xii.часть 12 (2/2)

— Я никогда и ни за что не осужу тебя, Чимин. Ты не должен бояться меня. Я знаю, что ты переживаешь за то, как я отреагирую на твой образ жизни, этого не нужно делать, ты понял? — а Чимин теряет все мысли, которые обычно крутятся в его голове бесконечно, потому что не знает, что на это сказать. Такое ощущение, что Чонгук читает его каждый раз как открытую книгу, или это Чимин делает что-то не то, или у Чонгука талант видеть людей. Он еле кивает и Чонгук медленно отстраняется, убирая руки, когда Чимин чуть не схватил его, не желая, чтобы его отпускали. Чимин сразу чувствует эту пустоту и холод, а когда поворачивается, то встречается с внимательным и серьёзным взглядом, а затем замечает, как Чонгук поднимает уголок губ вверх и отходит. — Я не имею право судить тебя за то, что ты делал, что сейчас, что в детстве. Ты сам должен решать для себя, что правильно, а что нет. — Чимин смотрит на него и медленно моргает, словно долго переваривает информацию, опустив взгляд на пол, а затем как-то задумчиво и отстранённо тянет:

— Я убивал тех, кто мне не нравился, отводил на крышу многоэтажек и заставлял спрыгивать. — Чонгук дёргает бровью, а затем хмурится и кивает, пока Чимин продолжает смотреть вниз нечитаемым взглядом. — Мой папа был охотником в молодости, когда я был подростком, то забирал его ружьё и вывозил их в лес, чтобы охотиться как на дичь. — продолжает он, пока Чонгук представляет, как это всё выглядело. — Последнего я убил за то, что один парень увёл у меня мяч во время физкультуры, я задушил его сеткой для ворот. Второй парень любил меня, мы были с ним хорошо знакомы, однажды, когда я с мамой пришёл к его семье домой, я отвёл его в лес, который рос около их дома, за городом, он пошёл за мной, потому что доверял мне, мы там занялись сексом, он ничего не подозревал, а я с самого начала знал, что хочу сделать, поэтому это было около высокого обрыва, после этого он подошёл к нему, чтобы рассмотреть, а я его толкнул. — бесцветным голосом заканчивает Чимин и поднимает на Чонгука взгляд, который снова никак не реагирует и ничего не говорит. — За это ты тоже меня не осуждаешь? — спрашивает он, наклонив немного голову к плечу, пока Чонгук неоднозначно пожимает плечами и отворачивается, чтобы помешать кусочки мяса, а Чимин стоит, словно в прострации и наблюдает за чужими руками, где на костяшках выбиты цифры, а затем поднимает взгляд на чонгуков профиль и понимает — безумца поймёт лишь такой же безумец.

***</p>

За окном уже полночь, свет, отражающийся от космических тел ловко сверкает в открытом небе, чего, к сожалению, нельзя увидеть через открытое окно, зато можно почувствовать холодный ночной воздух, который дотрагивается до мягких светлых прядей. Чимин пробегает взглядом под небольшому двору, никого не замечая, конечно, в такое время все сидят дома, что не удивительно. Странно, что внутри у него сейчас не пустота, там что-то заполненное, такое, от чего можно почти почувствовать невесомые спазмы, а уголок губ дёргается вверх, пока он высовывается через окно, прикрывая глаза, слушая шум ветра.

— Странно, что они успокоились.

Устало и хрипло, так, словно только что всю тяжесть мира на себе нёс в одиночестве, а сейчас лежит, откинувшись на подушки чиминовой постели, смотря на него из-под век, хотя уже в сон клонит. Чимин хмурит брови и запоздало кивает, смотря в сторону стены, в тот раз Чонгук отреагировал так, словно её никогда не видел, хотя да, то, что видно по телевизору, и вживую на это посмотреть с высоты — разные вещи. Там, за той оградой хуже и страшнее в несколько раз, там гуляет смерть и ужас, ожидая своего выхода, когда ей разрешат действовать, и Чонгук прав, — это похоже на затишье перед чем-то огромным.

— Они не успокоились, просто что-то задумывают, если не уже. — тянет нехотя Чимин, смотря всё ещё в ту сторону. Чонгук скользит по нему взглядом, останавливаясь на профиле, где чётко видна линия челюсти. Чимин весь красиво и привлекательно выглядит, Чонгук это сразу заметил. Его образ резкого и не вписывающегося человека скрывает миловидного парня, который так же имеет страхи, чувства которого так же можно задеть, даже если он этого не показывает, он тоже человек, просто со своей историей, со своим опытом. Чимина хочется защищать и оберегать. — Если люди Освенцима решат неожиданно напасть, правительство всё равно не успеет сразу среагировать, никто не знает, как именно они будут действовать и что применять. — Чимин поворачивает голову к Чонгуку, пытаясь разглядеть его в темноте. — Есть вероятность, что и мы с тобой умрём. — легко произносит Чимин, а затем задумывается, хмуря брови, пока Чонгук спокойно за ним наблюдает. — Что бы ты сделал, если знал, что тебе осталось жить десять минут? — спрашивает Пак, наконец-то замечая Чонгука, который лежит, согнув одну ногу в колене и смотрит прямо на Пака.

— Сходил бы к матери на кладбище. — отвечают ему и Чимин задумывается, а затем кивает. — А ты?

— Не знаю. — Пак пожимает плечами и отворачивается, смотря на припаркованные машины вдалеке, не озвучивая, что хотел бы провести это время рядом с Чонгуком. — Но если бы мне дали возможность выбрать себе суперспособность, я бы хотел быть иллюзионистом.

— Иллюзионистом? Почему? — Чимин кивает, а затем снова задумывается, скользя незаинтересованным взглядом по пустому миру, а у самого складывается ощущение, что сейчас они с Чонгуком в своём личном мирке, который заканчивается на этой квартире, не выходя за её пределы, странно, что только недавно ему не хотелось здесь оставаться, но с Чонгуком всё по другому. Как будто у него нет никаких проблем, как будто они вдалеке от всех и всего, жаль, что это только воображение. Чимин дёргает уголком губ, пока рядом молча ждут его ответа.

— Можно создать иллюзию, что ты есть. — тянет он и поворачивает к нему голову, ухмыляясь, пока Чонгук издаёт еле слышный смешок и кивает. Кажется, что Чимин никогда не перестанет Чонгука удивлять, такое ощущение, что он вмещает в себе всё и сразу, может быть таким многогранным, что это и притягивает, не зная, чего можно от него ожидать в следующий раз. А затем Чимин начинает смеяться, так, словно действительно что-то смешное сказал или вспомнил, Чонгук поднимает слегка брови, смотря на его широкую улыбку на пухлых губах и как забавно пухлые щёки прикрывают глаза, пока он не прекращает смеяться, а Чонгук с серьёзным выражением лица смотрит на него, внимательно рассматривая каждую эмоцию, каждый миллиметр кожи, насколько это возможно увидеть, а затем Чимин закидывает голову назад. Моргает. А затем медленно поднимается и, смотря лишь в одну точку на Чимине, двигается к нему, пока тот его не замечает, Чонгук сильно хмурится, от чего меж бровей появляется складка, становится на колени и приближается к Паку, внимательно смотря на него, а затем тянет руку вперёд и дотрагивается к чужому запястью, от чего Пак мелко вздрагивает и затихает, переводя на него взгляд, в котором читается лёгкое удивление. Чимин смотрит на слишком серьёзное лицо Чонгука, кажется, серьёзней некуда и это напрягает, потому что он не знает, почему тот такой, Чимин ведь ничего не сделал, он всего лишь хотел ещё что-то сказать, но от своих мыслей рассмеялся, а здесь Чонгук такой мрачный даже. Чимин слегка хмурит от непонимания брови и заглядывает в чужие глаза, смотря в бесконечную темноту, и в этой темноте они так завораживают и пугают, что внутри всё разрывается от противоречивых чувств. Чонгук внимательно проходится взглядом по чужому лицу, на которое падает еле заметный блеклый свет, а затем задерживается на пухлых приоткрытых губах, заметив это, Чимина пробирает дрожь и он слышит в ушах своё сердцебиение. Чонгук с таким же серьёзным выражением лица поднимает взгляд на чиминовы глаза, в которых читается… испуг? А затем снова на губы и поддаётся вперёд, притягивая замершего Чимина за руку к себе, пока тот чувствует, как разорвалось его собственное сердце. Он ощущает, как его держат за запястье, как чонгуковы губы накрывают его, осторожно, словно боятся спугнуть, а Чимин невольно прикрывает веки, напрягаясь всем телом, пока чужой язык медленно проводит по нижней полной губе, а затем Пак приоткрывает их больше и Чонгук толкается ним глубже. Чимин неуверенно отвечает, чувствуя прилив странных ощущений, в которых теряется, он чувствует, как чонгукова ладонь ложится на его талию, притягивая ближе к себе, после чего Чимин поддаётся вперёд, наклоняясь ниже, так как Чонгук сейчас на коленях на краю постели. Чимину кажется, что этого не может быть, он не понимает, как это происходит, ведь к нему не могут так относиться, как Чонгук, и от этого с глаз начинают течь слёзы, которые Пак пытался сдержать, но не получилось. Чонгук чувствует на своих губах влагу и хмурит брови, отстраняясь и рассматривая чужое лицо.

— Чимин? Что-то не так? — а затем Чонгук словно приходит в себя и ему становится страшно за то, что он сделал, а чужие слёзы словно приводят его в чувства. Чонгук сам не знает, что ним управляло, он не смог подавить желание прикоснуться к Чимину, поэтому пошёл у него на поводу, не подумав о самом Чимине. Он тянет руку к чужим щекам, проводя аккуратно большим пальцем по щеке, понимая, что мог сделать Чимину неприятно, но тот отрицательно мотает головой и сам поддаётся вперёд, прикусывая и оттягивая бледно-розовую губу, наплевав на слёзы, а затем зарывается пальцами в чонгуковы светлые волосы, оттягивая их у корней, пока он своим языком встречается с чонгуковым, от чего прошибает словно током до кончиков пальцев, а затем Чимин резко открывает веки, смотря в чужие глаза и отстраняясь, потому что звучит взрыв через открытое окно. Чимин испуганно смотрит на Чонгука, который сначала теряется, а затем берёт себя в руки и поднимается с кровати, быстро добираясь до окна, после чего чувствует, как его зрачки увеличились, потому что вдалеке что-то горит и он напрягается каждой клеткой тела, потому что это часть стены. Он поворачивает голову к подошедшему Чимину, который напуган не меньше, а затем они слышат громкую сирену, что разносится по всему городу, что значит, что они вернулись.

— Какого хуя блять. — нервно проговаривает Чимин, бегая глазами по горящему свету, что видно не так и далеко, а затем чувствует хватку на руке и как его тянут от окна. — Ты что дел...

— Нужно уезжать от сюда и быстрее. — ровно перебивает его Чонгук, снова смотря тяжёлым взглядом, а от того, что было минуту назад ничего и не осталось, и снова тянет за собой, пока Чимин смотрит ему в затылок. — Поедем ко мне. — говорит Чонгук, выходя из квартиры, пока Чимин быстрым шагом еле успевает сзади и поджимает губы.

— Если они решили действовать со всех сторон, то у тебя тоже опасно, Чонгук. — сообщает Пак, пока его тянут за собой по ступенькам вниз, крепко держа за руку, кажется, там может остаться синяк. Чонгук кидает на него напряжённый взгляд, а следом они слышат громкий взрыв где-то рядом, от чего Пак вздрагивает, а Чонгук ускоряется, замечая, как двери квартир открываются и от туда выходят напуганные люди. Чонгук грубо открывает дверь подъезда и движется к своей машине, что в метрах десяти от них, пока Пак пробегается взглядом по окружности и видит, как вверх идёт чёрный дым, а сирена до сих пор режет уши, звуча здесь громче. Чонгук показывает Паку на переднее сиденье, куда тот быстро и идёт, а сам садится на своё место, сразу заводя машину, поворачивая голову и смотря, как дверь подъезда открывается, а от туда выбегают люди, а затем отъезжает назад и разворачивается, крепко сжимая в руках руль и бросая взгляд на рядом сидящего Чимина, который хранит молчание и смотрит в окно.

— Ремень пристегни. — низким тоном произносит Чонгук и Чимин поворачивает к нему голову, а затем хмурится и пристёгивает ремень, пугаясь, как дрожат его руки.

— Пиздец. — единственное, что говорит он, смотря, как мимо них по дороге проезжают полицейские машины с мигалками. Чонгук сжимает челюсти, нахмурив брови, сейчас главное мыслить здраво и не поддаваться панике. — Они ебанутые. — шепчет Чимин, напряжённо смотря в окно, пока Чонгук бросает на него взгляд.

Подъезжая ближе к центру, на дорогах появляется больше машин, поэтому они спешат объезжать, чтобы не попасть в пробку, пока рядом снова слышны звуки полицейской машины. Чимин чувствует, как внутри всё напрягается, он переводит взгляд на сосредоточенного Чонгука, который сейчас выглядит собранным и как будто хладнокровным, такое ощущение, что он знает, как действовать, и ему хочется довериться и принять такое же спокойствие, не начиная паниковать, хотя внутри всё-таки страшно, потому что от Освенцима следует ожидать большего. Сирена до сих пор звучит, оповещая о тревоге. Они проезжают центр Сеула, пока Чонгук старается ехать быстрее, выжимая из своей машины максимум.

Около многоэтажного дома, где живёт Чонгук, собралось пару людей, которые не понимают, что произошло и из-за чего сирена. Чонгук глушит мотор и смотрит на Чимина, который всю дорогу молчал.

— Пойдём. — говорит он и Пак кивает, а затем выходит из машины и направляется за Чонгуком в подъезд, проходя мимо людей, которые смотрят на них. На этом конце пока спокойно, они далеко от того конца города, поэтому Чимин позволяет себе расслабиться, смотря на макушку Чонгука, который заходит в свою квартиру, закрывая дверь на замок. Чимин пробегает по тёмному помещению быстрым взглядом и шагает на кухню, усаживаясь на стул, пока Чонгук достаёт смартфон и что-то ищет в нём.

— Думаешь, они хотят разрушить стену и пустить в город террористов? — тихо спрашивает Пак, смотря на задумчивого Чонгука, который поднимает на него взгляд и долго смотрит. Он не знает, ведь не уверен в намерениях этих уродов, но то, что это начало можно не сомневаться. Чонгук смотрит на Чимина, который выглядит никак, по его лицу нельзя прочитать какие-то эмоции, а затем неуверенно пожимает плечами и Чимин кивает, переводя взгляд на окно. Чонгук рассматривает его профиль и делает пару шагов вперёд к нему, поднимая руку и дотрагиваясь до чужой щеки, Чимин переводит на него вопросительный взгляд, слегка поднимая брови, встречаясь с пристальным взором чёрных глаз, которые следят за движением собственной руки, пока Чонгук проводит большим пальцем по пухлой щеке, а Чимин ощущает мурашки до самых кончиков пальцев от такого невесомого касания, думая, что он всего лишь под таблетками и сейчас придёт в себя в каком-то богом забытом месте, где не будет рядом Чонгука, и от этого почему-то больно. Чонгук смотрит в чужие глаза, слыша, как за окном звучит громкая сирена, а перед глазами жирными буквами всплывает защитить.