Часть 19 (1/2)
Белое пространство напрягало зрачки странствующего. Элрик остановился и обернулся назад в надежде увидеть отца в последний раз, но его глаза смотрели лишь в закрытые врата. Пребывание в потусторонним мире сильно утомило его. Возможно на физическую силу повлиял и сам Истина. Сейчас Стальному хотелось уткнуться в подушку, закрыть глаза и провалиться в сон. Но там их ждут, поэтому государственный алхимик знал наперед, что так легко он не сможет отделаться от трибунала. Посмотрев серьезным взглядом на спящую, Эдвард тихо выругался про себя, дабы не разбудить бунтовщицу. Может Корнелия и не заслуживает принять на себя его гнев, но алхимик не просил её идти за ним. Смелый и очень чреватый поступок. Он думал, что получив свою речь, блондинка останется в замке, но никак не рассчитывал, что она во второй раз решится оказаться один на один с манипулятором человеческих судеб. Она была на грани смерти. Казалось, что в тот миг его сердце вновь готово было остановиться, на этот раз окончательно, когда увидел Корнелию в оковах удушающего отчаяния. Она походила на дикую розу, в непогоду потерявшая в своем сердце главный стержень и источник жизненно важных ценностей. Но кроме того, затерзались в мыслях необъяснимые, но в тоже время весомые загадки. Стражница Земли не ударила его током, как отца. Что это значило? Может ли между ними быть какая-то связь? Эдвард реалист по жизни и до сей минуты считал, что всё это чушь несусветная. Но не взирая на весь бред, что произнес Ван Хоэнхайм, самое главное для алхимика было то, что блондинка жива. Иначе, не смог простить себе её смерть. И дело было даже ни в крушении мира, а в том, что он и сам даже сейчас не может понять. Если бы он не успел её спасти, то… Выговор за это Корнелия получит однозначно.
Обернувшись вперёд с тяжким выдохом, Эдвард с блондинкой в руках неспеша шел в сторону своих врат, которые медленно открывались ему навстречу. Однако вместо черных рук к алхимику и стражнице плавно потянулись зелёные лианы. С трансмутацией Уинри однажды было тоже самое. В ту зловещую ночь алхимик даже удивился когда увидел в своих вратах растения. Но почему при трансмутации матери не было того же, раз его душа связана с душой стражницы? В голове начало туманится от изнурения. Эдвард решил заняться своим исследованием после пробуждения, если на то будет время свободное. А сейчас наступила минута расставания с колбой Истины. Зеленые путы, не причиняя вреда перепили тела и приглашали их во врата наружу. В мир Меридиана.
***</p>
В апартаментах Корнелии настоятельно сидели стражницы, алхимики, Калеб и Элион. Прошло около часа с момента исчезновения Корнелии. С каждой секундой ожидание становилось пыткой. Особенно для Альфонса, которого пыталась успокоить принцесса Ксинга. Хотя младший Элрик снаружи выглядел абсолютно спокойный, а внутри его съедала боль. Мэй ни на секунду не отстранялась от своего избранника. В схеме круга преобразования долгожданно заискрились голубые электрические нити, привлекая к себе всеобщее внимание.
— Хоть бы они выбрались. Вдвоём. — тихо пробормотала себе под нос Вилл, скрестив пальцы в кресты, наблюдая за игрой искр. Хай Лин крепче сжимала ладонь Тарани, ища в этом жесте утешение. Ирма закрыла глаза, боясь увидеть вновь Корнелию одну. Стражница Воды пообещала, что не будет с Эдвардом ссорится, лишь бы он вернулся из загадочного преобразования. В том месте, откуда должны выбраться пропавшие прошёлся тяжелый звук упавших тел. Открыв один глаз, Ирма увидела лежащего Эдварда, а на нем Корнелию.
— Получилось. — с чувствами полного счастья и облегчения воскликнул Альфонс. Он запредельно рад, что брат живой. Но вопреки с эмоциями радости сразу перемешивались чувства обиды.
Увидев бессознательную Стражницу Земли, мирно лежащую на алхимике, повстанец поторопился забрать её, вызывая тем самым в сердце Элион бушующий укол ревности. Принцесса Меридиана не подавала в открытую свои чувства собственности, но внутри, с каждым вниманием Калеба к бывшей подруге, разгорался дьявольский пожар. Она не отступит от него. Его место здесь. На Меридиане. Рядом с ней. Она так думала и твердо считала, когда повстанец видел достойного соперника в лице Эдварда, который уже нашел в себе силы поднять себя и девушку.
— Эдвард Элрик, когда ты научишься думать как взрослый? Своим необдуманным поступком ты морально чуть не уничтожил собственного брата. — майор Армстронг по-отечески принялся строго отчитывать непослушного ребёнка. Из глаз самого мужчины полились искренние слезы переживания за парнишку.
— Да со мной все в порядке, как видите, майор. — чувствуя себя определенно виноватым в случившемся, стушевался блондин. — Нужно девчонку на кровать положить. — Стальной торопился организовать девушке максимальные удобства для комфортного сна, но не успел ступить и шагу, как за тело стражницы схватились цепкие и твердые руки воина.
— Я о ней позабочусь. — не скрывая чувства собственного достоинства перед Стальным Алхимиком, твердо произнес Калеб. Пламя ревности заглушали все чувства сопереживания к человеку, появившийся из потустороннего таинственного мира, едва повстанец увидел свою девушку у него на руках. В эту секунду как будто и у Эдварда тоже внутри возгорелось новое дыхание соперничества. Алхимик не хотел отдавать невинную девчонку в руки предателю, которая готова была спасти его от манипулятора Истины. Повстанец предал и не смеет своими руками прикасаться к ней. Об этом говорил горящий золотистый взгляд наполненный вулканом гнева и накопившейся жёсткости, получая в ответ пылающую ненависть к себе.
— Не утруждай себя. Позаботься лучше о чувствах своей принцессы. Ведь Элион нуждается в твоей любви больше, чем она. — слишком холодно, даже для самого себя, отчеканил Алхимик и твердый своим принципам воспротивился силе воина. Дёрнув корпусом тела вперёд, не позволяя шатену взять вновь инициативу в свои руки, Эд понес спящую ношу к постели.
В комнате опять появился напряжённый и необъяснимый гул негодующего поведения, лишь Мустанг в очередной раз покачал головой, проклиная двух идиотов. Калеб забылся и потерял контроль. Посмотрев на потерянный и обиженный взгляд Элион, воин остановился, обматерив неудачные обстоятельства. Чтоб казаться предельно уравновешенным, повстанцу пришлось повиноваться и тупо принимать неприемлемое доминирование Алхимика над собой.
— Что с ней случилось? Ведь к тебе девушка пошла в здравом уме. — поинтересовался Шрам, оказавшись рядом у ложа.
— Зачем вы позволили открыть ей врата повторно? — разозлился блондин, получая болезненный подзатыльник, и резко обернулся, встретившись с озлобленным взглядом Огненного Алхимика.
— А сам не догадываешься? — иронично, с притворной шуткой, задал вопрос фюрер. Впервые бывший полковник Аместриса по-настоящему таил злость на государственного алхимика. — Конечно, ты понятия не имеешь и даже не желаешь понимать, что мы убивались горем. Винили себя, что позволили тебе сотворить непоправимое. Тебе же важны только твои чувства. Полюбуйся на плод своего очередного эксперимента, болван. — указав ладонью на Корнелию, слова Роя Мустанга, произнесенные в резком тоне обвинения и обиды, задели чувствительную плоть. Эдвард поступил, как скот, в прямом смысле этого слова, наплевав на всех, в том числе и на отношение близких к себе.
— Простите. — переведя взгляд на Стражницу Земли, Эдвард не знал куда деть свою персону в этом замке. Лишь бы не чувствовать себя морально подавленным. Виноват. Виноват. Во всем виноват только он — кричали его мозг и сердце. Но это было тогда. Пару минут назад. Сейчас Эдвард чувствовал облегчение после встречи с родными и разгадал ещё одну злую тайну Истины. Пусть даже и чреватым способом. — Простите, что наплевал на вас. Но сколько бы я не извинялся, я не сожалею, что решился открыть врата. По ту сторону я встретился с бригадным генералом Хьюзом. — Рой Мустанг резко ошалел от такой неожиданной новости вместе с майором Армстронгом. Казалось, что Огненный не верил словам государственного алхимика, но дрогнувшее внутри сердце готово было пустить скупую мужскую слезу, тоскующая по другу. — Он передал вам, господин Мустанг, что рад за ваше почетное и долгожданное место фюрера. — сказав важную весть военному, старший Элрик наткнулся взглядом на младшего. — Ал, наши усопшие родные тоже души не чают в нас. Мама попросила передать, что очень любит и просит прощения за свой ранний уход, а ещё я встретился с отцом. Он рассказал о Истине, как о искусственном подобии божества. О том, что его изобрел учёный-алхимик Ксеркса, который воссоздал гомункула. Отец просветил меня, осведомив о том, что его заточили в белый храм, как и саму Истину. По отдельности. Кажется именно для того, чтобы в эволюции вселенной не произошел дисбаланс природного бытия.
— Прям как Оракул с Мудрейшим и советом на Кондракаре. — в шутку хихикнула Хай Лин, отчего все резко умолкли.
Вспомнив недавний ослепительно белоснежный мир Кондракара, алхимики призадумались. Даже Вилл, ужаснувшись, опешила от недоказуемой шутки подруги.
— Сказанешь тоже, Хай Лин. Да не может такого быть, чтоб Кондракар всем этим заправлял. — заступилась Лидер Стражниц за опекунов своих сил, уловив ход мыслей соратников в бою.
Мудрейший и Оракул создали орамеры, дали им стихии, чтобы они боролись за добро и контролировали Завесу, дабы зло не проникало на их Землю и в остальные миры. Это самый весомый аргумент из всех, поэтому Вилл и выступила защищать советников.
— А вы уверены, что совет Кондракара желает вам добра? — спросил Шрам. — Не думаете, что они просто использует вас в своих целях…