And I needed you more (1/2)
Когда раскрытая на странице с голубыми водоворотами Книга вновь оказалась в кабинете Геллерта, перенесенная туда заклинанием, тот долго медлил, прежде чем подойти к ней. Желание прочитать все страницы и узнать будущее, разрывавшее его буквально сутки назад, прошло. Теперь Книга внушала Грин-де-Вальду страх. Она содержала в себе нечто неправильное, нечто, о чем не говорилось ни в одной из легенд.
Лицо покинувшего кабинет Альбуса все еще стояло перед глазами Геллерта, и он знал, что, едва приблизившись к Книге, захочет увидеть его вновь в недрах лазурного моря. Это желание уже каленым железом жгло сердце Грин-де-Вальда, и именно оно пересилило страх.
Сделав добрый глоток рома, Геллерт подошел к Книге.
Лазурная надпись все еще плавала над жемчужными водоворотами.
20-е августа 1899 года
И вновь силуэты стали четче, и вновь Геллерт увидел изумрудную листву, яркое небо и двух юношей, сидящих в белоснежной беседке. Не справившись с собой, Грин-де-Вальд провел пальцами по лицу Альбуса, того самого Альбуса из прошлого, которого буйной летней ночью страстно целовал, прижал к дереву, наивно полагая, что он будет принадлежать только ему.
И тут почва ушла из-под ног Геллерта, и он принялся падать прямо в голубое море, навстречу самому себе, сидящему в беседке, себе, на три года моложе и глупее…
Геллерт смотрел на свет, красиво запутавшийся в волосах Альбуса, и думал, что все сделал правильно, не рассказав ему вчера о подробностях своего плана. Он хотел сделать это больше двух недель назад, но их с Альбусом отвлекло осознание взаимности чувств, и много дней они просто не говорили о будущем.
За исключением вчерашнего вечера, когда Альбус доверчиво взглянул в глаза Грин-де-Вальду, а тот не нашел в себе сил сказать ему правду. Сказать, что ради достижения их целей придется резать и убивать маглов. Сказать, что к лучшему миру придется идти по трупам.
Дамблдор так верил в свои идеалы, в понятия морали и чести… Геллерт не стал его разубеждать. Он решил — они с Альбусом начнут этот путь вместе, а там волшебник сам решит, оставаться с Грин-де-Вальдом или нет.
Геллерт боялся потерять Альбуса навсегда, стоит ему увидеть его настоящего. Потому что уже не мог. Без его ежедневного общества, без их разговоров, за которыми пролетают часы, без смеха Ала, без его морщинки над бровями, когда он над чем-то сильно задумывался…
Пусть у них с Альбусом дальше поцелуев дело за две недели так и не зашло, Геллерт нуждался в любимом больше воздуха. Он знал, что их связывало большее, чем остальных парочек, их отношения интеллектуальные, а не построенные на одних чувствах. И Грин-де-Вальд хотел этих отношений на всю жизнь. А начнут они с переезда в Париж, который также должен был состояться раньше, но…
Они еще никогда не пробовали быть любовниками в Годриковой впадине. А когда попробовали, им понравилось так, что они решили задержаться на пару недель. В конце концов, оба оставались семнадцатилетними мальчишками, которым хотелось не только менять мир, но и бегать по зеленым полям, купаться голышом в озерах и воровать яблоки с чужих огородов.
— Посмотрим сегодня на закат с нашего дерева? — спросил Альбус, оторвавшись от книги.
— Конечно, — улыбнулся Геллерт, сжав руку Ала. — А ночью кое-кто обещал рассказать мне пару страшилок.
— Сегодня полнолуние, — Альбус сделал большие глаза. — Лучшее время для жутких историй.
— Кстати, потом мы могли бы пойти ко мне, — Грин-де-Вальд наклонился к Алу и провел костяшками пальцев по его щеке.
— А твоя тетушка будет не против? — скептически спросил Ал. — Я же Дамблдор. Чокнутый, не забыл?
Геллерт выразительно приподнял бровь.
— А зачем ей знать об этом?
В глазах Альбуса вспыхнул озорной огонек.
— Но как же я без ее разрешения…
— Время быть паиньками прошло, — отрезал Грин-де-Вальд. Он поцеловал пахнущие медом губы Альбуса. — Разве послушный мальчик так бы сделал? Нет. Но это не должно останавливать. Мы любим друг друга, и никто нам не указ, ясно?
Знакомая морщинка появилась над бровями Альбуса.
— Неужели не хочешь посмотреть на мою спальню? — шепнул Геллерт на ухо Дамблдору.
Тот залился восхитительным румянцем.
— Я… мы… — он замялся и, судя по всему, задумал сменить тему. — Мы постоянно от всех прячемся, не можем открыто выражать чувства… Гел, неужели так будет всегда?
— Нет, — решительно ответил Грин-де-Вальд. — За это мы и начнем бороться. За право волшебников свободно жить, — он вновь склонился к губам Альбуса, — и свободно любить.
И он поцеловал Дамблдора как никогда прежде. Зайдя гораздо дальше. Альбус почувствовал эту перемену и слегка отстранился, но ответил на страстный поцелуй, в котором пошлости было куда больше, чем нежности.
Они еще не пробовали.
Ничего, кроме объятий.
А Геллерт хотел, и он понимал, что не может и дальше оставаться благородным рыцарем, стремящимся сохранить непорочность любимой дамы. Альбус не принцесса, он мужчина, а значит, их желания и потребности схожи.
Грин-де-Вальд уже несколько раз пробовал скользнуть пальцами Алу под рубашку во время мгновений наедине, но Дамблдор сразу прекращал целоваться и останавливал руки Геллерта. Он явно еще не был готов, в отличие от Грин-де-Вальда, хотя и хотел. Геллерт чувствовал это. Альбус хотел его.
Так если не сейчас, то когда?
Геллерт спустился ниже и осыпал поцелуями шею Альбуса. Успеть, успеть, прежде чем он начнет сопротивляться. Пусть страсть в нем победит все остальное. Геллерт водил языком по нежной сладковатой коже, зажимал ее между губами и легонько посасывал, с удовлетворением ощущая, как Альбус безмолвно дрожит в его объятиях.
Он вцепился в плечи Грин-де-Вальда, но отчего-то не стал его отталкивать, как обычно. Воодушевившись, Геллерт скользнул языком в аккуратную ушную раковину Альбуса и жарко подышал.
Вот тогда он услышал.
Вздох наслаждения, такой тихий, что Грин-де-Вальду потребовалось подтверждение. Он куснул мочку, полизал за ушком и вновь услышал этот вздох. Что-то бесконечно интимное и сокровенное было в нем. Геллерт осознал — никто и никогда, кроме него, не слышал, как Альбус стонет. Грин-де-Вальд отстранился, увидел полузакрытые, затуманенные страстью глаза Дамблдора, и почувствовал — он сломал его оборону.
Я твой. Бери меня скорее, разве ты не знаешь, что я только для тебя.
Вот что читалось во взгляде Альбуса, вот что заставило Грин-де-Вальда вновь попытаться запустить руки под белую рубашку, приподняв края. Глаза Дамблдора блеснули испугом, он стиснул запястья Геллерта, но в следующий миг его хватка ослабла, и он, весь красный, жадно поцеловал Грин-де-Вальда.
Геллерт ощупывал тело Альбуса, которое сто раз видел, когда они загорали на пляже, но к которому не смел прикоснуться. Мускулы приятно твердели под гладкой кожей, небольшие, едва заметные. Альбус был скорее жилистым, чем накачанным, и Грин-де-Вальду это безумно нравилось.
Нравилось ласкать пальцем родинку над правым бедром, небольшой шрам около левой груди, являющийся следствием неудачной встречи Альбуса с немагической совой, нравилось трогать и мять нежные соски, так соблазнительно розовевшие под солнцем в утренние часы на берегу озера.
Сколько раз Геллерт мечтал их коснуться, сколько раз представлял, как проводит по ним кончиком языка… собственно, почему бы и нет…
Альбус стонал громче, откинув голову и, не переставая, гладя волосы Грин-де-Вальда. Геллерт приподнял рубашку Ала, тот вздрогнул, вновь в его взгляде мигнул испуг, но Гел, не обратив на это внимания, нырнул под белоснежную ткань и взял в рот коралловую горошинку.
Сладкую. Аккуратную. Стремительно твердеющую под языком.
Геллерту стало больно — Альбус с неожиданной силой вцепился ногтями в его плечи, и очередной стон слетел с его губ. Грин-де-Вальд со всех сторон ощупал сосок кончиком и проложил по груди дорожку поцелуев до второго соска. Он провел по нему всей поверхностью языка, и Альбус дернулся в его объятиях.