Глава 17. Мария (2/2)

– Нет, что вы… просто я надеялась, что вам известно больше, чем мне. По крайней мере, вы женаты на омеге. Надеюсь, он счастлив с вами.

– Я тоже на это надеюсь, – честно сказал Гаспар, вынимая из кармана записную книжку, чтобы оставить свой номер Марии.

По крайней мере, в этом городе был человек, который также знал об омегах, но не относился к ним как к животным. Это радовало и вселяло некоторую надежду.

С такими мыслями Гаспар покинул столичный и главный приют «Небесные поля», вернулся домой и провел выходные в обществе своего мужа и некоторых гостей. Субботним вечером у них побывали племянники без родителей – они долго сидели с Артуром в саду, потом Мартин и Морис показывали модели самолетов, которые они конструировали в клубе при школе, а Марисса пыталась что-нибудь испечь. Она предпочитала не экспериментировать у себя дома, потому что там неизбежно обо всем узнавала Роза, а перед ней Мариссе было неловко портить продукты или переживать неудачи. У Гаспара она чувствовала себя свободнее – перед дядюшкой ей было не так стыдно, как перед родителями. Наверное, этим можно было даже гордиться.

В воскресенье заглянул Нейт, который не утерпел до следующей недели и пришел под конец текущей. Он забрал книгу и газету и Гаспар подумал, что Артур мог бы и сказать, что ему самому эта газета была нужнее, но раз уж он решил промолчать, вмешиваться не стоило. Кроме того, Нейт получил от Гаспара серебряное перо с гравировкой и сменным стержнем для наполнения чернилами – подарок за своевременный визит и вполне уважительное отношение к Артуру. Конечно, Нейт не понял, с чего вдруг его так щедро отметили, но это было и не обязательно – главное, подарок ему понравился.

По вечерам они с Артуром много беседовали – Гаспар рассказывал о своих новостях и узнавал, что было написано в книге Томаса, которую Артур успел прочитать полностью. Голова Томаса была забита этим бредом о животном происхождении альф и омег, об их неполноценности и примитивности мышления. Помимо того, что в книге подробно разбирались репродуктивные особенности альф и омег, в ней еще и утверждалось, что эти люди имеют низкую способность к обучению, не понимают искусство и вообще пригодны только для простой работы. Все это звучало просто дико, но Томас, видимо, верил в это. И относился к Артуру как к домашнему питомцу, притом еще и нелюбимому. От этого становилось больно, и Гаспар вновь и вновь думал, что теперь сможет многое исправить, но никогда не сумеет изгладить все раны, которые остались в душе Артура.

И сколько их таких – омег, оказавшись не в тех домах, в полной власти людей, головы которых были переполнены настоящими нечистотами?

В среду Гаспара разбудил звонок – он вскочил с постели и поплелся в зал, ругая последними словами того, кто осмелился тревожить их в такую рань. Он бы продолжал злиться и дальше, если бы из трубки не полился встревоженный и срывающийся голос Марии, которую он сразу же узнал – она почти плакала и постоянно переводила дух.

– Вы можете приехать?

– К приюту?

– Нет, я назову вам адрес. Еще ничего не случилось, но мне очень страшно, и я должна рассказать правду, потому что… я больше не могу.

Артур, который поднялся следом, остановился на пороге и прислонился плечом к двери. Гаспар улыбнулся ему и показал жестом, что все в порядке, и тогда он прошел в гостиную и забрался в кресло с ногами, почти укладываясь на спинку, словно собираясь задремать уже здесь. Он выглядел очень тепло и трогательно в своей свободной синей пижаме с белым кантом по линии манжет и воротника. Прошлой ночью было прохладно, и он мог поспать в пижаме с длинными рукавами.

– Хорошо, я приеду.

Предупредив Артура, что вернется к завтраку, Гаспар умылся, оделся и поехал на встречу, надеясь, что все закончится быстро. Мария не назвала адрес какого-то дома, она выбрала в качестве места встречи небольшой магазин памятников, где также можно было заказать надгробие. Гаспар подумал, что выбор был символичным, поскольку они явно собирались говорить о двух недавно почивших людях. Он еще не рассказал Артуру о Кассиусе, и не знал, когда ему это лучше сделать, хотя и было ясно, что избежать этого разговора нельзя.

Впрочем, Гаспар ошибся в своих предположениях. Когда выяснилось, что говорить здесь в сущности негде, поскольку все дворовые беседки были открытыми и почти голыми, а кафе еще только просыпались, Гаспар решил, что стоило поговорить с Марией в машине, чтобы не привлекать лишнее внимание. Она быстро согласилась, и уже через минуту они сидели совсем рядом в припаркованном рядом с автобусной остановкой автомобиле.

– В понедельник в приют приходил еще один молодой человек – нездешний. Очень красивый и высокий, с необычной внешностью. Спрашивал почти то же самое, что и вы. Вы с ним знакомы? Он представился как Робби.

– И пожертвование тоже сделал? – спросил Гаспар, уже начиная понимать, с чего Мария так перепугалась. Он и сам почувствовал себя неуютно, особенно от того, что не был знаком ни с кем по имени Робби. – Не знаю никого с таким именем.

– Нет, он явился просто, чтобы узнать, открываются ли еще приюты на фермах. Сказал, что сам бы с удовольствием усыновил кого-то. Директор предложил ему рассмотреть несколько анкет детей из главного приюта, но этот странный человек отказался, сказав, что слышал о детях с тяжелым недугом, живших на ферме, и он заинтересован именно в помощи таким детям. Но на этом он не остановился. Вчера он был в деревушке Карлот – там, где я родилась. Когда-то там тоже был один из приютов «Небесные поля». Боюсь, что следующий его шаг убьет человека, о котором я сейчас забочусь. Дело в том, что в заброшенном доме моих покойных родителей живет еще один омега… – Мария остановилась, видимо, призывая на помощь всю свою смелость. – Вы сказали, что женаты на омеге, и у меня нет другого выхода, кроме как поверить вам. У господина Милтона было два приемных сына. Младший умер, но старший жив. Поскольку омегам в этом городе жить не совсем безопасно, а уж без дома и подавно делать нечего, я увезла Митчелла в свой старый дом, где уже давно никто не живет. Теперь он совершенно один в пустой деревне, среди разрушенных домов и разоренных хозяйств. Мне все еще очень страшно, и я не представляю, насколько страшно ему, но все это время это был единственный путь для спасения его жизни. Пожалуйста, если это возможно, спрячьте его в другом месте. Митчелл очень хороший парень, он постоянно помогал нам в приюте, у него почти не случается течек, а если они и бывают, то настолько слабые, что он почти их не ощущает. Он может работать и приносить пользу, но… у меня нет его документов! Я обыскала все, абсолютно все в доме господина Милтона и не нашла его документов!

Теперь она заплакала, но почти сразу взяла себя в руки, сжав старенькую кожаную сумочку так, что Гаспару показалось, будто затрещала кожа.

– Не бойтесь, я его заберу, – пообещал он.

Митчелл. Об этом омеге Артур тоже рассказывал. Неужели омег так мало, что почти все они знакомы между собой?

Гаспар почти прикусил губу от досады на самого себя. Конечно, омег мало – он и сам еще в начале года думал, что их вообще не было. Возможно, омеги с фермы были единственными в этой стране. Хотя… брались же откуда-то новенькие, о которых Артур тоже рассказывал. И где, черт возьми, сейчас остальные?

– С документами мы тоже что-нибудь придумаем, – сказал Гаспар. – Я попробую поискать их своими средствами.

– Пожалуйста, поспешите, – попросила Мария, поднимая покрасневшие глаза. – Я боюсь, что этот человек, который приходил в приют, доберется до Митчелла. Он ведь не из полиции, он вообще из-за границы! А если он заберет Митчелла в другую страну или еще хуже… если он убьет его? У мальчика нет документов, его никто не опознает, разве что, несколько сотрудников приюта… никому не будет дела до омеги, потому что в этой стране они только мешают… Даже за мусор их не считают…

– Я отправлюсь сегодня же. Не думаю, что Митчелла будет очень легко найти. Я тоже не так давно посещал Карлот, и знаете… мне и в голову не пришло, что в одном из домов может кто-то прятаться.

– Так это вы посещали Карлот? Это вы тот первый человек, который обратился в архив? То есть… тот самый, который… тоже приезжал, мне просто библиотекарь рассказывал… – Мария, которая до этого была занята горестными рассуждениями и страхами, с трудом переключилась на новую тему.

– Это был я, – ответил Гаспар. – Мой муж родился в той деревне, если верить документам. Хотел посмотреть, что это за место – родина моего супруга.

– Как странно этот Робби вас преследует, – задумчиво сказала она. – Вы точно с ним не знакомы?

– Нет, – уверенно сказал Гаспар. – Но если он так настойчив, то рано или поздно мы с ним встретимся. Тогда и можно будет выяснить, чего ему нужно.

*

Как и обещал, Гаспар вернулся точно к завтраку. Он волновался и не находил себе места, и Артур думал, что же с ним случилось, но вопросов не задавал. Успев выпить чаю, Гаспар почти проглотил яичницу с булочкой, и теперь молчал, задумчиво глядя на руки Артура, лежавшие на столе.

– Я опять должен отправиться в Карлот, – сказал Гаспар, подумав и решив все про себя. – Поэтому сегодня опять буду поздно.

– А можно мне поехать с тобой?

Слова вырвались прежде, чем Артур успел себя остановить, он даже сам испугался. Точнее, он испугался, а Гаспар просто удивился.

– Если хочешь, – согласился Гаспар.

– Хочу посмотреть, что это за место, – пояснил Артур.

Эта просьба прозвучала неожиданно даже для него самого, хотя на самом деле он должен был понимать, откуда она взялась. Артур еще в прошлый раз очень хотел отправиться в Карлот вместе с Гаспаром, но тогда они об этом не говорили. Проведя почти весь день в одиночестве, Артур много думал, и тогда же пришел к выводу, что в этом был виноват только он – кому еще нужно говорить о его желаниях, если не ему самому? Он знал, что Гаспар не откажет ему в просьбе, если она будет безопасной, но все равно не решился сказать о своих мыслях.

– Конечно, – протягивая руку и накрывая его ладонь, сказал Гаспар. – Я буду рад, если ты составишь мне компанию. Одному в пути очень скучно и утомительно, а с тобой мы в два счета доберемся до места.

В этот момент Артура переполняла такая любовь, что он перехватил ладонь Гаспара и сжал ее крепче, а потом и вовсе взялся за нее второй рукой. В мире не было таких людей, как Гаспар – он был единственным, в этом Артур совсем не сомневался.

Они собрались в путь довольно быстро – Гаспар выбрал для Артура подходящую одежду, сделал несколько звонков в компанию и сказал, что можно отправляться. То, что волновало Гаспара, оставалось для Артура загадкой, но спрашивать все еще было страшновато. Не хотелось заставлять Гаспара скрывать или говорить, что время для обсуждений пока еще не пришло. К тому же, он и так получил достаточно хорошего – он сидел рядом с Гаспаром и смотрел на дорогу, и почему-то ему казалось, что совсем скоро должно было произойти что-то важное. Может быть, Гаспар тоже чувствовал что-то похожее, и поэтому был таким задумчивым?

В машине пахло лимонами и мятой – Гаспар держал прямо под лобовым стеклом коробку с высушенными корочками и листочками, которые Артур готовил ему, когда появлялась возможность. Им обоим нравился этот аромат, и теперь Артур выращивал мяту уже в двух ящичках. Он думал, что это тоже было счастьем – делать что-то для человека, умеющего говорить «спасибо». Няня говорила, что настоящая добродетель – это когда делают хорошее и не ждут благодарности, но ведь с благодарностью приходят совершенно новые чувства. И конечно, можно прожить без них. Но с ними гораздо теплее, да и делать хочется больше.

Артур думал о Джонни, образ которого почти вплавил в свои глаза, пока рассматривал газету – он возвращался к ней постоянно, пока Нейт не забрал ее. Все эти дни он постоянно смотрел на Джонни и каждый раз подмечал какие-то вещи, убеждавшие его в правоте сделанных выводов. Форма ушей, наклон головы, линия плеч – все это принадлежало Джонни. Он ведь даже приложил к газете тонкий белый лист и обвел изображение, чтобы не потерять его, даже когда газета вернется к хозяину. Теперь этот лист был вклеен в его тетрадь – Артур переписал статью и прикрепил к этой странице обведенное изображение.

Узнает ли Джонни когда-нибудь это прекрасное чувство, которое открылось самому Артуру только сейчас? Артур хотел для него лучшего – чтобы он тоже был счастлив. Чтобы он полюбил кого-то так же, как сам Артур полюбил Гаспара, чтобы его жизнь тоже стала такой же полной. Можно ли было представить себе большее счастье?

Иногда Артур смотрел на Гаспара – он старался делать это не очень часто, чтобы не отвлекать. Ему нравилось, как Гаспар вел машину, смотрел на дорогу, поправлял галстук, и он бы смотрел на него постоянно, но Гаспар смущался и начинал то ронять какие-то вещи, то путаться в пуговицах – в последнее время все чаще.

– У тебя большое сердце, – сказал Гаспар, когда они ехали мимо пустых залитых солнцем полей. – Кажется, оно у тебя безграничное.

– Совсем нет, – ответил Артур. – Не так уж там и много умещается.

– Не обязательно хранить там много, – засмеялся Гаспар, опуская стекло и позволяя ветру наполнить салон машины. – Все дело не в количестве тех, кого ты любишь. Все дело в силе, с которой ты любишь.

Артур плохо разбирался в чувствах, поэтому не мог ни возразить, ни согласиться. Он осторожно прихватил кончиками пальцев складку рукава на сгибе локтя Гаспара и тут же отпустил ее. Это был такой способ хоть как-то себя выразить, и Гаспар это понимал – он очень тепло улыбнулся и тоже коснулся плеча Артура.

Дорога до Карлота была не очень долгой – возможно, так показалось, потому что Артуру нравилось быть рядом с Гаспаром, сидеть в одной машине и смотреть вперед, на расступавшуюся впереди дорогу. Он думал, что эта дорога была похожа на человеческую жизнь, потому что постоянно двигалась, и на ней всегда встречалось что-то новое, но при этом она оставалась сама собой. Мысли были глупыми, и произносить их не хотелось.

– Подъезжаем, – сообщил Гаспар, когда дорога стала сужаться, а по асфальту побежали трещины. – Скоро будем на месте. Я прошу тебя не волноваться, и ничего не бояться. И пожалуйста, не обижайся на меня, хорошо? Просто я не знаю, как правильнее поступить, и поэтому… в общем, нам надо идти.

Слова были настораживающими, но Артур вновь не стал ничего спрашивать или уточнять – он верил Гаспару и не собирался обижаться на него. Они оба вышли из машины и оставили ее рядом с первым покосившимся домом. Только сейчас Артур заметил, что они были в месте, пришедшем в полное запустение – раньше здесь точно жили люди, но теперь никого не было.

– Я родился здесь?

Поверить в это было сложно.

– Не прямо здесь. Скорее всего, где-то неподалеку есть клиника или что-то вроде этого… или ты родился в приюте, которого сейчас уже нет, – ответил Гаспар. – Но если искать место под названием Карлот, указанное в твоем паспорте, то это как раз оно.

– А что случилось с людьми? – спросил Артур, останавливаясь посреди дороги, когда-то проходившей через всю деревню и делившей ее пополам.

– Кто-то умер от старости, а кто-то уехал. Это плохое место для жизни – здесь пустынно, и дела идут плохо. До города далеко, продавать овощи и все остальное некому. Возможно, если бы молодые люди хотели жить здесь, как их отцы и дедушки, деревня бы не разрушилась, но они, видимо, разъехались кто куда.

Они медленно шли по этой главной улице, и Гаспар вдруг взял Артура за руку, остановившись возле одного из домов. Крепко сжав его ладонь, он повернулся к нему и очень спокойно сказал, что внутри этого дома есть человек, и сейчас они должны его поискать.

– Пожалуйста, будь осторожен и не отходи от меня, – попросил он, глядя Артуру в глаза. – Это очень важно.

– Хорошо, – пообещал Артур, и почти сразу же услышал голос, показавшийся ему ненастоящим.

– Артур? Артур!

Артур повернулся к дому, и теперь его, кажется, подводили не только уши – глаза видели Митчелла, смотревшего прямо на него через пыльное стекло. Сдавив руку Гаспара так, что у обоих затрещали пальцы, Артур затаил дыхание и уставился в окно, боясь, что сейчас Митчелл растает.

– Митчелл, – совсем неслышно сказал он, не отводя взгляда от родного лица.

Было очень похоже на то, что происходило в страшных снах, когда Артуру казалось, что он кричал, а на самом деле не издавал ни звука. Но было ли происходившее сном? Совсем нет.

Сколько он не видел Митчелла наяву? Много, очень много лет. Бесконечность.

Митчелл исчез из окна, и Артур ощутил такой страх, что почти потерял себя на несколько мгновений – он растерянно повернулся к Гаспару.

– Ты ведь тоже его видел? – спросил он с надеждой.

– Видел, – кивнул Гаспар. – Не бойся, он сейчас выйдет.

Раздался звук открывающейся двери – легкий скрип, показавшийся Артуру очень громким, разрезал напряженную тишину. Он успел повернуться в эту сторону, когда со двора уже донесся звук шагов – Митчелл буквально выскочил из дома и понесся к нему, оттолкнув шатавшуюся в петлях калитку.

– Митчелл, – наконец, отпуская руку Гаспара, прошептал Артур.

Знакомые и сильные руки обняли его за плечи и прижали к теплой груди, и Артур задохнулся и почти потерял сознание от ощущения, накатившего из самого детства. Он словно вновь стал маленьким мальчиком, которого Митчелл обнимал перед сном или сразу после работы.

– Митчелл, Митчелл, – словно сумасшедший, повторяя одно это имя, продолжал шептать Артур, позабывший все остальные слова.

Обнимая Митчелла и словно пытаясь вдавить его в себя, Артур не мог ни о чем думать и не знал, что чувствовал – его ноги слабели, он как будто исчезал. Стараясь вернуться к реальности, Артур скомкал в кулаках рубашку Митчелла, заставляя себя почувствовать жесткость грубой ткани, а затем, зацепив за это ощущение все остальные чувства, притянуть к себе знакомый запах тела, звук дыхания, тепло солнечных лучей и ощущение скользившего по локтям и шее ветра.

– Артур, ты жив, – сдавленно прошептал Митчелл. – Я и мечтать не мог, что когда-то тебя увижу.

Его волосы стали короче, хотя все еще были собраны в тяжелый хвост. Позвоночник все так же легко прощупывался – он остро выпирал, когда Митчелл хоть немного наклонялся. Он был почти таким же, каким Артур его помнил. Найдя в себе силы немного отстраниться, Артур вцепился взглядом в его лицо, сразу же отметив небольшой шрам на правой щеке, а потом еще один рядом с виском – совсем свежий, еще красный. Митчелл был так же красив, как и прежде, и его глаза были прекрасны даже сейчас, когда их наполняли слезы.

– Я был готов умереть, – сказал Митчелл, взяв его лицо в ладони и рассматривая так, словно видел что-то удивительное. – Думал, молился, я ждал знака… думал, что если мне нужно умереть и за все ответить, то я готов, но только перед смертью, Господи, ниспошли мне милость в последний раз, дай знать, что случилось с моими малышами.

– Ты не умрешь, ты не можешь умереть! Куда ты собрался после того, как мы встретились?

Митчелл засмеялся, и Артур опять застыл в его руках, не веря тому, что слышал этот смех – он и в прежние дни на ферме редко мог его послушать.

– Простите меня, – ослабляя объятия, извинился Митчелл, и Артур тут же испытал прилив стыда за то, что забыл о Гаспаре, пусть и ненадолго. – Простите, наверное, я испугал вас.

– Нет, все отлично, – заверил его Гаспар.

Артур опустил пятки на землю – только сейчас он понял, что все это время стоял на носочках, потому что все еще был заметно ниже Митчелла.

– Митчелл, это мой муж, – отходя на шаг и приближаясь при этом к Гаспару, сказал Артур. – Его зовут Гаспар.

Гаспар подал Митчеллу руку, и тот нетвердо, но без промедления протянул свою в ответ.

– Теперь с вами все будет хорошо, – пообещал Гаспар, глядя на Митчелла и улыбаясь. – Артур о вас позаботится.