Часть 2 (2/2)
Когда они добираются до грязного холма, который ведёт к железнодорожным путям, Луи немедленно начинает тянуть поводок снова. Джерард дёргает его назад.
— Нет, мы туда не пойдём, — Луи рычит и снова тянет поводок, зарываясь лапами в грязь, — Я сказал нет, — Но Луи всё равно. Он откидывает свою маленькую голову назад и начинает выть до боли высоким голоском, будто он только что был оскорблён худшем выгульщиком собак в истории, — Прекрасно! — Джерард сплёвывает и начинает топать вверх по холму. Луи перестает выть и быстро пробегает мимо Джерарда, торжествующе тявкая.
Джерард чуть не падает три раза, пытаясь не отставать от Луи, и когда он, наконец, добирается до вершины холма, он сталкивается с другим человеком.
— Чёрт, прости, прости, — быстро бормочет он, протягивая руки, чтобы удержать другого человека.
— Всё в порядке, — тихо отвечает мальчик, стягивая капюшон с головы.
— Оу, — быстро говорит Джерард, отпуская плечи мальчика, — Это ты. То есть, эм. Прости? — мальчишка сжимает губы и нервно переминается с ноги на ногу. Тишина быстро становится некомфортной, — Пёс, — говорит Джерард, подсознательно дёргая поводок, — Он снова убежал.
Мальчик кивает, ветер подхватывает пряди его тёмной чёлки и перебрасывает их из стороны в сторону.
— Всё в порядке, — повторяет он.
— Итак, привет. Я Джерард, — это всё, что Джерард может придумать, чтобы сказать дальше, и протягивает руку. Он всё ещё держит зажжённую сигарету и быстро перекладывает её в другую руку, — Прости.
Мальчик слабо улыбается и принимает довольно неловкое рукопожатие.
— Фрэнк, — отвечает он, быстро убирая руку и устраивая её на голове собаки, о существовании которой Джерард вспомнил только сейчас, — Это Рози.
Джерард смотрит вниз на своё собственное крошечное жалкое подобие собаки и вздыхает.
— Луи, — Фрэнк снова кивает и засовывает руки в глубокие карманы худи. Луи рычит на Джерарда, снова натягивая поводок, — Он всё ещё ненавидит меня.
— Я вижу, — говорит Фрэнк и тихо смеётся, глядя на потрепанного пса, — Эй, — вдруг говорит он с сияющей улыбкой, — это Дарт Вейдер? — спрашивает он, указывая вниз на быстрый скетч фломастером на боку сникерса Джерарда. Джерард тоже смотрит вниз.
— Оу, это? Да, это он.
— Вау. Это довольно круто, — усмехается Фрэнк, глядя на Джерарда с неподдельным впечатлением. Джерард не может не улыбнуться. Приглушённый вибрирующий звук доносится из кармана джинсов Фрэнка. Он достает сотовый телефон, открывает его и снова закрывает, — Мне пора, — вздыхает он, — До встречи? — и он говорит это так, будто он действительно хочет встретиться с Джерардом.
— Конечно,— кивает Джерард, а потом Фрэнк машет рукой. Он смотрит, как Фрэнк уходит, а Рози послушно бежит рядом с ним, пока они оба не исчезают в городе за железной дорогой.
Дым от сигареты Джерарда всё ещё застревает в ноздрях Фрэнка, когда он идёт домой. Его телефон снова гудит с другим сообщением от его матери. Он задержался на пять минут больше, чем обычно, и у него есть ровно тридцать секунд, чтобы пройти через парадную дверь, иначе он будет наказан. Не то чтобы он будет в сильно проигрышном положении; его город не совсем суета волнений, когда ты подросток. Единственное, что он должен делать в выходные, это болтаться у Алекса и смотреть фильмы, к которым его родители запрещают смотреть ему даже трейлер. Иногда кажется, что до восемнадцатого дня рождения Фрэнка ещё очень долго.
— Где ты был? — спрашивает мама, как только он открывает дверь. Рози стряхивает холод с меха и садится у вешалки, а Фрэнк наклоняется, чтобы отстегнуть поводок.
— У Рози было много энергии сегодня, — отвечает он, глядя на мать честными глазами.
Линда Айеро подозрительно переводит взгляд с сына на собаку, потом плотно сжимает губы и хмыкает.
— Ладно, просто постарайся впредь быть дома вовремя, — Фрэнк сопротивляется желанию закатить глаза и просто кивает, — А теперь иди заканчивай уроки.
— Хорошо, мам, — тихо говорит Фрэнк и направляется к лестнице, останавливаясь, чтобы позволить матери поцеловать его в щеку.
— Я принесу тебе ужин примерно через час и проверю твою работу. Сегодня математика?
Фрэнк медленно поднимается по лестнице.
— Да. Математика.
Сбросив кроссовки у двери, Фрэнк снимает толстовку и вешает её в шкаф, прежде чем сесть за стол со вздохом поражения. Его учебник по математики тяжёл, как железный груз, когда он открывает его на странице двести тридцать. Алгебра. Потрясающе. Ему нужно закончить двадцать пять уравнений до завтрашнего третьего урока, и если он ошибётся больше, чем пять раз, то его ждёт два дня домашнего ареста и неделя лекций от родителей. Фрэнк ничего не может поделать с тем, что математику ему понять труднее, чем иероглифы, но его родители считают, что высокие оценки — единственный путь к пуленепробиваемому будущему.
Стук когтей об пол быстро раздаётся в коридоре, и дверь спальни Фрэнка мягко распахивается. Рози пробирается в комнату и подходит к своему коврику в ногах кровати Фрэнка. Она плюхается на него с ворчанием и в ожидании моргает на Фрэнка. Парень улыбается и подкатывает стул к кровати Рози. Он наклоняется и чешет её за ухом, пока одна из её задних лап не начинает трястись и ударяться о коврик.
Когда Линда входит в комнату Фрэнка с бутербродом и банкой газировки, Фрэнк на пятнадцатом уравнении.
— Как дела, малыш? — спрашивает она, ставя тарелку и банку на стол. Фрэнк отрывает взгляд от книги и пожимает плечами.
— Нормально, я думаю. Осталось всего несколько уравнений, — Линда кивает и мягко сжимает плечо Фрэнка.
— Хорошо, милый. Просто убедись, что ты выполнил всё, прежде чем ложиться спать. Мне не нужно ещё одно письмо от миссис Найт.
Фрэнк медленно кивает.
— Я знаю, мам.
Она улыбается и ерошит волосы Фрэнка, прежде чем наклониться и поцеловать его в лоб.
— Хорошо. Не забудь принести посуду утром.
Фрэнк смотрит, как мать уходит и закрывает за собой дверь. Он вздыхает и бросает карандаш на стол, прежде чем откинуться на спинку стула и уставиться в потолок. Просто думая о другом уравнении, Фрэнку кажется, что он действительно может почувствовать, как его мозг гниёт внутри его черепа. «Полная херня», — думает он про себя, но тут же подавляет желание добавить к этой мысли «Аве Мария».
Ему требуется ещё час, чтобы закончить последние десять уравнений, потому что каждый раз, когда он смотрит на цифры и буквы на странице, все они, кажется, размываются в одну гигантскую запутанную каплю. Почему его родители не могут думать, что музыка так же важна, как математика? Фрэнк был потрясающим в музыке и английском, если на то пошло. Но нет. По какой-то причине математика, казалось, брала верх над всеми остальными предметами. Ну, кроме религиоведения, конечно. Ни один ребенок в школе Фрэнка не осмеливался провалить этот предмет, к тому же было невозможно провалиться, когда тебе вдалбливали каждое слово библии с тех пор, как только ты научился самостоятельно ходить.
У Фрэнка на полке выстроилась коллекция библий, хотя и не по его прихоти. Его бабушка каждый день рождения покупает ему новую, потому что, по-видимому, у тебя никогда не может быть достаточно библий. Иногда, во время её нечастых, к счастью, приездов, она без приглашения поднимается в комнату Фрэнка, чтобы осмотреть книги, поэтому Фрэнк всегда держит их в идеальном состоянии, вытирая пыль с обложек каждый раз, когда убирается в своей комнате. У каждой библии своя обложка. Некоторые из них простенькие с жирными золотыми буквами, в то время как другие имеют более замысловатый дизайн или религиозные изображения; многие больше похожи на детскую библию, которую он получил на свой девятый день рождения.
***</p>
Будильник пронзительно визжит, проникая сквозь сон Фрэнка о старом ржавом поезде, прорезая комфортное чувство бессознательного блаженства, пока он, наконец, не открывает глаза. Шесть утра. Оно снова находит Фрэнка и приносит с собой ещё одно утро понедельника. Это последняя неделя в школе перед началом лета. У учеников школы Святого Кристофера есть дополнительные две недели обучения по сравнению с любой другой школой в стране, чтобы больше времени молиться, благодарить и завершить ещё один учебный год. Хотя до лета осталось всего пять дней, в этот понедельник утром, когда Фрэнк вылезает из постели, кажется, что до лета ещё так долго.
Рози быстро прогуливается по зелени рядом с домом Фрэнка, чтобы продержаться до вечера. Она указывает мордой на рельсы и тихонько скулит. Фрэнк вздыхает и ерошит ей уши, пока она послушно не садится. Ещё достаточно рано, чтобы замерзнуть, и Фрэнк потирает руки через старую чёрную толстовку.
— Пойдём, — говорит он, слегка дёргая её за поводок, — Ты пойдёшь на пробежку попозже.
Фрэнк в форме и с завязанным галстуком складывает домашнее задание по математике в рюкзак. Его сотовый телефон вибрирует в кармане, когда он застегивает рюкзак, и он достает его, чтобы прочитать сообщение.
Я на улице, неудачник.
— Не забудь свой обед, — говорит Линда с нижней ступеньки лестницы, когда Фрэнк бежит вниз. Она протягивает ему бумажный пакет и разглаживает лацкан его блейзера, — И не забудь... — она протягивает ему руку. Фрэнк достаёт из кармана телефон и бросает ей в руку.
— А, точно, — говорит он, когда Линда сжимает своими длинными тонкими пальцами серебряный телефон Фрэнка. Она поджимает губы и хмыкает.
— Хорошего дня в школе, милый.
***</p>
— Значит, разговор насчёт пятницы всё ещё в силе? — спрашивает Алекс, когда они приближаются к зданию школы, — Мой брат только принёс домой последний фильм «Пила», мы не можем его не посмотреть, — он стряхивает с лица каштановую чёлку и зачесывает её за ухо, выжидающе глядя на Фрэнка.
— Если я получу хорошую оценку за это домашнее задание по математике, тогда вперёд, — отвечает Фрэнк.
— Ты мог бы просто списать у меня, знаешь? — предлагает он, когда они пересекают ворота, над которыми сразу же нависают большие окна и кресты.
Фрэнк качает головой.
— Я не могу рисковать. Найт буквально распнёт меня на кресте, если узнает, а мои родители запрут меня в моей комнате до сорока лет.
Алекс сочувственно похлопывает Фрэнка по плечу.
— Не волнуйся, чувак. Тебе скоро восемнадцать.
Фрэнк фыркает.
— Поверьте мне, это ничего не значит для моих родителей, — Алекс сжимает плечо Фрэнка и кивает.
— Просто думай о пятнице, чувак.
Независимо от того, что люди думают, школа Святого Кристофера ничем не отличается от любой другой средней школы. Есть банды с ботаниками, снобами, спортсменами и многими другими. Есть чирлидерши, весенние баллы и непреодолимое желание вписаться в коллектив. Да, католическая школа такая же, как и любая другая школа, кроме формы, расширенных религиозных уроков и часовни, где проводятся собрания. О, и монахинь.
Утро понедельника означает часовое собрание с отцом О'Райли, включая обычные гимны и библейскую историю недели, которая каким-то образом связана с тем, почему Иисус считает важным для вас пройти завтрашний тест по географии. Фрэнк засовывает свои вещи в шкафчик Алекса (который ближе к часовне, чем у Фрэнка) и встаёт в один ряд с остальными учениками, когда они входят в часовню. Мальчики и девочки, как обычно, разделены, и Фрэнк радуется, когда их ряд уводят куда-то в конец. Он садится на неудобную деревянную скамью и сжимает руки между коленями, а отец О'Райли занимает своё место с белой библией в руке. У Фрэнка дома на полке стоит точно такая же.
Собрание затягивается, и Фрэнк морщится каждый раз, когда ему приходится опускаться на колени, чтобы помолиться. Окей. Может быть, скользить по полу спальни с электрогитарой не было самой потрясающей идеей в мире, и Фрэнк просто точно знает, что где-то кто-то насмехается над идеей католического школьника с больными коленками. Он позволяет занудному голосу отца гудеть в его черепе, вытягивая молитву из одного уха в другое. Фрэнк слышал одни и те же слова так много раз, что они даже не имеют для него смысла. Он просто склоняет голову и говорит «Аминь», надеясь, что это понравится отцу и Господу.
Когда его последний утренний сбор в понедельник заканчивается на лето, Фрэнк сопротивляется желанию стукнуть каблуками на выходе из часовни.
Для понедельника учёба на самом деле тянется не так долго, как ожидает Фрэнк. Английский и религиоведение немного размыты, оба урока сливаются воедино с какими-то нерешительными спорами о наказании Капитолия... или что-то в этом роде. Фрэнк, на самом деле, довольно хорош в религиоведение, особенно в дискуссиях, но сегодня он остаётся в задней части класса и позволяет кому-то другому для разнообразия излить душу. Он немного рисует каракули и нацарапывает карандашом тексты песен Misfits, прежде чем быстро стереть их, чтобы никто не увидел.
Когда начинается математика, Фрэнк очень близок к тому, чтобы пообещать Богу, что назовёт своего первого ребенка «Иисус-Алгебра Айеро», если он просто позволит ему ответить на все эти вопросы, и он опускается на своё место, пока миссис Найт отмечает их домашнее задание свирепым взглядом и толстой красной ручкой
В конце довольно скучного урока Миссис Найт возвращает всем домашнее задание. Фрэнк получил двадцать три из двадцати пяти правильных. На этот раз, уходя, он пихает листок Алексу в лицо и не сопротивляется щелчку каблука. Оба раза.