x.часть 10 (2/2)

— Я забыл, что на крыше негде сесть. На ключи, возьмёшь плед с моей комнаты и поднимешься ко мне. — произносит Чонгук и пихает в руки замершему Чимину ключи от квартиры, на которые тот с не пониманием смотрит.

— Но я мог…

— Я буду ждать тебя наверху. — перебивает его Чонгук и ставит руки в карманы пальто, поднимаясь дальше, пока Пак открывает и закрывает рот, потому что не знает что сказать.

Чонгук быстрым шагом поднимается, открывая железную дверь и выходя на крышу многоэтажки, пробегая сосредоточенным взглядом по ней, а затем замедляет шаг и идёт в сторону невысокой стенки, настораживаясь внутри и ставая за неё, опираясь спиной и задерживая дыхание, чтобы через секунды семь резко схватить парня в чёрном костюме за локоть и повернуть к себе спиной, приставив его же юсп, что выделяется отменным глушителем к чужому виску. Чонгук ждёт секунду, а затем из-за угла появляется второй парень, нацеливая на Чонгука такое же оружие, устремляя его прямо на уровне лба, поднимая уголок губ, и всё бы ничего, если бы Чонгук не почувствовал, что сзади к нему приближаются. По спине невольно пошёл холодок, потому что улыбка на чужом лице становится шире и Чонгук всё понимает, а потому замирает и отпускает из рук оружие, когда парень, которого он держал, отходит и поворачивается к нему, так же дёргая уголком губ и резко ударяя его рукой в живот, от чего Чонгук сгибается по полам, издавая хрип сквозь зубы, а затем наносят удар по голове и Чонгук полностью валится на бетон, упираясь на руки и поджав губы, пока перед глазами на секунду потемнело. Он слышит смешки, а после его пинают грубо в ногу, Чонгук поднимает голову, выдохнув через приоткрытые губы, чувствуя, как по виску течёт кровь, но он не обращает на это внимание, потому что смотрит на дуло, которое направленно прямо на него, пока остальные двое целятся в него по бокам. Парень в чёрной одежде тянет губы в улыбке, склонив голову вбок и с насмешкой рассматривает Чонгука.

— Нам приказали подарить тебе лёгкую смерть. — легко произносит парень, которому Чонгук смотрит в глаза, пока тот разводит свободную руку. — Конечно, если ты выкажешь Марко уважение. — добавляет он, вскинув брови. Чонгук приоткрывает губы, издавая еле слышный выдох, а затем опускает взгляд ниже, как-то устало и обречённо моргая.

— Передай этому Марко, даже на том свете. — хрипло произносит он, чувствуя влагу на глазах. — не видать ему моего уважения. — поднимает он голову и вскидывает брови, кривя уголки губ, чувствуя, как рана на голове начинает болеть сильнее, когда к его лбу грубо приставляют дуло оружия. Перед глазами неожиданно появляется Чимин, который в любой момент может зайти на крышу, лучше бы Чонгук заставил его найти что-нибудь, чтобы тот подольше задержался. Чонгук поджимает губы, смотря в чужие глаза напротив, пока дуло больно давит на кожу лба, он внутри напрягается, ожидая, когда прозвучит выстрел, но вдруг слышит посторонний звук. Парень хмурится и поворачивает назад голову, держа оружие на том же месте, пока Чонгук смотрит туда же и видит голубя, который сидит на ножке перевёрнутого деревянного стула, а затем сзади него появляется ещё несколько, кажется их там больше десяти, они вылетают и летят прямо на них, от чего парни начинают ругаться и прикрывать головы. Чонгук, сидя на коленях, судорожно бегает взглядом по всему этому, с влагой на глазах, а затем стискивает зубы и поднимается, хватая парня за руку, в которой тот держал юсп и, не дав ему опомниться, поворачивает его и направляет оружие на второго, делая выстрел, после чего тот валится безвольным телом. Чонгук держит парня в руках за грудки, прикрывая себя им от пуль, которые прилетают сбоку, но они попадают парню в спину, от чего тот выкрикивает и выгибается, замирая в чонгуковых руках, а затем он его выпускает и хватает последнего парня, потянув на себя и перекинув через бедро, а когда тот упал спиной на бетон, то выворачивает ему руку, сразу слыша громкий хруст кости, Чонгук забирает из чужих рук оружие и сразу стреляет тому в голову пару раз, тяжело дыша через рот. Он замирает и замечает, что птиц уже нет, а рядом с ним валяются трупы, Чонгук выдыхает и прикрывает веки, чувствуя острую боль в голове, словно там лезвием пробили. Сердце быстро стучит, надавливая на ушные перепонки, и он вспоминает про Чимина, который не должен этого видеть, а потому приходит в себя и достаёт смартфон, чтобы позвонить Юнги, кидая оружие на мёртвое тело и уходя от сюда.

Он спускается по ступеням вниз, поправляя волосы и когда поднимает взгляд, то видит поднимающегося Чимина с пледом в руках.

— Блять, Чонгук. Какого хуя у тебя так много этаж… — он замолкает и хмурит брови, а затем проходится взглядом по Чонгуку, который старается ровно дышать.

— Чимин, давай пойдём в квартиру, там голуби всю крышу изгадили. — произносит он, беря его под локоть, и тянет за собой вниз, пока тот шагает следом и моргает, пытаясь понять что такое.

— Но мы же хот…

— Ничего страшного, в следующий раз там выпьем. — снова перебивает его Чонгук и Пак хмурится, потому что ему не дают слова сказать.

— Может, ты отпустишь меня? — всё же произносит он и Чонгук вскидывает брови, а затем переводит взгляд на собственную руку, что сжимает локоть Чимина, а затем сразу освобождает его и Чимин кивает. — Быстро ты приоритеты меняешь.

— Это не приоритеты. — хмуро отвечают ему и Чимин закатывает глаза, пытаясь понять, что не так, пока они доходят до чонгукова этажа.

— А куда ты так спе… да блять. — не договаривает он, потому что Чонгук, только открыв дверь квартиры сразу рванул в ванную, пока Чимину приходится закрывать дверь и относить плед на место. Странный Чонгук однако, Чимин и не знал, что тот может быть таким неопределённым.

В его комнате темно, лишь свет фонаря с улицы еле достаёт аж сюда, поэтому он включает свет и ставит плед на место от куда взял, ещё раз удостоверяясь в том, что у Чонгука везде полный порядок, так всё идеально, что хочется создать здесь хаос, интересно, он заметит, если Чимин повернёт тетрадь немного боком, чтобы она не лежала так ровно? Он слышит шум воды из ванны и понимает, что Чонгук выйдет не скоро, а потому пробегается взглядом по помещению, после чего останавливается на кучке с книгами, которые лежат друг на друге, Чонгук и их ровно сложил, хотя те находятся на полу почему-то, там их штук семь, а на самой верхней находится тетрадь, странно, что Чимин не заметил этого раньше. Тетрадь чёрная, без надписей и подписей, толстая, листов на девяносто, Чимин смотрит пару секунд, а затем отводит взгляд, потому что это не его. Пак запускает пятерню в волосы и прикусывает пухлую губу, кидая быстрый взгляд на дверь, через которую слышно шум воды. Он быстро, лишь посмотрит и всё, Чимин шипит и подходит к стопке книг, открывая аккуратно тетрадь, читая две надписи на чужом языке, от чего кривит уголки губ и листает дальше, но буквально после первой страницы останавливается, пытаясь понять, не показалось ли ему, но нет, потому что он листает дальше и там такое же самое, а дальше всё одинаково, всё, буквально каждая строчка записана, нет ни одного свободного места, а что больше удивляет, так это идеальный ровный почерк без всяких ошибок, он внимательно бегает взглядом, но не видит их. Чимин хмурится сильно и пытается разобрать, что там написано, потому что слова написаны рядом с друг другом чуть ли не перекрывают сами себя, он прислушивается к звукам и слышит, что шум воды пропал, а потому прикусывает губу и когда разбирает два слова, то впадает в ступор, но поспешно закрывает тетрадь и отходит на пару шагов, находясь в прострации, потому что мысли вылетели.

Он слышит шаги и оборачивается к переодетому Чонгуку, пробегая по нему взглядом, пытаясь не выдавать своего состояния, а потому машинально тянет уголки губ, хотя хочется застрелиться. Чонгук вытирает белым полотенцем светлые волосы, ероша их, а затем переводит взгляд на Чимина и дёргает уголком губ, проходя в глубь комнаты. Чимин смотрит ему в спину, пока в голове возобновляется мыслительный процесс, который он пытается прекратить.

Чонгук откидывает полотенце и садится на подоконник, открывая окно, кажется, это его любимое место. Чимин одёргивает себя, чтобы выйти из состояния транса и подойти к кровати, усаживаясь на пол и упираясь спиной об её край, пока Чонгук как-то задумчиво смотрит на него, потупив взгляд.

— Чонгук, — как-то хрипло произносит он, смотря в стену напротив и нахмурив брови. Чонгук вопросительно мычит, доставая пачку сигарет, пока на лице Чимина не понимание в чистом виде. — зачем ты мне помогаешь? — Чонгук на секунду замирает с сигаретой у губ, бегая внимательным взглядом по Чимину, который так и смотрит в одну точку.

— В смысле?

— Ты ни разу не попросил что-то в замен, хотя я сейчас в твоей квартире. Почему ты мне помогаешь блять? — сначала вздыхает, а затем задумчиво выдаёт, желая получить честный ответ, но между ними повисает молчание, которое затягивается на пару секунд и это Чимину не нравится. Он поймёт, если тот признается, что просто желает его трахнуть или воспользоваться им ради своих целей, хотя что с Чимина можно взять? Он поймёт его, потому что никто не помогает вот так бескорыстно, только потому что сам так захотел по своей доброте, в этом мире уже не осталось подобных людей, а потому Чонгук вызывает хоть какое-то, но недоверие, потому что Пак не верит в его «потому что это заложено в людской природе». Чимину никогда не оказывали помощь за просто так, каждый искал для себя хоть какую-ту выгоду и Чимин привык к этому, он даже за собственную безопасность раздвинул ноги. Это не вписывается в здравый смысл, а ещё хуже то, что на подсознательном уровне Чимин понимает, что ему было бы неприятно, если Чонгук действительно его всего лишь использует, вот только почему — не понятно и это раздражает, потому что Чимин не должен подобного чувствовать. Чонгук не спешит с ответом, он скользит взглядом по профилю Чимина, выпуская из бледных губ серый дым. Сам не знает, почему не отвечает, ведь ответ и так понятен, не понятно только, почему Чимин не хочет его принимать.

— Разве ты хотел, чтобы я тебя бросил там? — бесстрастно произносит Чонгук, наблюдая, как эмоции на чужом еле заметно меняются, а брови хмурятся в задумчивости сильнее. Он сжимает в бледных длинных пальцах сигарету, отворачивая голову в сторону открытого окна, смотря на верхушки некоторых деревьев. Чимин закусывает щеку изнутри и активно работает мозгом. Но всё четно, потому что ответ ему не нравится от слова совсем, а поменять его он не может, потому что чувства свои контролировать не может, а потому и молчит, желая заорать, потому что раздражает всё. Если Чонгук пытается уйти от ответа, то это плохая идея, потому что это плохо для Чимина, потому что он глубоко внутри хочет ему верить, Чонгук не похож на плохого человека, грубый — да, но не плохой, какими могут быть люди, а поэтому ему хочется верить, но здравый рассудок кричит, что так не бывает. Человек не может помогать незнакомому человеку просто так. — Оказывать помощь без корысти для себя — нормально, Чимин. Жаль я не понимаю, почему ты не хочешь её принимать. — хрипит Чонгук и хмурит чёрные брови, всё ещё не смотря на Чимина, который поджимает губы и поднимает на него взгляд.

— Потому что сейчас люди беспокоятся лишь о себе, другие их не волнуют. Потому что я бы поступил так же, мне всё равно на беды остальных, а вот почему ты такой великодушный — мне не понятно, и это не внушает доверия, знаешь ли. — грубо отвечает Чимин, дёргаясь вперёд, пока Чонгук выдыхает через приоткрытые губы дым и никак не реагирует, такое ощущение, что вообще не здесь. Чимин замолкает, сжимая челюсти и садится на место, свешивая руку с колена и отводит от молчаливого Чонгука взгляд. Это раздражает, что тот вот так молчит и даже не смотрит на него, это даже задевает, лучше бы тот возразил или хотя бы как-нибудь поменялся в лице, но Пак забыл, что Чонгук сам по себе молчаливый и вот такой весь из себя, словно всё знает, а поэтому и молчит. Чимин почти минуту слушает лишь тишину в ответ, он как будто оказался в своей квартире, где эта тишина громкая, где в ней тяжело ни о чём не думать.

— В моих намерениях в твою сторону нет ничего плохого, исключительно добровольная помощь, Чимин. Можешь не переживать, твоё право — доверять мне или нет, я не буду тебя осуждать за это, ты сам решаешь во что верить, но я тебе уже говорил, что мне ничего от тебя не нужно, если ты до сих пор этого не понял — я не буду снова и снова это повторять. Я увидел, что тебе необходимо помочь, я не смог тебя бросить там, читай это как хочешь. Я и сейчас полностью разрешил находиться в своей квартире, потому что в твоей пока небезопасно. Если ты думаешь, что всем от тебя что-то нужно, то это не мои проблемы, могу попросить лишь не приравнивать меня никогда к остальным. — неожиданно даже слишком спокойно и как-то устало произносит Чонгук, заставляя Чимина невольно дёрнуться и повернуть к нему голову, смотря на чонгуков профиль, потому что тот так и сидит, смотря в окно. Чимин с каждым словом чувствует, как внутри растёт какое-то паршивое чувство и оно ему не нравится. Почему Чонгук говорит так убедительно? Почему Чимину хочется ему верить? Поток вопросов не прекращается, ему от них и от слов Чонгука хочется исчезнуть, потому что противное чувство начинает разъедать изнутри. Чонгук на пару секунд замолкает, делая неглубокую затяжку, а затем выпускает дым, что медленно рассеивается в ночном воздухе. — Меня с самого детства научили, что людям нужно помогать, если они нуждаются в этом, такой вот я — не пройду мимо того, кому нужно оказать помощь. — еле заметно пожимает плечами он и вздыхает, хмуря брови, потому что внутри давит незабытое чувство, он не любит вспоминать о детстве, никогда никому не говорит об этом, даже сейчас не знает, почему решил сказать. Может, потому, чтобы его желание помочь не расценивали как что-то негативное? Чимин сглатывает и опускает взгляд, смотря прямо перед собой, потому что Чонгук поворачивает к нему голову и проходится нечитаемым взглядом, пока Чимин чувствует противную оболочку влаги на глазах, но старается не пустить эту чёртову слезу.

Между ними снова повисает молчание, Чимину бы ответить что-то, но все слова застревают в глотке, потому что не привык к такому, потому что мысли не хотят собираться воедино, а потому сидит и молчит прожигая перед собой пол, пока Чонгук тушит сигарету и поднимается с подоконника, подходя к кровати и стаскивая с неё покрывало, складывая пару раз, пока Чимин выдыхает через приоткрытые губы. Смотря на Чонгука, в голове рождается вполне обоснованая мысль, что люди — это не ответы, это новые вопросы.

Чонгук закрывает окно и, оставшись лишь в футболке и своих тонких штанах, ложится на кровать, пока Чимин хмурится и поднимается с места, убирая пряди волос назад, задумчиво смотря перед собой. Чонгук устало смотрит на него, чувствуя боль в голове, в месте, по которому пришёлся удар, но он удачно обработал небольшую рану. Он за целый день испытал весь спектр негативных чувств, он ещё никогда так много не чувствовал, сейчас у него в голове нет места для какой-то обиды на Чимина, он его понимает, потому что тот просто не умеет принимать помощь. Чонгуку сейчас совсем о другом думать надо, как решать более важные вопросы, что касается его собственной жизни, но, смотря на этого парня, который выглядит чуть ли не собакой побитой, то все мысли рассеиваются.

— Ложись. — может, звучит немного грубо или голосом, после которого не хочется спорить, но Чонгук не хотел, а по другому не может, но Чимин вынырвает из своего мира и поднимает на него немного непонимающий взгляд, пока Чонгук закатывает глаза и отворачивается на бок, Чимину спиной, пока тот хочет ударить себя. Пак прикусывает щеку и ложится на самый край кровати, так же поворачиваясь к Чонгуку спиной. Он пытается избавиться от разъедающего его чувства внутри, кажется, впервые он так проебался, а Чонгук ещё больше раздражает со своими правильно подобранными словами, которые въелись Чимину в голову и крутятся на повторе. Он второй раз ночует в этой постели, но сейчас ему заметно холодно, хотя он всегда испытывает это ощущение внутри, но тогда почему в прошлый раз его не было? Иногда всё становится простым и понятным. В один момент всё как будто меняется, ты покидаешь своё тело, свою жизнь и совершенно ясно понимаешь где ты сейчас. Ты видишь себя и думаешь ебись оно лесом.

***</p>

Он останавливается перед знакомым ему домом, пробегая быстрым взглядом по внешнему виду, останавливая своё внимание на высоких деревьев, что растут на заднем дворе, где висят широкие качели. Здесь, на окраине их города, замечательное место для строения дома и создания семьи. Внутри его переполняют счастливые чувства, он чуть ли не светится, желая скорее зайти в дом и увидеть родную любящую улыбку. Он поправляет лямки своего чёрного рюкзака и шагает дальше, впервые испытывая подобные чувства, жаль, что они проявляются очень редко в последнее время. Ему говорят, что он очень милый, когда улыбается и выглядит счастливым, на это он лишь дёргает уголком губ. Ноги несут его по широкой тропе прямиком ко входу дома, он кидает взгляд невольно на гараж, где видит припаркованную машину и заметно напрягается, потому что не ожидал его здесь увидеть. Внутри он хотел, чтобы тот не приезжал в этот день, но его никто не послушал, а потому настроение медленно падает и уголки губ сползают вниз. Он поднимается по ступеням и дотрагивается кончиками пальцев к ручке, но так и застывает, потому что неожиданно чувствует внутри ужас и страх, эти два чувства заполняют его всего полностью, не давая лёгким свободно вдохнуть, сдавливая их. Чонгук теряется и не может понять, от куда взялись эти чувства и почему он их так ярко испытывает, если минуту назад был одарён счастьем. Перед глазами что-то расплывается, а он чувствует тупую боль между лопаток, что заставляет нахмурить брови от непонимания и страха. Этот страх просачивается в него, пока он прислушивается к своим шумным ощущениям, надеясь справиться с этой странной волной негативных чувств, но не получается, их становится больше, а ему становится страшнее.

В один миг перед глазами темнеет и он начинает бояться этого, он не сразу замечает, что вокруг него появилась абсолютная тишина, не слышно ничего, даже собственного дыхания. Ориентация теряется и его заносит вбок, когда он нажимает на ручку и тянет дверь на себя, а затем всё чернеет и он словно падает, ощущая не бывалую лёгкость в собственном теле. Он пытается закричать и позвать кого-то, но не слышит голоса, хотя уверен, что громко кричит. В один миг перед глазами начинают проносится различные кадры, он сначала не может понять и сфокусировать зрение, чтобы рассмотреть их, он не знает, от куда они взялись и почему он видит это, но ему становится страшно, потому что там он и его близкий человек, там он, и его близкий человек прощается с жизнью, пока он чувствует, как по щекам текут крупные слёзы, а кричать не перестаёт, пытаясь дозваться до него, но получает давящую тишину. Кадры быстро сменяются одним за другим, стремительно приближаясь к нему, пока ему становится страшно и он пытается убежать, но словно прирос к земле, а потому лишь закрывает глаза, видя яркий белый свет, и выкрикивает.

Чимин дёргается и отшатывается назад, бегая взглядом по испуганному и взмокшему лицу Чонгука, у которого на щеках заметная влага. Тот смотрит вперёд тупым взглядом, в котором читается страх, а зрачки рассширены, он часто и шумно дышит, бегая взглядом судорожно по комнате. Чимин сам пугается такого, ожидая, пока Чонгук придёт в себя, он аккуратно кладёт ладонь ему на плечо, привлекая внимания, Чон резко переводит на него взгляд, заламывая брови, словно впервые видит, он сейчас выглядит как загнанный напуганный зверёныш.

— Чонгук? Всё… нормально? — тихо спрашивает Чимин, немного сжимая чужое плечо, пока напротив шумно выдыхают и еле заметно кивают, после чего тянутся дрожащими руками к лицу и вытирают слёзы, находясь в прострации. Чимин хмурится и взволновано смотрит на Чонгука, он и сам испугался, когда проснулся и услышал бессвязное бормотание рядом, его чуть приступ не схватил, особенно, когда он увидел, что Чонгук плачет. Чимин тогда вообще выпал, потому что никогда такого не видел, чтобы Чонгук плакал и чтобы человеку снился такой кошмар, от которого он словно Богу душу готов отдать. Чимин не знал, что делать, он пару секунд подождал, пока Чонгук сам проснётся, но потом не выдержал. — Ты как? Может, воды? — так же тихо спрашивает Чимин, смотря, как Чон судорожно выдыхает и опускается на подушки, запуская пальцы в волосы, и, не дождавшись ответа, встаёт и в темноте идёт на кухню. Он приносит Чонгуку стакан с водой, который тот берёт дрожащей рукой и делает жадные глотки, пока Чимин аккуратно придерживает, чтобы не разлил. Видеть такого Чонгука даже страшно, сейчас он такой беззащитный и не такой грозный, словно сам нуждается в защите. Чимин еле заметно заламывает брови и убирает стакан в сторону, возвращаясь на своё место, пока Чонгук скрывается в изгибе локтя, лежа на спине и тяжело дыша. — Кошмар? — чуть громче спрашивает он и накрывается простыню, на что ему кивают. Пак поджимает губы и принимает сидячее положение, внимательно рассматривая Чонгука, он не знает, что ним сейчас управляет, но Пак неуверенно тянет к нему руку и так же максимально неуверенно зарывается пальцами в светлые мягкие волосы, начиная аккуратно массажировать кожу головы, пока Чонгук так и продолжает лежать, пытаясь нормализировать дыхание и внушить, что это всего лишь кошмар, основанный на реальных событиях. — Ты должен попробовать снова уснуть. — произносит Чимин, спустя пару секунд молчания и Чонгук мотает головой, опуская руку на постель и смотря в потолок усталым взглядом.

— Я не смогу. — хрипит он и переводит на Чимина взгляд, который хмурит брови и генерирует в голове мысли, потому что Чонгуку нужно спать, сейчас середина ночи, а завтра в университет.

— Нужно. — с нажимом произносит он и ложится рядом с Чонгуком, который устало моргает. Чимин упирается на подушки, ложась выше Чонгука, продолжая ему массажировать голову, уже не обращая на свои действия внимания. — Иначе я тебе начну рассказывать то, что писал Гинзберг под наркотой. — говорит Чимин, стараясь самому не отключиться, потому что он, например, спать очень хочет, но чувствует, как чужая голова под его пальцами мотает в стороны.

— Это не поможет.

— Хорошо. — соглашается Пак и прикрывает веки, собираясь с мыслью. — Он писал, что геи, а особенно он и его знакомые, опрокидывали стереотипы, но делали это без агрессии и истеричности. В его поэме он выражался так: »…позволяя симпатичным матросам выебать себя в жопу и крича от удовольствия…». — неспешно произносит Чимин, пока Чонгук хмурит брови и выдыхает.

— Ты серьёзно? От куда блять у тебя такие мысли? — тише хрипит Чонгук, но его не слушают.

— Но согласно всеобщему стереотипу, это выглядело примерно вот так: «…и крича от боли…». Этот реализм, здравый смысл, сочетающийся с юмором, применяли не только геи, но и некоторые натуралы. Никто не спасёт Америку нюханьем кокаина, болтая босыми ногами под дождём, если ты вдыхаешь снег, твой мозг непремен… — слушать это не особо хочется, как и спать, но нужно выбирать меньшее. Чонгук вздыхает и прикрывает веки, начиная слышать слова Чимина словно через толщу воды, начиная заново засыпать, чувствуя чужие пальцы в своих волосах. Чимин продолжает говорить, со временем понижая слышимость и тоже проваливаясь в сон, перед этим удостоверившись, что Чонгук всё-таки заснул.