Часть 13 (1/2)

Чуя вернулся на работу недели через две, Лию он брал с собой в офис мафии, она находилась с детьми других членов организации, но больше всего ей нравилось проводить время с мальчиком по имени Кьюсако Юмено, он был на несколько лет старше и к Лие относился, как к младшей сестре, хоть они и были едва знакомы.

Когда Чуя начал вникать в свою работу, через некоторое время у него возникли вопросы, и он тут же отправился с ними к Дазаю.

Без стука войдя в кабинет, и остановившись у стола босса Портовой Мафии, положив руки на столешницу и приблизив своё лицо к Осаму почти вплотную, Чуя спросил:

— По какой причине, ты год назад выкинул меня из исполнительного комитета?

Дазай просматривал документы и ставил на них подписи, а когда Чуя задал ему этот вопрос, отложил ручку в сторону и, глядя в голубые озёра, произнёс:

— Не только тебя, Чуя. Мне пришлось заменить весь руководящий состав, вскоре после исчезновения Коё.

— Да, это я тоже знаю. Может объяснишь причину своего поступка?

— Это была необходимая мера. Я получил предупреждение сверху о том, что у нас могли начаться проверки и, если бы я этого не сделал, возникли бы проблемы.

— Какие ещё проверки, скумбрия? О чём ты говоришь и почему закрылся один из наших филлиалов в Токио, а так же бордели, подконтрольные Коё? Ты что, из полиции нравов?

— Нет. — Дазай снова взял в руки ручку и покрутил её между пальцами.— Закрытие борделей и филиала в Токио связано с возможными проверками.

— Не понимаю. Причём тут бордели? Это же не лаборатория по производству наркотиков или подпольный оружейный завод? Какие проблемы могли возникнуть у мафии из-за шлюх?

— Могли. В одном из борделей произошло убийство подростка и информация об этом выплыла наружу. Очень грязное дело. Ребёнка убил клиент-педофил из-за своих наклонностей. Такое происходило и раньше, но Мори удавалось заметать следы вовремя, если, что-то подобное случалось.

— Что? Какого ещё ребёнка? О чем ты говоришь, мать твою?!

— В этих борделях были дети, точнее, не во всех, в двух из них. Ты не знал?

— Конечно нет. Я впервые об этом слышу. Быть того не может, чтобы Коё была замешана в чем-то подобном! Ты врёшь! — Чуя схватил Осаму за грудки и, заставив подняться из-за стола, грубо встряхнул. — Я тебе не верю. Если бы речь шла только о Мори, я бы не усомнился, зная о его наклонностях, но Коё... зачем ты пытаешься её очернить? Говори правду!

Чуя прижал Дазая к стене, стукнув его о неё головой.

— Я никого не пытаюсь очернить. Ты думал, что Озаки ангел с белыми крылышками? Это мафия, Чуя. Не мне тебе объяснять значение этого слова. Тут у каждого найдётся скелет в шкафу, а у некоторых — не один. И здесь творятся грязные дела, порой, ужасные.

— Я бы знал о таком, будь это правдой, — возразил рыжий, продолжая удерживать Дазая у стены.

— По идее, ты должен был знать, как один из руководителей, но ни Мори, ни Коё не посвящали тебя в свои тайны, а сам ты вряд ли посещал эти заведения.

— Да, я там не бывал, отсутствовала такая необходимость. Но я всё равно не могу поверить.

— У меня есть доказательства.

— Какие доказательства? — Чуя отпустил Осаму и вопросительно посмотрел на него.

— Видеозаписи. Сразу предупреждаю, что это гадко и мерзко, увиденное может тебя шокировать.

— Шокировать? По-твоему, я мнительная девушка? — Чуя зло посмотрел на Дазая.

— Нет, но ты был шокирован уже тем, что узнал о том, что тут творилось под руководством Огая. Мафия получала от детской проституции почти пятую часть дохода, так как педофилы готовы были платить за детей огромные суммы, а если ребёнок погибал во время утех этих извращенцев, Мори сдирал с них штрафы в десятикратном размере, а возможно, и шантажировал кого-то этими видеозаписями, ведь не зря же он вёл скрытую видеосъёмку в борделях. А среди клиентов частенько попадались высокопоставленные правительственные чиновники.

— Вот как? И часто дети погибали?

— Нередко. Помимо видео, могу показать тебе документы с подписями Мори и Коё, — Дазай усмехнулся. — Огай любил порядок в бумагах и обожал отчёты. Уверенный, в своей безнаказанности, он проводил каждую покупку ребёнка на ночь по документам. Хотя они и хранились в его тайном сейфе, думаю, что даже, если бы полиция начала шерстить его кабинет, сейф бы она вряд ли нашла.

— Ну, и где твои документы и видео? — спросил рыжий.

— Я покажу, — сказал Дазай. — Но тебе нужно выйти. Никто не должен знать, где он находится, даже ты, извини.

— Хорошо, зайду через десять минут. Этого времени хватит?

— Лучше через пятнадцать.

— Ладно, — с этими словами Чуя направился к двери, выйдя из кабинета Дазая, он прикрыл её за собой и пошёл к себе.

Через пятнадцать минут, рыжий снова пришёл к Дазаю, и тот передал ему папку с документами и флеш накопитель.

Взяв её в руки, Чуя начал просматривать бумаги, иногда задавая Осаму какие-то вопросы.

— Что означают английские буквы «Х», напротив некоторых имён и двойные даты? Это то, о чём я думаю? — спросил эспер, подняв глаза на Дазая, который сидел рядом с ним.

— Так они обозначали детей, которые погибли, — ответил Осаму. — Напротив каждого имени есть дата, а напротив имён с буквами «Х», их две. Как ты, уже понял, это даты рождения и смерти.

— Их тут довольно много, — проговорил Чуя, снова опуская глаза вниз и листая документацию. — И мальчики и девочки от семи до пятнадцати лет. Какой ужас. Неужели это правда? И Коё знала обо всём этом?

— Увы, это так. И, конечно, она знала, ведь Коё контролировала эти бордели. Тебе известен её почерк и подпись. Записи делала она.

— Да, это я вижу. Но всё равно не могу поверить. Не хочу верить. Как она могла оказаться замешана в таком? Мы будто говорим совсем о другом человеке. — Рыжий поднял глаза и посмотрел на Дазая.

— Я понимаю. Ты знал её другой, точнее, она казалась тебе другой.

— Поэтому она исчезла?

— Скорее всего.

— А ты знал о детях?

— Они не посвящали меня в свои грязные тайны, но скажу честно: да, я знал. Выяснил это сам.

— И что ты сделал?

— Пока боссом был Огай — ничего. Да и что я мог? А когда занял его место, немедленно прикрыл всю эту богадельню. Но видео с изнасилованием и убийством одного из подростков попало в сеть. Мне пришлось приложить все усилия к тому, чтобы оно исчезло из интернета. Но нами заинтересовалась полиция, к тому же распоряжение о начале проверок и рейдов пришло сверху. Меня предупредили, и я успел принять меры. Они ничего не нашли, а вскоре проверки прекратились, так как мне удалось договориться об этом.

— А что на флешке? — спросил Чуя.

— Видеозаписи изнасилований и некоторых убийств, типо того, которое слили в сеть. Будешь смотреть?

— Я гляну в своём кабинете, пожалуй пойду.

— Ты же понимаешь, что этого никто больше видеть не должен?

— Естественно. А зачем ты хранил видео? Почему не уничтожил, это же улика?

— Наверное, потому что знал — рано или поздно придётся показать его тебе.

Чуя кивнул и, взяв флешку, ушёл к себе.

Позже, когда ехали домой, Накахара спросил:

— Филиал в Токио, который ты закрыл тоже был связан с детской проституцией? — спросил Чуя.

— Да, — Осаму кивнул. — Он занимался поставкой детей в бордели, а так же поисками новых клиентов в Токио и соседних городах.

— Что произошло с этими детьми? Теми, кто был в борделях, после их закрытия и почему в документах значится возраст детей от семи до пятнадцати лет, куда девались дети, старше пятнадцати?

— После пятнадцати лет дети не пользовались особым спросом у педофилов, их переводили в обычные бордели, ну, а если кто-то не хотел продолжать этим заниматься... — Осаму помедлил, — они просто исчезали навсегда, так как слишком много знали. Если бы кто-то из этих повзрослевших детей рассказал в полиции о том, что с ними делали, у Мори могли быть проблемы.

— А куда ты дел всех этих детей, после того, как закрыл бордели? Ты же не мог их просто так отпустить?

— Ты прав, не мог.

— И что с ними произошло?

— Их вывезли из страны и распределили по разным приютам, по одному. Только так я мог обезопасить Портовую Мафию.

— Ты бы обезопасил её, если бы они замолчали на веки. Мори бы так поступил, да и ты тоже. Я не верю, что ты оставил хоть кого-то из них в живых.

— Их нет смысла убивать. Обычно дети о таком молчат, чувствуя стыд и вину, такова их психология. Но даже, если бы кто-то и начал болтать, вряд ли у нас могли возникнуть проблемы. Ведь я уже сказал, что их вывезли из Японии в другие страны. Приюты в которые они попали не связаны друг с другом, не думаю, что за нас возьмутся, тем более, что Япония вне юрисдикции этих государств и доказательств никто не найдёт, даже если кому-то и придёт в голову начать копать, — тут Дазай, конечно, немного покривил душой, детей действительно вывезли из страны, но прежде с ними поработал один эспер, который просто заставил их обо всём забыть. Осаму подумывал в то время, не использовать ли его для того, чтобы он стёр память и Чуе, но эспер предупредил, что велика вероятность сбоя программного кода, заложенного в Накахару и неизвестно чем всё это закончится для рыжего. Когда с Чуей произошёл тот случай, и он действительно всё забыл, шатен опасался, что сбой по-прежнему возможен, но пока было всё нормально и, вроде бы, никаких отклонений в мозгу рыжего не выявили. Осаму настоял на том, чтобы Чуя прошёл обследование и сделал МРТ головного мозга, но оно не показало никаких изменений или аномалий.

— Всё равно я тебе не верю. Это слишком сложно, дорого и рискованно. Зачем тебе заморачиваться? — проговорил Накахара, глядя в глаза Осаму через зеркало заднего вида.

— Можешь съездить в один из приютов или в несколько, я дам тебе адреса. Имена и фамилии детей есть в документах. Ты легко убедишься в том, что они живы.

— Ладно, я подумаю над этим. Хотя вряд ли куда-то поеду из-за дочери. Я не могу оставить её одну.

— Она не одна. Я присмотрю за ней. Всё будет хорошо. Если тебе необходимо удостовериться в моих словах, езжай.

— Спасибо, конечно, но нет, — буркнул Чуя. Когда Дазай остановил возле супермаркета, Накахара с Лией покинули салон автомобиля и пошли по направлению к магазину, Осаму последовал за ними.

Купив продукты домой и сладости для Лии, мафиози заехали в винный магазин и приобрели несколько бутылок дорогого вина, а в пиццерии заказали две больших пиццы с мицареллой.

Когда приехали домой, Чуя принялся за приготовление Окайо для дочери, пока Осаму поставил девочке мультфильмы в гостиной на огромной настенной плазме. Разогрев в микроволновке пиццу, Дазай нарезал её кусочками и выложил на большую тарелку. К тому времени Чуя только засыпал в кастрюлю рис и стоял у плиты помешивая кашу.

Дазай достал из подвесного шкафа два бокала и наполнил их великолепным вином, которое они с Чуей купили по дороге домой. Взяв кусочек пиццы и подойдя к рыжему, он передал ему один из бокалов, спросив:

— Пиццу будешь, а то остынет?

— Ничего, — ответил Чуя, принимая бокал из руки Осаму, делая из него глоток и помешивая другой рукой кашу. — Я не голоден.

Сделав ещё два глотка, Чуя сказал:

— Не могу прекратить думать об этих детях и о том, что всё это творилось буквально у меня под носом, а я ни о чём не подозревал.

— Чуя, ну что изменилось бы, узнай ты об этом? Всё равно не пошёл бы против босса, только изводил себя понапрасну.

— А ты давно знал?

— Да, — Осаму помедлил. — Ещё до своего ухода из мафии. Но, повторяю ещё раз: я не мог ничего сделать. У меня есть связи в правительстве, но и у Огая они тоже были. Именно поэтому вся эта мерзость существовала и процветала в мафии, и никто бы не рискнул попереть против Мори, даже, если кому-то всё это было не по душе. Большинству из посвящённых просто плевать на это, как и на многое другое, что творится в организации.

Осаму доел свой кусок пиццы и поднёс бокал к губам, отпивая несколько глотков вина из него.

— Забудь об этом, Чуя. Уже ничего не изменить.

Накахара кивнул, отпивая из бокала и помешивая рис.

Минут через десять Чуя отнёс Лие еду и сок, а когда девочка поела, отрезал ей кусок шоколадного торта и принёс йогурт.

Вернувшись на кухню, рыжий присел за стол и, опустошив свой бокал, взял с тарелки кусок остывшей пиццы и, принялся за еду.

— Может, разогреешь? — спросил Осаму.

— Да ладно, — отмахнулся Чуя, в очередной раз откусывая от неё. — Так тоже неплохо.

— Кстати, поскольку вопрос с борделями давно решён и нам больше не грозят неприятности, я уже подумывал над тем, чтобы вернуть в исполком тебя и Верлена. Ты же не будешь против, если я восстановлю тебя в должности?