Глава 16 - Новое Оружие (1/2)

Глава 16 — Новое Оружие</p>

— Ты шутишь? Так вот зачем ты все это сделал?! — Гневно прорычала Серана, поднимая неживого снежного эльфа за шею голыми руками, и когда (бывший) Викарий Виртур задыхался и беспомощно извивался в ее руках, Янг и Жон не могли не согласиться с Сераной.

В конце концов, даже если не принимать во внимание тот факт, что пророчество Тирании Солнца, написанное проклятым эльфом из Обливиона (возможно, в буквальном смысле), разрушило (не)жизнь Сераны, уничтожило скайримское отделение Дозорных Стендарра, разожгло теневую войну между кланом Волкихар и Стражами Рассвета (в которую троица оказалась втянута), и заставил Жона, Янг и Серану исследовать бесчисленные древние, экзотические и опасные места, сражаться с бесчисленными могущественными врагами, и все это в борьбе за одни лишь Свитки. Одного только поиска Лука Ауриэля было достаточно, чтобы довести троицу до предела терпения, выносливости и силы.

Свитки привели их в Вечернюю Пещеру, расположенную к северо-западу от Драконьего моста. Сначала Жон вслух удивился, почему она называется «Вечерняя Пещера». Но когда они перешли по веревочному мосту через глубокую пропасть, древнее дерево и изношенные веревки поддались, не выдержав веса трех человек, и они узнали, что пещера действительно была названа так удачно.

К счастью, на дне пропасти был удобный бассейн с водой, чтобы остановить их падение.

К сожалению, вода течет глубоко, а подводные течения были сильными и быстрыми. Как только они плюхнулись в воду, течение потащило их за собой, через длинный и запутанный ряд частично затопленных туннелей вглубь под землю, мимо тускло освещенных гнезд пауков размером с лошадь, пока наконец (и бесцеремонно) не выбросило их из подземного водопада в бассейн.

Который использовался как уборная для соседнего огромного гнезда пещерных троллей.

Которые все еще были там.

Оправившись после того, как они чуть не утонули (Жон никогда раньше не завидовал отсутствию потребности Сераны в кислороде), чуть не были съедены и уничтожили небольшую армию троллей, они начали исследовать пещеру, пытаясь понять, не похожа ли какая-нибудь ее часть на древнее место упокоения оружия бога.

Прошло всего полчаса поисков, прежде чем они обнаружили кое-что помимо троллей: теплое оранжевое свечение вдали, отличное от тошнотворно-зеленой биолюминесценции, характерной для пещерных грибов Скайрима. Приблизившись к нему, они попали в древнее святилище из мраморного камня, и хотя большая часть окружения обрушилась, центральное сооружение осталось нетронутым.

На всякий случай, если у них возникли сомнения, на святилище был изображен символ солнца, чтобы показать, что они на правильном пути.

Конечно, в обветшалом святилище не было лука. Это было бы слишком удобно, слишком просто.

Вместо этого они обнаружили бледнокожего эльфа в белых как снег доспехах, который сидел у костра и с дружелюбной улыбкой подзывал их поближе, говоря: — Проходите вперед. Здесь вам нечего бояться.

Эльф представился рыцарем-паладином Гелебором и представил им «Благую землю Аури-Эла».

Янг и Серана сразу же отметили, что пещера — помойка (буквально, в углу, где испражнялись тролли).

Ситуация не улучшилась, когда он объяснил, что является снежным эльфом, хотя Жону удалось уговорить Янг, указав на то, что у него есть глаза, и он говорит, действительно говорит, а не пытается их убить, и все пошло хуже, когда Гелебор объяснил сложный ритуал, необходимый для разблокирования самой часовни (захваченной фалмерами), чтобы они могли убить его брата, Викария Виртура, и получить Лук Ауриэля.

Даже Гелебор не мог отрицать, что все это выглядело утомительно и нелепо: ходить по разным Путям, наполнять кувшин водой из чаш в каждом из них, а потом опорожнять его перед Часовней. По его словам, «это символично».

Узнать, что существует пять Путей, разбросанных даже за пределами пещерной системы? Почти так же плохо, как узнать, что первый находится в пещере, известной как «Вечерний Переход», которая должна была символизировать «отсутствие просветления».

Другими словами, пещера, полная полной темноты, с полчищами фалмеров между ними и следующим Путем, который был лишь первым из пяти.

К счастью, после нескольких часов, проведенных в кишащей фалмерами пещере, первый Путь наконец привел их в огромную ледниковую долину, расположенную глубоко в горах.

Вид, конечно, впечатляющий, но их гораздо больше захватил вид большой открытой местности. Не теряя времени, Янг окликнула Дюрневира, и тот быстро переправил их между оставшимися Путями и прямо ко входу в часовню Ауриэль.

Он бы полетел прямо в сердце часовни, но не смог пролезть в двери, какие бы широкие и величественные они ни были.

«Великая часовня Ауриэль», как она выглядела, не произвела на них особого впечатления. Конечно, это были древние руины, представляющие неисчислимую историческую и научную ценность, один из последних оставшихся остатков цивилизации Снежных Эльфов, существовавший до прихода человека в Тамриэль бог знает сколько времени, но все, что увидели Янг и Жон, это мрачное старое здание, полное льда, замороженных фалмеров и их странных питомцев-насекомых.

Кроме того, замороженные фалмеры время от времени оживали и пытались напасть на них, если они подходили слишком близко.

Если бы не тот факт, что замороженные фалмеры обладали силой льда, то их количество в неизвестных тесных коридорах древней часовни могло бы оказаться опасным. Однако, благодаря заклинаниям пламени Сераны и Янг, а также силе Янг и Жона (которая могла прорезать драконью шкуру), замороженные фалмеры только зря тратили время и силы, самоубийственно набрасываясь на троицу и погибая толпами.

Наконец, после нескольких часов махания, рубящих, режущих, колющих и бьющих ударов (Жон не мог не вспомнить о Гримм), они достигли того, что, по мнению Жона, было внутренним святилищем, и обнаружили снежного эльфа, сидящего на замороженном троне в окружении сотен замороженных статуй, защищенных от них толстой стеной льда. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что это, скорее всего, брат Гелебора, Виртур; даже если бы они не увидели семейного сходства, других снежных эльфов в мире точно не осталось.

В этот момент, несмотря на все, через что им пришлось пройти, чтобы добраться до Виртура, Жон был готов попытаться уговорить эльфа отдать им лук. В конце концов, Гелебор так и не понял, почему его брат должен умереть, а Виртур, похоже, еще ничего им не сделал.

Эта доброжелательность и благосклонность длилась до тех пор, пока Виртур не начал монолог о том, как эти глупцы сыграли ему на руку, приведя Дочь Хладной Гавани прямо к нему, и не воскликнул, что их польза подошла к концу.

И тут, совершенно ожидаемым образом, замороженные фалмеры и насекомые ожили и начали роиться в единственных доступных им целях.

В отличие от прежних времен, когда они не были особенно опасны, когда их подходы ограничивались несколькими направлениями, большое внутреннее святилище позволило им использовать свое количество в своих интересах, окружая троицу и атакуя их со всех сторон. И хотя они не были особенно умны, они все же обладали некоторой долей дикой хитрости, пытаясь разделить троих и обойти их с флангов, атакуя их спины, пока они отвлекались.

Это было близко, но этого, конечно, было недостаточно. Трое сражались с армиями драугров, с многочисленными отрядами Волкихар, с Дюрневиром и тремя Хранителями Каирна Душ одновременно, и в конце концов последние из замороженных фалмеров были разбиты или растаяли, а измученная и разъяренная троица обратила свой взор на Виртура.

Он пытался обрушить на них крышу и взорвать ледяную стену, посылая в троицу ледяные осколки, но в конце концов они настигли его и загнали в угол на большом балконе часовни, где он рассказал, что является вампиром, не подвластным фалмерам, и архитектором, стоящим за пророчеством о Тирании Солнца. И все потому, что…

— А что еще я должен был сделать?! — Гневно и вызывающе кричал Виртур, пока Серана продолжала душить его. — Аури-Эль предал меня, бросил меня, позволил зараженному Посвященному войти в Благие земли, чтобы заразить меня! Я отомщу!

Конечно, как бог, Аури-Эль не мог быть тронут Виртуром. Однако его влияние на мир не было недосягаемо для Виртура; он планировал уменьшить влияние Аури-Эля на Нирн, испортив его лук и затушив солнце.

Янг могла понять его, даже если все это казалось ей смешным; в конце концов, она была Драконорожденной. Дитя Акатоша и все такое. Она, наверное, тоже была бы в ярости, если бы он вдруг ополчился на нее за то, над чем она не властна, хотя она сомневалась, что Акатош сделал бы что-то подобное, судя по тому, как он вел себя во время их разговора.

— Ты никогда не пробовал вылечить себя? — Холодно спросил Жон, считая действия эльфа невероятными. — Ты когда-нибудь покидал это место, чтобы искать решение своей проблемы?

— С какой стати? Я верно служил Аури-Элю; это был его долг…

— Значит, ты этого не делал. — Насмехался Жон, сложив руки. Он вспомнил свою собственную жизнь; он не просто сидел и ждал возможности отправиться в Бикон, чтобы стать героем. Ему пришлось проявить инициативу, сделать выбор в пользу бегства, поиска фальшивых документов, дешевых билетов из Анселя в Бикон. Эльф, с другой стороны… — Ты просто сидел на заднице все это время, тратил годы, обвиняя своего бога в бездействии.

— Как ты смеешь! Я-

— И что потом? Ты написал пророчество, которое разрушило жизнь моего друга и вызвало столько смертей и разрушений… и все для того, чтобы ты мог мелочно отомстить? — Жон продолжал, не желая, чтобы его прерывали. — И ты даже не попытался исполнить пророчество! Ты все еще просто сидел здесь и ждал, когда чистокровный вампир придет к тебе! Ты жалок!

Янг была согласна с Жоном, хотя и считала, что им повезло, что он оказался таким жалким. Ну и что, если бы Акатоша не было? Даже зараженный, он все равно остался бы им. У него все равно был бы выбор. Серана тоже кивнула, с ненавистью глядя на эльфа, который своим пророчеством разорвал ее семью.

— Хватит! — Прорычал Виртур. — Я не потерплю, чтобы со мной разговаривал какой-то ребенок, не говоря уже о том, чтобы он меня остановил!

— А как насчет такой, как я? — Тихо спросила Серана с опасной ноткой в голосе, когда Виртур начал яростно бороться. — Ты ждал, когда появится кто-то моей крови? Посмотрим, есть ли в твоей крови сила!

Архиепископ Виртур, несмотря на тысячелетия бездействия, все еще был древним вампиром и бывшим верховным жрецом бога, со всеми вытекающими отсюда силой, навыками и опытом. Его машущие ноги соприкоснулись со средней частью тела Сераны, и, применив телекинетическую магию для увеличения силы, он оттолкнулся от нее, ослабив ее хватку, а затем послал еще одну волну силы в радиальном направлении вокруг себя, отбросив ее назад и освободив себя.

Виртур не терял времени, его хищные инстинкты соединились с яростью, и он быстро направился к человеку, который разозлил его больше всего.

Было время, когда Жон мог колебаться, например, когда он только пришел в Скайрим. Однако месяц борьбы с бандитами, вампирами и случайными культистами Мираака закалил его, и он, не теряя времени, поднял щит и приготовился к атаке.

Первый удар Виртура едва сдвинул его с места, но когда он контратаковал выпадом, Виртур отбил клинок, парируя его голыми руками, а затем приготовился в упор запустить в него порыв ледяного ветра, не дав ему возможности уклониться.

Затем Янг сзади пробила дыру в его древнем нагруднике и вырвала его сердце. Его глаза расширились, когда он почувствовал прикосновение Янг, прикосновение Драконорожденной, в его последние мгновения. Она была потомком Акатоша, и в ее прикосновении чувствовался намек на божественность Акатоша, на присутствие Аури-Эля.

Это было присутствие, которое он узнал бы, несмотря ни на что, даже после всех тысячелетий, Предательства, времени, которое он провел, лишенный его, и даже когда она разбила его сердце, даже когда жизнь, которая поддерживала его все это время, утекла из него, он в последний раз оглянулся на Внутреннее Святилище, на его руины, на мертвых Преданных, на символ солнца… на символ бога, который, как он всегда думал, оставил его.

Слеза упала из его древнего глаза, и с последним вздохом он прошептал: — Аури-Эль, прости меня…

Янг тяжело дышала, глядя на труп Виртура. Умом она понимала, что Жону не грозит особой опасности от Виртура, благодаря его щиту и Ауре. В конце концов, она помогала обучать его, была с ним с самого начала, наблюдала, как из наивного мальчика он превратился в воина, в убийцу. Но, увидев, как вампир отклоняет его клинок, как он направляет заклинание в свободную руку… она вдруг потеряла дар речи, внезапно бросившись вдогонку.

Жон и Серана присоединились к ней, глядя на тело, но в то время как Серана пнула его один раз, прежде чем плюнуть на его труп, Жон посмотрел на жестокую рану и спросил: — Это… было слишком, ты не находишь?

Янг вздрогнула, но не успела ответить, как из-под земли начало подниматься сооружение на большом балконе — святилище, похожее на те Пути, которые они посетили за прошедший день. Когда все трое немедленно повернулись к святилищу, Гелебор вышел из него, держа в руках богато украшенный металлический лук, и остановился, глядя на часовню и тело, которое они окружали.

— Итак, дело сделано. — Печально пробормотал Гелебор, подходя к телу брата. Он опустился на колени и почтительно закрыл глаза брата, а затем оглянулся на троицу. Заметив их недоверчивые взгляды в сторону пещеры, из которой он вышел, он быстро объяснил: — Восстановление этого пути означает, что Виртур мертв, а Преданные больше не контролируют его.

Трио посмотрело друг на друга, обменявшись взглядами, прежде чем Серана неохотно заговорила: — Преданные… не виноваты.

— Что? — Гелебор растерянно моргнул. — О чем ты говоришь?

— Он был вампиром. — Серана объяснила. — Он контролировал их.

— Вампир? — Повторил Гелебор, пристально рассматривая своего брата. После минутного изучения тела он закрыл глаза и вздохнул: — Понятно. Это многое объясняет. В глубине души меня радует, что Преданные не виноваты в том, что здесь произошло.

— Правда? Почему? — Янг заговорила, недоумевая, почему Гелебор, казалось, был рад тому, что его брат, очевидно, предал свою веру и выживших представителей его расы.

— Потому что это значит, что надежда еще есть. — Гелебор ответил, глядя на символ Аури-Эля в часовне с грустной улыбкой. — Надежда, что однажды они смогут избавиться от своей ненависти и снова научиться верить в Аури-Эля. Я давно не испытывал таких чувств, и это давно назрело. Моя благодарность всем вам.

— Не за что… — Ответил Жон, больше из вежливости, чем из чего-либо другого. Странное чувство, когда кто-то благодарит его за убийство брата, а потом открывает ему, что его брат был злым вампиром, который контролировал фалмеров, а не был развращен ими, но, опять же, Скайрим был странным местом. Он, конечно, не чувствовал себя героем, но понимал необходимость этого.

— Ты рискнула всем, чтобы заполучить Лук Аури-Эля, и в свою очередь ты восстановила Святилища. — Провозгласил Гелебор, протягивая лук и колчан стрел. — Я не могу представить себе более достойного чемпиона, чем вы, любой из вас. Если вы захотите узнать больше о луке или получить для него больше стрел, я буду рад помочь. Тебе стоит только попросить.

Янг осторожно взяла протянутые лук и колчан и сразу же почувствовала связь с ними. Держать его в руках было все равно что снова оказаться в присутствии Мартина; божественность была явной, хотя и приглушенной. Сам лук был легким, но прочным. Она не думала, что Серана сможет до него дотронуться, ведь она вампир, но ей было интересно, сможет ли Жон воспользоваться запасным оружием. В конце концов, он тренировался, чтобы стать Охотником; он должен был научиться пользоваться луком, верно?

Серана смотрела на артефакт со смесью благоговения и отвращения, но потом любопытство взяло верх, и она спросила Гелебора: — Итак… что вы можете рассказать нам о луке Аури-Эля?

— Говорят, что этот лук носил сам Аури-Эля в битве против сил Лорхана в древние и мифические времена. — С энтузиазмом объяснил Гелебор. — Его мастерство не имеет себе равных нигде в Тамриэле и, возможно, за его пределами.

Жон посмотрел на лук и кивнул в знак согласия. По крайней мере, он не видел ничего подобного в Ремнанте.

Серана, тем временем, нетерпеливо продолжала: — Да, да, это очень интересно, но что он может делать?

Гелебор выглядел разочарованным тем, что его урок истории прервали, но он продолжил: — Лук получает энергию от самого Этериуса, направляя ее через солнце. Поэтому, когда стрела вылетает из лука, она производит магический эффект, очень похожий на ожог огнем.

Серана моргнула, попыталась представить, какой эффект это произведет на нее (и на вампиров в целом), и вздрогнула. — Звучит… мощно.

— На самом деле это лишь малая часть его потенциала. С помощью Солнечных эльфийских стрел, ты сможешь произвести гораздо более впечатляющий эффект… вызвать всплески солнечного света, которые окутают твоих врагов. Солнечные вспышки, конечно, могут повредить что угодно, но особенно разрушительны для нежити.

Серана могла поверить в это, ведь она уже несколько раз попадала под удар солнца. Лук Ауриэля, безусловно, был мощным артефактом… но какое отношение он имеет к пророчеству? С ее кровью? Она должна была знать, хотя бы для того, чтобы знать, чего не следует делать. — Свитки… Я имею в виду, Виртур, что-то говорил об использовании крови?

Гелебор посмотрел на нее долгим взглядом, обдумывая ее слова, но, видимо, решил отдать ей должное и объяснил: — Ну, использование стрелы из лука, обмакнутого в кровь, может привести к тому, что она будет работать по-другому… испортит ее назначение. Это, конечно, если ты достаточно глупа, чтобы попробовать.

Серана поняла смысл сказанного громко и четко и поблагодарила его за уделенное время, поклявшись втайне никогда не подпускать свою кровь к луку. Затем она отошла, увлекая за собой Жона и Янг, и начала: — Ну… он не такой блестящий, как я ожидала… но лук у нас есть.

— Да, пиявка, мы знаем. — Ответила Янг, закатывая глаза.

Жон, однако, уловил подтекст и спросил: — Итак… что же нам теперь делать?

— Я думаю, мы все знаем… пришло время встретиться с моим отцом. — Решительно ответила Серана. Благодаря Жону, благодаря его заботе, его противостоянию с матерью, она нашла в себе мужество признать этот простой факт. — Если мы этого не сделаем, он будет преследовать нас до конца наших дней.

— Если мы сделаем это, ему придется умереть. — Янг нахмурилась и сложила руки. Она все еще помнила существо, с которым они столкнулись, когда впервые спасли Серану. Даже с их новым оружием, даже с их силой, она не знала, достаточно ли этого.

— Я знаю. Я долго думала об этом. — Призналась Серана. — Это… это будет нелегко. Но я не думаю, что у нас есть выбор. Нет. Это должно закончиться, здесь и сейчас.