно выглядите, мистер Нил.

– Знаете, «мистер Нил» звучит странновато. Давайте по имени.

Сун отчего-то озадачивается, однако произносит:

– Хорошо… Нил.

В кабинете, заставленном компьютерной техникой, прохладно и полутемно, а его обитатели в бледно-голубоватом сиянии мониторов кажутся призраками. Сун подводит Нила к креслу – большущему, многофункциональному, удобнейшему – и Чума, развалившийся в нем, как царек какого-нибудь племени, величаво поворачивает низко надвинутый капюшон к визитеру.

– Офигеть! – Вся величавость мгновенно улетучивается. – Это ты, мой белый друг!

– Он самый.

– Мать моя женщина! Ты загорел!

– Хотя торчал совсем не на курорте.

Чума оборачивается к Сун и уважительно тянет:

– О, светлейшая… можно?

– Полчаса, – отчеканивает Сун и, развернувшись на каблуках, растворяется в темноте.

– Светлейшая? – восхищается Нил.

– Первая после великой богини Харухи. – Чума, выползший из кресла, машет в сторону прикрепленного к одной из стен постера, обрамленного гирляндой подсветки. На полном серьезе кланяется изображению все той же анимешной девочки с желтой лентой в волосах, а затем тащит Нила прочь из кабинета.

– Вижу, ты проникся здешними порядками.

– Я ж говорю – с больными не спорю.

Но Чума несколько лукавит.

Оказавшись на поверхности, они выбираются из здания и устраиваются на ближайшей скамейке. Чума забирается на нее с ногами, а Нил закуривает.

– Порадуешь меня чем-нибудь? – осведомляется друг.

– Очередным ворохом тайн. – Нил рассказывает об Айвзе, точнее, о целых двух Айвзах.

– Охренеть… – выдыхает Чума, и снова: – Охренеть! А как подруга?

– Переживает эту новость.

– Ну, дядюшка, ну, устроил…

– Джон еще не отбил у тебя охоту хранить тайны? – интересуется Нил.

– Местами отбил, но учитывая все это – я могила.

– Спасибо.

К скамейке, гордо встопорщив хвост, подходит рыжий кот с порванным ухом, некоторое время изучает Нила и Чуму, а потом вскакивает на сиденье и принимается ластиться.

– Дядюшка прав в том, что какая-то нехорошая движуха происходит, – делится Чума, пока Нил гладит кота. – Я-то рою на арабов, но поди кто расскажет, есть хоть что-то важное в том, что я отыскал, или пустышки сплошные, а вот Златан и еще пара чуваков занимаются пресловутыми Потаповым и Борзом.

– А тот третий, Ткаченко?

– Хрен я знаю. – И этим фактом Чума здорово недоволен. Но потом он хмыкает. – Если чуваки решили, что ты, проторчав на этом их полигоне, уймешься, то погано они тебя знают.

– Мы будем осторожны. К тому же сказали, Джереми от меня чего-то хочет.

– Круто, – завидует Чума. – А я по-прежнему ощущаю себя придурком. В смысле, машины тут сказка прям. Хоть Пентагон взламывай! Но развернуться вообще не дают.

– А тебя водили в инверсию? – любопытствует Нил.

– Угу. Сун таскала. – Чума ежится. – И это отстой, чувак.

Они болтают обо всякой чепухе, пока у выхода из здания не показывается Сун и направляется к скамейке решительным шагом. За ней следует очередная кошка – серая, лишь кончик хвоста белый.

– Ой! – Чума еще ниже натягивает капюшон на голову. – Полчаса уже прошло.

– Чего ты ее так боишься? Она же…

– Она самая страшная баба из всех страшных баб, – быстро выпаливает Чума. – О, светлейшая, я уже…

Сун безмятежно улыбается.

– Его как-нибудь зовут? – спрашивает Нил, указывая на нежащегося на коленях кота.

Сун переводит взгляд с Чумы на зверюгу, и Нилу кажется, друг издает облегченный вздох.

– О, мистер кот! Знаете, обычно он позволяет себя гладить только мистеру Джону, – несколько удивленно сообщает Сун. – Нет, его никак не зовут.

– Вам не кажется, что это непорядок?

Сун задумывается так серьезно, что на идеальном лбу пролегает едва заметная морщинка.

– Пожалуй. Полагаю, это потому…

– Да-да, потому что начальство все обещает выкинуть несчастных скотинок прочь.

– Люди опечалятся, – замечает Сун, пока серая кошка трется об ее ноги.

– Поэтому кошек надо назвать. Тогда их никто не прогонит.

– Правда?

– Магия имен. – Нил делает торжественное лицо и смотрит на рыжего кота. – Итак, я именую тебя… Огрызок.

Кот дергает порванным ухом, Чума фыркает, а Сун склоняет голову набок.

– Ему подходит. Ее? – Она указывает на серую кошку.

– Выберите сами.

– Кисточка, – почти сразу решает Сун.

– А как насчет той черной кошки с белым пятном на морде? – вдруг оживляется Чума. – Она клевая. Можно я?

– Давай, – дозволяет Нил.

– Луна! – выпаливает довольный друг.

– Хорошее имя, – одобряет Сун, – но, мистер Чума, вам пора за работу.

– А как же кошки?

– Я доложу об этом остальным членам «Довода», – без малейшей иронии объявляет Сун. – Думаю, они тоже захотят их назвать.

Действительно – страшная женщина.

К сожалению, Ратны на базе по-прежнему нет – выполняет какое-то важное и, разумеется, сверхсекретное задание, так что приходится дожидаться Джереми. Тот появляется ближе к вечеру и приветствует Нила счастливой улыбкой:

– Не представляешь, как рад тебя видеть.

– Я тоже. Торчу тут всего несколько часов, а успел заскучать.

– Вполне в твоем духе. – Джереми несколько серьезнеет. – Хотел с тобой кое-что обсудить. Поужинаем у меня?

Здешние апартаменты Джереми совсем скромные, однако, признает Нил, очень уютные. И тут полно книг. Пока хозяин распоряжается насчет еды, он просматривает томики, выставленные на полках, изучает те, что лежат на столе, листает журналы. Здесь есть несколько художественных книг, но в основном это физика – великая и разнообразная.

– Я сейчас буквально разрываюсь между английским филиалом «Ихора» и базой, – делится Джереми, и Нил не выдерживает, спрашивает:

– Как Стив и Рут?

– Если не считать того, что переживают из-за тебя, хорошо. Я малодушно перевалил на доктора Магаю часть административных обязанностей, но она отлично справляется.

– Рут всегда умела строить народ.

– А доктора Гейтмана я погрузил в самое сердце моих расчетов. Каждый вечер приходится чуть ли не прогонять его с работы.

Нил вздыхает, одновременно радуясь, завидуя и тоскуя. Джереми понимающе кивает.

– Ничего, сейчас разгоним твою меланхолию.

Приносят ужин, и разговор ненадолго прерывается.

– Присаживайся, – Джереми кивает на кресло возле столика, на котором расставлены тарелки и поблескивают боками чашки и чайник. Сам он усаживается в то, что напротив. – Подробно в курс дела тебя введет Джон, он должен приехать утром, но тебя ждет первое дело.

– Хоть интересное? – надеется Нил, налегая на вполне недурственный бекон. То ли повара за время его отсутствия научились готовить, то ли пора признать, что хоть Келда и чудо, но стряпает еще хуже.

– Думаю, тебе понравится. – Джереми наливает себе чай, а затем вдруг усмехается. – Первое, что я услышал, вернувшись сюда, то, что люди на полном серьезе обсуждают клички для кошек.

– Присоединяйся, а то всех успеют назвать без тебя.

– Воздержусь. Признаться, я собачник.

– А я сижу с тобой за один столом, Брут.

– И еще один момент. – Взгляд Джереми становится лукавым. – Ко мне как-то заходила Ратна и спрашивала, цитирую, книгу о какой-то там Алисе. Учитывая, что Ратна не слишком-то любит читать… В чем смысл твоего вопроса о Бармаглоте и Брандашмыге?

Нил с удовольствием откидывается на спинку кресла:

– Никакого смысла. Просто любопытно, что люди ответят. Отчего-то они выбирают то одного, то другого, хотя какая разница?

Это не совсем правда, внутренне признается Нил, но действительно забавные ответы слышишь редко. Дали их только Айвз и… Джон. Эта мысль сразу тянет за собой следующую: Нил уже вполне остыл и не жаждет высказать Джону при встрече все наболевшее. Да и какой смысл, в конце концов? С Айвзом Нил пусть и не сразу, но поладил, хотя, признаем, тут были свои обстоятельства. Неужели с Джоном не удастся? Ведь и Джереми, и старший Айвз о нем хорошего мнения. А они явно не из тех, кто будет зря расточать комплименты.

Джереми внимательно смотрит на Нила:

– Расскажи, что случилось с тобой на полигоне.

И ему действительно интересно, так что Нил рассказывает почти все. Сначала Джереми пытается осуждающе качать головой, потом сдается и смеется.

– Когда Майк… полковник Пауэлл, я имею в виду, упомянул про розовые шнурки, я, признаться, едва поверил. Но… Айвз хороший парень, однако ему это на пользу.

– Что у него с отцом? – серьезнеет Нил, вспоминая, как бравый лейтенант едва не рыдал над «Кошкой в колыбели».

– Тот тоже был военным, и Айвз мечтал пойти по его стопам. Потом отец заболел, а сам Айвз… Его вышвырнули из армии.

– За что?

– За избиение вышестоящего офицера.

– Это Айвз-то? – поражается Нил.

– Он самый. Заступился за сослуживца, а у ублюдка, которому он врезал, оказалась очень влиятельная родня. Так что наш Айвз вылетел из армии с волчьим билетом. На лечение отца нужно было много денег… Но его заприметил генерал Уилер. Да-да, отец нашего капрала. Он тоже сотрудничает с «Доводом».

– И вы соблазнили Айвза деньгами.

– Не только. – Джереми аккуратно отставляет чашку. – Есть люди, созданные для мира, а есть те, кто рожден для войны. Айвз именно из таких.

– Все равно жестоко с вашей стороны, – замечает Нил. Получается, действительно как в чертовой песне: сначала отец служил, и у него не было времени на сына, а сын, когда больше всего понадобился отцу, исчез. И никакими деньгами этого не поправишь.

– Вы подружились, – мягко откликается Джереми.

– Пожалуй.

– Подружились. Ты невероятно легко сходишься с людьми. В этом я тебе завидую.

– Неужели, мистер Обаяние?

Джереми удивленно смотрит на Нила, и тот продолжает:

– Именно так. Кто очаровал Стива и Рут? И меня?

Джереми опускает взгляд.

– Ты мне льстишь. Но приятно слышать, что я способен увлечь молодых людей наукой.

– Ты так говоришь, будто тебе под сотню лет, – фыркает Нил, недолго раздумывает и решается. – Помнишь про нашу договоренность?

Тот кивает.

– Давай пошлем ее к черту.

Джереми, как раз собравшийся налить себе еще чаю, замирает с чайником в руке.

– Мне не кажется…

– Ты ведь не мой босс?

– В общем-то… Нет, твоим боссом на настоящий момент нужно считать Джона. – Джереми все-таки наливает себе чай, но рука слегка подрагивает.

– Тогда нет никакой проблемы.

Чайник со стуком опускается на столешницу, а Джереми пристально изучает дно чашки, словно собирается погадать на чаинках.

– Ты мне в сыновья годишься.

– Это самый унылый из всех доводов. И ты, слава богу, мне не отец.

Джереми размышляет еще более сосредоточенно, чем Сун над идеей поименовать кошек.

– Никаких обязательств. – Нил разводит руками. – Лишь…

– Ты предлагаешь мне это, только потому что на базе нет Ратны?

– Ратна, между прочим, заявила, чтобы я не вздумал ждать от нее верности.

Джереми немного нервно выдыхает:

– Я более… традиционен.

– Это да или нет?

Джереми отрывается от созерцания чашки, поднимается и подходит к креслу Нила.

– Ты… – На его лице мелькает что-то, похожее на боль, но исчезает так быстро, что Нил не уверен – а не почудилось ли ему? – Нет. В смысле, да. – Он нагибается и жадно целует.

Нил кладет руку нему на затылок, ерошит короткие мягкие волосы. Приятно, чертовски приятно – именно то, в чем он сейчас нуждается. А Джереми все-таки недооценивает себя, и Нил готов ему помочь всем, на что способен.

* * *

Утром Нил блаженствует – обняв подушку, он вытянулся на животе посреди смятой постели, а Джереми гладит его по спине, и периодически ладони сменяют губы.

– Можем повторить еще разок, – бормочет Нил, утыкаясь лицом в наволочку.

– Ты меня переоцениваешь. – Чужая улыбка отпечатывается между лопаток. – Признаться… прежде у меня не было настолько молодых любовников.

– Я догадался. – Как еще прошлый раз догадался, что если у Джереми и бывали прежде мужчины, то очень давно.

– Когда я учился в университете, ради интереса попробовал как-то с однокурсником, но… получилось как-то глупо.

– Не знаю, как в твои времена, а сейчас проще найти парня, который хоть раз пробовал, чем того, кто твердо решил сохранить гетеросексуальность до конца учебы.

– Теперь с этим проще.

Прикосновения перемещаются ниже и сосредотачиваются на пояснице, и Нил довольно выдыхает.

– Знаешь, если ты коснешься моей задницы, она тебя не укусит.

От смешка Джереми по коже бегут приятные мурашки.

– Я уже говорил, что более традиционен. Дай мне время освоиться.

Нил приподнимается на локтях и оборачивается к нему.

– У нас полно времени.

Джереми посылает немного нервную улыбку:

– Для тебя это так… естественно.

– Секс самая естественная вещь в мире. Такая же, как желание есть, пить и спать. И уж точно лучше и естественней желания кого-нибудь прикончить.

– Занимайтесь любовью, а не войной.

– В точку.

Кто-то стучит в дверь апартаментов, достаточно громко, чтобы в спальне было прекрасно слышно, и Джереми, чертыхнувшись, поднимается с кровати.

– Кого-то ждешь?

– Не так рано.

Наручные часы Нила и правда показывают только восемь утра.

– Пойду выясню, кто это такой настойчивый. – Джереми накидывает халат, и Нил тоже поднимается, ловит его за рукав и, притянув к себе, целует.

– Выясни и пошли куда подальше.

– Это будет слишком безответственно.

Нил легкомысленно смеется, а стук возобновляется.

– Иду! – отзывается Джереми и выходит из спальни в гостиную.

Дверь скрипит, и до Нила доносится знакомый голос:

– Прости, я тебя разбудил, но мне надо…

Джон. Черт. Да, Джереми говорил, что тот должен явиться сегодня, но отчего так рано? Еще одного халата в спальне нет, так что Нил заматывается в простыню и усаживается на кровать, надеясь, что Джереми незваного гостя все-таки выставит. А потом можно позавтракать и…

– Да, Болдо настаивает, – тон Джона становится раздраженным. – Нам по-прежнему дико не хватает людей…

– Неудивительно, – голос Джереми тише, но в нем прорезается беспокойство. – Однако Болдо никогда не паникует на пустом месте.

– Я знаю, что ты не оперативник…

– Не нужно оправдываться.

– К тому же отлично знаком с хорватскими делами.

Дверь спальни прикрыта не полностью, и Нил давит желание подкрасться и подслушать. Однако голоса приближаются, так что подбираться уже почти нет нужды.

– Похоже, Микеле недооценил Потапова, – произносит Джон под самой дверью. – Есть вероятность, что он нашел способ связаться с потомками. Или даже потомки сами вышли на него.

– Только этого не хватало! – встревоженно выдыхает Джереми. – Новый Сатор.

– Теперь понимаешь, отчего Болдо нервничает? Последний доклад от его ребят ведь у тебя есть?

– Да, подожди секунду, ноутбук в спальне…

Джон, явно привыкший свободно чувствовать себя в обиталище Джереми, толкает дверь и оказывается внутри.

– Доброе утро, – как можно непринужденнее улыбается Нил, хваля себя за то, что все-таки замотался в простыню.

Надо отдать Джону должное, он ограничивается коротким кивком, в котором едва угадывается напряженность, и идет к столу с ноутбуком.

– Согласись, невежливо врываться в чужую спальню. – Джереми приваливается плечом к дверному косяку, а в голосе совершенно нехарактерный для него вызов.

Джон молча сгребает ноутбук и идет прочь, подчеркнуто игнорируя Нила. В дверях он все же притормаживает, и они с Джереми устраивают очередной раунд игры в гляделки.

– Собирайся, завтракай, а в одиннадцать я жду тебя у турникета. – Как ни странно, эта реплика обращена к Нилу.

– У турникета?

Джон все же изволит обернуться:

– Твое первое задание. Отмотаем в инверсии три дня назад – предстоит многое успеть.

Пока эти двое, устроившись в гостиной, изучают содержимое ноутбука и обсуждают очередные секреты, Нил отправляется в душ, затем натягивает одежду и выбирается из спальни.

– …вылечу сегодня же, – произносит Джереми. – Нужно только заказать билеты…

– Уже все заказано, обратись к Шелли. С собой захватишь Дуга и его ребят, лишним не будет.

– Договорились. – Джереми посылает взгляд Нилу, и тот разводит руками.

– Перехвачу что-нибудь в столовой. Не беспокойся.

– Тогда увидимся.

– Увидимся, – повторяет Нил.

Джон смотрит в сторону, словно дозволяя прощальный поцелуй, но Нилу отчего-то становится неуютно, к тому же не хочется устраивать спектакль, так что он пожимает плечами и ретируется. Переводит дыхание, лишь когда оказывается на улице.

Нил ждет выволочки, но когда спустя два с половиной часа встречается с Джоном у турникета, тот исключительно собран и деловит.

– Тебе объяснили насчет инверсии на долгий период времени?

– Да. И настоятельно посоветовали захватить побольше книжек.

– Обойдемся. И тебя будет, что почитать. – Под мышкой Джона сразу два ноутбука.

Пока Нил торчал на полигоне, он немного отвык от инверсии, но, похоже, сейчас не до наверстываний: миновав турникет, они сразу же идут в небольшое одноэтажное здание, одна из комнат в котором отведена специально для коротания времени при путешествиях в прошлое. Нил с любопытством изучает плотный полиэтилен, застилающий помещение от потолка до пола. У входа устроено что-то вроде шлюза, а удобства ютятся в одном из углов, отделенные лишь занавеской.

– Твоя койка, – стянув маску, Джон указывает на одно из двух узких лож, на первый взгляд, дико неудобных. – А это моя.

Он сгружает ноутбуки на небольшой стол.

– Сам понимаешь, интернета здесь нет, но все, что на жестком диске, в твоем распоряжении. В том числе и то, что тебе нужно прочесть, пока мы в инверсии.

– О, электричество тут есть! – Нил тоже с удовольствием избавляется от маски.

Джон указывает на небольшой генератор под своей койкой.

– Мы отматываем назад лишь три дня, так что хватит. Но если срок длиннее, приходится мучиться с распечатками.

Нил мгновенно устраивается за столом и включает ноутбук:

– Итак, босс, введи меня в курс дела.

Джон вдруг улыбается и усаживается напротив.

– У нас три цели. Об одной ты слышал из нашего разговора с Джереми. Вторая Борз.

– Про Потапова я и раньше знал. Кто такой Борз?

– Еще один олигарх, по национальности не русский, а чеченец, но живет в России. Однако для тебя оба слишком опасны.

– Тогда что с третьей целью? Арабы?

Джон хмурится:

– С ними отдельная проблема. Нет, третья цель еще один русский, Ткаченко.

Нил только приподнимает брови, делая вид, что впервые слышит это имя.

– Тоже олигарх?

– Да, но птица полета пониже, чем Борз и Потапов. Однако он активно ведет дела с Борзом. На твоем ноутбуке все, что мы выяснили о Ткаченко и его взаимоотношениях с Борзом. Изучай.

И Нил утыкается в ноутбук. Кое-что он помнит еще из расследования Чумы: Александр Васильевич Ткаченко, чуть за сорок, сын некоего Василия Сергеевича Ткаченко, сколотившего в девяностые небольшое состояние. Среди файлов находится и несколько фотографий Ткаченко в разном возрасте. На самой ранней ему, наверное, около восемнадцати – она сосканирована со снимка, сделанного явно на паршивой пленке, не слишком четкая, цвета искажены. Однако на ней у Ткаченко длинные волосы и еще одинаковые глаза. Получается, нынешняя его физиономия – следствие какой-то травмы? Нил быстро пробегает взглядом не особо подробную биографию: мать рано умерла, сестер и братьев нет, после школы поступил в Санкт-петербургский государственный университет, что бы это ни значило…

– История искусств? Не слишком типично для будущего бизнесмена.

– Скажу больше – совсем нетипично. – Джон поднимает глаза от своего ноутбука. – К сожалению, в плане информации с Россией все сложно, так что можно только гадать, отчего отец позволил Ткаченко учиться на искусствоведа, а не на экономиста.

Нил читает дальше. Оказывается, Ткаченко не доучился, ушел из университета на третьем курсе, причем весной, когда до экзаменов, как уточняет Нил, оставалось всего ничего. Больше Ткаченко, похоже, никуда не поступал. Фотография, относящаяся к этому периоду, уже больше напоминает его нынешнего: короткая стрижка и разные глаза. А еще… Нил выводит на монитор сразу оба снимка. Да, в этот период произошло что-то серьезное – мягкость на лице Ткаченко сменяется жесткостью, почти угрюмостью. Еще не лис, как на том фото, что Нил разглядывал в логове Чумы, а чуть ли не загнанный в угол зверь. Однако в биографии, которую раздобыл «Довод», ни малейшего намека на то, что случилось. Теперь Ткаченко активно участвует в делах отца, а когда тот умирает, наследует его бизнес. А вот и мутная история, когда Ткаченко чуть не сел в тюрьму. Нил с некоторым раздражением осознает, что совершенно не знает историю современной России, чтобы в ней разобраться. Ладно, оставим на потом. Что же дальше? А дальше Ткаченко основывает свой «Нова-Тех» и потихоньку выбирается в Европу. Когда же он связался с Борзом? Вот оно – около пяти лет назад. И… Нил открывает еще один файл – Борз и Потапов уже тогда были конкурентами. Это важно или нет?

На саму компанию «Нова-Тех» ребята из «Довода» накопали прилично. Неплохо было бы выпить чаю, если он здесь водится… Возле локтя Нила возникает чашка, и он отрывается от монитора и смотрит на стоящего рядом Джона.

– Неплохо бы выпить чаю, – повторяет он мысль Нила.

– Да ты провидец. А ты сам?

– Предпочитаю кофе. Я все-таки американец.

Нил с удовольствием потягивается, а затем снова возвращается к чтению, потихоньку отпивая чай. Итак, «Нова-Тех». Прямо-таки не к чему придраться, однако если бы это действительно было так, «Довод» Ткаченко не заинтересовался. Вот с Борзом все ясно, и компромата на него хватает: устранения конкурентов, ЧВК, связи с исламскими террористами, торговля людьми.

– Ткаченко выглядит слишком пушистым, чтобы связаться с таким, как Борз.

– Именно.

– Благотворительность, современное искусство, экологичные технологии. На первый взгляд, этот тип чуть ли не от мира сего. Но это не так.

– Разумеется. Файл под названием «Неуточненные сведения».

Здесь Нила наконец-то ждет кое-что интересное.

– Ого! Он наваривался на незаконной торговле предметами и искусства и… оружием? Забавное сочетание. Многогранная личность.

– И еще интереснее – Сомали.

– Вижу. Негоциатор?

– Да, вел переговоры между сомалийскими пиратами и представителями тех стран, суда которых они захватывали. Причем удачно.

– Кроме одного раза.

– Один-единственный прокол в таких делах величайшая удача. Почитай о его правой руке – начальнике службы безопасности.

Нил послушно открывает следующий файл.

– Александр Шарет. Израильтянин?

– Мать – русская еврейка, ее семья перебралась в Израиль в конце восьмидесятых. Отец неизвестен. Фамилию Шарету дал отчим – мать вышла замуж за местного уроженца.

– У него неплохой послужной список.

– Блестящий, но как-то Ткаченко сманил его к себе. И следующий вопрос – зачем ему, официально такому мирному, настоящий боевик?

Нил задумчиво проводит рукой по подбородку: