Глава 11. Разница между мной и тобой. Часть 2 (2/2)

Хотелось кричать и колотить эту дверь, хотелось сломать беседку или развалить забор – найти хоть какой-то предмет, на котором можно выместить ярость. Подавив это желание, Филипп вернулся в дом и, не раздеваясь, улегся в первую попавшуюся кровать, до которой смог дойти.

*

– Артур, у тебя терпение ангела, – с нескрываемым ужасом наблюдая за тем, как Марисса вплетала в русые волосы специально прибереженный для этих целей вьюнок, протянул Мартин.

Он сидел с книгой, но совсем ничего не читал и уже почти десять минут безотрывно смотрел, как его сестра хозяйничала на чужой голове. Артур не двигался, как его и просили и ждал, когда все закончится. Ему даже не был интересен результат, просто хотелось немного размяться, потому что он уже очень долго сидел на стуле. С другой стороны, Марисса была так счастлива, что расстраивать ее перерывами не хотелось.

– Я бы переломал все эти щетки к чертям, если бы она делала такое со мной.

– А я маме расскажу, что ты ругаешься, – пригрозила Марисса. – И у тебя никогда не будет таких волос. А если и будут, я к ним и пальцем не прикоснусь, даже если ты попросишь меня об этом.

– Мама сейчас зайдет и увидит, что ты с ним сделала.

– Ну, я все равно хотел укоротить волосы, – сказал Артур. – Поэтому сейчас самое подходящее время что-нибудь с ними сделать.

– Что? – Марисса замерла за его спиной, держа в одной руке прядь волос, а в другой стебель вьюнка. – Не надо, Артур! У тебя такие красивые волосы…

– А почему это не надо? – закрывая, наконец, книгу, засмеялся Мартин. – Потому что тебе будет не с чем играть?

– Нет, потому что Артур красивый, и ему идут длинные волосы, в отличие от тебя, страшилище, – обиженно ответила Марисса, возобновляя свои манипуляции.

– Уж кто бы говорил, уродина!

– Я похожа на маму, между прочим! Она, получается, тоже уродина?

– А я на папу. Значит, папа у нас страшилище?

– Я попрошу дядю, чтобы он уговорил тебя не стричься, – игнорируя последний вопрос брата, сказала Марисса. – Ему нравятся твои волосы. В прошлый раз, когда я спросила, почему он не пострижет тебя как всех мальчиков, он сказал, что тебе и так хорошо.

– Правда? – удивился Артур.

Марисса слегка повернула его голову набок, чтобы было легче плести, и кивнула:

– Правда. Хотя он сказал, что ты пострижешься, когда сам захочешь, но в целом ему и так все нравится.

– Вот видишь? Артур сам хочет постричься, и даже дядя ничего ему не запрещает, а ты все портишь! – опять вмешался Мартин.

– А я тебя не спрашивала, что мне говорить! – огрызнулась Марисса. – Ненавижу, когда ты так делаешь!

– И мне так плохо от этого, я сейчас окочурюсь от горя.

– Ну, хватит, не надо ссориться, – вздохнул Артур, забыв, что находился не среди младших на ферме, а среди чужих детей.

Он тут же пожалел о том, что позволил себе эту вольность, но Марисса звонко рассмеялась, совсем сбивая его с толку.

– Я уже думала, ты никогда ничего не скажешь, – сквозь смех, сказала она. – Никто не может выдержать нас с Мартином дольше двух минут.

Потом Марисса долго сетовала, что нигде не могла найти фотоаппарат, а Артур старался не показывать, что заметил блестящую линзу объектива под подушкой кресла, в котором до этого сидел Мартин. По каким-то причинам ему не хотелось, чтобы Марисса фотографировала его с цветами в волосах, а уж от мысли, что это фото когда-то могло попасться на глаза Гаспару, становилось и вовсе страшно.

Вернувшаяся с кухни Роза долго вздыхала, расплетая и приводя в порядок его волосы, а потом извинялась за поведение своих детей, но Артур заверил ее, что ему было весело и нисколько не сложно. Мартин и Марисса переодевались к обеду, и у них было немного времени, чтобы побыть в тишине.

Аккуратно расчесывая его волосы и разбирая их на пряди, Роза сказала:

– Ты не должен винить себя в том, что Гаспар хочет найти других омег. Он такой человек. В последние годы он ничего не хотел, и мне казалось, что он совсем не получал от жизни удовольствия. А теперь он хочет чем-то заняться. Он нашел дело, которому готов отдавать свои силы, и даже выглядит счастливее, чем раньше. Думаю, ему было неприятно жить, ни о чем не мечтая. Это очень плохо – когда человек ничего не хочет. У него было много денег, но он ничего себе не покупал. Зато вчера мы вместе ходили в магазин за твоей рубашкой, и он выглядел по-настоящему довольным, когда удалось отыскать подходящий оттенок. Никогда его таким не видела. С твоим появлением в нем многое изменилось, и даже если это опасно… скрывать не буду, это все-таки опасно, но без этих перемен – чего стоила его жизнь, в которой не было никаких желаний и радостей?

Артур подумал, что в последний раз ему говорили столько добрых слов, когда он был на ферме, среди других детей. Младшие любили его и Джонни, и когда они оставались одни, часто обнимались и просто лежали рядом. Тогда они могли говорить друг другу много хорошего – хвалить друг друга, мечтать о лучшем и благодарить за уже сделанное.

– Я рада, что теперь ты здесь, – добавила Роза. – Мне нравится, что ты общаешься с детьми, но еще меня беспокоит, что ты, как и Гаспар когда-то, ничего не хочешь для себя. Ты должен хоть раз позволить себе чего-то захотеть. А если ты доверишь свое желание Гаспару, и он сможет его исполнить, он станет еще счастливее. Знаешь, есть такие слова. «Блаженнее давать, нежели принимать».

– Знаю, – поднимая голову и чувствуя некоторое волнение от того, что его слуха коснулись давно знакомые слова, которые часто повторяла Няня, выдохнул Артур.

– Это так происходит. Ты становишься счастливым, потому что твое желание исполнилось, но в этой ситуации ты принимаешь. А тот, кто исполнил твое желание – отдает. И он становится гораздо счастливее. Гаспар именно такой человек – он будет счастлив отдать тебе что-то. Просто он не знает, чего ты хочешь.

– Но я же… не приношу никакой пользы, а он уже так много для меня сделал… я не могу ничего просить, это неправильно. И я действительно ничего не хочу, потому что у меня все есть.

Роза погладила его по волосам, пропустив гладкие пряди через пальцы.

– Я же не говорю, чтобы ты немедленно чего-то захотел. К тому же, ты и сам когда-то должен стать счастливее, чем сейчас. И становиться счастливее постоянно. Для этого тоже нужно отдавать – делиться чем-то. Так ты умножаешь хорошее. Щедрость делает богаче не потому, что она приносит деньги, а потому, что распространяет счастье.

Он слышал эти слова много раз. «Блаженнее давать, нежели принимать». Няня повторяла их, чтобы они учились делиться друг с другом и были добрыми, а не дрались и жадничали. Зная эти слова наизусть с малых лет, Артур никогда не понимал их истинного смысла, а ведь на самом деле они были просто бесконечно мудрыми.

*

В квартире Робби была всего одна спальня, поэтому Джонни решил спать на диване в гостиной. Рэймонд привез его очень поздно ночью, открыл для него дверь, оставил ключ на полке рядом с обувью, пожелал спокойной ночи и ушел. Джонни с трудом нашел ванную – дверей в квартире было мало, но сил почти не оставалось и ноги не держали. Он наскоро умылся, разделся и, постелив только что снятую рубашку на диван вместо простыни, заснул.

Проснулся он от холода – забыл чем-нибудь накрыться, и поэтому под утро просто ужасно замерз. Это утро стало самым необычным в его жизни – он ничего не знал в этой квартире, и в целом будто оказался в другом мире. Здесь была мебель, какой он никогда и нигде не видел – шкафы с резными дверцами, тяжеленные стулья с высокими спинками. Даже диван, на котором он спал, выглядел как-то странно – он был обит бархатом, его подлокотники были оформлены как маленькие перила с прочными деревянными стойками.

У Робби было… красиво.

В квартире было всего три комнаты, но все они были очень просторными, с огромными окнами, через которые проходил солнечный свет, наполняя все пространство. Кухня в этой квартире была в три раза больше, чем там, где Джонни жил до этого. И здесь было очень много книг, но для них не была отведена отдельная комната – полки с книгами висели буквально везде, даже в кухне. Правда, в кухне были кулинарные книги и еще что-то для врачей, насколько Джонни сумел понять.

Джонни прошел в ванную комнату, и удивился отсутствию душа – в этой квартире была только большая ванна, в которой такой высокий человек как Робби наверняка мог поместиться без проблем, и ему даже не пришлось бы сгибать колени. Набрать в такую ванну воды Джонни не решился, но зато он изловчился помыться прямо под краном, хотя для этого все равно пришлось влезть в эту огромную белую чашу. Для большего удобства здесь даже имелись ступеньки, по которым можно было в нее подняться.

Он не стал ничего трогать, но поглазел на все комнаты, а потом вернулся к уже родному дивану и поправил подушки, которые помялись от того, что он на них спал. Наверное, можно было позвонить Робби.

Все было точно так, как Робби и говорил – после первой цепочки цифр ответила девушка, которая предложила продиктовать ей номер или набрать самому, и Джонни сказал, что наберет сам. Он так боялся сделать что-нибудь неправильно, что под конец холодные пальцы отвердели настолько, что почти его не слушались. Кое-как справившись с номером, он стал ждать, и Робби ответил с первого звонка.

– Да?

Судя по голосу, он улыбался.

– Робби, это я. Уфф, все получилось, – вздохнул Джонни. – Я, наверное, слишком рано.

– Нет, я ждал твоего звонка, – сказал Робби. – Теперь могу сказать, что тебе можно и чего нельзя.

– Хорошо. Мы ехали очень долго, но по дороге ничего не происходило, потом Рэймонд привел меня сюда, открыл дверь и пожелал спокойной ночи. Вот и все.

– Тогда начнем, – весело сказал Робби. – В холодильнике ничего нет, и он не работает, не потому, что сломался, а потому что отключен от сети.

– Это я понял, я же не совсем идиот.

Робби засмеялся, но от его смеха не было неловко или обидно – хотелось улыбаться или даже смеяться вместе с ним.

– Прости, я не то имел в виду. Короче, холодильник нужно включить. В комнате, где стоит кровать, рядом с этой самой кроватью, есть тумбочка, на ней ты можешь найти шкатулку. Она не заперта ключом, так что просто открой ее и возьми пять бумажек. Тебе они покажутся необычными, потому что деньги в Петрии выглядят иначе.

– Понятно.

– Пяти бумажек тебе будет достаточно, чтобы скупить половину магазина, так что не стесняйся и ни в чем себе не отказывай. Отправляйся с этими деньгами на улицу – не забудь закрыть дверь ключом. Впрочем, в моем районе не воруют, но все-таки лучше держать двери закрытыми. Спустись на первый этаж, выйди на улицу и обойди дом – с другой стороны прямо на дорогу выходит магазин. Купи себе все, что захочешь, а потом вернись. До моего возвращения делать покупки придется именно так – брать деньги из шкатулки и ходить в магазин.

– Ты не боишься, что я их украду?

– И куда ты побежишь с этими деньгами? Ты их даже сосчитать не сумеешь.

– Ну… научусь, как-нибудь.

– Я тебя все равно поймаю, – как-то беспечно пообещал Робби, так что Джонни действительно засмеялся. – Приготовь себе что-нибудь, а потом можешь лежать целый день и читать книги. Если тебе удобнее читать за столом, то иди в мой кабинет, и там читай. Можешь читать все книги, даже те, на которых нарисованы голые люди.

– У тебя есть и такие? Это книги для докторов?

– Не всегда, – опять начиная посмеиваться, ответил Робби. – Для докторов книги лежат в кухне, а если найдешь обложки с голыми людьми в моем кабинете или спальне, то это точно не медицинские справочники. Впрочем, тебе будет довольно стыдно даже смотреть на них, но если вдруг любопытство пересилит, не стесняйся и бери.

– Это… это порно… как ты это называл? Порно…

– Нет. Не порнография, а эротика, это разные вещи.

– А, эротика. Тогда я, может быть, попозже попытаюсь почитать.

– Обязательно попытайся, если будет интересно. Впрочем, у меня там много разного – приключения, популярная наука, детективы и всякая беллетристика. Вечером к тебе зайдет Рэймонд, и заберет тебя в бар. Незачем тебе сидеть в четырех стенах, иди и прогуляйся с ним. В баре можешь просидеть час или два, а потом, когда устанешь, скажи Рэймонду, и он тебя проводит домой. У него есть помощники, на которых он может оставить бар на полчаса, так что не переживай.

– Робби, – нерешительно начал Джонни, чувствуя, что даже при всей неловкости следовало разрешить назревший вопрос прямо сейчас, – я должен признаться, что не умею покупать что-то в магазинах. Никогда этого не делал.

– Ничего страшного. Ты просто должен зайти в магазин, выбрать, что тебе нужно, отдать все это продавцу, и он сложит это добро в бумажный пакет. Если у него будет помощник, это сделает он. Потом ты должен отдать ему деньги. Поскольку у тебя сегодня будут крупные купюры, без сдачи не обойтись, так что подожди немного, не убегай со своими покупками сразу же – продавец все посчитает и отдаст тебе другие деньги. Ты должен их взять и вернуться домой. Вот и все.

– А что мне лучше купить?

– Что захочешь, Джонни. Ты можешь выбрать, что захочешь.

– А если я захочу что-то глупое?

– В том магазине не продается ничего глупого, так что это невозможно.

– Ладно. Я попробую. Но если не получится, можно я попрошу Рэймонда сходить в магазин со мной?

– О, так вы уже подружились?

– Нет, наверное. Просто я тут почти никого не знаю, только его.

– Конечно, Джонни. Ты можешь попросить Рэймонда, если это будет нужно.

После этого разговора, почувствовав себя значительно лучше, Джонни решил поступить, как ему сказали. Было совершенно ясно, что теперь ему предстояло жить самому, причем не так, как это было с Филиппом – теперь он должен был сам ходить за покупками, решать, что ему есть, чем заниматься. Поэтому Джонни подумал, что должен был пойти в магазин в одиночестве, и только если ничего не получится, попросить Рэймонда о помощи.

С этого момента началась его относительно самостоятельная жизнь. В первый раз он отдал в магазине все пять бумажек, извлеченных из шкатулки в спальне Робби, и продавец расхохотался так, как будто он рассказал что-то смешное. В результате четыре бумажки ему вернули, а потом добавили еще целый ворох других, видимо, бывших сдачей. Высокий и довольно молодой продавец, которого звали Тимом, сказал ему взять с собой поменьше денег в следующий раз и напоследок спросил, с какой Луны Джонни свалился, на что тот ответил, что приехал из Аммоса. Тогда Тим посерьезнел и сказал, чтобы Джонни зашел в мясную лавку в соседнем доме, потому что туда сегодня утром привезли много всякого интересного. Джонни поблагодарил его, но честно сказал, что до соседнего дома вряд ли дойдет.

Он вернулся домой с двумя коробками молока, кусочком ветчины, несладкой булочкой и апельсином. Выкладывая покупки на стол, Джонни подумал, что поступил как дурак – нужно было купить побольше, чтобы не ходить в магазин по сто раз в день.

Но все-таки он был очень собой доволен, потому что сходил в магазин без приключений и благополучно вернулся домой.

*

Кольцо обжигало кожу, и Артур не мог думать ни о чем другом, кроме того, что сделал несколько минут назад. Еще в первый день, когда Гаспар показал ему коробочку в шкафу, он решил, что если и наденет это кольцо, то сделает это один раз, а не будет метаться и надевать и снимать его бесконечно. Поэтому час назад, когда Рассел привез его, пожелал хорошего вечера и удалился, Артур сразу же подошел к шкафу, достал кольцо и надел его на палец. Он знал, что сделает это, но все равно оказался не готовым к ощущениям.

Еще хуже стало перед возвращением Гаспара. Обычно Артур выходил встречать его к двери, и сегодня не следовало отступать от этого обычая, но именно сейчас хотелось закрыться в своей комнате и сделать вид, что он ничего не слышал и не знал. А еще больше хотелось спрятать руку так, чтобы Гаспар ее не увидел и не узнал, что Артур действительно надел кольцо. Желание было неразумным, потому что противоречило самой сути поступка – Артур понимал, что надел кольцо как раз, чтобы Гаспар понял, что он готов к заключению брака и понимает всю важность этого решения. Но почему-то было жутко стыдно.

Гаспар вернулся домой в обычное время. Сейчас, когда стало совсем тепло, он выходил из машины без пиджака и поэтому Артур обычно с порога забирал у него пиджак и портфель. Скрыть или спрятать руку в таком случае было невозможно, но Артур очень постарался сделать все быстро, чтобы как-то… как-то избежать долгих взглядов и вообще оттянуть момент, когда Гаспар заметит кольцо на его руке.

– С возвращением, – сказал он, перехватывая пиджак так, чтобы он закрыл его руку полностью.

– Спасибо, – улыбнулся Гаспар.

Он выглядел так же, как и обычно. Наверное, он просто сделал вид, что не заметил кольцо. Артур вздохнул, чувствуя мелкую дрожь в руках и не зная, куда себя деть.

Дальше следовало встретиться за столом и поужинать. Ругая себя за глупость, Артур пошел в свою комнату, чтобы усесться на кровать, закрыть лицо руками и посидеть, набираясь смелости.

Откуда вообще взялся этот стыд? Они ведь обо всем договорились, и Артур не навязывался Гаспару, а напротив, соглашался на его предложение. Но отчего-то было жутко неловко, как будто он делал что-то плохое.

Можно было сколько угодно сидеть ругать себя, но к ужину следовало спуститься вовремя. Артур похлопал себя по щекам, сделал глубокий вдох и вышел из комнаты, направляясь к столовой. Он даже пытался убедить себя в том, что все самое страшное позади, потому что Гаспар все равно заметил кольцо, и теперь скрывать было нечего.

За ужином скрывать уже точно было нечего – Гаспар уселся напротив, а потом протянул к нему руку, положив ее на стол. Артур, стараясь не медлить, подал ему свою ладонь.

– Это кольцо носят на другом пальце, – сказал Гаспар, снимая кольцо второй рукой, но удерживая пальцы Артура, чтобы тот не испугался и не успел спрятать свою ладонь под стол. – На этом пальце носят кольца люди, состоящие в браке.

Согретый кожей металл легко скользнул через сгиб, и кольцо оказалось на безымянном пальце. Артур вспомнил, что видел кольца у Розы и Рассела как раз на безымянных пальцах, и его щеки вспыхнули от новой волны стыда за свою невнимательность. Он зачем-то надел это кольцо на указательный палец. Он вообще не понимал, что нужно было выбрать какой-то особый палец, просто надел и оставил.

– Теперь и у меня появится кольцо, – сказал Гаспар, сжав его руку напоследок, а потом отпустив ее. – Завтра куплю. А послезавтра мы с тобой отправимся к доктору Кэррику. Теперь уже можно будет ничего не скрывать, и попросить его найти специалиста, чтобы разобраться с циклами твоего организма. Ничего не бойся, это пойдет на пользу.

– Спасибо, – поблагодарил Артур.

– Нет, это тебе спасибо, что согласился. По правде говоря, я боялся, что ты решишь отказать мне, но будешь молчать, боясь обидеть.

Артур попытался представить, как мог бы выглядеть со стороны его отказ, и у него похолодели даже лопатки и плечи. Только после этого он вдруг понял, что никогда всерьез не думал, что откажется от этого предложения – просто не знал, будет ли правильно его принять.

Теперь все сомнения следовало оставить позади и постараться как-то учиться жить дальше. Несмотря на то, что Гаспар старался верить, что даже после заключения брака ничего не изменится, на самом деле жизнь менялась уже сейчас, и они оба, если даже и не понимали, то чувствовали это.