Часть 13 (2/2)

Чуя пожал плечами, будто говоря: «Как хочешь».

Сделав глоток из бокала, Чуя поставил его на стол и посмотрел в карие омуты.

— Расскажи о том, как ты попал в мафию. Ты что-то говорил об этом, но без подробностей, — попросил рыжий.

— После убийства матери, меня определили в приют, но вскоре оттуда меня забрал Огай. Он узнал о моей способности и решил, что не упустит такой шанс. Я был ему нужен. Когда мне исполнилось девять, он официально оформил надо мной опеку. Я находился при мафии, можно сказать вырос в ней, но вступил в организацию, когда и ты, в пятнадцать лет, об этом ты должен помнить.

— Да, я помню. Скажи честно, почему ты ушёл из мафии, а потом вернулся?

— Меня просил об этом умирающий друг, и я дал ему обещание. Точнее, он просил меня стать хорошим человеком и помогать людям, но оставаясь в организации, я не смог бы выполнить его завет. Я знаю, что ты злился на меня из-за этого, но в то время, я не мог поступить иначе.

— Тогда почему ты вернулся? Получается, ты нарушил обещание, данное другу?

— Не совсем. Я вернулся для того, чтобы помочь тем детям. Эти бордели работали задолго до того, как боссом стал Огай, и они продолжили бы свою деятельность и после его смерти, так как приносили огромный доход организации.

— Значит ты спланировал убийство босса ещё до того, как решил вернуться?

— Можно сказать и так. — Осаму поднёс бокал к губам и сделал несколько глотков вина. — Я много думал обо всём происходящем, когда был в агентстве, но, как прикрыть эти бордели, не возвращаясь в мафию, не знал. Пару раз я сливал информацию о них правительству и полиции, но, благодаря своим связям, Огаю удавалось замять дело и выйти сухим из воды, более того, бордели продолжали работать. Да, основная причина, по которой я решил вернуться, заключалась именно в этих детях... — Осаму ненадолго замолчал, а Чуя с недоверием посмотрел на него.

— Не верю, что такого, как ты волновали судьбы этих детей. Ты что-то недоговариваешь.

— Можешь не верить, — Осаму мельком взглянул на Чую и в его взгляде, на мгновенье сверкнула ненависть, но была она направлена не на рыжего, а будто сквозь него. — Я не переношу педофилов и искренне их всегда ненавидел. Сексуальное насилие над детьми — это единственное табу для меня. То, чего я никогда бы не сделал и не сделаю. И пока я глава организации, история с борделями никогда не повторится.

Чуя смотрел Осаму в глаза и, когда он говорил эти слова, на его лице, на какие-то секунды, промелькнула буря эмоций и чувств. Никогда раньше рыжий ничего подобного не замечал в выражении лица напарника, и ему эти эмоции показались искренними, но всё же, поднеся бокал к губам и сделав из него несколько глотков, Чуя спросил:

— После того, как я пришёл в себя в Сурибачи и потерял память, ты рассказывал мне, что убил Огая, чтобы спасти меня. Выходит ты врал? Хотя я говорил с Хироцу и Верленом, они оба подтвердили твои слова. Может объяснишь?

— Я не лгал тебе, Чуя. Всё было именно так. Хотя я и вернулся в мафию для того, чтобы свалить Огая, причина, по которой я его убил именно в тот день заключалась в тебе. Точнее, так уж совпали обстоятельства. — Осаму сделал несколько глотков из бокала. — Я собирался убить босса, а он решился избавиться от тебя, в итоге, Огай всё же умер и обе цели были достигнуты.

Чуя ничего не ответил, лишь снова отхлебнул из бокала вина, а вскоре на кухню прибежала Лия и, забравшись к Чуе на колени, обняла его за шею. Разговор с Осаму пришлось прервать, рыжий обнял дочь и спросил у неё, не хочет ли она чего-нибудь, на что Лия ответила, что просто скучала, так как, они с Чуей почти не виделись сегодня днём.

Минут через двадцать Накахара пошёл укладывать дочь спать, потом вернулся к Дазаю, и они выпили ещё несколько бокалов вина, после чего тоже отправились в спальню. Занявшись сексом, мафиози уснули в объятьях друг друга. Чуя теперь не спал в комнате дочери, так как общение с психологом помогло девочке, она больше не вспоминала о похитителях, и кошмары ей перестали сниться совсем.

Проснулся Чуя от того, что кто-то покрывал его лицо поцелуями, конечно, это был Дазай и, на подсознательном уровне, Чуя это знал, хотя всё ещё не открыл глаза и находился в полудрёме.

— Отстань, — рыжий попытался отмахнуться от назойливой скумбрии, но был схвачен за руки, которые оказались прижаты к подушке, выше его головы. — Эй, — пробормотал Чуя и разлепил один глаз, затем второй, уставившись в карие омуты. — Чего тебе надо, скумбрия?

Чуя не пытался вырваться, лишь смотрел на Осаму.

— Хочу тебя, — проговорил шатен, накрывая губы рыжего своими.

— Дай поспать, — произнёс Чуя, отворачивая лицо и вырывая свои руки из захвата Дазая. — Сегодня суббота, и я хочу выспаться.

— Ну, Чууя. — Осаму потёрся своим стояком о бедро рыжего. — У меня встал и ты мне должен помочь.

— Помоги себе сам в ванной, — пробормотал парень, отворачиваясь к стенке и вновь закрывая глаза.

— Какой ты жестокий. — Осаму улёгся сзади Чуи, просовывая одну руку ему под голову, а вторую кладя на бедро, поглаживая и всё ближе подбираясь к члену, упираясь своим стояком меж ягодиц парня.

— Блядь, скумбрия, отвали! — возмущался рыжий, шлёпнув Дазая по руке, однако это не остановило шатена, и его ладонь, скользнув под боксёры парня, обхватила затвердевший орган, при этом Осаму двинул бёдрами вперёд, упёршись возбуждённым членом между ягодиц рыжего сильнее.

— Сам же хочешь меня, — прошептал Дазай, целуя Чую в шею и двигая одной ладонью по его члену, а второй притягивая рыжика ближе к себе, разворачивая голову парня и целуя в губы.

— Не хочу, — продолжал упрямиться Чуя, не открывая глаз и отворачиваясь от шатена, несмотря на то, что действительно был возбуждён.

— Ах вот, как? Ну ладно. — Осаму вытащил руку из-под головы Чуи и убрал вторую от его члена, а несколько секунд спустя, рыжий почувствовал, как Осаму стянул с него трусы и его член, уже не сдерживаемый тканью боксёров, упёрся ему в зад.

— Эй, — пробормотал эспер, а в следующее мгновенье, скользкие от смазки пальцы вошли в его анальный проход и задвигались в нём, сразу же отыскав, чувствительную точку и надавливая на неё, от чего тело рыжего прошила дрожь и он не смог сдержать непроизвольного стона. Пока пальцы двигались в Чуе, заставляя эспера подрагивать и постанывать, член Осаму упирался в бедро парня, иногда шатен подавался назад, снова двигаясь вперёд, надавливая горячей и влажной от предэякулята головкой на бедро сильнее и рыжий, в такие моменты, безумно желал большего, хотелось ощутить Дазая в себе полностью. Однако Осаму медлил и не спешил заполнить любовника своим естеством, пока тот, сдавшись, не взмолился:

— Дазай, засунь уже.

— А как же утренний сон, милый, — спросил Осаму, насмешливо улыбаясь.

— Ты издеваешься? — Чуя повернулся лицом к Дазаю и гневно уставился на него.

— Шучу, Чуя.

Осаму вытащил пальцы из рыжего и, смазав свой член лубрикантом, приставив твёрдую головку ко входу, толкнулся в парня, проникая наполовину, а потом до конца. Приподняв правую ногу Чуи, Осаму положил её поверх своих, которые находились теперь между ног Накахары, и снова толкнулся внутрь, удерживая его руками за бёдра, от чего тот застонал.

Целуя рыжего в плечо, затем, лизнув в шею, Дазай резко двинул бёдрами вперёд, прижимая парня к себе плотнее, проникая, глубже и вновь заставляя того застонать. Быстро наращивая темп, Осаму вгонял член в любовника на всю длину, каждый раз попадая по простате, от чего Чуя вскрикивал и всё быстрее двигал задницей, сам насаживаясь на член сильнее. Положив правую руку на орган любовника, шатен сжал его ладонью, оглаживая пальцами влажную от естественной смазки головку, слегка сдавливая её и двигаясь вдоль ствола, продолжая всё резче толкаться, в рыжего, ускоряя движения и проникая, в парня с пошлыми хлопками и хлюпами, сам при этом не в силах сдерживать стонов. Чуя положил правую руку на бедро шатена, сам ускоряя движения, стараясь принимать в себе орган любовника всё глубже, полностью отдавшись ощущениям, будто сам растворяясь в них, постанывая и вскрикивая всё громче. Бушевавшее в низу живота пламя быстро достигло своего пика и вырвалось наружу извержением семени, когда внутри будто что-то взорвалось, разливаясь по телу потоками раскалённой лавы, заставляя рыжего выгибаться и кричать от крышесносного оргазма. Дазай убрал руку с члена Чуи и вновь положил её на бедро, резко двигая парня на себя. Толкнувшись в него ещё несколько раз, Осаму излился внутрь и выйдя из рыжего, уткнулся носом в его вспотевшее плечо, всё ещё тяжело дыша и пытаясь восстановить нормальный ритм сердца.

— Ну ты и назойливая скумбрия, — тихо проговорил Чуя, разворачиваясь лицом к шетену и проводя пальцем по его щеке.

— Но ты всё равно меня любишь, — заключил Осаму, слегка улыбнувшись и чмокнув эспера в губы.

— Кто сказал? — возмутился Чуя, убирая руку от лица Осаму.

— Ты, — ответил шатен, оглаживая влажное от пота плечо любовника. — Причём ни раз и ни два. Ты говорил это постоянно, особенно во время занятий любовью, но не только.

— Что-то я такого не помню.

— Правда? Тогда скажи это сейчас, чтобы помнить.

— Не дождёшься, — буркнул рыжий и начал перелазить через Осаму, пытаясь встать с постели.

— Почему?

Накахара передёрнул плечами, но ничего не ответил, натягивая трусы.

— Ты куда? — спросил Дазай.

— В душ, куда же ещё? Кстати, который час?

— Десять утра.

— Скумбрия, я тебя когда-нибудь грохну! — возмущённо вскричал эспер. — Сегодня выходной, а ты поднял меня ни свет ни заря, какого хуя?

— По-твоему, десять часов утра — это ни свет ни заря?

— Для меня да, ведь мы уснули под утро. Ты ещё вчера меня заебал, а с утра продолжилось. Откуда столько энергии, неужели не хочется спать?

— Не хочется. Я уже привык. Должность босса Портовой Мафии не оставляет много времени на отдых.

— Ну да, — Чуя покинул комнату, но прежде чем закрыть за собой дверь, сказал: — Завтрак разогрей.

Когда Накахара вышел из душа, Дазай выложил на стол роллы, которые они купили вчера но так и не ели, а так же подогревал в микроволновке завтрак для Лии, она тоже проснулась и сидела за столом в ожидании. Поставив тарелку с кашей перед девочкой, Осаму сварил две кружки кофе для себя и рыжего, а Лие налил в стакан сок.

— Не знал бы я тебя, подумал: какой заботливый папочка, — проговорил Чуя, присаживаясь за стол и принимаясь за еду.

Не обратив на его слова внимания, Дазай сказал:

— Чуя, а давай загород съездим. У меня есть отличная, минка, тебе там нравилось раньше и, думаю, Лие тоже понравится. Недавно там установили батут, горку, качели, песочницу и домик на дереве. Лие будет чем там заняться и нам с тобой тоже. — Осаму накрыл руку Чуи своей ладонью и посмотрел в голубые озёра.

— Надо же, какая забота о моей дочери. Мне всегда казалось, что ты не очень любишь детей, Дазай, — проговорил рыжий, с недоверием глядя на Осаму. — К тому же, тебе не кажется, что домик на дереве — это для более старших, а не для малышей вроде Лии?

— Возможно, в большинстве случаев, так и есть, но этот домик расположен довольно низко, там везде ограждения. Лия не упадёт, не переживай. Сам поймёшь, когда увидишь.

— Ну хорошо, поехали. Солнышко, ты покушала? — обратился Чуя, к дочери?

— Да, папа, — ответила девочка, допивая сок из стакана.

— Тогда, беги одевайся. Мы поедем в одно прекрасное место, где тебе точно должно понравиться.

— Хорошо, — девочка подскочила со стула и убежала в свою комнату, которую Чуя полностью переоборудовал в детскую, купив туда новую мебель и даже покрытия стен сменил, конечно, не собственноручно. Для этого он нанимал людей.

Выпив кофе, мафиози пошли собираться, и Чуе пришлось помогать Лие одеться, точнее, он выбрал подходящий по погоде костюм для дочери и сказал, какую обувь ей следует обуть.

Поехали на Лексусе Дазая, по пути Осаму остановился возле супермаркета и эсперы затарились продуктами и спиртным, после чего продолжили свой путь.

Въехав во двор двухэтажной минки, Осаму остановил машину и, выйдя из неё, открыл багажник, доставая пакеты, однако Чуя почему-то медлил, не спеша покидать салон.

— Что-то случилось? — спросил Дазай, открывая заднюю дверь и глядя в глаза эспера.

— Нет, всё нормально, — заверил шатена рыжий и вышел из машины, следом за ним выскочила Лия и сразу же побежала к батуту.

— Лия, подожди! — окликнул дочь Чуя и направился к ней. Осмотрев батут, горку, качели и домик на дереве (который, как и сказал Дазай, располагался довольно низко и имел ограждения), Чуя убедился в том, что Лие ничего не угрожает, даже если она, каким-то образом и умудрилась бы вывалиться из него (высота была небольшая, чуть выше кровати на которой она спала), то вряд ли могла получить какие-то травмы. — Ладно, поиграй во дворе, — произнёс рыжий и направился к Лексусу, чтобы помочь Осаму перенести продукты в дом.

Когда мафиози въехали во двор минки, у Чуи появилось странное ощущение тревоги, и ему показалось, что он здесь уже бывал, хотя и не мог вспомнить при каких обстоятельствах. Но почему-то эсперу тут не понравилось, и он с удовольствием уехал бы сейчас отсюда, но не хотел выглядеть глупо, поэтому, взяв себя в руки, отогнал от себя гнетущие мысли прочь и отнёс продукты на кухню. Пока Осаму выкладывал содержимое одного из пакетов в холодильник, Чуя разобрал пакет с едой и сладостями для Лии и тоже отправил еду в холодильник.

— Ты тут разбирайся с продуктами пока, Чуя, — проговорил Осаму. — А я достану мангал из гаража и разожгу угли.

Чуя кивнул, и Осаму ушёл. Минут через десять рыжий вышел во двор минки и вынес к мангалу замаринованное мясо, передав его Осаму, который к тому времени уже распалил угли, он вернулся в дом за вином и бокалами. Минут через тридцать первая партия якитори была готова и, нанизав на бамбуковые шпажки вторую, мафиози прошли в беседку пробовать шашлык и пить вино.

Чуя позвал Лию, чтобы она тоже поела вместе с ними, но девочка отказалась, сказав, что не голодная, увлечённо прыгая на батуте.

Разлив вино по бокалам, Осаму подцепил палочками кусочек якитори и, положив его в рот, запил несколькими глотками вина, Чуя последовал его примеру.

— Что это тебя на природу потянуло, Дазай? — спросил Чуя, кладя, в рот очередной кусочек мяса, макнув его перед этим в острый соус.

— Мы давно с тобой никуда не выезжали, — ответил шатен. — А я, вообще-то люблю такой отдых, но с тех пор, как стал боссом совершенно нет времени, даже по выходным. А сегодня вроде бы выдался спокойный денёк и погода хорошая, вот и подумал: почему бы и нет?

— Ну, да, — Чуя кивнул, отпивая глоток вина, а затем, неожиданно, спросил: — Дазай, вчера, когда ты мне рассказывал о борделях и о детях, а потом упомянул о том, что для тебя сексуальное насилие над детьми — это табу и ты ненавидишь педофилов, на твоём лице я увидел такие эмоции, о которых раньше и не подозревал. Точнее, я не думал, что ты на них способен. Это был гнев, ярость и боль, не пытайся убедить меня в том, что я ошибся. У меня сложилось такое впечатление, что... в общем, Мори ведь педофил, об этом все знали; он тебя усыновил, но для чего? Я помню, что ты говорил, по поводу своей способности, якобы из-за неё, но всё же мне это кажется странным... — Чуя запнулся, затем продолжил, глядя Осаму в глаза и пытаясь прочесть по ним вчерашние эмоции, но тщетно: — Он не делал с тобой ничего такого?..

— Нет, — слишком поспешно ответил Дазай. — Но я понимаю, чем вызван твой вопрос. Возможно, то, что ты вчера увидел, тебе не показалось, но причина этому несколько иная.

— Какая?

— У меня был брат близнец, — медленно проговорил Осаму, неотрывно глядя в голубые озёра. — Мы были с ним похожи, как две капли воды. Он погиб, когда нам исполнилось по восемь лет, в одном из этих борделей. Один урод задушил его, после того, как изнасиловал.

— Что? — Чую шокировали слова Осаму и, если он говорил правду, то теперь вполне понятна была его ненависть к педофилам и самому Мори. — Как он попал туда?

— Мой отчим являлся успешным юристом, и он был связан с мафией. Имея хорошие доходы, помимо зарплаты, он умудрялся, всё спускать. Мало кто знал о том, что он был наркоманом и игроком. Поэтому, на деле, за душой не имел ни гроша. Он продал моего брата в один из борделей Портовой Мафии за долги, но ещё, наверное и потому, что ненавидел нас обоих и считал обузой. В то время боссом организации был не Огай, а я тогда ещё слишком маленький, чтобы понимать всё это и то, что на самом деле происходило, видел, как отчим куда-то увёз брата, после этого он пропал. — Взгляд Осаму стал нечитаем, он достал из пачки сигарету и закурил. — Я хорошо помню брата. Он был хорошим мальчиком, я очень любил его. — Осаму выдержал паузу, затягиваясь сигаретой, после того, как выдохнул дым, продолжил: — Говорят, близнецы чувствуют друг друга и если плохо одному, то второй это ощущает, и я ощущал. А в какой-то момент, моё сердце пронзила острая боль, хотелось разреветься, даже дышать стало трудно, мне показалось, что я увидел его на мгновенье, а потом в груди была пустота, будто сердце вырвали, и я отключился. Когда повзрослел, вспоминая об этом, я понял, что таким образом почувствовал его смерть. Помню, как убивалась мать на похоронах брата, но она не знала всей правды. Считала, что его похитил какой-то маньяк-педофил и убил. Такова была официальная версия произошедшего у полиции. Но я никогда не забывал о брате и хотел выяснить, что же с ним произошло на самом деле, и мне удалось это сделать, когда немного повзрослел. Это произошло за два года до того, как я покинул организацию. Именно пытаясь выяснить правду о брате, я и узнал о том, что творилось в этих борделях на самом деле. Я нашёл видео с моим братом и тем педофилом, который убил его. Конечно, я его отыскал, — Дазай сделал паузу, отпивая немного вина из бокала.

— И что ты с ним сделал? — спросил Чуя, закуривая сигарету.

— О-о-о, — Осаму усмехнулся. — Я снял с него всю кожу — сантиметр, за сантиметром. Он молил меня о смерти, но в итоге, я оставил его подыхать, и он подыхал долго, мучительно и долго. — В глазах Дазая вновь на мгновенье, как и вчера сверкнула ненависть и Чуя даже невольно поёжился от этого взгляда.

— Он это заслужил, — проговорил рыжий и накрыл руку Осаму своей ладонью. — А как звали твоего брата? — спросил он.

— Моего брата звали... — Дазай сделал паузу, будто ему нелегко было произнести это имя, а затем тихо прошептал, Чуя едва расслышал его: — Судзи.