Глава 8. «Иди ко мне» (1/2)

Февраль 1935

Обниматься с Митчеллом любили все. Его объятия отличались от того, что они могли почувствовать, даже если обнимались с Няней или между собой. Когда Джонни был младше, он думал, что это связано с тем, что Митчелл просто больше – он был одним из старших и даже рос быстрее. С другой стороны, были ребята и постарше Митчелла, и их Джонни тоже любил, но все равно обниматься с ними было не так тепло и здорово, как с Митчеллом.

Зимой делать в целом было нечего, потому что вся работа заканчивалась, и оставалось только смотреть за животинкой, но в основном этими делами занимались старшие. Джонни и Артур только иногда бегали с водой или сухим кормом, но чаще просто ходили к кроликам и курочкам. Они делали это по три раза в день, а все остальное время ничем не занимались и просто сидели в доме.

Может быть, поэтому к вечеру, устав от сидения взаперти, они принимались шептаться и придумывать себе всякие игры, которых никто не понимал. Они притворялись разными людьми и старались подражать им – например, Джонни очень часто видел почтальона, и ему казалось забавным, как этот человек поправлял шляпу и вытирал вечно красный нос. Артур прятался в шкафу, а Джонни стучался в дверцу, и представлялся почтальоном, держа под мышкой стопку газет. Дверь открывалась, и из глубины шкафа выглядывала веселая рожица Артура, игравшего роль хозяина дома. Джонни кашлял в кулак, здоровался и снимал с головы соломенную шляпу с обсыпавшимися краями. Свою полинявшую фетровую шляпу почтальон носил зимой и летом, и это казалось Джонни очень важным. Они вежливо беседовали, потом Джонни оставлял Артуру какую-нибудь газету и удалялся.

Дальше наступала очередь Джонни быть хозяином дома, а Артур превращался в какого-нибудь соседа или продавца. Если им надоедало играть в шкафу, они забирались под стол, предварительно постелив на пол что-нибудь, и воображали, что это был их домик, в котором можно было прятаться от дождя. Иногда к ним присоединялся маленький Феб, которого зимой совсем не выпускали из дома, потому что у него не было обуви. Феб обычно не мог долго выдержать и засыпал, положив голову на колени Артуру. Они накрывали его старым пальто, которое использовали вместо одеяла в своих играх, и говорили шепотом, представляя, что будут делать, когда закончится зима.

Так их и нашел Митчелл, вернувшийся с работы и уже успевший умыться. Ему было одиннадцать, но он был достаточно сильным, чтобы осторожно забрать Феба с коленей Артура и перенести к кровати. Артур размял ладошками затекшие коленки и даже постучал по ним кулаками, чтобы они быстрее ожили. Джонни выглядывал из-под стола и смотрел, как Митчелл укладывал крепко спавшего Феба в кровать. Перед тем, как опустить его на подушку, он прижал Феба к себе и немного покачал, как будто желая помочь заснуть, хотя тот и так спал.

– А меня? Меня обними тоже, – попросил Джонни, совсем выползая из-под стола.

Митчелл опустил Феба, накрыл его настоящим одеялом и улыбнулся, поворачиваясь к Джонни.

– Иди ко мне, – прошептал он, протягивая к нему руки.

Джонни выбрался из-под стола и кивнул Артуру, чтобы тот сделал то же самое. Митчелл всегда обнимал их по очереди, а потом двоих сразу. Это Джонни любил, пожалуй, больше всего – когда Митчелл обнимал их и очень крепко прижимал к себе. Он был большим и теплым, в его руках чувствовалась сила, какой у них еще не было, и Джонни всегда знал, что эти руки всегда будут их защищать и никогда не причинят вред.

Он обнял Митчелла первым, прижавшись к нему всем телом и чувствуя спокойствие и еще что-то очень сильное, чего он не мог описать или понять. Прижавшись лицом к шее Митчелла, Джонни привстал на цыпочки и закрыл глаза. Таких ощущений не было от объятий с другими людьми. От других даже пахло иначе. Митчелл как будто закрывал Джонни собой от всего мира, и в этих объятиях было спокойно и тихо, как будто они были самым безопасным местом в мире.

Наобнимавшись, Джонни с неохотой отпустил Митчелла, помня, что Артур тоже ждал своей очереди. Они оба очень сильно любили старшего брата и думали, что когда-нибудь станут похожими на него. Иногда Артур обнимал Митчелла и плакал, хотя ему не было грустно или обидно. Он не знал, почему так происходило, но никто никогда не дразнил его за это, и поэтому они не задумывались о том, что это было странно. Однажды Фермер сказал, что Артур плакал от доброты. Джонни запомнил этот момент, хотя так ничего и не понял.

– Какие вы теплые, – расцеловывая их макушки, заметил Митчелл, когда они обнимались уже втроем.

– Ты теплее всех, – шептали ему в ответ они, хихикая и стараясь не разбудить Феба.

За окном падал снег, и Джонни был уверен, что лучше ничего и придумать нельзя. Было так хорошо, что, казалось, лучше уже просто не бывает.

*

Май 1948

Ехать на ферму без Розы Гаспар боялся. Он знал, что женщина с фермы его наверняка запомнила, и был почти уверен, что она начнет обвинять его во лжи. На такой случай требовалась помощь человека, которому можно доверить Артура – по-быстрому увести его в машину и посидеть с ним, пока разговор не закончится.

Конечно, не стоило лгать ей изначально, но тогда Гаспару показалось, что ничего другого не оставалось. Сейчас уже поздно было сожалеть о сделанном, и он решил, что просто переживет этот день вместе с Артуром и постарается выяснить хоть что-нибудь об этом месте. Все-таки ему все еще было жутко интересно, почему этот приют вообще существовал, кто его открыл и закрыл, и кому потребовалось придумывать такую абсурдную болезнь, которой пугали маленьких детей.

Роза выслушала его и сразу же согласилась помочь. Ей нравился Артур, и она уже несколько раз приглашала его к себе, но тот отказывался. Гаспар думал, что Артур, возможно, не мог ничего решить без чужого согласия, и это приводило в замешательство – Гаспар не чувствовал, что был вправе что-то запрещать или разрешать этому человеку, но, видимо, без этого теперь было не обойтись. Артур молчал и ни о чем не просил, и это все усложняло.

В конце концов, Гаспар сказал ему, чтобы он поступал только так, как сам захочет. Если захочет в гости к Розе, пусть отправляется. Артур ответил, что боялся ездить в тот дом, потому что там были дети, а ему еще предстояло истечение скверны, и он не знал, когда оно могло начаться. Это был честный ответ, выбивший из Артура испарину и заставивший его покрыться краской. Гаспар даже пожалел, что заставил его говорить об этом, но, с другой стороны, без прямых разговоров было не обойтись.

Они договорились вернуться к этому разговору после фермы. Для начала следовало выяснить, что там происходило с приютом, и уж только потом браться за другие вопросы. Кроме того, сейчас Артур наверняка мог думать только о своем доме, и ни о чем больше.

Сидя за рулем и поглядывая в зеркало заднего вида, Гаспар думал, что Артуру, скорее всего, было очень страшно. Тот сидел и смотрел в окно, держась почти неподвижно и не меняясь в лице. Артур внимательно следил за дорогой – наверное, хотел увидеть хоть что-нибудь знакомое по пути. Роза сидела с другой стороны и тоже смотрела в окно.

Гаспар запомнил дорогу до фермы, и почему-то, чем ближе они подъезжали к этому месту, тем меньше сомнений у него оставалось – он был почти уверен, что приют «Небесные поля» был тем самым домом, в котором вырос Артур. В таком случае у него было много вопросов к этой женщине, которую он видел в прошлый раз. Если в самом начале пути его еще волновала предстоящая беседа, то теперь никакого беспокойства не оставалось. Конечно, его могли обвинить в том, что он солгал и не рассказал об Артуре сразу же, но Гаспар думал, что его обман был ничем по сравнению с тем, что происходило на ферме.

Он продолжал бросать взгляды на Артура, и когда они подъехали к поселку, заметил, что тот изменился в лице.

– Узнаешь места? – спросил Гаспар, улыбаясь, но не чувствуя никакого облегчения.

– Узнаю, – кивнул Артур. – Это место, где я вырос.

– Значит, скоро будем на месте, – сказал Гаспар. – Осталось минут пять.

– На ферме всегда очень много дел, – задумчиво сказал Артур, придвинувшись ближе к окну и отлипнув от спинки. – Может быть, нам не удастся даже поговорить, но хотя бы посмотреть… хотя бы увидеть Няню, Фермера и ребят…

Захотелось пообещать ему, что он всех сможет увидеть, но Гаспар знал, что это было невозможно, и обещать такое он точно не мог. Няню и Фермера, Артур, вероятно, еще мог бы увидеть, но вот насчет ребят у Гаспара были самые обоснованные сомнения.

Неприятное ожидание давило все сильнее, и когда они подъехали к воротам, Гаспар уже не мог сказать точно, чего хотел сильнее – чтобы все поскорее случилось, или чтобы оно не начиналось никогда. Он вышел из машины, и заметил, что Артур уже выбрался, и теперь стоял у самого забора, глядя во двор через старый, но крепкий штакетник. Его взгляд выражал столько всего, что Гаспару не удалось охватить его разом – пришлось несколько раз отвести глаза, а потом вернуться к нему, чтобы осмыслить, насколько счастлив и при этом встревожен был Артур.

Не было никакой необходимости задавать вопросы, все и так было понятно. Роза подошла к Артуру и взяла его за локоть, зная, что сейчас Гаспар должен был позвонить в колокольчик.

После первого звонка ничего не произошло, и Гаспар подумал, что Артур мог бы просто не выдержать и упасть в обморок от напряженности ожидания. За вторым звонком последовал третий, и только после этого из дома выглянул мужчина. Пошатываясь, он подошел к дверце калитки и остановился, скрестив руки на груди. Он явно узнал Артура – задержался на нем взглядом, но тут же отвел глаза.

– Добрый день, – поздоровался Гаспар. – Мы приехали вместе с Артуром, выросшим в этом доме. Хотели бы увидеть людей, по которым он так тосковал все это время, а заодно и поблагодарить их за то, что воспитали такого замечательного мальчика.

Мужчина усмехнулся и опять посмотрел на Артура. Тот почему-то не двигался с места, хотя явно тоже его узнал.

– Мы тебя, вроде, с другим отправили, – сказал мужчина, обратившись к Артуру. – Где своего хозяина потерял? Или он тебя кому-то другому перепродал?

Гаспар вздохнул. Очевидно, отсюда и начинались самые большие неприятности.

Артур отшатнулся от забора и повернулся к мужчине, глядя на него широко распахнутыми глазами, в которых можно было просто утонуть. Роза крепче схватилась за его локоть, и мужчина тоже это заметил.

– С кем ты сюда заявился? Думал, тебя здесь кто-то ждет? Нет здесь больше никого, понял? – продолжил мужчина.

Артур подошел к дверце, но Гаспар остановил его, чтобы он не приближался к ней вплотную.

– Артура никому не продавали, – сказал Гаспар. – Он с нами, потому что Томас, с которым вы, очевидно, знакомы, скончался.

Мужчина кивнул и опять посмотрел на Артура. Его взгляд был тяжелым и каким-то враждебным.

– И сколько ты уже живешь у этих людей? Они хоть знают, кто ты такой?

– Мы знаем, что он омега, – ответила Роза. – И знаем, что он не болен скверной, о которой вы здесь ему рассказали.

Да уж… если Артур ехал на ферму, чтобы увидеться с родными, то Роза направлялась сюда как раз за другим – чтобы «поблагодарить» людей, искалечивших Артура сказками о несуществующей болезни. Гаспар не был уверен, что она выбрала для этого подходящий момент, но поскольку он сам попросил ее поехать с ними, жаловаться было грешно.

– Скверна или омежья сущность – все одно, – ответил мужчина.

Прямо сейчас этот человек не был пьян, но Гаспар все равно понял, что он частенько выпивал, причем немало – у него был характерный нездоровый цвет лица, воспаленные глаза, да и двигался он не очень хорошо.

– Так вы за этим приехали? – спросил мужчина, посмотрев на Артура. – Отомстить за ложь? И что ты нам сейчас сделаешь?

– Я просто хотел увидеть вас, Няню и ребят, – тихо ответил Артур.

Звук его голоса как-то странно подействовал на мужчину – как будто до этого он видел Артура, но не верил, что тот по-настоящему был здесь, а теперь, услышав его, вдруг все осознал. Он взялся за верхний край дверцы, сжав уголок так, что побелели пальцы, и почти навалился на нее, подаваясь вперед. Гаспар поспешил убрать Артура за свою спину на случай, если этот сумасшедший решит открыть дверь и броситься на них.

Когда он коснулся Артура, почувствовал, как сильно тот был напряжен – он буквально дрожал всем телом и с трудом шевелился.

– Увидеть? От тебя всегда были одни проблемы, даже покупателя найти удалось в последнюю очередь, потому что она жалела тебя, – смотря на Артура и теперь уже не пытаясь отвести взгляд, на удивление связно и четко заговорил мужчина. – Она искала для тебя человека подобрее. И как? Добрым был твой покупатель? Любил он тебя или просто трахал и бросал до следующей течки?

Гаспар схватил Артура за запястье, удерживая позади себя.

– А этот? Этот любит тебя? Ну, скажи хоть что-то, мне же нужно порадовать ее новостями, когда она вернется!

– Я доволен жизнью, – ответил Артур. – Я хотел увидеть свою…

– Нет у тебя семьи! – крикнул мужчина. – И никогда не было, ясно? Доволен он… доволен, значит? Еще бы тебе не быть довольным, тебя же воспитали так, чтобы ты всегда был доволен, ты даже не человек! Ты вообще не человек, и никто из вас не был человеком, мы растили тут зверей, потому что…

– Хватит, пожалуйста, – прервал его Гаспар.

Нужно было сделать это раньше, но он тоже растерялся и позволил этому ничтожеству наговорить всякой мерзости.

– А где ребята? – все-таки спросил Артур, хотя Гаспар уже и не надеялся его вновь услышать.

– Их нет. Никого здесь больше нет, мы остались с ней вдвоем. Тебе лучше уехать, пока она тебя не увидела, только душу ей разбередишь.

– Где все? – продолжил Артур.

Гаспар все еще держал его за запястье, и прекрасно знал, сколько сил ему требовалось, чтобы задавать вопросы. Артур все еще дрожал, и его рука иногда непроизвольно дергалась, так что Гаспару приходилось прилагать усилия, чтобы не вздрагивать вместе с ним.

– Их отправили в другой приют. Феба продали последним, остальные младшие разошлись по приютам.

– Продали?

– Как и тебя, Артур! – отлипая от дверцы и разводя руками, сказал Фермер. – Что тебя удивляет? Как и Джонни, как и Митчелла, и Касси, и всех, понимаешь?

– И оставшихся тоже продадут? – спросил Артур.

– Если уже не продали. Некоторые еще слишком маленькие, но других… тех, что на год или два младше Феба, их уже могли продать. Да не бойся ты так, ты же сам не умер. Если уж ты жив, то и они выживут.

– А скверна… вы ее тоже придумали? Чтобы продавать нас?

Фермер ударил кулаком по дверце, и Артур, крупно вздрогнув, отступил на шаг. Он до смерти боялся этого человека, Гаспар чувствовал его страх, но ничем не мог помочь. Разве что держать его за своей спиной.

– Скверна не придумана. У тебя что, нет течек? Только называют все по-разному, суть одна. Вот эти люди, которых ты с собой привел – они называют тебя омегой. Ничто ничему не противоречит.

– Так я здоров? Мы все были с самого начала здоровы? – уже теряя голос, спросил Артур.

– Вы родились омегами, вы здоровы настолько же, насколько здоровы лошади, свиньи и кролики, которых мы когда-то тут выращивали. Они родились животными, а не людьми. Но в целом вы не болели, это правда. Не смотри так на меня, – хмыкнул Фермер, продолжая глядеть на Артура. – Горевал ли ты так же, когда мы продавали лошадей или забивали свиней?

– Я человек, – хрипло ответил Артур. – Мы люди. Мы умеем говорить, смеяться и плакать. Свиньи тоже живые существа, но они сказок никогда не рассказывали и на ночь не молились. Свиньи прощения на коленях не вымаливали и не гладили белье на продажу. Мы люди.

– Думаешь, что нашел защитников, и теперь можешь так со мной разговаривать? – опять прижимаясь к дверце, опасно вкрадчивым голосом спросил Фермер. – Трусом ты никогда не был, это я помню, но если я до тебя доберусь, одной рукой сломаю, ты же знаешь прекрасно. И здесь больше нет Джонни, никто теперь тебя собой не закроет.

– Ну, уж с пьяницей я как-нибудь справлюсь, – опять перебил его Гаспар. – Советую не проверять, что я могу сделать. Вы, наверное, слышали, что выбитый сустав уже никогда нельзя восстановить? При плохой погоде он будет ныть так, что захочется влезть в петлю. Так что осторожнее с угрозами.

Они ушли к машине, не прощаясь, но Гаспар знал, что они еще вернутся. Сейчас было сложно сказать, когда и зачем это произойдет, но он был уверен, что сегодня они нашли ответы только на малую часть вопросов. Ему было очень сложно сдерживаться все это время, но он также понимал, что некоторые вопросы Артур должен был задать сам. Этот разговор между Артуром и Фермером был необходимым. Выезжая на большую дорогу, Гаспар думал, что мальчик, с которым он прожил в доме не один месяц, оказался значительно сильнее, чем он мог предположить. Артур испугался, но не струсил – он не замкнулся в себе и не убежал в машину, а остался и довел разговор до конца.

Он сам задал все свои вопросы, и даже возразил Фермеру на все эти издевательские сравнения с животными. Гаспар думал, что это придется делать ему – вести беседу, расспрашивать, защищать. Он очень сомневался, что Артур мог сам справиться с этой задачей, но в итоге стоять и слушать пришлось им с Розой. Это было хорошо. Артур вовсе не был беспомощным, но ему следовало еще многое узнать об этой жизни, прежде чем он смог бы научиться заботиться о себе.

*

– Котеночек, а почему телефонная трубка такая теплая? Ты с кем-то говорил?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Джонни замер на месте. Он и так не мог успокоиться от того, что только в последний момент услышал щелчки замка и с трудом успел положить трубку, оборвав разговор с Робби, а теперь Филипп еще и что-то заметил. Хорошо, что Джонни был в другой комнате, и у него имелась пара секунд собраться и что-нибудь придумать.

– Нет. Я просто играл.

Он ответил первое, что пришло в голову. Конечно, Джонни приходилось лгать и до этого, но в целом он настолько редко прибегал к обману, что теперь волновался еще сильнее. Сердце стучало так сильно, что ему казалось, будто шатались ребра.

– Как играл?

– С телефоном, – возвращаясь в комнату и находя Филиппа сидящим в его кресле, ответил Джонни. – Мне просто скучно.

– Но это место довольно-таки горячее, да и трубка тоже. Ты так долго играл? Что можно делать с телефоном так долго? Ты не набирал никакие номера?

– Нет. Я просто вертел его в руках, рассматривал. Слушал гудок.

«Только бы Робби не перезвонил», – думал Джонни, замирая от ужаса и наблюдая за тем, как Филипп поглаживал пальцами трубку.

– Если тебе скучно, включи радио, – вздохнул Филипп. – С телефоном лучше не играть.

– Хорошо, – кивнул Джонни. – А зачем ты сел в мое кресло?

– Потому что оно не только твое, – ответил Филипп. – Иди ко мне, котеночек. Посиди со мной.

Джонни решил, что сегодня лучше было не перечить, и послушно подошел, позволив Филиппу усадить его на колени. Тот подхватил его под животом и подвинул к себе так, что Джонни почувствовал его всем телом. Руки Филиппа сомкнулись на его талии, и Джонни приказал себе расслабиться и не дергаться.

– Ты чего так испугался? – касаясь носом его уха, прошептал Филипп. – Я не стал бы тебя за это наказывать.

– Я никогда не знаю, за что ты можешь меня наказать, – честно сказал Джонни.

– Нет, ты знаешь. Ты знаешь, что я обязательно накажу тебя за обман. Все остальное зависит от обстоятельств.

Наверное, эти разговоры с Робби действительно должны были когда-то привести к наказанию. Джонни понимал, что не мог скрывать их вечно, но и отказаться от них тоже было невозможно. Говорить с Робби было слишком интересно – за время их бесед Джонни узнал о внешнем мире гораздо больше, чем за всю свою жизнь. Благодаря Робби Джонни отыскал в домашней библиотеке старый атлас и нашел на нем Аммос. Конечно, эта картинка ничего не могла ему дать, но все-таки понимать такие вещи было приятно. Он долго изучал атлас во всех подробностях, отыскивал какие-нибудь страны и города и спрашивал у Робби, что он о них знал.

Вместе с Робби искать книги становилось все интереснее – тот мог посоветовать что-то интересное. Теперь Джонни не тратил время зря, а просто говорил Робби что ему хотелось бы почитать. Приключения? Робби тут же мог назвать пять или шесть книг подходящего жанра. Что-нибудь страшное? Робби легко перечислял такие книги, от которых кровь стыла в жилах. Робби знал сотни книг, и некоторые из них можно было найти в библиотеке, так что Джонни теперь читал больше прежнего. Если книга была небольшой, он мог справиться за пару дней, и потом опять начинал ждать звонка, чтобы попросить что-нибудь еще.

С Робби жизнь стала такой интересной, какой она не была с тех пор, как Джонни в последний раз виделся с Артуром. Робби объяснил ему, откуда был родом, и Джонни нашел это место на карте. Он понял, что между Петрией и Аммосом проходила граница – в атласе она была изогнутой линией. Чтобы пересечь эту границу, и нужен был паспорт, который, как Джонни теперь уже понимал, должен быть у каждого человека.

В последний раз Робби посоветовал ему книгу по истории, и Джонни к своему восторгу нашел ее в доме. Эта книга не была художественной, но ее было легко и интересно читать, поэтому Джонни просидел за ней почти весь день с самого утра. В ней было написано, как жили люди, чем они питались, как строили дома и воспитывали детей. Текст сопровождался картинками, и Джонни с удивлением понял, что не только цветные иллюстрации могут быть привлекательными.

Он узнал так много нового, что казалось, будто в жизни произошли огромные перемены, хотя все это время он по-прежнему не выходил из дома и жил так же, как и всегда.

– О чем ты думаешь? – снова целуя его ухо, спросил Филипп.