Глава 6. Спасители мира (2/2)

– Теперь можно.

Они натягивают маски и шагают в турникет в тот же момент, когда с другой стороны туда же заходят инвертированные двойники. Дверь сама собой закрывается, и в полутьме Ратна жестами показывает, как открыть вентиль у баллона.

На той стороне Нил тут же прилипает к стеклу, наблюдая за двигающимися в обратном направлении людьми. Это… завораживает.

– Снаружи будет веселее. – Из-за маски голос Ратны звучит глухо.

Они выбираются из здания через другой вход, и Нил замирает, запутавшись в своих ощущениях. Ветерок дует… как-то не так. Не освежая, а словно нагревая. Кроны деревьев тоже колышутся в странном ритме. Весь мир будто находится в некоем диссонансе, который Нил может только чувствовать, но не объяснить. Из-за кустов неподалеку выпрыгивает вздыбленным хвостом вперед кошка, выгибается, затем смотрит на них и, успокоившись, пятится по своим делам.

Ратна несильно пихает Нила локтем в бок и указывает на следы в пыли. Ставит на один из них ногу, а когда поднимает, тот исчезает.

– Знаешь, что самое крутое?

Нил мотает головой.

– Птицы. Глаз оторвать невозможно.

Но птиц пока не видно, и Нил и Ратна неспешно ходят возле здания, развлекаясь тем, что стирают собственные следы.

– Тут все наоборот, – продолжает объяснять она. – Ты можешь замерзнуть от огня и сгореть от холода. И все это надо держать в башке.

Нил решается и идет к ближайшим кустам, пробирается через них, путаясь в движениях бестолково хлещущих веток. Все наоборот, снова и снова напоминает он себе: ты должен не раздвигать их, а наоборот, сгребать к себе.

– Тебе не многовато для первого раза?

– Только во вкус вошел.

Нил продолжает воевать с ветками некоторое время, потом все же удается двигаться правильно, и Ратна довольно смеется.

– Большая часть народа в свой первый раз стоит столбом или тупит как не в себя, а ты вперед рвешься.

– Это лучшее приключение за всю мою жизнь, – широко улыбается Нил, а затем замирает, потому что за кустами видит Джона. Тот сидит спиной к ним на корточках и увлеченно гладит рыжего кота с порванным ухом от хвоста к голове.

– Упс, – едва слышно выдыхает Ратна и хватает Нила за локоть. – Давай-ка назад, пока босс нас не спалил.

Она ведет Нила в здание, и он наблюдает очередное потрясающее зрелище: суетящиеся там люди не убираются с их дороги, а наоборот приближаются, но, тем не менее, они как-то умудряются добраться до турникета, ни в кого не врезавшись. На той стороне оба стягивают маски, и Ратна кидает их Веньяну.

– Этого типа вам представят через, – она сверяется с часами, – десять минут. А мы пока сбежим покурить.

Похоже, никто из собравшихся не удивлен, народ только машет руками и смеется.

Ратна быстро выводит Нила из главного входа и тянет прочь.

– Третий этап – не вмазаться в самого себя.

Нил мысленно повторяет весь их маршрут и прикидывает время.

– Вы с Джереми все это отрепетировали?

Ратна кивает.

– Поминутно. Когда есть только один турникет, вечно возникают такие сложности. Обычно мы предпочитаем входить в инверсию в одном, а выбираться из нее в другом.

– А если влетишь в себя инвертированного?

Она опять улыбается:

– Ты же здесь физик.

Да, миру это должно чертовски не понравиться.

Ратна приводит его в укромное местечко – на земле, почти незаметные среди зарослей кустов, лежат одна на другой две бетонные плиты, приятно нагретые солнцем. Оба устраиваются прямо на них, и Ратна достает две сигареты.

– Инверсия отстой, потому что там нельзя курить. – Она с удовольствием щелкает зажигалкой, прикуривает вторую сигарету от первой и протягивает Нилу.

– Очень мило с твоей стороны. – Он затягивается, ощущая привычно прохладный ветерок. – Это потрясающе.

– Ты еще это возненавидишь. Тренировки в инверсии – такая штука, которую только злейшему врагу пожелаешь.

– А почему нельзя, чтобы босс нас спалил? – Нил вспоминает Джона, гладящего кошку.

Ратна корчит рожицу.

– Он клевый, правда, но у него есть свои загоны.

– В смысле?

– Ну, он всегда такой собранный, уверенный в себе. Надежный. Но по мне, это вроде маски.

– Любовь к кошкам скорее достоинство, а не грех.

Ратна выразительно пожимает плечами.

– Они здорово мешаются, вообще-то. Прикинь, какое веселье начнется, если одна из них случайно залезет в турникет? Мы это понимаем, но привыкли к ним, подкармливаем… И делаем вид, что не замечаем, как наши боссы занимаются тем же. Ага, ворча, что вот-вот этих скотин отсюда повыкидывают.

Оба фыркают.

– В общем, негласное правило: видишь босса в обнимку с кошкой – делай вид, что это глюк, дорогуша.

Ратна снова смотрит на часы:

– Можем возвращаться.

Остаток дня Нил вместе с остальными подчиненными Джереми вьется вокруг турникета и чувствует себя если не совершенно счастливым, то где-то близко. Вечером он навещает Чуму. Тот торчит в своей комнатушке, и капюшон худи наконец-то привычно натянут на самый нос.

– Что случилось?

– Сун сказала, чтобы от меня отцепились, – делится Чума, когда Нил усаживается возле него на кровать. – Прям рявкнула, и все, блин, послушались.

– Она способна рявкать? – поражается Нил, вспоминая изящную прелестницу.

– Не то слово! Страшенная баба. – В голосе парня уважение.

– А как твое общение с богиней?

Чума страдальчески вздыхает и вытаскивает из кармана карточку из плотного картона – на ней изображена очередная анимешная девочка, на этот раз с короткими каштановыми волосами, которые удерживает ободок из желтой ленточки с бантиками по бокам.

– Вот. Златан сказал, всегда носи с собой, а я с больными не спорю.

– И это богиня?

– Она самая. И они заставляют меня смотреть гребаное аниме! – Чума некоторое время молчит, затем признается: – Прикольное, по правде. Путешествия во времени там тоже есть.

– Мы тебя теряем, – скорбно вздыхает Нил. – Сначала ты смотришь мультики, затем любишь только двухмерных женщин…

– Ой, иди в жопу! Ты ржать пришел или дело есть?

Нил протягивает клочок бумаги, на котором записаны имена: Федор Иванович, Витя, Степан и Константин.

– Это ведь…

– Да. И у меня есть только это.

– Твой Митчелл?

– Тут же заводит песню, что меня это не касается.

– Отстой, чувак. Мы для них по-прежнему грибы.

Нил развлекает Чуму рассказом о том, как побывал в инверсии, затем вспоминает вчерашнюю прогулку в компании Джона.

– Стоит упомянуть этого чувака, как все принимаются ссаться от восхищения, – вздыхает Чума. – По мне, стремный он какой-то.

И не говори, мысленно соглашается Нил.

– Я попробую выяснить насчет этих хмырей, но не обещаю, что быстро, – добавляет Чума. – Трафик тут только так фильтруют.

– Арабы? – одними губами произносит Нил.

– Пока глушняк. Если б мне не дышали в затылок…

Нил сочувствует, затем заглядывает в комнату к Лесли и Ратне, но тех там нет. Он утаскивает лежащую на столе пачку сигарет и оставляет записку, что обязательно вернет, затем выбирается наружу. Уже довольно темно, и вдоль парковых дорожек горят редкие фонари. Нил, куря, неспешно идет по одной из узких боковых аллей, а на ум опять и опять приходят те обрывки истории о спасении мира, которыми его кормили все эти дни. Устройство, которое инвертирует саму реальность. Интересно, что с ним после этого случилось? Нил почти не удивляется, когда впереди видит сидящего на скамейке Джона в компании сразу двух кошек: одна, точнее, один – уже знакомый рыжий кот – пристроился на коленях, а другая, забравшись на сидение, топорщит хвост и ревниво тычется башкой Джону в предплечье. Что там говорила Ратна? Сделай вид, что это глюк? Нил подходит к скамейке и усаживается рядом. Вторая кошка тут же устремляется к нему, и он лениво проводит рукой по выгнувшейся от удовольствия спине.

– Не знал, что ты кошатник.

Джон посылает ему быстрый взгляд.

– Если хочешь, чтобы от тебя был толк, бросай курить.

– Ратна и еще парочка ребят, бегающих с сигаретками в зубах, как вижу, беспрекословно тебя слушаются.

– Мы разве говорим о них?

– Я говорю о кошках, а ты – не имею представления.

Джон неопределенно хмыкает.

– Ратна обмолвилась, для первого раза ты неплохо себя чувствовал в инверсии.

– А ты? – любопытствует Нил. – Как прошел твой первый раз?

– Сумбурно. Я попал в огонь и чуть не замерз насмерть.

Кот наподдает лбом ему в подбородок, и Джон мягко отводит его голову.

– Расскажи, как спасал мир.

Джон молчит так долго, что Нилу кажется, беседа окончена, однако тот заговаривает, и его голос звучит совсем глухо:

– Тогда погибло много хороших людей. Непозволительно много.

– Тебя называют героем.

– В этом не было ничего героического. Лишь дело, которое нужно выполнить любой ценой.

Джон старательно изучает носки своих ботинок:

– Когда я влезал во все это, совершенно не был готов.

– Несмотря на это ваше испытание на лояльность?

– Один человек… тот, кто завербовал меня, сказал так: мы все верим, что готовы войти в горящее здание, чтобы спасти других. Но пока действительно там не окажемся, не узнаем, чего стоим в действительности. После испытания я был уверен, что выдержу если не все, то почти все. Я заблуждался.

Кот мявкает, требуя ласки, но Джон его игнорирует, погруженный в свои мысли. Сейчас он, наконец, похож на живого человека, но Нил не уверен, радует ли его это.

– Насчет того, что ты мне не нравишься, – тихо произносит Джон. – Это не так. Извини, что создал о себе такое впечатление.

Сигарета чуть не падает изо рта, и Нил быстро затягивается напоследок, а затем тушит ее о бок скамейки.

– Знаешь, с тобой чертовски сложно, – выдавливает он.

– А мне когда-то говорили, что я обаятельный. Выходит, соврали.

– Польстили. На тебя тут все смотрят как на того парня, который ходил по воде и кормил страждущих двумя рыбами и пятью хлебами.

Джон морщится, и Нилу кажется, собственная репутация его несколько утомила.

– Я не всегда был таким. – Он поворачивает голову и пристально смотрит на Нила. – Ну что? Перемирие?

– Обещаю, никому не скажу, что видел тебя в обнимку с кошкой.

Джон непринужденно улыбается, и Нил осознает, что не может улыбнуться в ответ. Все-таки у этого чувака все в порядке с харизмой. Джон протягивает руку, Нил, поколебавшись чуть мгновение, подает свою. Тепло чужой ладони заставляет вспомнить того загадочного больничного визитера, но Джон уже разжимает пальцы и отстраняется.

– Но это не значит, что нужно плевать на здешние правила и шляться по ночам.

– А это запрещено? – Нил приподнимает брови.

– Вообще-то, тут есть комендантский час.

– Серьезно?

– Более чем. Это я писал правила здешнего распорядка.

– Ну ты… зануда.

Джон чуть ли не легкомысленно смеется, и Нил с трудом отводит от него взгляд. Да, этот парень может быть иным, не только памятником самому себе. И от этого становится приятно. Первый раз мелькает мысль, что, может, они с этим чуваком все-таки сработаются. По крайней мере, стоит попробовать.

* * *

Жизнь приобретает некоторую упорядоченность: если Нил не помогает сотрудникам Джереми, то тренируется в инверсии в компании Ратны. Та придумывает все новые и новые упражнения от относительно простых – с мячиком, который надо научиться бросать и ловить, до сложных вроде быстро расстегнуть и застегнуть пуговицы на неинвертированной одежде или завести машину. Самое трудное после этого, вернувшись в привычное течение времени, не тупить над совершенно обыденными вещами. Лесли лишь хихикает, когда Нил напрочь запутывается, в какой последовательности нужно отпирать замок или собирать простенькую головоломку. Наконец, Нил выясняет, как можно путешествовать во времени на дни, а то и на недели назад. Все гениальное просто – нужно изолированное пространство, например, грузовой контейнер с запасом воздуха, воды и еды. И тебе остается лишь ждать и маяться от скуки. Вечера Нил коротает в компании Лесли и Чумы, порой к ним присоединяются Веньян и Ким. Приятели Ратны же держатся по-прежнему отстраненно. Положа руку на сердце, разве не о чем-то подобном не так давно мечтал Нил? Беседы с умными людьми, обсуждения самых невероятных физических идей и совершенно зачаровывающая инверсия. Джереми, нельзя не признать, чудесный руководитель – всегда находит минутку, чтобы обсудить очередную мысль, подбодрить или успокоить разошедшихся спорщиков. Нил понимает, отчего подчиненные хором поют ему осанну. Жаль только, здесь нет Стива и Рут. Казалось бы, все если не отлично, то вполне сносно, но один день сменяется другим, а Нил все больше тоскует. Он прекрасно знает эту свою тоску – предвестницу ощущения, что ты будто увяз, как жук в смоле. И обычно она заканчивается тем, что в голову приходит идея что-нибудь стащить или как следует напроказничать, чтобы хоть немного развеять благодать. Опасное состояние. Пока Нил держится, в конце концов, рука еще в гипсе, но еще чуть-чуть, и он взвоет.

– Давай еще четверть часика, – умоляет он Ратну во время очередной тренировки.

– С тебя и так пот градом льет, дорогуша.

– Плевать.

Она посылает Нилу озадаченно-веселый взгляд, но соглашается.

Лесли тоже посещает инверсию, но та отнюдь не приводит ее в восторг.

– Как ты справляешься? – поражается подруга. – Я себе чуть мозги не вывихнула.

Нил пожимает плечами:

– Если слишком сильно концентрируешься, это тоже плохо.

– Да-да, – она скептически хмыкает, – то я слишком мало думаю, то слишком много. Так и спятить недолго!

Нил пытается помочь Лесли, берет в следующий раз на их тренировку с Ратной, но, кажется, толку никакого.

– Ты слишком сильно психуешь, когда у тебя не выходит, дорогуша. – Ратна легко похлопывает ее по плечу. – И от этого становится только хуже.

– Может, я просто бездарность. Как с балетом. – Лесли угрюмо буравит взглядом землю.

– Если тебя утешит, – замечает Ратна, – наш лейтенант в свое время тупил еще больше, чем ты. Тогда нами командовал полковник, в смысле, еще капитан Пауэлл, и как же он на него орал! До сих пор как вспомнишь, так вздрогнешь.

– И что?

– В какой-то момент у чувака получилось. Как перещелкнуло что-то. Типы вроде этого, – Ратна указывает на Нила, – редкость. Не равняйся на него, дорогуша, а то погрязнешь в грехе уныния.

Но Лесли по-прежнему близка к пучине отчаяния, но тут их несколько взбардивает Чума.

– Итак, мои белые друзья, – вещает он, когда Нил и Лесли вваливаются к нему в комнату, – распахните ваши глаза и развесьте уши.

– Ты что-то узнал! – мгновенно оживляется Лесли.

– Угу. Буквально под носом врагов прополз. – Чума с ногами сидит в кресле – далеко не удобном и отнюдь не многофункциональном, но ощущение, что чувак взобрался на трон. – Сначала о русских. Это ребята Виктора Потапова. Златан и прочие на этого типа сейчас активно копают, так что я, можно сказать, просто делал свою работу.

– Они правда мертвы? – не удерживается Нил.

– Угу, твоему усатому крышка, как и его прихлебателям. Не последний человек в той шобле был. Что касается Кон-стан-тина, то цел, Митчелл не обманул. «Довод» его использует, но, похоже, вслепую.

– Зачем ему вообще это? – задумывается Лесли.

– Лишнее бабло никогда не помешает.

Нил проводит рукой по подбородку:

– Какая репутация у Потапова?

– В корень зришь, друг. Мерзкая. Чуть ли не хуже, чем в свое время была у Сатора. И, поверь, вполне заслуженная.

– Работая на такого чувака, ты стал бы рисковать, сливая сведения мутным типам?

Чума выразительно пожимает плечами:

– Слишком мало данных. Может, этому Константину по какой-то причине в радость гадить Потапову по мелочи.

– Согласен, – вздыхает Нил. – Теперь вопрос, кто прикончил Гатри – тоже Потапов или тот чеченец, Борз?

– И чем занят Ткаченко?

– А заодно и арабы.

Некоторое время все трое напряженно молчат.

– «Довод» хоть догадывается про арабов? – роняет Нил.

– Понятия не имею. Но вот тебе еще в копилку размышлений. Помнишь имя, на которое так бурно отреагировал дядюшка?

– Какой-то индийский торговец оружием? Сингх?

– Ага, Санджей Сингх. «Довод» с ним мутил. Точнее, не с ним, а с его женой Прией. И у меня сложилось впечатление, что она была главной.

– Была? – уточняет Лесли.

– Она погибла при загадочных обстоятельствах два года назад.

– И тогда же убили Сатора, – добавляет Нил. – Конечно, то, что оба скопытились почти одновременно, может быть и совпадением…

– А может и не быть, – заканчивает Чума. – Но главное, после этого все мутки между «Доводом» и Сингхом прекратились. И дядюшка тогда чуть с лица не сбледнул.

Лесли громко вздыхает:

– Может… может, стоит поделится с «Доводом» всем тем, что нам известно?

Нил и Чума удивленно смотрят на нее, и Лесли выставляет перед собой руки:

– Я тоже им не до конца доверяю, но вам не кажется, что мы слишком сильно разводим тайны?

– А как же дядюшка? – хмыкает Чума. – Если признаваться, то и его придется слить.

Лесли с ожесточением дергает себя за хвост.

– Нет. Не надо. Простите, я…

– Давайте еще немного выждем, – предлагает Нил. – Вдруг они и без нас докопают до арабов и Сингха? Они же не идиоты.

Чума и Лесли не без облегчения кивают.

Наконец, наступает тот долгожданный день, когда руку Нила освобождают из плена гипса, и ему кажется, не только она одна теперь на воле, а с него самого сняли тяжеленные оковы.

– Чуть меньше энтузиазма, – только замечает доктор Гринвуд. – Вам по-прежнему нужно ее беречь.

Нил завороженно водит рукой туда-сюда и перебирает пальцами, на которых уже частично отросли ногти, пусть пока кривоватые. Волосы еще не достигли прежней длины, но ни у кого уже нет повода прикалываться на тему идиотской прически.

– Можно, я вас поцелую?

Доктор Гринвуд выразительно закатывает глаза.

– Только в щеку, молодой человек. И исчезните уже отсюда.

Нил аккуратно прикасается губами к чужой щеке и удирает.

Ближе к ночи он отыскивает Ратну и гордо демонстрирует ей руку:

– Хочу потренировать в инверсии и ее.

– Ты же не левша.

– Амбидекстер.

Ратна улыбается:

– Можем потренировать прямо сейчас, правда, не в инверсии.

Да, с обеими руками выходит гораздо лучше и удобнее. Спустя полчаса и один оргазм Нил поднимает голову от промежности Ратны и получает глубокий удовлетворенный вздох.

– Ты человек многих талантов, дорогуша.

Нил вытягивается возле Ратны и принимается лениво поглаживать ее грудь.

– Уж в чем, а в этом на меня никто никогда не жаловался.

– Только следи, чтобы голова от собственной офигенности не закружилась. – Ратна посылает сквозь полумрак пристальный взгляд: – И, надеюсь, дорогуша, ты не вообразил…

Нил мотает головой:

– О, нет. Собственнические инстинкты у меня отсутствуют.

Ратна улыбается, и ее пальцы смыкаются вокруг члена Нила и двигаются вверх-вниз в неспешном ритме.

– Вот и отлично. Правда, что ты чмокнул Маргарет в щечку?

– Это такая потрясающая новость?

– Вполне. Обычно в таких случаях она командует «Вон!»

– Просто я обаятелен и галантен.

– Тогда прояви галантность и трахни меня еще разок.

А на следующее утро Нила призывает Джереми. Когда он входит в кабинет, оказывается, там ждет целая компания: Митчелл устроился за столом, возле, привалившись бедром к столешнице, хмурится Джон, а на небольшом диванчике сидят невозмутимая Сун и Чума, втянувший голову в плечи. Снова без защитного капюшона. У нас неприятности – Нил понимает это даже без отчаянного взгляда Чумы. Однако разговор начинает Джереми, и вид у него даже не расстроенный, а откровенно недовольный:

– Нил, не хочешь нам объяснить, отчего твой друг вместо выполнения своих прямых обязанностей занимается чем-то совершенно посторонним?

Как же понять, на чем именно погорел Чума? Но тот не может подсказать, только еще больше съеживается.

– Это не такая уж и редкость среди новеньких, особенно айтишников, – деланно-спокойно продолжает Джереми. – Обычно им не терпится разузнать о нас все, а заодно проверить на прочность. Но большая редкость, когда вместо этого они разыскивают стороннюю информацию.

Нил косится на Чуму, и тот шевелит пальцами. Увы, Джон мгновенно замечает:

– Оба прекращайте или пожалеете об этом.

И он не шутит. Больше того, он сильно зол.

– аль-Хинди, – медленно произносит Нил, мысленно благодаря Чуму за подсказку. – Гатри дал мне это имя. Так звали типа, который нас нанял для одного ограбления.

– Что за ограбление? – тяжело роняет Джон.

– Да чепуха какая-то. Мы пришли, а сейф оказался пуст. Потом началась перестрелка, и Гатри встревожился и приказал нам сидеть тихо. Сказал, это разборки арабов, а они все психованные.

– Время и место?

Нил называет, и Джон многозначительно переглядывается с Джереми, затем скрещивает руки на груди:

– Отчего я узнаю это только сейчас?

– Я должен был угадать, что это вас касается?

Джон прищуривается:

– Не валяй дурака. Я прекрасно помню твое лицо, когда я сообщил тебе о смерти этого Гатри. Ты поразился, но не удивился, а значит, догадался, что здесь что-то нечисто. Так объясни, будь добр, отчего ты вообразил, что действовать за нашими спинами – лучший выход?

Нил ненадолго сжимает губы.

– Доверие. Это обоюдоострая штука. Вы хотите, чтобы мы доверились вам без оглядки, но сами помалкиваете.

Джон делает шаг вперед, но Нил заставляет себя остаться на месте.

– Инверсия, турникеты, конец мира… Тебе этого мало?!

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Не валяй дурака.

Похоже, последние слова были лишними, но поздно прикусывать язык.

– Тебе не кажется, что это патовая ситуация? – вмешивается Джереми, поднимаясь из-за стола. – Чтобы получить доступ к определенной информации, ты должен заслужить наше доверие, Нил. Но если ты продолжишь утаивать важные сведения, то…

– И мы снова упираемся в то, что я зря почти месяц проходил со сломанной рукой. – Нилу каким-то чудом удается произнести это спокойно. Ну, почти спокойно.

– Не зря. – Лицо Джона дергается. – Но есть уровни доступа…

– …которые тоже придумал и настрочил ты.

– Да, – неожиданно спокойно отзывается тот. – Ты взрослый человек, черт тебя возьми! Так прекрати вести себя так, будто тебе нужны няньки. И ты, и твой друг подчиняетесь нам. Твои приказы он больше не выполняет. Ясно? – Это уже предназначено Чуме, и тот превращается в совершеннейший комок. – Я жду.

Чума бросает на Нила очередной отчаянный взгляд, и тот прикусывает щеку изнутри.

– Ясно, – едва слышно бормочет Чума.

– Замечательно. С этой секунды все сведения об аль-Хинди передаешь мне лично. Не делясь ими по пути ни с кем.

Джон выдыхает и поводит плечами:

– Теперь ты. Коль скоро тебе сняли гипс и ты отлично освоился в инверсии, завтра же отправляешься на полигон.

– Джон… – начинает Джереми.

– Хватит. Я все понимаю, но это не лезет ни в какие ворота.

Они некоторое время смотрят друг на друга, Джереми кивает, а Нил понимает, что лишился последней, и так призрачной поддержки. Внутренне он признает, что сам виноват, и все-таки…

– Еще какие-нибудь неучтенные секреты? – прохладно интересуется Джон.

Нет уж, Айвза вы не получите. Нил мотает головой.

– Хорошо. Тогда свободен – иди собирайся.

Будто у Нила есть, чего собирать!

– Слушаюсь, сэр, – не удерживается он.

И так темное лицо Джона совсем чернеет.

– Это был мой приказ.

– Что? – выдыхает Нил.

– Я приказал отдать тебя людям Потапова…

– Прекрати! – рявкает Джереми, но Джон смотрит только на Нила.

– …чтобы убедиться, что ты хоть чего-то стоишь.

– О, – Нил склоняет голову набок, а внутренности сворачиваются в тугую пружину, – должен был догадаться, уж если ты все здесь придумал. А как? Весело было со стороны?

– Заткнитесь оба! – Джереми поднимается из-за стола и встает между ними. – Джон, тебя несет!

– Ничего, нас обоих несет, – цедит Нил. – Так что? Весело?

На мгновение кажется, Джон ему сейчас врежет. Но тот снова выдыхает и вдруг отступает.

– Попробуй. – Он разводит руки. – Тебе ведь хочется.

Нил сжимает руку в кулак и бьет – мимо, а его запястье тут же перехватывают и стискивают так, что он шипит от боли. Как Нил ни пытается вывернуться из чужих пальцев, ничего не выходит – ощущение, что они каменные. Этот тип ведь ниже его ростом, но насколько же сильнее!

– В этом все дело, – жестко произносит Джон. – Ты слишком слаб. Твоему врагу не составит труда победить тебя, переломать не только руки, но и все остальное. И что ты будешь делать?

Ублюдку действительно так нужно, чтобы Нил его возненавидел? Что же, чувак, ты своего добился!

– Прекрати, – повторяет Джереми, и от его тона волосы у Нила на голове встают дыбом. – Или я поставлю вопрос уже о твоей компетентности, Джон.

Сбоку сдавленно охает Чума, а безмятежность на лице Сун сменяет напряжение.

Джон все-таки разжимает хватку и отступает, тяжело дышит. Потом отворачивается.

Джереми изучающе смотрит на Нила.

– В одном Джон прав – пока ты слишком слаб. Ты должен научиться защищать себя. – Он негромко вздыхает. – Собирайся.

Нил кивает ему, затем обмершему Чуме и успевшей снова натянуть маску невозмутимости Сун. Уходит, глядя прямо перед собой. Значит, слишком слаб. Катитесь в ад – я стану сильнее.