Глава 5. Подрывник (2/2)

– Что же, буду гордиться.

– Когда мы все-таки добрались до тебя, ты был едва жив, а волосы и одежда горели. Чудо, что ты не получил серьезные ожоги.

– Ваши проблемы. – Нил стискивает зубы. – И передай тому, кто отдал приказ об этой вашей проверке, что когда я его встречу, то плюну в рожу.

Джереми качает головой:

– Не стоит. Я понимаю, что ты зол, но если тебя хоть немного утешит, то я тоже…

– Меня не утешает, что кто-то еще мучился так же, как и я.

Джереми вдруг слабо улыбается и кладет ладонь поверх руки Нила:

– Я знаю.

– Предположим, – Нил сгребает гордость, – я сбегу и отправлюсь в полицию.

Он должен знать, пусть все этой чертовой палате понимают, что пока Лесли и Чума здесь, никуда Нил не денется.

– Доставишь нам несколько неприятных минут. Тебя быстро перехватят, к тому же… – во взгляде Джереми предупреждение, – у нас есть довольно влиятельные союзники. Я понимаю, что смириться – не твое, но дай нам шанс.

После всего того, что вы устроили? Однако… Нил задумчиво смотрит на чужую ладонь.

– Ты навещал меня, когда я валялся без сознания?

– Я хотел бы, – Джереми снова отводит взгляд, – но был вынужден уехать по срочным делам, вернулся только вчера. Отчего спрашиваешь?

Некоторое время Нил колеблется, но отвечает:

– Мне показалось, в палате кто-то был. Звал меня.

Лицо у Джереми становится… очень странным. Нил никак не может разобрать его выражение.

– Тебе почудилось. Доктор Гринвуд никого сюда не пускала.

Да, именно так она и сказала, но все же… И Нил готов повестись, если бы не выражение лица человека напротив. Джереми если не знает что-то, то подозревает. В палате все-таки кто-то побывал, ни черта Нилу не почудилось! Добраться бы до видеокамер, тут их наверняка хватает… Но это невозможно.

– Как только доктор Гринвуд решит, что ты достаточно поправился, – снова заговаривает Джереми, – тебе и твоим друзьям все здесь покажут и объяснят.

– Мило. Только проясни, в перспективе их ждет такое же веселье, как и меня?

Ненадолго ему становится почти неудобно, настолько у Джереми несчастный вид, однако Нилу безумно осточертели здешние игрища.

– В каком-то виде… Не я это решаю.

– Тогда что ты вообще решаешь? – огрызается Нил.

– Все, что связано с турникетами. Это я руковожу их сборкой, наладкой и, если требуется, демонтажем.

– Турникет в Дувре…

– Он засвечен, так что мы сейчас разбираем его. Отыщем ему место понадежнее.

Так вот куда срывался Джереми! Хоть что-то прояснилось.

– А что с русскими, которые меня поймали? Кто они?

– Почти все мертвы. Константин, если тебя это волнует, ушел, как ему и полагается.

– Константин… В смысле, Костя?

– Он самый. А кто они, не могу тебе сказать. – Теперь взгляд Джереми предупреждающий. – Пока я предлагаю тебе лишь одно: осваивайся, учись, зарабатывай себе репутацию. И тогда тебя введут в курс дела.

Нил ощущает чуть ли не режущую тоску по Айвзу. Но он больше не с этими ребятами. И отчего-то они позволяют ему разгуливать в одиночестве, хотя казалось бы… Однако Нил твердо намерен не сдавать им бывшего сослуживца, даже если бы не пообещал ему этого. Вот так, ребята, у меня есть настоящая тайна, а вы утритесь.

– Так что? – Джереми мягко сжимает ладонь Нила. – Тебе здесь понравится.

Это он тоже не один раз твердил, однако Нил не напоминает ему об этом, только кивает.

– У меня нет выбора. К тому же я очень хочу все узнать о турникетах. – Наконец-то чистая правда.

– Я принесу тебе кое-какие бумаги, их касающиеся. А потом обсудим.

И еще один важный вопрос.

– Что с Рут и Стивом?

– Оба приняли мое предложение не далее как вчера. Ты ведь намекал на что-то своему другу?

– Сказал, если случится что-то странное, пусть сразу бежит к тебе.

– Спасибо, – так искренне произносит Джереми, что раздражение на некоторое время притихает. – Я позабочусь о них обоих, клянусь.

Нил криво улыбается:

– Как считаешь, кто сильнее – Бармаглот или Брандашмыг?

Джереми ненадолго подвисает, а затем отвечает:

– Бармаглот, конечно.

Когда он уходит, Нил тяжело вздыхает и невольно ежится. Я разберусь во всем происходящем, обещает он себе, а там посмотрим. Заслуживают ли ваши правила того, чтобы по ним играть?

* * *

Следующие два дня Нил блюдет постельный режим под тщательным присмотром доктора Гринвуд, развлекая себя тем, что дочитывает «Патологическую анатомию» и «Звезду страсти» – Лесли оказывается безобразно права, идиотка-Джорджиана выбрала-таки мудака, а затем принимается за бумаги, занесенные Джереми. Продвинутый карго-культ, вспоминает Нил его слова. Да, это оно самое. Бумаги – сплошь сухие инструкции, ни на грош не проясняющие принцип работы турникетов. А названия сплавов, используемых при их постройке, не говорят Нилу ровным счетом ничего, похоже, какие-то искусственные материалы нового поколения. И все-таки это безумно интересно.

Наконец, ему разрешают пройтись сначала по палате, затем по коридору, снимают часть бинтов, и Нил отваживается посмотреть на себя в зеркало. Обкорнанные волосы и еще не начавшие толком отрастать брови и правда заставляют его выглядеть на редкость по-идиотски, зато физиономия цела. Нил широко скалится, и отражение демонстрирует ровнехонькие зубы, кажется, даже лучше, чем прежние. Ожоги жутковаты: между лопатками, на левом боку и небольшой – на правом предплечье, но доктор Гринвуд уверена, со временем подживут. Больше всего Нила беспокоит левая рука, которую он теперь таскает на повязке. Она по-прежнему в гипсе, но пальцы вроде шевелятся нормально, не считая того, что все еще здорово болят. Главное, что не переломаны, успокаивает себя Нил. Это стало бы настоящей катастрофой.

Стоит обмолвиться, что он в полном порядке, как доктор Гринвуд рьяно, пожалуй, слишком рьяно берется за его реабилитацию.

– Вы в сносной физической форме, – объявляет она, – но этого недостаточно. Разрабатывайте пальцы и дальше, а еще вам не помешают пробежки, пока недолгие.

Нил и прежде бегал по утрам или вечером, но так, с ленцой, когда удавалось выкроить время. Теперь же он наматывает круги вдоль того небольшого двухэтажного здания, что отведено здесь под больницу, отвлекаясь на то, чтобы погладить кошек, водящихся тут в изобилии. Рядом разбит небольшой парк, и за деревьями виднеются еще два корпуса, четырех- и пятиэтажные. В один из дней к нему присоединяется Лесли, но снова не удается поговорить хоть о чем-то важном. От скуки Нил флиртует с медсестрами: их тут три, и все молоды и чертовски симпатичны. Они не возражают против заигрываний, похоже, по привычке. Наверняка каждый пациент вроде него в какой-то момент так коротает время.

– Обычно, – замечает во время очередного визита доктор Гринвуд, – пациенты сосредотачиваются на одной из моих помощниц. Уверены, что вам хватит сил на всех трех?

– Я буду стараться. А вы? – интересуется Нил. – Кто-нибудь из пациентов ухлестывал за вами?

Доктор посылает ему веселый взгляд из-за очков. Признаться, она очень даже симпатичная.

– Я замужем. – Она демонстрирует руку с обручальным кольцом, и Нил прищуривается.

– Нет. Обычная обманка. Может, вы прежде были, а может, и никогда не выходили.

– Откуда такой вывод, молодой человек?

– Интуиция.

Доктор Гринвуд закатывает глаза и идет из палаты.

– Значит, я угадал, – говорит Нил ей вслед.

Еще через день его выпроваживают из больницы и переводят в четырехэтажное здание по соседству. Тут устроено что-то вроде общежития: небольшие комнаты на двух человек, совершенно спартанские по виду. В помещении, отведенном Нилу, на столе дожидается крохотный сверток, внутри которого розовая деревянная кошечка. Господи, как она умудрилась уцелеть? Быстро выясняется, что Лесли обретается на другом этаже, а Чума – через две комнатушки по соседству. У Лесли единственной есть соседка, зато Чума, как она делится, закатил страшный скандал и объявил, что скорее будет жить в коридоре, чем еще с кем-то.

– Чуваки посовещались и все-таки смирились, – докладывает подруга.

– А я почему один?

У Лесли становится загадочный вид:

– Ты ебнутый.

– В смысле?

– Давай познакомлю тебя со своей соседкой. Она объяснит.

Вместе они поднимаются к Лесли, и она впускает его почти в точно такую же комнату, что отвели и ему, разве что у нее жилой вид и на крючках, вбитых в стену, висят женские шмотки.

На одной из двух кроватей, скрестив ноги, сидит женщина лет тридцати в камуфляже и курит в распахнутое окно. Судя по миндалевидному разрезу глаз и коротким темным волосам, азиатка.

– Сигареты! – восклицает Нил. – Они здесь водятся!

Женщина коротко усмехается и бросает ему пачку.

– Не знаю, кто ты, прекрасная незнакомка, но благословенна будь во веки веков.

– Он всегда такой? – лениво интересуется азиатка у Лесли.

– Большую часть времени.

Нил не слишком ловко закуривает одной рукой и становится к окну.

– Ратна, – представляется женщина.

– Нил.

– Наслышана.

– Тогда поделись секретом – отчего у меня такая незаслуженная репутация?

Ратна улыбается, и Нил невольно выпрямляет плечи. Черт, она прехорошенькая, пусть и суровая на первый взгляд.

– Ты тот парень, который торчал у дурвского турникета, когда мы его отвоевывали.

– Лесли там тоже была.

Женщина кивает.

– Ты обдурил нашего лейтенанта, и он принял тебя за своего.

И только-то?

– А потом операция по твоему же спасению. Своей проделкой ты всех нас чуть не вознес. Взрыв газа разнес половину гребаного дома! Как ты вообще умудрился?

– Чуть везения и позабытое кем-то в подвале азотистое удобрение. Страшная штука, между прочим, – улыбается Нил, наслаждаясь первой незнамо за сколько дней сигаретой.

– Он провоцирует, чтобы ему дали в рожу? – интересуется Ратна у Лесли.

– Не думаю.

– Осознай, умник: нахер сгорел и сам дом, и пристройка, а еще набежали пожарные и полиция. Мы еле ноги унесли. О, он еще и доволен.

– Меня избили до полусмерти, выдрали несколько зубов, сломали руку, и у меня хватает ожогов. Да, я доволен.

Ратна осуждающе качает головой, но глаза у нее веселые:

– Ну и вишенка на торте – сам Митчелл носится с тобой, как с тухлым яйцом.

Похоже, Нил собрал все возможные причины для нелюбви. Ух, ты!

– Ты откуда? – любопытствует он.

– Сингапур. Здесь хватает людей из самых разных точек земного шара.

– Круто. Будем дружить?

Ратна аккуратно тушит сигарету в пепельнице, где уже хватает окурков.

– Ты серьезно или это вежливый вариант «пойдем потрахаемся»?

Ого! Нил покачивает рукой на перевязи:

– Пока недостаточно уверено чувствую себя для второго варианта.

– Тогда в следующий раз определись, желторотик. – Ратна поднимается, потягивается и выходит из комнаты.

– И эти люди считают меня ненормальным? – спрашивает Нил Лесли. – Да они сами все чокнутые.

Та лишь улыбается.

– Ратна прикольная. Мы с ней бегаем каждое утро, и вообще, она тренирует меня понемногу.

Ясно, женская солидарность.

Вечером Лесли отводит Нила в здешнюю столовую, похожую то ли на тюремную, то ли на армейскую, по крайней мере, так их показывают в фильмах. Стоит им войти, как на Нила тут же устремляются взгляды парочки десятков глаз. Признаться, не слишком дружелюбные. Большинство людей в камуфляже, похоже, те самые, кого Нил чудом не подорвал. Остается лишь максимально беззаботно отправиться к прилавку, за которым тут выдают еду, и набрать себе всякого под комментарии Лесли. Пока они ужинают – местная жрачка так себе, к ним никто не подходит, хотя прерванные разговоры потихоньку возобновляются.

Ближе к ночи Нил проведывает Чуму.

– Меня завтра должны типа представить здешним айтишникам, – объявляет тот и чуть ли не жалобно добавляет: – Пойдешь со мной?

– Конечно.

Чума немного успокаивается, затем стреляет глазами по сторонам и манит, и Нил склоняется к самому его лицу:

– Есть проблемка. Местные аж ужами извивались, хотели у меня вызнать, с чего мы вообще решили взломать ноут Митчелла. Я ответил, что ты приказал – я выполнил. И раз мы не хотим каяться и сдавать им дядюшку, придумай причину подостовернее.

Нил кивает и отправляется к себе. В комнате пахнет табачным дымом, а на его кровати сидит Ратна в точности в той же позе, что и днем.

– Решила, ты захочешь выкурить сигаретку перед сном.

– Курильщики должны поддерживать друг друга?

– Вроде того.

Нил закуривает.

– Я похож на ярмарочного уродца?

– Ты про ужин? Не кипеши, дорогуша. Дай людям определиться в отношении тебя. Новички тут появляются не особо часто, к тому вас сразу трое.

И это помимо уже названных причин.

– Тогда откуда столько внимания от тебя? Разведка боем?

– Вроде того, – повторяет Ратна, выдыхая длинную струю дыма. – Ты правда клеился к доктору Гринвуд?

– Какое клеился? Только поинтересовался насчет ее гипотетического мужа. А сплетни у вас быстро распространяются.

Ратна неопределенно пожимает плечами:

– Тут совсем немного людей и все всех знают. На одном конце пукнут, на другом спросят, что такого сожрал. И ты угадал насчет Маргарет, она не замужем.

– Это обнадеживает.

– Может, она лесбиянка.

– Нет. У меня есть… – Нил ненадолго спотыкается, потому что, наверное, правильнее было бы сказать «была», – подруга-лесбиянка. Я таких различаю.

Ратна тушит сигарету за неимением пепельницы в чашке.

– Тебе говорили, что ты самоуверенный говнюк?

– Но я прав.

– Да, ты прав.

Нил тоже тушит окурок и ждет продолжения.

– Так что, желторотик, определился?

– Вполне.

Ратна хватает его за ремень брюк и резко тянет на себя, и оба падают на кровать и возятся. Загипсованная рука здорово мешается, к тому же ожоги мгновенно напоминают о себе, но, мысленно признается себе Нил, его это не слишком заботит. Ратна деловито расправляется с пряжкой, помогает стащить брюки и заодно избавляется от своих, а потом усаживается верхом. Остается только запустить здоровую руку ей под майку и найти небольшую, но крепкую грудь. Женщина удовлетворенно выдыхает, обхватывает член Нила и направляет в себя. Как хорошо… нет, просто отлично! Ратна склоняется к Нилу, и жетоны, болтающиеся на ее шее, мажут его по лицу. Он запускает пальцы в короткие волосы на затылке, притягивает Ратну к себе и жадно целует, а она принимается быстро и резко двигаться. Обычно Нила хватает на большее, но сейчас и ему, и Ратне явно не хочется долгой прелюдии.

– Живее, – командует она. – Шевелись, дорогуша!

Нил держит ее за бедро, подается навстречу каждому движению, крепкие ноги стискивают его так, что он ощущает себя лошадью, которую понукает всадник. Быстрее, еще быстрее… Он зажмуривается и выгибается, невольно стонет, и Ратна отвечает низким грудным вскриком.

– Недурно, – сообщает она чуть позже. Оба лежат, взмыленные, на узкой постели, Ратна закинула ногу поверх Нила, а ее рука неспешно блуждает под его так и не расстегнутой рубашкой, изучая подвившие ожоги.

– Предлагаю повторить, когда снимут гипс, – отзывается Нил, все еще восстанавливая дыхание.

– Посмотрим.

Ратна встает и принимается приводить в порядок одежду, а Нил перекатывается на бок и приподнимается на локте.

– И как тут относятся к неуставным отношениям?

– Так же, как везде. Мило, что ты спросил не до, а после.

– Правила созданы, чтобы их нарушать.

Ратна весело фыркает.

– Уверен, что протянешь здесь долго с таким настроем?

Нил только улыбается.

– Как думаешь, кто сильнее: Бармаглот или Брандашмыг?

Ратна посылает ему удивленный взгляд:

– Понятия не имею. Кто это вообще такие?

– Ты не читала про Алису? – поражается Нил.

– Дорогуша, я родом из крохотной сраной деревушки, а что такое книжки, представления не имела лет до десяти. Весь мир не вертится вокруг вас, англичан.

На прощание Ратна все-таки целует его, а затем беззвучно выскальзывает из комнаты. Ладно, ребята, усмехается Нил, значит, это я чокнутый, а не вы. Что ж, вам же хуже.

* * *

После обязательной утренней пробежки и визита к доктору Гринвуд Нил держит слово и отправляется вместе с Чумой любоваться на здешних айтишников. Они сидят в пятиэтажном здании, куда Нил еще не заглядывал. Внизу в просторном холле поджидает миниатюрная кореянка какой-то совершенно невероятной прелести. Нил мгновенно улыбается, зато на Чуму красота предсказуемо не оказывает никакого эффекта.

– Доброго утра, господа. – Кореянка кланяется, и Нил на всякий случай тоже кланяется в ответ, пока Чума злобно пялится во все стороны, но только не на их встречающую. – Меня зовут Кьюнг-Сун, но достаточно просто Сун.

– А я Нил.

– Знаю, – девушка очаровательно улыбается. – Мистер Подрывник.

Нил отнюдь не уверен, что это прозвище ему нравится.

– Давайте лучше по имени.

– Как скажете. А это мистер…

– Чума, – по-прежнему злобно шипит тот.

– Конечно.

– Чувак, будь повежливее, – шепчет Нил, а Сун лишь поводит рукой.

– Ничего страшного. Мои подопечные тоже не самые компанейские ребята.

– Подопечные? – уточняет Нил, пока Сун ведет их через холл к лифтам.

– Я обеспечиваю связь между ними и внешним миром. Так проще и им, и остальным.

Сун проводит по прорези замка ключ-картой, висящей у нее на шее, и створки разъезжаются. – Прошу вас, господа.

– Мы едем вниз? – продолжает любопытствовать Нил.

– Да. И серверная, и рабочие помещения расположены под землей. В случае нападения лифты и остальные проходы блокируются. Здесь отличная вентиляция и есть запасы, так что оборону можно держать несколько дней.

– А что, кто-то уже нападал?

– Пока нет, – безмятежно отвечает Сун.

Двери разъезжаются, и они выходят в очередной холл, поменьше, чем на первом этаже. Вдоль стен стоят несколько диванчиков, и на одном из них сидит толстячок лет сорока в футболке с изображением синеволосой анимешной девочки. При виде гостей он вскакивает и направляется к ним, довольно потирая руки.

– О, вот и наш новый спец.

– Я не ваш! – мгновенно вскидывается Чума.

На толстяка это не производит ни малейшего впечатления.

– Я Златан, – он протягивает руку, – а ты Подрывник, да?

– Нил, – улыбается тот, хотя хочется скрипнуть зубами.

– Как скажешь, чувак. – Златан поворачивается к кореянке и просительно тянет: – Драгоценная наша, ты ведь…

– Да, я поговорила с мистером Леграном. Все будет, самое позднее, к сегодняшнему вечеру.

– Снова нас спасаешь. – Отчего-то возникает впечатление, что Златан побаивается Сун, хотя выше ее почти на голову и толще раза в два.

– Это моя работа.

– Ладно, пацан, – внимание толстячка возвращается к Чуме, – давай-ка проверим, примет ли тебя богиня!

Нил посылает Сун вопросительный взгляд, но та хранит непроницаемое выражение лица.

– Богиииня? – голос Чумы вдруг дает петуха.

– А как же? У любого хакера должна быть покровительница! У тебя нет? Вот ты и попался.

Чума делает шаг назад.

– Давай, не упрямься. Примкни к нашей вере, заблудшая душа, и будет тебе счастье.

– Да вы все сумасшедшие! – выпаливает Чума.

Нилу одновременно хочется рассмеяться и провести рукой по лицу.

– Спаси меня отсюда! – Чума влепляется в его рукав. – Забери…

Краем глаза Нил замечает, что из левого коридора в холл входит чернокожий мужчина в светло-сером костюме и останавливается, глядя в их сторону.

– Это нормально – мандражить перед свиданием с богиней, – продолжает уговаривать Златан.

– Нил! – чуть ли не вопит Чума. – Пусть этот чувак отстанет!

– Тебе понравится…

– Нет! Выпустите меня! Расисты несчастные!..

А это уже перебор, но Нил не успевает прервать Чуму – темнокожий мужчина стремительно подходит к ним.

– Прекратить. – Он роняет это единственное слово негромко, но его голос словно осязаем, и Златан и Чума мгновенно замолкают. Толстячок отчего-то слегка бледнеет, Чума смотрит во все глаза, а Сун склоняется в поклоне, гораздо глубже, чем наверху.

– Мистер Джон, – здоровается она.

Тот легко кивает. Ему около сорока, может, немного меньше. Но этот голос, эта аура властности, что от него исходит… Похоже, Нил наконец-то встретил одну из здешних шишек. Явно дорогой светло-серый костюм сидит идеально и чрезвычайно идет своему обладателю. Да и сам он вполне ничего, легкомысленно думает Нил, изучая лицо, обрамленное короткой аккуратной бородкой. Мужчина встречается с ним взглядом, и Нилу отчего-то окажется, его обдали чуть ли не арктическим холодом, настолько чужая физиономия становится напряженной, почти неприязненной. С чего бы? Вроде бы Нил этому типу ничего не сделал.

Но мужчина уже сосредотачивается на Чуме. Тот аж съеживается, но умудряется вытолкнуть, явно собрав в кулак всю браваду:

– Ты кто?

– Считай меня одним из здешних боссов, – спокойно отзывается тот. – Будут еще вопли о расистах или ты успокоился?

Чума громко сглатывает.

– Успокоился. – И он все-таки выпускает рукав Нила.

– Златан, будь любезен, отведи нового члена команды на рабочее место. Без глупых шуток.

– Да, сэр. – Тот тоже сглатывает. – Давай, парень, – добавляет он Чуме громким шепотом, и оба смирно идут в тот самый коридор, из которого появился темнокожий мужчина.

Тот некоторое время провожает их взглядом, затем разворачивается на каблуках и направляется к лифту, не обращая внимания на Сун, склонившуюся в очередном поклоне. Впрочем, и Нила для него будто не существует.

– Кто это? – спрашивает тот, когда дверцы лифта смыкаются.

– Мистер Джон, – повторяет кореянка, будто это все объясняет. Благоговение в ее голосе можно резать ножом. – Он спас весь мир.

Серьезно?

– Он всегда так смотрит? А то я не припомню, чтобы уводил у него подружку или плевал в чай.

Взгляд Сун становится слегка снисходительным.

– Мистер Джон замечательный человек. – Если у здешних айтишников есть богиня, то у Сун, похоже, есть бог, и она истово ему поклоняется. – Он справедлив и ко всем относится достойно.

Нил мысленно закатывает глаза, однако кивает. Хорошо-хорошо, пусть будет замечательный и справедливый. Может, ему просто не нравятся подрывники, впрочем, как и прорве здешнего народу. Кажется, Нил, как Чума, готов воздеть руки к небу и возопить: «Заберите меня отсюда!» Только никто не снизойдет.