Глава 4 (1/2)
«Они появились ночью, тихие и смертоносные. Их прибытие не возвестил прославленный боевой клич, который вселял бы страх в сердца врагов, как велел обычай.
В молчании они принесли смерть.
Но для нас вид баркасов со Скеллиге в водах цинтрийской гавани означал только одно — надежду»
Альвар Лакроикс, «Лазурное восстание: мемуары».
Фабиан был слишком молод для участия в Резне. Его семья бежала из города сразу после начала войны, вероятно, поэтому и выжила в полном составе.
Теперь, казалось, он представлял, на что она походила.
Нижний город превратился в ад.
Они ползли по узким, мощеным улочкам — совсем недавно таким оживленным и ярким, а теперь наполненным криками, лязгом мечей и смертью, — и оплачивали кровью каждый шаг.
Фабиан понятия не имел, есть ли у них перевес — инстинкт подсказывал, что нет, но отчаяние было бессмысленно, поэтому он сосредоточился на надежде. Но после понесенных потерь благополучный исход казался почти невозможным — и чем больше тел простого люда встречалось их поредевшему батальону, тем тяжелее становилось на сердце.
Он услышал — неизвестно когда и от кого — что гавань взята. Все его существо надеялось, что это правда. Что другим легче, чем им. Если же нет…
Внимание привлек внезапный шум и лишние мысли исчезли.
В конце улицы, по которой они сейчас двигались, показалось свежее нильфгаардское подразделение, вступившее в бой с его солдатами. Фабиан выкрикнул приказ и бросился вперед. Путей отступления не осталось. Им придется прорубаться, чтобы не оказаться в ловушке.
С обнаженным мечом Фабиан бросился в самую гущу оружия и щитов, но пространство оказалось слишком узким для боя — едва хватало места для размаха, разворота, а учитывая численность противников, положение казалось отчаянным.
Тем не менее, нужно было идти вперед. Выбираться отсюда.
Нужно.
Фабиан обернулся отдать приказ…
Он даже не увидел солдата, который нанес удар, не почувствовал, как клинок пробил плоть.
Но ощутил холод. И странное спокойствие.
И тишина… почему так тихо, если бой еще не кончен?
Или кончен?
Он надеялся, что они победили.
***</p>
«Как только драккары Скеллиге вошли в гавань и жители островов атаковали город, Цирилла появилась в казармах, чтобы возглавить основные ударные силы; их целью был дворец.
Две другие атакующие группы: одна под командованием Айлинга пыталась взять контроль над городом, пока вторая под предводительством капитана Симмонса связала боем основной нильфгаардский гарнизон.
Силы Скеллиге изначально имели преимущество в неожиданности, но нильфгаардцы быстро вызвали подкрепление. Их пустые гарнизоны были захвачены, но в нижнем городе силы империи брали верх.
Узкие улицы затрудняли бой, и каждая самая незначительная победа оплачивалась высокой ценой. Цинтрийские подразделения, сосредоточенные на защите горожан, находились в очень невыгодном положении, и нильфгаардцы наносили им максимальный ущерб.
Там мы потеряли больше всего людей: больше половины дивизии командующего Айлинга, а сам капитан оказался тяжело ранен еще до прибытия подкрепления.
Помощи почти не было, но она шла с самых неожиданных сторон».
***</p>
— За королеву! Режь ублюдков!
— За Цири!
Сравнительно маленький отряд краснолюдов наделал непропорционально больших проблем в главном гарнизоне, прежде чем цинтрийское подразделение прорвалось к ним.
— В плен! — крикнул Эбо во всю силу легких, пытаясь перекрыть шум битвы. — Берите в плен!!!
Понадобилось некоторое время, чтобы восстановить порядок в хаосе, который охватил имперские казармы, но постепенно Эбо встретился с двумя краснолюдами, вероятно, отвечающими за маленькое подразделение.
Старший из них был лысым, с ужасной раной на левом плече и еще более ужасным топором.
— Кажется, ситуация под контролем, — краснолюд помоложе, с короткими, торчащими волосами, сплюнул на землю.
— Кажется, это преуменьшение, — Эбо выразительно осмотрел гарнизон. Походило на последствия сильнейшего урагана. Он снова взглянул на краснолюдов. — Подкрепление из Махакама?
— Махакам caen me a'baeth aep arse, — заявил старший, демонстрируя свободное владение языками и забрасывая топор за спину. — Частная инициатива. Как обстановка?
— Гавань взята, но в нижнем городе и близ дворца идут тяжелые бои, — сказал Эбо.
— Тогда к дворцу! — возвестив это, молодой краснолюд быстро построил отряд и повел его в указанном направлении.
Выругавшись, Эбо выкрикнул приказ, прихватил нескольких солдат и двинулся следом.
***</p>
— Ваше величество, срочное донесение из Цинтры.
Морвран Воорхис принял письмо от посланника и махнул своему адъютанту.
— Найдите генерала аэп Эйлаха.
До прибытия генерала будущий император Нильфгаарда прочитал краткий доклад дважды.
— Очередное восстание в Цинтре, — Воорхис подал ему письмо. — Похоже, действительно серьезное. Надеюсь, управляющий будет следовать соответствующему для таких случаев порядку действий?
— Без сомнения, Ваше императорское величество, — генерал поклонился с мрачной улыбкой. — Управляющий Мэнбэк давно ждал такой возможности: предлога, чтобы раз и навсегда уничтожить все мятежные элементы, сокрушить преступников и их сторонников. Нужно отправить распоряжение о цене, которую следует взять с мятежников против Империи, — он мгновение помедлил. — Если позволите… В сложившихся обстоятельствах управляющий, вероятно, проявит особое тщание, чтобы доказать верность вашему величеству…
— Тщание? — повторил Воорхис, усмехаясь. — Протокол по реагированию вар Лаундана? Прекрасно. Проинформируйте меня, когда цинтрийскую проблему решат.
***</p>
«Поначалу все мы старались оградить Цириллу от опасностей, защищали как могли. И очень скоро поняли, что это совершенно бесполезно. Невозможно было удержать ее от стремления попасть в самую гущу битвы, но кроме того, она доказала исключительное мастерство во владении мечом. Несомненно, истории о ведьмачьей жизни не были преувеличением.
Казалось, после захвата гарнизона и гавани, у нас появилось преимущество — нильфгаардцы отступили.
И когда мы почти поверили, что удача улыбается нам, стало ясно, что отступление имперской армии лишь стратегическая уловка, настолько жестокая и ужасающая, что мы не смогли ее предугадать и оказались не подготовлены».
***</p>
Сражение у дворцовых ворот шло тяжелое, но они… победили? Перевес был на их стороне, хотя черные еще бились. Краснолюды бросались прямо в гущу мечей, рубили, дробили. Эбо отступил, оглядывая неразбериху, пытаясь оценить ситуацию… и тут увидел ее.
Четыре нильфгаардских солдата связали Цириллу смертным боем, ее клинок тускло отражал закатный свет. Ее заметил не только Эбо.
— Золтан! — услышал он крик лысого краснолюда. — К воротам! К Цири!
Но она не нуждалась в помощи. Рассекла первого противника, ловко обошла второго, разрубила ему грудь, и пользуясь как щитом, выпустила кишки третьему — все за краткий миг, который потребовался бы для вздоха и крика.
Четвертый солдат упал на колени, но не дожил до помилования — его сразил небольшой топор, брошенный кем-то из краснолюдов.
Эбо увидел, как Цирилла стерла со лба капли брызнувшей крови. Он увидел, как она развернулась, оценивая понесенные потери. Все почти закончилось — прибывший отряд краснолюдов дожал имперскую армию.
Краснолюды подошли к Цирилле и неуверенно поклонились. Она рассмеялась и обняла их.
— Золтан! И Ярпен? Не может быть!
— Ну конечно, глупая, — он услышал, как тон старшего вдруг изменился. — Эм, Цири… Кто бы мог подумать, тогда, в дороге… Кто бы мог подумать…
— Ловко ты их разделала, девочка, — кивнул другой. — Отличная работа. Что теперь?
— Теперь… — Цири снова огляделась. — Теперь мы наведаемся к управляющему. Еще ничего не кончилось. Дамиан? Эбо?
***</p>
Во внутреннем дворе царила зловещая тишина. Первый робкий луч солнца проник сквозь нависшие облака и наполнил место странным, тусклым светом. Высокие башни на фоне серого неба, тела павших, перегруппировка отрядов у ворот, готовящихся к дальнейшим действиям, — все выглядело нереальным.
Втроем они подошли к дворцу, шаги громко раздавались в вязкой тишине.
— Не нравится мне это, — пробормотал Дамиан.
— Смотри в оба, — напряженно бросила Цирилла.
Эбо ожидал всего: западни, лавины стрел в любой миг, баррикад вокруг дворца… Ничего. Пустой двор, покинутые здания, широко распахнутые тяжелые двери из красного дерева — ни стражи, ни защитников.
Они вошли в главный зал, настороженно огляделись, держа мечи наготове, но их встречало только эхо собственных шагов. Где бы ни прятались батальоны и оборонные укрепления замка, здесь не осталось ни души. Они в замешательстве остановились, и Эбо ощутил неясный страх, ползущий по позвоночнику и сжимающий горло.
Именно тогда скорбным, тревожным плачем вдали зазвучали колокола.
Дамиан выругался и бросился наружу.
— Что случилось? — крикнула Цирилла.
Эбо прислушался к характеру звона, его страх перерос в ужас.
— Пожар, — процедил он сквозь зубы. И осекся, увидев, как изменилось лицо Цириллы, ее взгляд стал растерянным. Она будто споткнулась, смертельно побледнела.
— Моя госпожа?.. — позвал Эбо, но не получил ответа. Мгновение он колебался, но решил рискнуть — времени не было — и положил ладонь на ее плечо. Ничего не произошло. — Ваше выс… — он оборвал себя на полуслове и тихо закончил: — Цири?
Казалось, имя достигло ее ушей: она вздрогнула, потерла лицо и взглянула на него.
— Моя госпожа, все в порядке?
Цирилла глубоко вздохнула.
— Нормально. Просто… Кошмар, — пробормотала она, еще дрожа, но пытаясь овладеть собой. — Известно, где звонят?
— Позвольте разобраться, — попросил Эбо и ушел вместе с Дамианом.
***</p>
Цири оглядела пустую комнату, тысячи пугающих мыслей пронеслись в голове, и она смогла произнести только одно:
— Регис?..
— Я здесь, Цири, — он появился рядом.
Охваченная страхом, она схватила его руку.
— Найди источник пожара, пожалуйста. И управляющего, если получится.
— Сию минуту.
***</p>
— Скорее всего, район гавани, — сказал Эбо, как только Цирилла присоединилась к ним во внутреннем дворе. — По крайней мере, тревогу подняли там.
— Нужно остановить пожар любой ценой, — напряженно сказала она. — Немедленно соберите людей.
Дамиан уже был у дворцовых ворот, выкрикивая приказы. К ней подбежал старший краснолюд.
— Цири, что такое?
— Они подожгли нижний город, — прорычала она. — Как… как тогда. Во время Резни.
— Duvelsheyss, — сплюнул краснолюд. — Мы им зададим, Цири. Мы не позволим…
— Не позволим, — неожиданно раздался голос Региса позади них.
Цирилла обернулась.
— На Старом Рынке, — сообщил он. — И управляющий, и пожар. Но могут быть другие источники огня.
— Склады, — проворчал Эбо. — Вот ублюдки…
План нильфгаардцев вдруг стал совершенно ясным — и оттого невообразимо пугающим. Рыночную площадь заполняли склады Гильдий, набитые самыми разными легковоспламеняющимися товарами. Если с огнем не справиться быстро…
— Действуйте, — крикнула Цирилла через плечо, неожиданно собравшись и успокоившись. — Пошлите подкрепление к Южным Воротам. Будьте внимательны и немедленно сообщите, если заметите еще пожары. Это не должно повториться.
— А вы, моя госпожа? — спросил Эбо.
Не отвечая, Цирилла взяла руку Региса и прижалась лбом к его лбу.
— Веди, — произнесла она, и они исчезли во вспышке зеленого пламени.
***</p>
Нескольких мгновений хватило, чтобы понять ситуацию. Догадки Эбо подтвердились: нильфгаардцы подожгли склад, и пламя угрожало перекинуться на ближайшие строения.
Мэнбэк, имперский управляющий Цинтры, все еще находился здесь, как и говорил Регис, — наблюдал за последним ударом по городу. Один взгляд на него разжег ярость Цири.
Его окружало около пятидесяти солдат, и теперь они направлялись к соседним Портовым Воротам, вероятно, чтобы сбежать.
Только через ее труп.
Цири бросилась в самую гущу отряда, разя клинком с беспощадной точностью. Их первоначальное замешательство дало необходимое преимущество — четверо пали прежде, чем поняли, что происходит.
Но отряд быстро перестроился, защищая управляющего, пока Цири рубилась, казалось, в трех местах одновременно.
Лабиринт времени и пространства был открыт перед нею, и она появлялась тот там, то тут, перемещаясь между точками реальности, а ее меч вершил правосудие — или месть? — проливая кровь, сея смерть.
Мир сжался до холода небытия, до ощущения клинка в руке, кровь стучала в висках, когда она проходила сквозь измерения. Несмотря на адреналин, Цири чувствовала необычную отстраненность, спокойствие. Сосредоточенность.
В стремительной последовательности отскоков и пируэтов она сразила еще нескольких солдат, разделяя отряд на три маленькие группки, но все происходило медленно, слишком медленно. Их было очень много… и почему никто ничего не делал с пожаром?
Она рискнула оглянуться и поняла, как мало времени прошло на самом деле, но его хватило, чтобы пламя лизнуло соседние здания, а Дамиана с подкреплением нигде не было видно…
Цири вдруг осознала, что над ними сгущается серый туман. Сначала она приняла его за дым, но он не зависел от огня и приближался сам по себе.
И как только добрался до солдат, они начали кричать… и падать.
Только тогда она поняла, что Регис отказался от своего решения не вступать в бой и пришел ей на помощь, выбирая жертв так, чтобы подольше оставаться незамеченным.
Это сработало, его невозможно было найти ни в человеческом, ни в вампирском облике. Он двигался слишком быстро, и она видела только следы от его ударов.
Цири отбросила удивление, признательность и любопытство, а также тревогу, и сосредоточилась на битве. Следовало закончить все как можно скорее.
***</p>
Кровь.
Насыщенный, манящий, взывающий к нему запах.
Зверь проснулся. Он потягивался внутри, выпускал когти. Но не пытался овладеть им. Пока.
Но попытается. И очень скоро.
Время все решало, он постарался немного выиграть, сосредоточившись на задаче, но со всех сторон неслись бархатные ноты, которые невозможно было игнорировать. Они безжалостно завладевали чувствами: отвлекающие, сладкие.
Угрожающие.
Зверь извивался и шипел, теряя терпение. Его проклятие, его кошмар… его истинная сущность, или зависимость - он уже не понимал. Он даже не знал, может ли — и должен ли — рассматривать его отдельно от самого себя.
Я не позволю тебе взять верх, — подумал он, собрав всю силу воли, будто выбирая следующую цель. - Я нужен Цири.
Он чувствовал, как зверь пытается вырваться из клетки его человеческой формы, скалится, пытаясь разорвать когтями удерживающие путы, состоявшие только из самоконтроля. Безжалостное чудовище, беспощадное, измученное жаждой. Оно было слишком сильно — он забыл, насколько. Он осознал это, из последних сил удерживаясь в рамках, что становилось все труднее, разрываемый упадническими ароматами, витающими вокруг, и внутренним сопротивлением.
Однажды ты уже подвел ее, — зарычал он на чудовище со всей яростью, отчаянием и страхом, кипевшими внутри, а воспоминания вспыхнули перед глазами, укрепляя решимость.
Он собирался найти Цири. Защитить. Но вместо этого напивался.
Это не должно повториться. Не сейчас. Никогда.
Зверь отпрянул, будто не выдержав, зарычал, ощерил клыки, но к величайшему облечению, отступил, скрываясь в темных глубинах разума, — укрощенный, но не побежденный.
Его нельзя было победить.
Регис глубоко вздохнул и вернулся к задаче.
***</p>
С помощью Региса положение улучшилось: окружение управляющего таяло с каждым ударом, с каждым вихрем серого тумана, а потом Цири осознала, что вокруг цинтрийские солдаты.
Всего с десяток, но их появление дало нужный импульс. Она вновь сосредоточилась на пляске клинка, на теле и разуме, пока лилась кровь, пока в живых не остался только управляющий, на лице которого виднелась ярость… и страх.
Цири смахнула пот со лба, и с удивлением заметила на правом рукаве большое красное пятно. Она даже не почувствовала, что ранена.
Услышав движение слева, она обернулась и в тот же миг увидела, как Мэнбэк бросается вперед, надеясь на ее отвлеченное внимание.
Цири ушла от его клинка одним плавным движением, подпрыгнула, направляемая яростью, отчаянием и бессилием, широко взмахнула мечом, а потом, используя импульс, ударила его по голове рукоятью.
Мэнбэк рухнул на колени, выронил оружие, она отбросила его меч, выпрямилась, чтобы оценить потери.
И похолодела.
Пламя поглощало здания уже с обеих сторон площади, оно распространялось повсюду слишком быстро. Рев огня оглушал, деревянные конструкции трещали. Склады, заполненные маслом, зерном и специями, вспыхивали сухой травой, не создавая препятствий для бушующей стихии.
Гутой черный дым заполнял площадь, мешал взгляду, раздирал горло. Управляющий стоял на коленях, защищая голову рукой — от жара, от ее меча?
Рядом с ним, посреди тел нильфгаардских солдат, Цири заметила в луже крови брошенный шлем: черный, с большими сломанными крыльями хищной птицы, плавящимися от жара — и реальность, за которую она цеплялась с первого сигнала тревоги, выскользнула из ее пальцев.
***</p>
Нечем дышать, не спрятаться, не убежать. Вокруг нечеловеческие крики, обгоревшие, бесформенные груды, рев пламени, удушающий дым. Застыв на месте от невыносимого ужаса, она не может двинуться, не может бежать.
Повсюду бушующее море огня. Огня… и смерти.
Нет!
Гори, Фалька! Белое Пламя, которое спалит мир!
Я не позволю этому случиться!
Кровь на руках твоих, Фалька.
Кровь, пролитая тобой.
Кровь тех, кто хотел защитить тебя.
Нет!!!
Огонь жжет, но очищает.
Ты есть начало; ты есть конец.
Таково твое предназначение, дитя Лары.
Ласточка — символ возрождения… и смерти.
Нет…
Я не позволю… этому случиться…
Только не снова…
НЕ СНОВА!
***</p>
— Нужно помочь Цирилле и вышвырнуть управляющего! Быстро! — взревел Дамиан, перекрывая бушующий ад.
Невредимые солдаты рассеялись по окраинам Старого Рынка, но королева и управляющий все еще оставались где-то там, среди дыма, пламени и смерти. Казалось, он заметил движение, но ничего нельзя было разглядеть.
— Не нужно, — Дамиан вдруг услышал рядом знакомый голос и, развернувшись, увидел Региса, рука которого покоилась на плече Мэнбэка. Управляющий дрожал и был не в себе, но цел, и Дамиан возблагодарил за это всех известных богов. Шанс оставался — при условии, что они спасут город.
— Мортц, Виллем, доставьте его во дворец и охраняйте! — крикнул он.
Солдаты схватили управляющего и увели, а Дамиан огляделся, оценивая обстановку, подавляя отчаяние и закипающую панику.
Пламя распространялось. Слишком поздно было тушить его с имеющимися ограниченными ресурсами — но Резня не могла повториться. Только не на его глазах. И никогда больше. Нужно сделать что-то — хотя бы вывезти горожан…
— Что там произошло? — требовательно спросил Дамиан. — Где Цирилла?
— Последний раз я видел ее там. Слегка раненой, ничего серьезного, — Регис обернулся к огню, его самообладание дало трещину. — Пытался вытащить, но она не слушала. Я надеялся, она пойдет следом. Нужно вернуться…
Нечеловеческий вопль пронзил воздух, и Дамиан понял, что уже слишком поздно.
***</p>
«Сцены, которые развернулись на Старом Рынке в то роковое утро, стали источником вдохновения и любимым сюжетом для многих поколений цинтрийских мастеров искусства.
В бесчисленных картинах, балладах и поэмах, связанных с теми событиями, сложно отличить вымысел от реальности, и отыскать правду под многочисленными художественными украшениями. Я попытаюсь воссоздать произошедшее как можно более точно, на основании сообщений немногочисленных выживших свидетелей, среди которых был и капитан Лонграфф.
Присутствующие на Старом Рынке говорили о внезапной вспышке зеленого света, и описывали, как пламя мгновенно стянулось к центру, где стояла на коленях Цирилла, окружило ее и устремилось в небеса. В кольце огня виднелась только расплывчатая фигура, и неясно было, задела ли Цириллу огненная буря, в центре которой она находилась.
Выброс дикой энергии ударил людей, сбил с ног. Следующая волна магии, на сей раз леденяще холодная, ослепила и приковала к месту, покрыла все вокруг тонким слоем льда.
И над всем несся пронзительный вопль, крик, почти на грани слышимости. Едва вообразимый звук, и почти неописуемый, незабываемый.
В Цинтре помнили рассказы о магических способностях принцессы Паветты, которые раскрылись во время легендарного пира по случаю ее пятнадцатилетия. Стало ясно, что Цирилла унаследовала способности своей матери, и была еще более могущественной.
Но в то время как магическая вспышка матери вызвала хаос, Цирилла обрушила магическую бурю для спасения города. И спасла нас, ибо смертоносный огонь исчез. Но Цирилла в центре магической бури, будучи ее источником, казалось, не понимала, что угроза, от которой она защищала нас, уже прошла.
Регис первым преодолел потрясение и бросился к ней сквозь дикую магическую силу, пульсирующую вокруг, чтобы вырвать Цириллу из транса, прежде чем она навредит себе отчаянной попыткой спасти нас».
***</p>
Регису понадобился миг, чтобы решиться.
Он двигался, но слишком медленно. Магия давила на него, прижимала к плитам, не давала вздохнуть.
И звук. Невыносимый звук.
Туман в его разуме слегка рассеялся.
Боги. Цири.
Вопль терзал обостренные чувства, мешал собраться с мыслями, но даже в смятении он внезапно осознал, что огонь исчез… тогда почему Цири не останавливала выброс?
Медленно Регис опустился на землю. С исчезновением огненного вихря он смог увидеть ее — и сердце замерло. Стоя на коленях посреди выжженного круга, откинув голову и раскинув руки, она, казалось, не могла контролировать себя. Более того, она казалась… одержимой.
Именно поэтому, вероятно, она не остановилась, когда опасность миновала.
Нужно было что-то сделать, пока не стало слишком поздно.
С усилием он поднялся. Каждый шаг как сквозь свирепую метель, и он радовался, что невосприимчив к холоду. Дикая магия сердцебиением пульсировала вокруг, живая, необузданная, бесконтрольная.
За всю свою долгую жизнь он не испытывал ничего подобного.
Невероятно, но люди все еще удивляли.
Не люди, поправился он, мысли путались в вихре ощущений. Существовало совсем немного тех, кто разрушили его ожидания, и это был Геральт… и она.
Цири!
Он звал, мысленно и вслух, надеясь пробиться к ней.
Что-то треснуло, раскололось. Сила на миг замерла, ощущаясь как шелк на ветру, и он влился в эти волны, пока они омывали его, подталкивали к Цири.
Она дрожала в жестоких судорогах, и он понял, что она пропускает Силу сквозь себя, перенаправляя выброс.
Ласточка.
Один миг и он едва успел среагировать: Сила исчезла, воздух очистился от неподвижной, давящей, безумной магии, а Цири рухнула, обмякла тряпичной куклой.
Он подхватил ее в последний миг, и от облегчения почувствовал головокружение.
Она жива.
Руки дрожали, когда он ощупывал ее, быстро осматривал, не имея времени на более тщательное изучение.
Казалось, она не ранена, и в ее крови ничего не нашлось, но он плохо разбирался в повреждениях, нанесенных магией. Учитывая обстоятельства, внутренний ущерб тоже нельзя было исключать до ее пробуждения.
Он знал, она сильная и стойкая, но некоторые вещи могли сломить ее, когда-нибудь ее возможности истощатся.
Он молился, чтобы это произошло не сегодня.
***</p>
Даниэль Эчеверриа, граф Гаррамон, нерешительно вошел в палатку. Даже после многих лет службы он плохо понимал, чего ждать от маршала в тот или иной день, и странное послание, которое получил граф, мало что проясняло.
— Наконец-то, — буркнул Виссегерд, увидев его, и обратился к офицеру, стоявшему перед ним и явно желавшему провалиться сквозь землю. — Донесение из столицы. Доложи.
— «Гавань и город взяты под контроль цинтрийской армией, но под Хочебужем все еще идут бои. Мы понесли большие потери… — голос солдата дрогнул, но он с трудом продолжил чтение. — Нильфгаардская армия при отступлении подожгла Старый Рынок…»
Граф почувствовал, как в его жилах стынет кровь. Нет.
— Читай, — рявкнул побледневший Виссегерд.
— «Опасность миновала, потери минимальны», — продолжил офицер, разделил общее облегчение и внимательно всмотрелся в пергамент. — Тут что-то еще… Постскриптум: «Благодаря грязной крови, что спасла нас, спасая Цинтру от огня и гибели».
— Господин маршал? — обратился к Виссегерду Эчеверриа.
— Где посланник? — выкрикнул Виссегерд, не обращая на него внимания.
— Отдыхает в офицерской палатке, — голос солдата снова дрогнул.
Маршал без лишних слов выскочил наружу, и Даниэль последовал за ним, стараясь не отстать и уловить смысл только что прочитанного.
Конечно, до него доходили слухи. Все слышали — и повторяли шепотом, таясь от Виссегерда: слухи, что Цирилла не умерла, что она вернулась, снова, и собирается захватить столицу.
Он считал эти слухи плодом чьего-то слишком живого воображения, или еще хуже, ложными сведениями, распространяемыми шпионами Редании, чтобы вызвать беспорядки в войсках.
Однако теперь…
— Дайте посланника! — крикнул Виссегерд.
Через несколько мгновений перед ним предстал парень не старше четырнадцати лет. Он переминался с ноги на ногу и стискивал руки, пытаясь сдержать дрожь.
— Где ты был в Цинтре, когда случился пожар? — потребовал Виссегерд.
— Я был… господин. Но… Я не видел, что слу… случилось. Я только слышал…
— Что ты слышал? Отвечай!
— Говорили… Говорили, огонь окружил Старый Рынок, — парень изо всех сил пытался совладать с голосом. — Говорили, королева была в самом центре. Потом… Будто прокатилась волна, никто не мог двигаться и ничего не видел, кроме зеленого света… И все слышали крик, а потом… Потом огонь исчез, а королева упала…
Даниэль Эчеверриа смотрел то на мальчика, история которого была слишком невероятной, чтобы поверить, то на маршала, чье лицо пошло багровыми пятнами и выражало смесь неверия и удивления.
Бросив последний взгляд на парня, Виссегерд повернулся к графу.
— Полная боевая готовность, — медленно произнес он, будто слова причиняли физическую боль. — Ваши отряды отбывают через три часа. Пойдете в Хочебуж, на встречу с Адью. Фаррис и Лувен сосредоточатся на нильфгаардских гарнизонах и захвате форпостов вдоль Яруги. Шевелитесь!
— Сию минуту, командующий, — граф поклонился, но на миг заколебался. — Вы… вы знали об этом, мой господин?
Виссегерд уставился невидящим взором в пустоту, будто не слыша его.
— Так это правда, — прошептал он.
Эчеверриа больше не задавал вопросов.
***</p>
— Кто и что сделал? — Морвран Воорхис ошеломленно уставился на аэп Аэйлаха. — Скажи, ведь донесение — подделка…
Генерал в настоящее время выполнял функции временного главы разведки де Ридо, с которым Морвран очень хотел бы побеседовать и который очень не вовремя исчез.
— На нем все необходимые магические знаки, ваше величество, — он слегка побледнел. — Похоже, оно настоящее.
Император перечитал сообщение, борясь с нарастающей яростью.
Цирилла Фиона Элен Рианнон, чертово отродье Эмгыра, та, на ком он собирался жениться, если бы дела пошли… ну, совсем по-другому.
И если бы сам Эмгыр не утверждал, что она погибла.