Часть 18 (1/2)
На перепутье гавани пустоши двух совершенно разных и в тоже время одинаковых миров стояли самые близкие усопшие люди. Однажды, когда Эд, Ал и Уинри направились на Юг страны, Эд случайного увидел на одной из попутных станций подполковника. Он прощался с мальчишкой. Элрик даже думал, что все это ему показалось, однако, прощание Хьюза было реальной. Ведь Маэс не мог оказаться в том месте чисто физически. Вспомнив фрагмент из жизни по телу алхимика пробежалась мурашки.
— Так ты на самом деле прощался со мной на станции, когда мы направлялись в Дублис? — нарушил неловкую тишину между ними Эд.
С тех самых времён, как он узнал о кончине подполковника, не переставая укорял себя в том, что впутал его во все это дерьмо. Ведь по сути виноваты лишь братья, за то что нарушили главное табу.
— Да. Я хотел попрощаться с вами перед отбытием в иную реальность. И кстати говоря, Эдвард, прекрати бесконечно брать на себя ношу вины. Наблюдая со стороны, я видел и чувствовал как ты убивался горем. Ты ни в чем не виноват. Мы — взрослые ведь должны брать ответственность за свои поступки и сами виноваты в том, что пошли служить в армию. Но если бы не ваше желание отыскать ключ к возвращению тел, то неизвестно, чтобы случилось со страной. Сколько бы людей погибло бы от замыслов гомункулов? Ты ведь понимаешь, что Аместрис был в опасности. — во взгляде Хьюза не было осуждения.
Он всегда был до предельности добрым к ним и по-отечески опекал. В ту пору братья впервые за долгое время почувствовали отеческую заботу в отсутствии собственного отца.
— И то верно. Но все равно эта ноша до последнего вдоха будет сидеть на моих плечах и напоминать сколько людей пожертвовали своими жизнями ради того, чтобы мы с братом вернули себе тела. Сколько бы я себя не винил, но все же скажу огромное спасибо тебе. Много видовал людей за все время скитания по земле, но ты навсегда останешься в моем сердце, как отец, давший заботу своим детям. Когда встречусь с твоей женой и дочерью, то обязательно расскажу, что ты наблюдаешь за ними и души не чаешь, как и прежде. — слова Эдварда до глубины души тронули Маэса. Той давней семейной теплоты не хватало ему в загробном мире, но и не капельки не сожалел о том, что пожертвовал собственной жизнью.
— Спасибо. Ещё не забудь передать Рою, что я очень рад за него.
— Хорошо. — на прощание Эдвард обнял Хьюза, как сын отца. Затем присел напротив химеры.
С каждым столкновением с близким человеком, Стальной все больше погружался в свои воспоминания. Тогда в двенадцать лет он не знал настолько хорошо алхимию, поэтому не смог ничего сделать, когда Шу Такер — алхимик, связующий жизни, объединил собственную дочь с собакой, ради подтверждения лицензии государственного алхимика. Эдварду казалось, что он готов был убить чертова ублюдка, который посмел сотворить подобное. Злость в отношении ученого до сих пор не отпустила старшего Элрика, даже несмотря на то, что был убит Шрамом. Нина выглядела несчастной в облике чудовища из домашнего пса. Жалость и печаль пробуждались к этой бедной девочке. Элрик мягко погладил химеру по голове, ища в своих словах оправдание.
— Бра-тик. — проговорила химера полусобачьим и получеловечьим голосом, тронув собачьим носом его цепь на часах.
Сердце алхимика сжалось от неприятного чувства дискомфорта. От своего бессилия он ничем не смог да и сейчас не может ей ничем помочь.
— Прости меня, Нина, что не смог тебя защитить от всего человеческого смрада и грязи, но помни, в моем сердце ты навсегда останешься моей самой милой и наивной сестрёнкой. — сколько бы алхимик не утешался, ему всё равно нет прощения. В ответ химера начала ластится к его руке.
Обняв полусобаку на прощание, Эдвард поднял свой взгляд на Пинако. Даже в ином мире бабуля слилась со своей трубкой.
— Наконец-то ты вырос и стал вылитый Хоэнхайм. Прям глаз не отвести от такого брутального крепыша, которого совсем недавно не было видно от земли. — хвост Эдварда дернулся от внезапной настигшей злости.
— Ах ты, старая ведьма, на себя бы лучше посмотрела. — нормальная бабушка давно бы всыпала невоспитанному ребенку по заднице за подобное ругательство, но с Эдом у них всегда было особое общение на этот счёт.
— Ты не меняешься, но приятно знать, что на свете есть ещё такие люди, как ты. — Пинако раскрыла свои руки, приглашая Эда в свои объятия.
— Спасибо за автоброню, бабуля. — поблагодарил душевно Эд, прижимая старушку к себе покрепче.
После Пинако стояли мама и Уинри. Плоть не переставала переливаться водопадом грусти. Последнее прощание, последняя улыбка и последний взгляд.
— Пожалуйста, береги свою жизнь, Эд. Старайся избегать неприятности. Ведь автоброню заменить можно, а жизнь у тебя одна. — высказалась Уинри, вновь скользнув взглядом по металлу.
— Наконец-то ты научилась переживать за мою жизнь, а не за свои железяки. — Элрик мягко улыбнулся, легонько щёлкнув по носу механика.
— Ты просто тогда меня не правильно понимал. Ведь я боялась признаваться, что ты мне очень нравишься и поэтому я и говорила, что вкладывала в автопротез свое сердце и душу, но на самом деле я всей душой и сердцем болела за тебя, когда ты приезжал ко мне поломанный. — Уинри смущённо отвела свой взгляд.
Щеки вновь приобрели пунцовый оттенок от озвученной правды, что мягко говоря растопили застывшую плоть алхимика. Механик совсем не заметила как была окутана сильными руками Эда.
— Ты какой-то сумасшедший и одержимый механик, ненормальная с отвёрткой. Каждый раз я для тебя придумывал особенное прозвище, вместо всяких слов спасибо, но ты всегда знала меня лучше всех. Стоило мне хоть раз попросить о помощи и ты всегда выручала. Моё доверие к тебе говорит намного больше чем немыслимые слова о любви. Все время, когда я терял себя во мгле. — алхимик не переставая гладил бережными руками светлую голову Уинри.
— Ты вечный магнит для неприятностей, поэтому даже мой гаечный ключ без проблем притягивался к твоей голове. Однако, пора прощаться, Эд. Тебе немедленно нужно поспешить к отцу на помощь.
— Ладно. — с тянущей и болезненной грустью ответил Эд, почувствовав на своей спине руки Уинри. — Знай, что я всегда любил и буду любить тебя. Где бы я не находился и чтобы со мной не происходило.— на ухо шепнул Элрик, отметив на губах Уинри свой прощальный поцелуй.
С неохотой отстраняясь от девушки, Эд обратился к самой последней из всех. На долю секунды между ними застоялась пауза.
— Сыночек, прости меня за то, что так рано покинула вас. Если бы не моя болезнь, то вы никогда бы не лишились своих тел. Я и отец несём тяжкую ношу от того, что не дали вам достаточно любви и тепла. — начала Триша, но была перебита сыном.
— Не стоит, мам. Мы сами совершили эту ошибку, хотя знали, что на трансмутации человека лежит строжайший запрет. Не упрекай себя. Не свершив это, мы никогда бы не познали Истину… — недолгая пауза появилась в предложении. — Ну, теперь по крайней мере Ал сполна усвоил урок, что нельзя сказать обо мне. — спрятав за длинной челкой свой виноватый взгляд от угрызения совести, проговорил Эд. — Но а теперь настал час расплаты.
— Триша, твои сыновья очень сильные. Такой матери, как ты есть чем гордиться. Из них выросли очень отважные люди. — похвалил Маэс шатенку. Будь при подполковнике фотография Элисии, то непременно обескуражился от сентиментальностей.
— Но мне пора. — выдохнул тяжко Эд, в последний час пик обняв свою дорогую и любимую мать.
***</p>
Ступив во врата Истины, Корнелия почувствовала лёгкую тошноту и головокружение. В коридоре внутренних врат созерцали черти, облаченные в младенцев. Они громко гудели, мешая сосредоточиться девушке на главном. Стального Алхимика стражница не обнаружила. Очень резко, не ожидав получить нож в спину, вменяемое состояние мгновенно подавлялось с каждой секундой. Виски становились свинцовыми, будто сдавливали в тиски. Атмосферный ожог внедрялся в глубину её сознания, стараясь взять вверх над разумом. Стиснув до скрежета зубы, стражница до последнего отторгала навязчивые галлюцинации. Темные тени рук младенцев скрутили её тело, дабы не позволить сбежать дальше от проблем.
— Нет, я не сдамся. — кричала сдавленно блондинка, упав от дикой всепоглощающей боли на колени.
Разум затмился, теряя, но не всецело, контроль над всем телом. Никто иной мнимо подкидывал эпизоды, заставляющие непроизвольно скрутиться внутренностям в напряжённый клубок до безумия. В голове Корнелия наблюдала измену повстанца с лучшей подругой. Они желанно слились в страстном поцелуе, не оставляя кромешной пустоте не единого миллиметра на своем теле. По правде говоря неприятно и больно видеть, как близкие люди утешаются друг в друге.
— Он не мог со мной во второй раз так поступить. — полушепотом опровергла блондинка иллюзии, не поддавшись отчаянию предательства.
Сидя на коленях без попытки шевельнуться, воительница меридианского и земного мира держалась за свинцовую голову. В следующую секунду картинка поплыла в пьяном дисбалансе, представляя взору обитель домашнего очага. Терпкое тепло пробило, увидев полноценную семью в сборе. Однако, самой девушки среди них там не было, будто ей показывали настоящую повседневную жизнь через экран. Счет шел на секунды. Мать, стоящая у плиты за готовкой, пела колыбель детства. Лилиан с отцом сидели за столом в ожидании завтрака. Обычное утро у каждой семьи. Прошло полгода, как Корнелия покинула Хитерфилд ради спасения другого мира. По щеке скатилась слеза тоски. Она скучала по всем.