2. (1/2)

— Слушай, ты с Дианой знакома? — спросил у Жени Виктор, держа за руку сына девушки — Олега.

— Да, конечно! Это моя подруга ещё со школы! — она улыбнулась.

— Она в начале лета к нам устроилась. Химию ведёт, — Витя улыбнулся, увидев реакцию подруги, — Каспаряну она нравится. Я думаю, он у тебя спросит, чем её удивить. День рождения же у неё скоро…

— Погоди, у неё в один день со Славой, а это не скоро, — педагоги подошли к двери кабинета английского языка, — хотя, так или иначе, Каспару придётся разориться в этот день, — Кинбурн рассмеялась.

— У вас там что-то весёлое? — спросил Каспарян, когда дверь кабинета открылась, и в проёме показались Цой и Кинбурн. — Нам расскажите, вместе посмеёмся!

— Не набирайся такого отсюда! — оскалился Слава, подскакивая с места.

— Согласен, звучит по-идиотски! — Виктора это раззадорило только сильнее.

— Так! — англичанин жестом заткнул всех, — Кому какой чай?

— Мне чёрный, — промурчала Евгения, усаживая детей за переднюю парту.

— Мне тоже, — проговорил Бутусов.

— Витьку я знаю… — Юрий всматривался в мелкие буквы на чайном пакетике.

Девушка воспользовалась свободной минутой и решила изучить кабинет повнимательней. Над доской висели некоторые портреты, например, Артур Конан Дойл и Джек Лондон. Самые известные носители языка, всё верно в целом. На доске было написано что-то в духе «Привет снова!», но на английском языке. Женю больше привлекал рабочий стол иностранца — компьютер, а около него — небольшой флагшток, где соседствовали российский и английский флаги, как символ единения в этом кабинете. И ведь и правда — на стене позади учеников, над шкафами, забитыми книгами на оригинальном английском и сборниками заданий, были некоторые цитаты из книг и изречения самих авторов в литературном переводе на русский. Кабинет был одним из самых тёмных, но это не мешало ему обладать теплотой, просто несколько отличавшейся от той, что была в кабинете истории.

Виктор обратил внимание на сосредоточенный взгляд Евгении и присоединился к ней, что-то рассказывая полушёпотом. Та с неким забвением слушала его, задавая короткие вопросы и почти сразу получая на них ответы. За диалогом наблюдали и Бутусов с Каспаряном. Первый повернулся и грустно вздохнул, поднимая печальный взгляд на коллегу. Тот лишь показал рукой, что всё в порядке, и его другу нравится другая, мол, он хочет просто расположить стеснительного историка к себе, да и в принципе к коллективу. Мужчины знали, что Витя — один из приближённых Бориса Борисовича, соответственно, может зарекомендовать молодого педагога.

— Чай готов! — Каспарян разлил кипяток по чашкам, — Налетайте!

— Спасибо, Юр, — Кинбурн взяла чашку в обе руки, обхватывая её ладонями, — детвора, вы там как? — она улыбнулась, когда заслышала довольный смех детей.

— Они у тебя такие чудесные! Прямо как моя Анька, — Слава невольно засмотрелся на дочку Жени — Марину.

— Все в маму, ты чего, не видишь? — Каспарян сделал глоток и рассмеялся.

Ребята принялись оживлённо обсуждать последние события школы, о которых Евгения, естественно, была не в курсе. Но это были в основном какие-то мелочи — то Шевчук с кем-то поругается, то Самойловы опять не сойдутся характерами, то Полева поссорится с Могилевским. Всё это было обычным делом для всех, кроме Жени. Ей казалось, что бывший рокерский мир не должен быть настолько конфликтным. Видимо, всё не так радужно, как ей рисовалось.

Хотя что ей после развода могло казаться радужным? Одиночество? Желание избавиться от самой себя каждый день? Навряд ли. Разве что Диана в её жизни стала настоящей опорой. Она и привела её в эту школу. Здесь и Сарова, и Кинбурн обретут свою поддержку и, возможно, любовь. По Каспаряну Женя и видела, что кто-то волнует его душу. Его глаза сияли, а походка и действия приобретали ту же лёгкость, что и крылья бабочки. Цой был очень добр к ней. Он даже будучи рокером показался ей вполне симпатичным молодым человеком. Но ни Витя, ни Юра не могли соперничать со Славой. Женя помнила их мимолётный роман, когда парень только появился в Петербурге. Это было что-то новое для них обоих. Сейчас девушка замечала, как Бутусов снова заглядывается на неё. Однако нельзя не отметить, что ей это более чем нравилось.

— Жень, слушай, давно хотел спросить… — начал было Каспарян.

— Что такое? — сразу же отозвалась Кинбурн.

— Ты же Дианкина подруга… Вот ответь мне — что она любит? — Каспар водил пальцем по столу, рисуя на нём круги.

— А тебе зачем? — Евгения делала вид, что не понимает, о чём говорит англичанин.

— У неё же день рождения скоро, хочу вот что-то подарить… — Каспарян залился краской и отвёл взгляд.

— Ты же понимаешь, что у неё день рождения в один день со Славиным? — девушка услышала, как Бутусов закашлялся.

— Понимаю, но я даже не могу представить, что ей подарить! — Юрий выглядел расстроенным.

— Ну, у неё виниловый проигрыватель есть, а пластинок нет, — Кинбурн задумалась. — Может, пластинку какой-нибудь «Алисы» или «Led Zeppelin», тут уже сам выбери.

— Ты прикалываешься? Я, думаешь, почему к тебе обратился?