Глава 3. Откровения и ограбления (1/2)

Нил и Айвз заканчивают в логове Чумы, все равно тот не спит ночами. По дороге Айвз лишь просит, чтобы они зашли в магазин и купили пива, и теперь они сидят прямо на матрасе, Нил курит сигарету за сигаретой, не обращая внимания на шипящего от возмущения Чуму, а Айвз заливается. Хотя вряд ли он из тех, кого способно вырубить пиво, но чуваку определенно хочется собраться с мыслями.

– Для начала, – наконец, вздыхает Айвз, – это опасно.

– Опаснее, чем мое вчерашнее приключение? – мрачно уточняет Нил.

– Пожалуй. – Первая банка заканчивается, и Айвз принимается за вторую, усмехается. – Я ведь должен был догадаться, что ты не устоишь и полезешь подглядывать.

Нил неопределенно пожимает плечами. Ненадолго в комнатке повисает тишина, которую нарушает лишь лихорадочный стук клавиш: это Чума ищет информацию про Абдульмалика Ахмеда Хабиби аль-Хинди и Александра Ткаченко.

– Ты неправильно понял насчет Джереми. Он отличный мужик.

– А как насчет «мы больше не друзья»?

– Это… – Айвз слегка морщится, – наши с ним дела. И это не делает его хуже.

– А таинственный он, который тебя ждет?

Айвз с каким-то отчаянием взмахивает рукой и уходит от ответа:

– «Ихор» честно ищет талантливых ученых. Это не ложь. Так что если кто-то из твоих коллег решил там работать, не беспокойся, с ними не случится ничего страшного.

– И это у «Ихора» хобби такое – мочить на досуге плохих парней. Кем они себя вообразили? Рыцарями справедливости?

– В каком-то смысле, так оно и есть. – Нилу хочется рассмеяться, но Айвз совершенно серьезен. – Черт, это я втянул тебя в дерьмо…

– Будем честными, в дерьмо я втянул себя сам, когда полез обчищать тот сейф.

Айвз внимательно смотрит на Нила.

– Зачем тебе это вообще? Только не говори, что зарплаты не хватает.

– Это интересно, своего рода вызов, – позволяет себе некоторую откровенность Нил. – Я обожаю науку, но… нужно что-то еще, то, что можно пощупать, прочувствовать как следует.

– Адреналинчик можно добирать и законными способами.

– Не то, – вздыхает Нил. – Знаешь, я всегда был непоседой. Еще в школе перепробовал кучу всего: от коллекционирования марок до спорта.

– Тебе нравится дурить других, – предлагает Айвз.

– Часть этого. А еще больше – дурить систему. Если что-то запрещают, просто… не могу устоять. – Нил утаскивает одну из банок, открывает и прикладывается. – Может, из-за отца. Он такой добропорядочный зануда, каких еще поискать.

Снова повисает пауза.

– Ни в коем случае не говори Джереми, что знаешь меня, – возвращается к главному Айвз. – Даже что видел кого-то похожего. На самом деле, – он вздыхает, – тебе лучше принять его предложение. Окажешься под надежной защитой.

– А как же Лесли? Чума?

Тот даже отрывается от монитора и оборачивается.

– Я должен их прикрыть, с меня хватит одного Кози, – заканчивает Нил.

Теперь Айвз смотрит едва ли не с грустью и как-то… понимающе, что ли?

– Ты не выдал меня, – не спрашивает, а утверждает он. – Почему?

– Я представления не имел, где ты прячешься…

– Почему же?

– Я не мог поставить под удар еще и Стива. – Нил отчего-то отводит глаза. – И они все равно бы нас убили, я почти сразу это понял.

– Зато быстро и относительно не мучительно.

Нил невольно вздрагивает.

– Продлись оно дольше, я сломался бы.

Когда он смотрит на Айвза, уже тот отводит взгляд:

– Кто знает. Ты из тех, кто защищает своих до последнего. А свои для тебя все, кто оказался на твоей орбите.

– Ты знаешь обо мне что-то такое, чего не знаю я сам? – выходит резче, чем хотелось, и Нил снова прикладывается к пиву.

– Слушай, я и правда мало что могу тебе рассказать, – чуть ли не извинительно произносит Айвз. – Это чужие секреты.

– Но из-за них ты рискуешь жизнью. Для тебя они совсем не чужие.

И оба в очередной раз замолкают.

– Эй, австралийский дядя Том, – подает голос Чума, – я надыбал кое-что на твоего Ткаченко.

Айвз с явным облегчением вскакивает на ноги и подходит к его креслу. Нил тоже присоединяется.

На монитор выведена фотография мужчины около сорока или чуть старше с весьма примечательной внешностью: чуть вьющиеся рыжеватые волосы обрамляют худое загорелое лицо с узким длинным носом и крупным ртом. Правый глаз ярко-зеленый, у Нила даже на миг возникает ощущение, что это фотошоп, левый слегка прищурен и кажется чуть мутным. Лис, думает он. Если бы лисы умели оборачиваться в людей, то выглядели именно так.

– Александр Васильевич Ткаченко, – почти по слогам произносит Чума. – Семьдесят восьмого года рождения. Родился в Санкт-Петербурге, но в настоящее время обычно торчит в Римини. Неплохо, да? Владеет двумя компаниями, одна русская, основана еще отцом, другая международная, уже его.

– Олигарх во втором поколении, – тянет Айвз.

– Неа, в первом. Его папаша был состоятельным чуваком, но не прям чтоб богатым. А вот сынуля резвый оказался. О, в начале карьеры чуть не присел, но как-то вывернулся. – Чума чуть ли не утыкается носом в монитор. – Что, дядя Том, порыть подробнее на эту его фирму – «Нова-Тех» называется?

– Да, только осторожно.

– Хей, я тень! Я всегда осторожен.

Айвз выразительно закатывает глаза.

Нил же поверх капюшона Чумы просматривает официальную информацию о «Нова-Техе». На первый взгляд, так же гладко, как у «Ихора»: высокие технологии, забота об экологии, прочий дивный новый мир.

– Ты даже ни на секунду не думаешь, что этот Ткаченко честный тип? Ну… относительно честный? – любопытствует он.

– Он русский олигарх. Среди таких ребят нет честных, даже относительно.

Похоже, у Айвза огроменное предубеждение насчет русских.

– Его юность пришла на самый жуткий период современной истории России, – продолжает он. – Тогда-то всех честных и перебили. Выжили лишь те, кто перегрызал другим глотки быстрее, чем пытались перегрызть им.

Нил снова переводит взгляд на хитрое лицо Ткаченко. Да, этот тип явно себе на уме, тут не надо быть физиономистом.

– Мы превращаем будущее в настоящее, – читает Нил слоган. На логотипе на первый взгляд дерево, но если приглядеться, его ствол состоит из кабелей, а крона намекает на облачные технологии.

– Отвяньте оба, – недовольно ворчит Чума. – Терпеть не могу, когда в затылок дышат.

И они возвращаются на матрас, там и вырубаются под мерный перестук клавиш.

За ночь легче не становится – сны оборачиваются невнятной жутью, в которой колышутся в мареве типы, избивавшие Нила, отчаянно кричащая Лесли, выплывает перекошенная рожа, разлетающаяся на куски. В реальности он ничего толком не разглядел, зато в видении мертвая физиономия реальна настолько, что хочется заорать. С утра голова Нила по-прежнему пухнет от вопросов, главный из которых в том, насколько он собирается увязать в делах Айвза? Его уверения по поводу Митчелла кажутся искренними, но не объясняют ровным счетом ничего. Ладно, думает Нил, если гора не идет к Магомеду, отчего Магомеду не сходить к горе? Он оставляет Айвза под присмотром Чумы – или наоборот? – и сбегает в родную квартиру, по пути отвечая на звонок Рут.

– Как ночка?

– Отлично.

– Значит, твой американец не разочаровал.

Вообще-то кое в чем разочаровал, но с Рут этим не поделишься.

– А как ты?

– Замечательно. Представляешь, даже позавтракала в компании родителей Кэрри. Они такие милые, обрадовались, когда услышали, что я астрофизик.

Ну хоть у Рут все хорошо.

– Не думал, что ты проявишься так рано, – приветствует Стив, когда Нил переступает порог.

– Я ненадолго – только освежиться.

Нил принимает душ, переодевается, а затем вызывает на смартфоне номер Митчелла. Вор он, в конце концов, или нет? Пора воспользоваться своими умениями в полной мере.

* * *

Митчелл искренне, как и всегда, рад видеть Нила. На этот раз они встречаются в «Пивном псе», и оба с удовольствием налегают на здешнюю говядину. Учитывая, что у Нила с вечера не было во рту даже маковой росинки… Но если собеседника и удивляет его аппетит, он ничем это не показывает. Зато замечает подживающие синяки.

– Боже, что с вами случилось, мистер Фишер?

– Не поверите, но ограбление. – Нил слегка морщится. – Все уже позади, признаться, не хочу вспоминать.

Митчелл принимает отговорку, роняет лишь, что в прежние времена Кембридж казался абсолютно безопасным местом. Увы, времена меняются.

– Похоже, ваша тактика приносит плоды, – замечает Нил.

– Да, и мне очень нравится мисс Магая. Целеустремленная, любопытная, любит неизбитые идеи, но при этом достаточно рациональная.

– Да, Рут такая.

– Ваш друг мистер Гейтман ведь влюблен в нее?

О, Митчелл чертовски наблюдателен.

– Совершенно безответно. Но мы не подшучиваем над ним по этому поводу.

– Я догадался, что мисс Магая любит светлокожих девушек, а не светлокожих мужчин.

Нил невольно улыбается.

– Если вас это не смущает, вы сработаетесь.

– Ни в коей мере.

Митчелл дает такую же верную характеристику Стиву, и Нил уже и не знает, нравится ему такая проницательность или нет.

– Однако талант мистера Гейтмана несколько теряется, если рядом нет вас, – невинно продолжает Митчелл.

Нынешний он и тот, которого Нил увидел той ночью, кажутся совершенно разными людьми. Ни следа суровости и командного тона – этот Митчелл приятнейший собеседник и лучится дружелюбием.

– Расскажите об «Ихоре», – только и отвечает Нил.

Об обожаемой фирме Митчелл готов разглагольствовать часами, что и нужно. Они покидают «Пивного пса», неспешно идут через Мидсаммер Коммон, пока не достигают берега Кам. По неширокой голубой ленте реки неспешно скользят плоскодонки с туристами и местными. А туристов сегодня полно – выходной ведь. Да и погода отличная.

– Очень по всему этому скучаю, – признается Митчелл. – У «Ихора» есть представительство в Англии, но я в постоянных разъездах. Редко когда удается так расслабиться.

Он рассказывает об Индии и Австралии, даже Китае, где ему удалось однажды побывать. Нил безумно завидует – хотелось бы и ему странствовать по миру, изучая астрофизику и все новые и новые страны. Позже они заглядывают в «Жаждущего и голодного» и снова принимаются обсуждать инверсию, опять и опять вспоминают теорию поглощения Уилера – Фейнмана, наконец, заказывают эль и пьют во славу великой науки и ее детей. Нил рассказывает, как ему довелось слушать лекцию сэра Роджера Пенроуза, и по такому поводу оба немедленно решают дойти до Колледжа Святого Иоанна, где тот в свое время учился. Заканчивают они в очередном пабе, оба слегка пьяны, но Нил тщательно следит за тем, чтобы оставаться трезвее своего спутника.

– Я мечтаю обосновать возможность инвертирования времени, – вздыхает Митчелл, – но расчеты безумно сложные. Без помощников никак не обойтись, к тому же я вынужден постоянно отвлекаться. Поэтому мне нужна молодая команда, полная энтузиазма и не боящаяся трудностей.

– Нобелевка, – замечает Нил, и Митчелл пожимает плечами.

– Это, безусловно, приятное и тешащее самолюбие приложение, но не более. Нил… о, прошу прощения, мистер Фишер…

– Достаточно Нила.

Тот чуть ли не облегченно и самую малость смущенно улыбается:

– Тогда достаточно и Джереми. Я не сторонник официоза. Так вот, Нил, – отчего-то кажется, называться его по имени для Митчелла в радость, – в нашем деле главное поиск. Я недолюбливаю тех, кто стремится исключительно к наградам. Они теряют настоящую ценность, саму суть физики.

– Вы говорили о сложных расчетах, – говорит Нил, делая очередной глоток эля. – Получается, они существуют?

Его собеседник пренебрежительно машет рукой:

– Самые общие наметки.

Пусть общие, но это действительно интересно.

– Хотите, покажу?

То, что нужно, однако Нил изображает сомнения:

– Я не хотел бы…

– Вы собираетесь стать моим конкурентом?

– Нет, – честно отвечает Нил. – Единственное, что я не люблю в физике, точнее, в ученых-физиках, так это грызню и выяснения, кто и что первым открыл.

– Не сомневаюсь.

Выясняется, Митчелл обретается не в гостинице, а снимает небольшие апартаменты в трехэтажном коттедже неподалеку. Что же, с деньгами у него отлично. Нил отмечает диспозицию: домик старый и не охраняется, считай, вообще. Камеры на улицах есть, но хватает слепых зон. Правда, у хозяев собака, но это добрейший и безалабернейший лабрадор, который вместо того, чтобы нарычать на Нила, тут же бросается ласкаться. Митчелл представляет гостя хозяевам, похоже, они хорошо знакомы, и это может вызвать некоторые трудности. Оказавшись, наконец, в гостиной, Нил с любопытством озирается.

– Я попрошу миссис Смитсен сварить нам кофе, – предлагает Митчелл. – Кажется, эля на сегодня достаточно.

Пока его нет, Нил быстро обходит апартаменты и запоминает расположение комнат и вещей в них. Ничего сложного. В кабинете массивный рабочий стол, заваленный какими-то бумагами, плотно окружающими закрытый ноутбук, просто-таки притягивает взгляд, но для искушений такого рода рановато.

Вскоре Митчелл возвращается с подносом в руках и сгружает с него кофейник, молочник, вазочку с сахаром и две чашки на низкий столик. Спустя еще минуту кофе перекочевывает в чашки, а в руки Нила попадают распечатки с расчетами. Он жадно изучает их, пока хозяин потягивает кофе и время от времени проводит ладонью по лицу, вероятно, пытаясь немного протрезветь.

А ведь это действительно здорово! В какой-то момент Нил не выдерживает и просит карандаш. Его охватывает такой знакомый азарт – почти близнец того, что он испытывает, взламывая очередной хитрый сейф. Нил машинально достает пачку, сует сигарету в рот и только после этого, опомнившись, замирает. Джереми лишь достает откуда-то пепельницу и тоже закуривает.

– Вот тут ты застрял, – замечает Нил, указывая острием графита на длиннющую формулу. Те, что следом, всего лишь попытки с ней справиться.

– Угадал. Я несколько раз проверял, вроде ошибки нет, но…

– Или есть. – Нил прищуривается.

Митчелл… Джереми весело фыркает:

– Я годами, знаешь ли…

Нил откладывает бумагу и тянется за предыдущей:

– Причинно-следственные связи и вероятности… из-за них все сложности. И ты пытаешься эту сложность устранить, а надо повозиться.

– Если не упростить хоть как-то, то математический аппарат становится еще более громоздким, чем у теории струн. А они, замечу, как раз вынуждены были упрощать.

– Ага, чтобы сошлось хоть что-то. – Нил ненадолго отрывается от формул. – Нет, теория струн клевая. Я поклонник.

– А я нет.

– О, у нас с тобой первый конфликт.

Оба смеются, и Нил только сейчас соображает, что они легко и непринужденно перешли на «ты».

– В общем, мы в прямом смысле пытаемся пройти по ниточке над бездной вероятностей. Каждая конкретная вполне возможна, но чтобы стали возможны все…

– Да-да, как до конца существования вселенной колотиться головой о стену, ведь все еще молекулы обязаны хоть раз сложиться так, чтобы мы через нее прошли.

– В общем, просто перебирать бесконечные вероятности не выход, на то они и бесконечные. – Нил тушит в пепельнице уже третью сигарету. – Черт, мне нужен Стив.

– А мне Рональд, – признается, слегка грустнея, Джереми.

– Можно еще выпить.

Джереми некоторое время колеблется, затем встает и ненадолго уходит в кабинет, возвращаясь с бутылкой виски.

– По одному бокалу.

– Ты давал эти расчеты чувакам с большими компами? – любопытствует Нил, отпивая.

– Дважды. Оба раза расчеты не имели смысла.

– Но ты все равно веришь.

– Однажды, – Джереми присаживается рядом с Нилом на диванчик, – я разозлился на себя настолько, что сжег их. Весь день шатался как неприкаянный, а потом принялся сначала.

– Это из-за жены? – вырывается у Нила. Проклятье, все-таки не надо было пить виски!

Но Джереми лишь рассеянно покачивает пустым бокалом.

– Нет. Даже если инверсия существует, она не спасет Роуз. Что произошло, то произошло.

Да, все хвосты должны быть аккуратно подвязаны. Инверсия не сумеет никого воскресить.

– Давай рассуждать логично. – Нил наливает им еще виски. Джереми не протестует, похоже забыл о своем «по одному бокалу». – Мы инвертируем некий предмет, и он начинает двигаться против течения времени. Каждый атом, каждая малейшая его частица сменятся на противоположную. Разве он не исчезнет, едва соприкоснувшись с окружающим его пространством?

– Может, все сложнее? Да, мы не обнаружили, пока, по крайней мере, антивещества в наблюдаемой вселенной, но это не значит, что не существуют области, в которых…

– Барионная ассиметрия, – громко фыркает Нил. – Нет, нас занесло слишком далеко. Вернемся к гипотетическому предмету. Какими свойствами он будет обладать?

– Радиоактивностью? – предлагает Джереми.

– Мы скончаемся от рака?

– Вопрос в том, насколько она будет большая. – Джереми поднимается, слегка оттягивает галстук, затем, махнув рукой, сбрасывает пиджак. Нил следует его примеру.

– Противоположные свойства…. Наш предмет замерзнет от огня и сгорит от холода?

Джереми посылает ему любопытный взгляд:

– Мне нравится.

– Он станет молодеть?

– Нет, никакого Бенджамина Баттона. Молодеть будет мир вокруг, а предмет с его позиции продолжит двигаться от молодости к старости.

Нил снова наливает виски.

– А если он столкнется с самим собой? Тогда, получается, точно аннигилирует. – Он делает большой глоток. – А всех вокруг не прихватит?

– Я не рискнул бы проверить.

Вообще-то давно пора было свалить – Нил планировал всего лишь провести рекогносцировку, а не торчать в обществе Митчелла до ночи, но разговор слишком захватывает.

– Дашь копию? – Он машет распечатками. – Хочу озадачить и Стива.

– Забирай. – Джереми легко улыбается. – Хотя если бы ты согласился на мое предложение, то мог бы заполучить и их, и многое другое.

Нил откидывается на спинку диванчика и разводит руками:

– Зачем я тебе так сдался? Я недисциплинированный, легкомысленный…

– Наговариваешь. – Джереми подходит и грозит пальцем. – Рональд говорит, ты вполне можешь быть серьезным и ответственным.

– Рони-зануда… Черт! – Нил прикусывает уже чуть заплетающийся язык.

– Вы его так между собой называете? – И Джереми хохочет, слегка откинув голову. – А мы так звали его, когда еще учились.

– То, что мне в нем нравится, – уже серьезнее продолжает Нил, – он может ворчать на нас, но всегда находит и что-то хорошее.

– Рональд никогда не льстит другим. Если он хвалит человека, то полностью в нем уверен.

– Я недостаточно усидчив, – признается Нил. – И тут не спорь. Для физики нужны не только отличные мозги, но и железная задница.

– Полагаю, это пройдет.

Нил ловит на себе взгляд Джереми – такой же, как в «Красном льве», смесь напряженности и надежды. Невероятно приятно осознавать, что кто-то нуждается в тебе, пусть и не понимаешь, отчего именно. По спине невольно пробегает дрожь. Зря Нил решил выпить виски…

– Расскажи о своей лаборатории, – вцепляется он в первую пришедшую мысль. – Она в Англии или в другой стране?

– В Англии. Тебе не придется переезжать. Впрочем… мои сотрудники часто посещают международные пресс-конференции, так что перед тобой весь мир будет открыт.

Джереми снова опускается на диванчик, но на этот раз как можно дальше от Нила, чуть ли не на подлокотник забирается. Его словно одновременно тянет к нему и отталкивает.

– Мне как-то довелось побывать в «Супер-Камиоканде». Километр глубиной, самое дно шахты.

– «Айс Кьюб»?

– До Антарктики так и не добрался. И в «Дайя Бэй» меня не пустили. Но, может… – Джереми рвано выдыхает. – Тогда… после Израиля, когда я соскреб себя, решил, что должен успеть как можно больше. Мне словно дали второй шанс. Понимаешь?

– Ты верующий?

– Нет. Может, уверуй я после случившегося, мне стало бы легче, но… ненавижу смиряться.

– Бог не играет в кости. – Нил поводит плечами, стараясь сбросить то напряжение, которое сгустилось в комнате. – Никому не известно, когда и как он умрет.

Джереми вдруг издает странный звук, и Нил смотрит на него с беспокойством.

– Я что-то не то брякнул?

Тот резко мотает головой, а затем придвигается, и у Нила снова бегут по спине мурашки. Джереми медленно поднимает руку – та отчего-то слегка подрагивает – и кончиками пальцев прикасается к щеке Нила. Надо уйти, в очередной раз думает тот, но остается сидеть как приклеенный. Если бы Нил столько не выпил… Прикосновение становится уверенней, подушечки пальцев сменяет ладонь, жадно гладит, и губы Джереми лихорадочно шевелятся, но ни слова не слышно. В голове звенят осколки мыслей, и Нил делает то, что правильно – или хотя бы привычно – подается вперед и накрывает своим ртом чужой. Кажется, в этот момент разбивается что-то еще, потому что Джереми словно выходит из ступора и едва ли не отчаянно отвечает. И окружающий мир перестает существовать – на эту ночь точно.

* * *

Идиот, мрачно думает Нил, проснувшись. Он встречает утро в чужой постели, Джереми лежит рядом, лицо расслабленно и даже беззащитно, а его рука заброшена поперек груди Нила. Часы на прикроватной тумбочке показывают восемь утра, и если не поторопиться, на работу Нил опоздает. Но он медлит, продолжая ругать самого себя. Ты всего лишь должен быть осмотреть дом изнутри, идиот. Ты собираешься, нет, не ограбить этого типа, всего лишь порыться в его вещах и ноуте, а вместо этого зачем-то с ним переспал. Вот так и начинаешь ощущать себя двуличным ублюдком. Настолько приспичило выяснить, какого это: потрахаться с мужиком, который прилично старше? Признаться, прошедшая ночь была вполне недурна, и от этого становится еще неуютнее. Отец все-таки был прав, когда твердил, что Нил сначала делает, а потом думает. Но поздно, придется как-то разгребать то, что наворочено. Нил пытается осторожно выползти из-под чужой руки, и Джереми просыпается, сонно моргает, а затем на его лице проступает то же чувство, что сейчас обуревает Нила, – раскаяние.

– Я не…

– Давай замнем, – обрывает его Нил, садясь. Тот приподнимается на локте и качает головой:

– Все-таки…

– Договоримся, что я не викторианская девица. – Нил спускает ноги на пол и малодушно отворачивается. – Мы хватили лишнего, немного увлеклись, но… бывает.

Черт, он терпеть не может объясняться, особенно в таких ситуациях, а потому еще более малодушно сбегает в душ. Идиот, снова и снова твердит себе Нил. Нужно как-то сгладить углы, и он заставляет себя собраться с мыслями. Когда Нил возвращается в спальню, Джереми все еще сидит на кровати, и вид у него по-прежнему растерянный.

– Прости, – говорит Нил, собирая по ковру разбросанную одежду, – это я повел себя как придурок. А сейчас изображаю из себя придурка еще большего.