Глава 5 (2/2)
- И?
- Моя мать мной гордилась, – его губы тронула слабая улыбка. Лера кивнула. Наверное, он даже говорил искренне. Но на Леру это мало подействовало. В конце концов, ее родители – совсем другие люди.
- Если что-то вдруг…
- Да, - мужчина стряхнул с себя налет воспоминаний, – если будет что странное – связывайся, как делала это раньше – с Ольгой. Через чат «Вместе» или по тому же номеру. Но это – крайняя мера. В конце концов, пока нет уверенности в том, что предпримет полиция. Сообщников будут искать…
- Мои родители вызывали полицейского, – вдруг выпалила Лера, – когда меня забрали из травмпункта. Я сказала, что упала с лестницы на переходе. Но мне не то чтобы поверили…
- Был протокол?
- Нет, он неофициально приходил. Просто по дружбе…
- Тогда забудь. И он, скорее всего, тоже уже забыл.
Лера вернулась в пустую квартиру. Из головы словно откачали весь воздух. «А он должен быть там? В голове скорее будет какое-то желе. Что-нибудь жидкое вместо мозга. Потому что мозг мне уже весь извели», – с этой мыслью она повалилась на кровать. Кейс остался стоять у входа в комнату. Нужно было спрятать его, но прежде решить – куда. Двадцать тысяч долларов сверху. Не такая уж и плохая сумма, если подумать. Вот только тратить ее нельзя в ближайшие годы.
И на этом, пожалуй, все плюсы кончились. И шутки – тоже. Формулировками криминалистических сводок Есению убили «с особой жестокостью», что характерно для убийств на почве личной глубокой ненависти. Ненавидеть Чумного Доктора есть причины у многих. Кто знает, может быть, эта порция ненависти была адресована уже Лере?
У нее осталось несколько часов, чтобы придумать, что именно сказать родителям. И решить, как это сделать. Ей очень хотелось поговорить наедине с отцом, чтобы остальную семью вообще в это не вмешивать, но в то же время ужасно боялась, что разговор с ним не склеится. Без мамы он становился каким-то ужасно беспомощным в коммуникации, у нее не было уверенности, что они смогут договориться. Но попробовать стоило. Наверняка, он тоже не хочет лишний раз тревожить маму. Но от самой мысли было уже паршиво: мало того, что вляпалась в грязную игру, теперь приходится плести интриги в собственном доме.
В голове все смешалось. Сказать, что это заем у компании «Вместе» работнику? Наверное, можно будет оправдать так валюту, многие компании IT платят не в рублях, но почему наличкой, и почему ее нельзя светить в банке? И как она объяснит то, что платить «Вместе» потом не потребуется? Вариант с шейхом уже не казался таким бредовым. К этому, по крайней мере, было бы меньше вопросов. Черт, раньше ей казались абсолютной глупостью новости про проворовавшихся людей, дома у которых находили целые миллиарды просто лежащие в сейфах как бесполезные стопки макулатуры. Эти коррупционеры казались ей идиотами, лишенными фантазии даже в том, на что потратить деньги. Но вот сейчас у нее самой кейс с долларами, и она не может «отмыть» их не то что перед налоговой – даже перед своей родней. Она чувствовала себя заложницей положения. Не сказать нельзя, а сказать – все равно, что пойти на новый круг ада добровольно.
Когда она вновь открыла глаза, было тихо. Но не так, как бывает в пустой квартире. Тишина была напряженная, вымученная. На кухне переговаривались, но явно стараясь не повышать голос. Лера снова встала, рассеянно побрела к источнику звуков. Сны изматывали, даже тогда, когда не превращались в откровенные кошмары. Она чувствовала, что попала в какой-то порочный круг, в котором чем больше она спала, тем больше уставала, а чем больше уставала, тем чаще проваливалась в эти тягостные, потрошащие душу видения.
Она замерла в дверном проеме. За столом сидели родители, Кир прислонился к окну спиной, и все трое встревоженно смотрели на нее. Господи, да неужели же она так плохо выглядит? Пойти, что ли, проверить…
Посреди стола лежал закрытый металлический кейс. Тот самый, о который она должна была бы споткнуться на выходе из комнаты впотьмах.
- Лерочка, дорогая, – начала мама тихо, почти шепча, – что в этом… чемодане?
На затылке шевельнулись волосы. По ее тону и лицам отца и брата стало понятно, что кейс открывали. Что они прекрасно знали ответ и ждут объяснений. Ей пришлось подавить в себе желание наброситься с обвинениями первой. Конечно, она могла бы сейчас зло кричать, что они трогают ее вещи, шарили по ее комнате, но это все только ухудшит. А потому, сосчитав до пяти, она глубоко вдохнула и тихо, в тон матери, ответила:
- Деньги. Остаток долга.
- Откуда?! – отец выглядел скорее напуганным, чем злым. Он вполне трезво оценивал ситуацию и понимал, что просто так такие суммы не появляются. А после того, как ему самому угрожали расправой над всей их семьей…
- Моя девушка дала мне, – выпалила Лера.
До этой секунды она была решительно настроена врать про заем у «Вместе», чтобы хотя бы сходились показания относительно того, где она пропадала ночами в последние месяцы, но вдруг решила, что это – идеальный вариант. Почему скрывала? Боялась, что осудят и не поймут. Почему не знакомишь? У нее нет времени. Не нужно возвращать, потому что это просто жест любви – избавить любимую от проблем. А откуда деньги у этой загадочной благодетельницы, Лера, в сущности, и не обязана знать.
- Я хотела поговорить с вами сегодня об этом, но вы меня опередили… – перешла она в наступление. Быть может, если им станет стыдно, то расспросов не последует.
- Девушка? – на мать эта новость произвела нужный эффект, она выглядела совершенно ошарашенной.
Кир только сильнее нахмурился и вцепился руками в подоконник:
- Она забирала тебя, когда ты говорила, что едешь на работу.
- Да. Мне… не сразу нужно было ехать, мы немного посидели перед моей сменой…
- А потом ты попала в больницу.
- Я упала с лестницы на переходе, когда возвращалась. Это несвязанные два факта.
- И упала в обморок, когда услышала о смерти Разумовской.
Родители замерли, непонимающе смотря на Кирилла. Лера прикрыла глаза. «Ну, зачем ты делаешь это, Кир? Зачем закапываешь меня прямо перед ними?» Но он продолжил:
- У твоей девушки так много денег, что она может вот так взять и отдать всю сумму разом тебе? Даже не в долг, а просто подарить? Хотя вы вряд ли знакомы дольше, чем полгода.
- Я не очень понимаю, к чему этот допрос. – Лера повысила голос. Она должна хотя бы выглядеть уверенной в этом споре, иначе родители поймут, что тут нечисто, – Только что решилась самая большая наша проблема и вместо благодарности…
- Тебя забирала Разумовская, – выпалил Кир с нажимом. – Я не идиот. Рыжая женщина на спортивной машине… Я должен был раньше догадаться…
- Лера? – мама перешла на самый тихий шепот. Кажется, она еще не успела осознать всего, что услышала.
Отпираться было бессмысленно. Но нужно играть до конца, хотя партия уже проиграна в пух и прах. Она выпрямилась и, скрестив руки на груди, кивнула:
- Да, – она посмотрела брату прямо в глаза. Хотелось съязвить: «Ну что, выслужился? Докопался?», но Кир только виновато отвел взгляд, плечи его опустились, руки безвольно повисли.
- Во что ты… – «ввязалась», – мысленно закончила за отца фразу Лера. Он не договорил.
В груди стало удивительно легко из-за того, что правда все же раскрылась. Но в то же время сердце рвалось на части от понимания, что сейчас родные испытывают ужас и шок из-за ее выходки. Из-за одной мысли, что она могла связаться с террористкой и серийной убийцей.
- Я не понимаю, – мама оглядывалась совершенно беспомощно, не находя объяснений, – Что ей было нужно от тебя? Чего она хотела?
Лера почувствовала, как проваливается в пропасть. Господи, неужели опять сон? Но нет, открыв глаза, она все так же видела напуганных, ошарашенных родных. И перед ними она не могла сказать, чего хотела от нее Разумовская на самом деле. Не могла физически вымолвить, признать, что стояла на козырьке казино в тот день и смотрела, как неизвестные расстреливают толпу случайных прохожих. Это было выше ее сил. А потому она сказала то, что, возможно, было так же ужасно, но, по крайней мере, являлось ложью:
- Меня…
Одно короткое слово произвело эффект разорвавшейся бомбы. Лере до этого казалось, что лица родителей не могут быть бледнее, но с матери слетела последняя краска, веки затрепетали. Лера поняла, что не сможет смотреть, как они оплакивают ее девичью честь. Не сейчас. И тем более не вынесет расспросов. Она развернулась на месте и шагнула обратно в полумрак коридора. Все, чего ей хотелось сейчас – это скрыться от них и больше никогда не смотреть им в глаза.
Но вместе с тем она почувствовала странное воодушевление. Пусть ей удалось сказать лишь половину правды, она задышала свободнее. Ложь слишком сильно отравляла ее изнутри. Впервые за много дней Лера чувствовала предельную ясность в сознании и четко знала, что ей делать. Она написала подруге с просьбой пустить переночевать у нее и начала собирать вещи в спортивную сумку. Не осталось никаких сомнений и сожалений о произошедшем. Никто не останавливал ее, только брат, все еще виновато потупившись, вышел в коридор, когда она обувалась.
- Закроешь? – она кивнула на входную дверь. Глупая затея - брать с собой ключи от того места, возвращаться куда не собираешься.
- Лер…
- Береги их, – Лера положила руку на плечо брату, потрепала на прощание. Чем бы он ни руководствовался в тот момент, он явно сделал лучше, чем могло бы быть.
Он освободил ее.