Часть 14 (1/2)

На следующий день мафиози вернулись домой. Воскресенье пролетело, как один миг, но было странно, что Дазаю ни разу за выходные никто не позвонил из порта, хотя это радовало, значит в мафии было спокойно. Однако дома оказалось не всё так хорошо, как хотелось бы.

Это произошло ночью и то, что случилось, не на шутку встревожило Дазая.

Лия уже спала, и Чуя с Осаму тоже легли в постель, уснули они, конечно, не сразу, часа через два и, когда Дазай уже видел десятый сон, его вдруг разбудил крик Чуи.

— Что случилось? — сев на кровати, спросил Осаму, взяв рыжего за руку и глядя в его глаза. Накахара тоже сидел на постели и дико озирался по сторонам.

— Мне приснился кошмар, — немного успокоившись, проговорил эспер. — Теперь я знаю, что это такое...

— Чуя, — Дазай с непониманием смотрел на рыжего. — Тебе не снятся сны, для тебя это ненормально.

— Думаешь, я не знаю, умник? — взвился Накахара, подрываясь с постели и покидая комнату.

— Чуя, подожди, — Осаму проследовал за ним, по пути, схватив за руку.

— Отъебись! — вскричал Чуя, вырывая руку из ладони Осаму, но тот снова поймал её, и Чуя, неожиданно, врезал Дазаю по роже, от удара шатен свалился на пол. — Я сказал: отвали!

— Да что с тобой? Чуя, какого хрена ты творишь? — Осаму поднялся на ноги, вытирая ладонью кровь из разбитого носа.

— Папа, что случилось? — послышался рядом детский голосок. — Почему вы с Осаму ругаетесь?

— Всё хорошо, милая. — Чуя обнял дочь и провёл её в комнату, а Дазай пошёл на кухню. Заварив себе чай, он присел за стол, размышляя о произошедшем.

Минут через пятнадцать к нему присоединился рыжий.

— Извини, — сказал он, проведя ладонью по плечу Осаму и присаживаясь напротив него. — Не знаю, что на меня нашло.

— Что тебе снилось? — спросил Дазай.

— Какая-то ерунда. Не знаю, я даже вспомнить сейчас не могу свой сон, но ощущения от него остались мерзкие.

— Это плохо. Способности, которые влияют на мозг человека для тебя опаснее, чем для кого-либо другого.

— Почему?

— Потому что из-за них может произойти сбой твоего кода и, видимо, он всё же произошёл, если тебе начали сниться кошмары. Ты точно не помнишь свой сон?

— Нет.

— Нужно съездить в лабораторию и выяснить, что с тобой происходит.

— Да ни за что! Я не собираюсь снова становиться подопытной крысой. А если я сам отдам себя в руки этих грёбанных учёных, они найдут способ добиться своего.

Чуя тоже заварил себе чай, Осаму ещё некоторое время пытался уговорить эспера обратиться к учёным, но тщетно и вскоре оба отправились спать.

Утром мафиози поехали на работу, день прошёл спокойно и вечер тоже. В эту ночь Чуя спал, как обычно, кошмары ему не снились, но через два дня всё повторилось, и рыжий вновь был взвинчен до предела, но своих снов, по-прежнему, вспомнить не мог. Затем последовал перерыв в несколько дней, которые снова прошли спокойно, и опять кошмар среди ночи, а потом это начало происходить чаще. Почти каждую ночь Накахаре снились кошмары, и Дазай вновь предложил ему съездить в лабораторию.

— Я лучше к психологу обращусь, чем к ним, — говорил эспер.

— И чем тебе поможет психолог?

— Не знаю, возможно, стоит пройти сеанс гипноза и хотя бы понять, что именно мне снится.

— Не думаю, что это хорошая идея, — пытался отговорить рыжего Дазай, опасаясь, что гипнотеропевт может каким-то образом вытащить ненужные воспоминания из подсознания наружу. — Неизвестно, как такой сеанс скажется на тебе. Всё может стать ещё хуже.

— Да ну? И что тогда делать? Я не хочу обращаться к учёным. Ты обещал найти того эспера, который стёр мою память, но до сих пор этого так и не сделал. Если он отключит свою способность, я думаю, что всё будет нормально.

— Его ищут, Чуя, но похоже, что он покинул Йокогаму, — в который раз соврал Осаму.

— Замечательно. В общем так: в лабораторию я не поеду, даже не уговаривай. Если хочешь помочь, найди этого эспера или какого-нибудь другого, кто сможет всё исправить.

Дазай снова пообещал, что приложит все усилия для поиска одарённого, но Чуя уже начал в этом сомневаться. Всё выглядело довольно странно: какой-то эспер неизвестно зачем стёр ему память и исчез, а Дазай лишь делал вид, что ищет его, Чуя в этом не сомневался. Потому что, если Осаму нужно было кого-то отыскать, он это делал в кратчайшие сроки, но не в этом случае. А ещё эти сны... Они были жуткими, Чуя действительно не помнил их содержание, но перед пробуждением всегда ощущал жуткую боль в груди и жгучую ненависть к Дазаю. Поэтому частенько срывался на нём, когда просыпался, но потом всё проходило: и боль, и ненависть, и рыжий сам не понимал, что его так бесит.

Однако Дазай был прав в том, что сны для Чуи несут в себе опасность, и рыжий это осознавал, поэтому сам решил отыскать какого-нибудь эспера с подходящей способностью, чтобы он помог ему всё вспомнить, несмотря на риски. И Накахара нашёл его. Точнее, её. Это была женщина по имени Тадзава Инабуне, дар назывался: «Белая Роза».

Договорившись о встрече и, конечно, утаив её от Дазая, точнее, думая, что утаил, рыжий отправился на встречу с этой девушкой, однако она не пришла, и телефон её оказался отключён.

Накахара начал подозревать, что к исчезновению Инабуне приложил руку Дазай. Чуя не верил в такие совпадения, и считал, что Осаму не хочет, чтобы к нему возвращалась память.

Сначала эспер решил ничего не говорить о своих подозрениях Дазаю, но когда вошёл к нему в кабинет, и шатен спросил о том, где он был, Чуя не выдержал.

— Где я был? — спросил Накахара, подходя к Осаму и со злостью глядя, ему в глаза. — Ты, типо не знаешь?

— С чего ты решил, что я знаю? — невинно спросил шатен. — Я за тобой не слежу.

— Серьёзно? А мне кажется, что как раз следишь и каждый мой шаг тебе известен.

— Чуя, у тебя паранойя.

— Ах, параноя, значит? — рыжий схватил Осаму за лацканы пиджака и прижал к стене. — Думаешь, я совсем идиот, ничего не вижу и не замечаю?

— Да о чём ты?

— Ты и не собирался искать того эспера, как там его зовут? Если он вообще существует! — прошипел Чуя в лицо Осаму. — Где Тадзава Инабуне?

— Это кто? — всё так же невинно спросил шатен.

— Хватит ломать комедию, Дазай! Куда ты подевал эту девушку? Она может мне помочь! Я хочу вернуть себе память! — уже орал Накахара.

— Я не знаю о ком ты говоришь, Чуя. — стоял на своём Дазай. — Но я тоже хочу, чтобы ты вернул себе память.

— Лжец! — вскричал Накахара, отпустив Дазая, а затем хорошенько вмазал ему по роже, причём несколько раз, от чего Осаму свалился на пол.

— Да что с тобой? — вытирая кровь из разбитой губы, почти спокойно спросил Дазай, на самом же деле, с трудом взяв себя в руки. — Ты набрасываешься на меня без всякой причины. Всё это ненормально, тебе не кажется?

— Ненормально? А что может быть вообще нормальным в отношениях с тобой? Почему я постоянно должен слушать твои тупые указания? И почему я должен тебе верить? Я буду делать то, что хочу, и ты не сможешь меня остановить!

— Да я тебя и не пытался остановить. Что за придирки и наезды? Хочешь делать, что душе угодно? Делай. Кто запрещает? Может тебе и правда стоит обратиться к врачу? Только вряд ли психолог поможет в твоём случае.

— Серьёзно? А кто поможет? Может психиатр?

— Возможно, — проронил Осаму поднимаясь на ноги после удара, подходя к столу и вытирая кровь влажными салфетками.

Чуя развернулся и направился к выходу из кабинета Осаму.

— Ты куда? — задал вопрос Дазай.

— К психиатру, — последовал короткий ответ.

— Пусть он тебе успокоительное выпишет, а то совсем с катушек слетел.

— Да пошёл ты!

Такие приступы ярости у Чуи случались довольно часто в последнее время, особенно после пробуждения. А однажды по телу Накахары, когда он спал, поползли кровавые символы. Дазай во сне повернулся к Чуе, закидывая на него руку и обнуляя способность. Накахара сам не понял, что произошло. Он резко сел на кровати, озираясь по сторонам. Порча пробыла в нём недолго, поэтому он не отключился после обнуления, однако сообразил, что это была она и активировалась сингулярность самопроизвольно. Произошедшее напугало эспера, ведь, если способность выходила из под контроля, он мог погибнуть, а ещё его словно молнией поразило. За те несколько секунд, которые пробыла в нём порча, он всё вспомнил и некоторое время находился в полной прострации. Когда пришёл в себя, первое, что хотелось сделать — это задушить Дазая, но Чуя не желал напугать Лию, поэтому тихонько поднялся с постели, чтобы не разбудить шатена и, одевшись, вышел из комнаты. Чуе повезло, они накануне с Осаму изрядно напились и тот спал довольно крепко, а потому не проснулся.

Рыжий прошёл в спальню дочери и, подняв её на руки, стараясь не разбудить, вышел из комнаты. Лия сонно что-то пробормотала и Чуя зашептал ей на ухо:

— Всё в порядке, милая, мы просто немножечко прогуляемся.

Обувшись и взяв с тумбочки ключ, Накахара покинул квартиру Осаму, закрыв дверь на замок.

Вернулся он под утро, шатен всё ещё спал, и Чуя, подойдя к нему со шприцом в руке, вколол его содержимое в плечо Осаму. Тот, ойкнув, попытался подняться с постели, но почти сразу упал на подушки.

— Что происходит? — с трудом выговорил он.

— Не ожидал, ублюдок? — Чуя схватил шатена за волосы, больно оттягивая его голову назад и тот снова айкнул. А затем в его нос прилетел кулак.

Дазай почувствовал, как из ноздрей льётся кровь, это было неприятное ощущение, голова кружилась, и он потерял ориентацию в пространстве, на какое-то время, хотя попытался перехватить руки Чуи (который снова его ударил), но безуспешно.

Накахара вновь схватил шатена за волосы и, приподняв, ударил головой о стенку, потом, отведя руку в сторону, с ненавистью взглянул в лживые карие глаза и произнёс:

— Ты хотел скрыть от меня правду? Хах, но вот незадача, Арахабаки вернул мне память.

— Как это произошло?

— Порча активировалась ночью, ты не заметил, коснувшись меня во сне рукой.

— Так ты все помнишь?

— Да, знаешь, и единственное, чего я сейчас хочу, это убить тебя, но перед этим заставить страдать долго и мучительно. За то что ты сделал со мной, с Лией, с Коё, но черт подери, я не хочу подыхать, моя способность выходит из под контроля. Однако я сделаю все для того, чтобы ты желал смерти.

Осаму усмехнулся.

— Чууя, правда? Не думал, что ты такой коварный, а где Лия?

— В надёжным месте. — Накахара, продолжая удерживать Осаму за волосы, стянул его с кровати и снова треснул головой, только уже о пол.

— Что... ты... вколол... мне?.. — с трудом выдавил Дазай, чувствуя слабость и какую-то странную заторможенность во всём теле.

Чуя ничего не ответил, а все так же сжимая каштановые волосы в руке, потянул за них, поднимая голову Осаму, при этом пнув его ногой в живот, а после, снова несколько раз ударил шатена о пол, тот, в свою очередь, потерял сознание.

Пришел в себя он от сильнейшей боли в заднем проходе. Его мутило и состояние было довольно странным, заторможенность и слабость никуда не делись. Он будто находился под действием каких-то препаратов или наркоты, хотя от этого боль не казалась меньше. Чуя, удерживая Дазая за талию, натягивал его на свой член, жестоко насилуя. Осаму не ожидал такого поворота. Боль была адской, ему казалось, что его тело разрывают на части. Член Чуи входил в его задницу все глубже, и резче, будто рыжий желал пронзить его насквозь. Дазай, со стоном, произнёс:

— Чуя, что ты творишь? Остановись...

— А ты, сука, остановился? Когда делал это со мной? Тебе было плевать на то, какую боль мне причиняешь. Вот, и я буду плевать на тебя, урод! Теперь твоя очередь испытывать боль! Терпи, сволочь! Хотя мне и этого мало! — Чуя распалялся всё больше, вбиваясь в шатена быстрее и жёстче, со злостью ударил его головой об стол, на котором трахал, при этом все более грубо вдалбливаясь в дырку шатена. И Осаму заткнулся, понимая, что ничего не изменит, а на сопротивление у него не было сил, поэтому молча терпел.

Закончилось всё минут через 20. Накахара, выйдя из него, вновь схватил Дазая за волосы, и треснул его головой об стол, разбивая нос ещё сильнее, Осаму к тому моменту был уже в полуобморочном состоянии. Его тело превратилось в один сплошной комок боли, и он чувствовал, как по внутренней стороне бедер что-то стекает, кажется что эта была кровь. Чуя потянул Дазая за собой, приковывая его руки наручниками к металлическому кольцу, вбитому в стену. Осаму понял, что совершенно голый, на нём не было ни одежды, ни бинтов, на правой руке, под которыми он всегда прятал отмычку.

Заметив взгляд шатена, устремлённый на правое запястье, Чуя улыбнулся и, склонившись, взяв того за волосы, приближая своё лицо к нему, прошипел:

— Что, не ожидал?

Шатен на его слова лишь произнес: ”Прости”. Это прозвучало странно, учитывая ситуацию и, наверное, сказано было с сожалением... Дазай просит прощения? Чуя не верил своим ушам, решив, что это очередная уловка, рыжий, снова схватив его за волосы, стукнул головой об пол, после чего Осаму долго и мучительно рвало.

Накахара молча наблюдал за страданиями шатена, потом так же молча покинул подвал. Прошёл на кухню и налил себе вина, кстати сказать, он привёз Дазая на минку, которую снял специально для этой цели.

Выпив пару бокалов, Чуя включил телевизор, желая отвлечься от тяжёлых мыслей, а через пару часов, довольно сильно напившись, снова спустился в подвал. Ощущая жгучую ненависть за все издевательства, даже не над собой, а над дочерью, Накахара направил пистолет на Осаму и произнёс:

— Нет, я все таки убью тебя, и плевать что могу погибнуть от порчи, но я отомщу за Лию и Коё.

Дазай усмехнулся.

— Чего ты ржешь!? — вскричал Чуя. — Так хочется сдохнуть побыстрее?

Осаму повернул голову и, посмотрев в глаза Чуи, произнёс:

— Никто не пытал твою дочь, это был грим, я приказал своим людям не трогать ее и пальцем. Так нужно было, что бы ты поверил.

Они ее просто запугали, Лия действительно плакала, но от страха, никто ее никогда не бил.

— Ты врешь.

— Спроси у нее сам, бил ли ее кто-нибудь, пока она находилась в плену?

— Я не могу возвращаться к этой теме, ей снова будут снится кошмары, и ты это знаешь. Но я тебе не верю.

— Твоя обожаемая Коё жива.

— В смысле жива? Я же видел ее мёртвой.

— А ты к ней подходил?

— Нет...

— Она в Токио, в одном из борделей.

— Что?

— Она заслужила это, ты и сам прекрасно знаешь почему. Могу назвать адрес. Но она тебя не вспомнит, как и свою прежнюю жизнь.

— Что? Ты стер ей память?

— Ага, стер и отправил работать в бордель обычной шлюхой. Она думает, что работает там с шестнадцати лет.

Чуя подошел к Осаму и, взяв его за волосы, прошипел:

— Называй адресс.

Дазай назвал, и Накахара не сильно, но всё же ударил его о стену лбом, а после ушёл.

Вернулся он минут через пять, держа в руке шприц.

— Помнится, ты хотел подсадить меня на наркоту, я вот подумал, может мне сделать это с тобой?

— Нет, Чуя, ты не такой.

— Такой и скажу тебе больше: это ты сделал меня таким. Теперь не жалуйся.

Чуя склонился над Осаму и, перетянув его руку жгутом выше локтя, вколол содержимое шприца в вену.

— Скоро будешь просить о добавке, — с улыбкой произнёс Чуя. — Говорят, этот наркотик вызывает зависимость с пятого приёма. Осталось сделать три инъекции.

Через некоторое время Дазай отъехал, а Чуя покинул подвал.

На следующий день, снова вколов Дазаю наркотик, Чуя отправился в аэропорт, заказав билет на ближайший рейс до столицы по интернету, а вскоре наблюдал за одним из борделей в Токио, приехав по названному Осаму адресу. И он действительно увидел Коё, выходящей оттуда. Она была жива. Рыжий не мог поверить своим глазам и хотел подойти Озаки, но, сделав 4 шага, остановился. Немного помедлив, он отступил назад. Что-то его остановило. В последний раз посмотрев на свою бывшую наставницу, грустно улыбнулся, и зашагал прочь. Чуя просто не мог переступить через себя, ведь Коё делала ужасные вещи с детьми...

И она это заслужила, Дазай был прав. Он не соврал по поводу детей и борделей (как выяснил Чуя). Накахара заказал билет и, сев в самолет, улетел в Йокогаму.

Вернувшись на минку, Чуя снова спустился в подвал.

Не говоря ни слова, Накахара пнул Дазая в живот, доставая шприц и жгут, вновь перетягивая его руку выше локтя.

— Соскучился? — с издёвкой спросил Чуя, Дазай ничего не ответил, и Накахара сделал ему укол.

А затем снова изнасиловал, стараясь причинять, как можно больше боли. Шатен не сопротивлялся, у него не было на это сил, да и действие наркотика лишало всякого желания бороться.

Когда всё закончилось, Осаму усмехнулся, глядя в голубые озёра.

— Что смешного?

— Да ничего. Не могу поверить, что это делаешь ты, Чуя.

— Я знаю, ты, наверное, думаешь, что для меня не свойственны такие поступки, но ты ошибаешься. Я никогда не испытывал такого кайфа от человеческих страданий, который испытываю сейчас. Зная, как для тебя всё это унизительно.