Глава 1 (2/2)

— Там был… Белый Хлад, — в голосе Цири звучали слезы. — Он убил все и всех, кого я любила, а я не смогла остановить его. Потому что… не справилась.

— Не справилась? — повторил он в замешательстве.

Цири глубоко вздохнула, успокаиваясь. Регис встал, чтобы заварить ей чай. Потом помог сесть и подал дымящуюся кружку, которую она с готовностью приняла. Ее руки были ледяными.

— Аваллак’х готовил меня, чтобы остановить Белый Хлад, — медленно начала Цири. — Учил управлять силой, чтобы я справилась, когда придет срок. После стычки с Охотой он открыл портал в Tor Gvalch’ca на Скеллиге. Я вошла туда, а потом… ничего не помню. Только жуткий холод и снежную бурю, которая все скрыла. Видения, воспоминания. Я шла сквозь пургу, ослепнув от снега, пока не пришла к другой башне, куда более внушительной. Огромная, черная как глухая ночь, сверкающая в белой мгле. Пугающая. Я поняла, что должна открыть ее — сама.

Она вдруг умолкла и закрыла глаза. Регис внезапно осознал, что понятия не имеет, кто сидит перед ним и какой силой обладает.

— А потом… — продолжила Цири с видимым трудом, — потом я вдруг вспомнила, что единороги в мире Aen Elle говорили мне: Аваллак’х и Эредин не собираются останавливать Белый Хлад; они оба хотят только открыть врата между мирами, чтобы захватить другие измерения. И еще поняла, что победа над Эредином сделал Аваллак’ха самым могущественным из Aen Elle, и теперь некому встать у него на пути. Он был моим учителем, помогал мне и много раз спасал. Я доверяла ему. Но стоя перед той башней… Я не чувствовала, что собираюсь остановить бедствие. Скорее, что непременно открою врата между мирами. Башня… От нее исходила магия, будто она центр всего, всего сущего. Я испугалась этой силы, боялась даже подойти к ней, коснуться. А уж мысль открыть ее для кого-то… — ее голос затих.

— Что ты сделала? — тихо спросил завороженный Регис.

— Вернулась, — она на мгновение поджала губы, глядя в сторону. — Но с тех пор сомнения — поступила ли я правильно, не обрекла ли всех на ужасную судьбу — преследуют меня. Знаю, Геральт никогда не доверял Аваллак’ху. Но он научил меня всему, что я знаю, а… я ослушалась…

— Цири, — мягко сказал Регис. — Я не думаю, что твой дар должен останавливать стихийные бедствия. Они неизбежны, судя по ученым трудам, которые я читал. Конечно, неизвестно, что планировал Аваллак’х, но принимая во внимание твои способности, я считаю, открытие врат между мирами более правдоподобно. — Он умолк, пораженный внезапной мыслью. — Интересно, если бы ты открыла башню, позволила бы ты нам, вампирам, вернуться в наш мир…

Цири долго не отвечала.

— Прости, — наконец, шепнула она.

— Ласточка, — Регис улыбнулся, и она удивленно вскинула голову. — Это лишь предположение. Ты оценила угрозу и приняла лучшее решение в сложившихся условиях. Если не знаешь, кому доверять, всегда доверяй себе.

В глазах Цири снова блеснули слезы. Она порывисто обхватила его, вызвав изумление. Он крепко обнял ее.

— Спасибо, — прошептала она.

Они долго сидели неподвижно, человек и вампир, смертельные враги. Он обнимал ее, она прятала лицо в его одежде, и Регис вдруг понял Геральта, понял, почему ведьмак был готов на все, чтобы отыскать ее. Почувствовав, что она немного успокоилась, он слегка отстранился.

— Постарайся снова заснуть, — сказал он с улыбкой. — Сейчас едва миновала полночь.

Цири кивнула. Он сменил повязки, удостоверился, что раны не открылись во время усилий вырваться из кошмара. А потом сидел рядом, глядя на нее и слушая затихающие мысли, пока она не забылась глубоким сном без сновидений.

***</p>

— Регис. Я точно знаю, что ты умнее меня. И не верю, что ты не понял правила.

— Я просто позволил тебе выиграть.

— Угу.

***</p>

— Чем это пахнет? — Цири с интересом потянула носом.

— Тушеным кроликом.

— Впечатляет, вампир. Я умею только насадить что-нибудь на палку и зажарить над огнем. И даже это не всегда получается.

— Потому что засыпаешь?

— Как раз наоборот, — рассмеялась она. — Потому что съедаю половину еще до готовности.

— Терпение — не самое главное твое качество…

— Насколько я понимаю искусство беседы, — фыркнула Цири, — это не вопрос.

Она взяла миску, полную дымящегося мяса.

— Теперь я еще больше удивлен, как ты провела так много лет на Пути.

— Постоялые дворы, — Цири пожала плечами, неторопливо начиная есть и явно наслаждаясь каждым кусочком.

— Не было трудностей с реакцией людей? — поинтересовался Регис. Проблемы Геральта еще были свежи в памяти.

— Бывало, — она жутковато улыбнулась. — Особенно поначалу. Никто не верил, что я могу выстоять против эндриаги или гуля. Даже принося их головы, приходилось выбивать плату. Но несколько слов с мечом в руке меняли отношение.

— А ненависть и предрассудки, которые так задевали Геральта?

— Видишь ли, я не проходила мутаций, поэтому серьезных проблем не было… И легко расправлюсь с людьми, которые оскорбляют меня, — вызывающе произнесла Цири.

Регис кивнул.

— А усталость…

— Читаешь мои мысли? — оборвала она его, поморщившись. — Признаю, зимой было тяжело. И время от времени я устаю от Пути. Но я тяжко сражалась за эту свободу. И не сдамся так просто.

— И не видишь свое будущее по-другому?

— Ты не любишь ведьмаков, женщин с такой работой или лично меня? — сощурилась она.

— Цири, просто я думаю, что ты способна не только на Путь ведьмака.

— А кем, по-твоему, я должна стать? — огрызнулась она. — Главой обновленного Капитула чародеев? Императрицей Нильфгаарда?

Регис в ответ вскинул брови, и Цири замолчала, с подозрением глядя на него.

— Ты всерьез думаешь… Думаешь, Эмгыр хочет именно этого? — тревожно спросила она.

— Не знаю, Цири. А делать безумные предположения при отсутствии информации неразумно. Мы знаем только, что он снова ищет тебя, после того, как Геральт солгал о твоей смерти. Или скорее, попытался солгать.

— Это сработало, — улыбнулась она.

— Нет. Но дало тебе три года такой желанной свободы.

— Кажется, ты не одобряешь?

— Вовсе нет. После всего перенесенного, охота на чудовищ, должно быть, заманчива своей простотой.

— Точно.

— А что касается императора… Вариантов не так много, но гадать нет смысла. Улучшение отношений между вами, подходящий кандидат для замужества, чтобы продолжить род вар Эмрейсов… — Цири фыркнула, но Регис не обратил внимания и продолжил: — Либо он хочет сделать тебя наследницей. Но если дело в этом, я не могу представить, как он собирается представить Цириллу Фиону, свою дочь, двору, если весь двор пятнадцать лет назад увидел Цириллу Фиону, его жену и королеву Цинтры.

— Понятия не имею, — она покачала головой. — Даже не знаю, что с ней случилось. По слухам она умерла от болезни или из-за несчастного случая. Не помню точно. И очень хочется верить, что мой милый папочка тут ни при чем. Что не создавал условий для моего появления к упомянутому нильфгаардскому двору, например.

— Ты всерьез подозреваешь его в таких поступках? — вопросительно взглянул на нее Регис.

— Не подозреваю, — пожала плечами Цири. — Но слишком много я видела, чтобы ждать честной игры, когда ставки так высоки.

— В любом случае, подведем итоги, — продолжил он через мгновение. — Насколько я понимаю, все варианты заведомо не плохи, и ты можешь отказаться от них, верно?

— Не плохи? — ее зеленые глаза снова вспыхнули. — Даже забыв на минуту о попытке превратить меня в племенную кобылу для разведения благородных нильфгаардских детишек, стать императрицей, по-твоему, отличный план? Сесть на трон Нильфгаарда, который убил мою семью и все у меня отнял — имя, дом, родину? — ее голос зазвучал громче, холодно и неприятно. — Я знаю, наши земли и политика мало значат для тебя, Регис, но забудь об этом.

— Ты всегда можешь прийти и сказать это ему в лицо — если таков его план, — он улыбнулся. — Только представь удовлетворение…

Цири удивленно взглянула на него, а затем громко рассмеялась, мгновенно забыв о злости.

— Мне нравится, когда ты взываешь к моим низменным инстинктам, вампир, — она покачала головой и внимательно посмотрела на него. — Ты в самом деле убежден, что я должна пойти к нему?

— Цири, просто я думаю, если твой отец так упорно добивается встречи с тобой, разумнее всего выяснить зачем. Что касается твоего будущего, всегда полезно четко представлять возможности, прежде чем принимать решение.

— Философ, чтоб тебя, — вздохнула она.

— Одиночество настраивает на размышления.

— Ты все еще не рассказал, почему выбрал одиночество, — хитро улыбнулась Цири.

— Это ужасно длинная история, — Регис покачал головой, слишком поздно понимая, что загнал себя в ловушку одной фразой.

— Подожди… — Она притворилась, что подсчитывает что-то. — Сколько еще дней постельного режима ты мне отвел? Два, три? Этого тебе хватит?

Он поморщился. Цири неожиданно серьезно взглянула ему в глаза.

— Регис, я ничего не знаю о тебе, — на удивление тепло сказала она. — Ты спас мне жизнь, дважды. Обычно мы либо просто еда для твоего рода, либо, в чуть лучшем варианте, аперитив. Но ты спас меня. Нас. Ты пожертвовал собой ради нас. Черт возьми, ты носил меня в уборную. Почему?

Он опустил голову, избегая ее взгляда.

— Я сильно задолжал вам, людям, — ответил он тихо. — Но это и вправду долгая история, а сейчас уже поздно. Отдохни, обещаю, завтра я расскажу тебе все, что захочешь. Хорошо?

— Хорошо, — она улыбнулась. — Значит, завтра. Спокойной ночи, Регис.

— Спокойной ночи, Ласточка.

***</p>

— Не трать время на раздумья, вампир. Это всего лишь твой ход, а не спор о нравственности медицинских экспериментов на мертвых или бессознательных больных. Пропускаешь? Уверен? Шпион! Ха! Говорила тебе, не думай слишком долго!

***</p>

Регис совсем не хотел рассказывать Цири свою историю. Несмотря на обещание, он как мог оттягивал мгновение, занимаясь зельями, обедом и чаем, пока Цири тихонько сидела и смотрела во мрак за маленьким окном, скрывая нетерпение и любопытство. Только исчерпав все отговорки, Регис сел рядом, протянул ей кружку свежезаваренного чая и набрался смелости заговорить.

— В дни своей молодости я совершал в отношении людей неописуемые вещи, — начал он неловко, и притворное безразличие Цири мгновенно сменилось пристальным вниманием. — Юные вампиры бывают такими же глупыми и жестокими, как люди, но мы куда более распущенны и почти бессмертны. Правил и наказаний не существует, пока мы не обернемся против родичей. И поэтому мы веселимся в полную силу, соревнуясь в играх с вовлечением низших видов. Чем безжалостней игры, тем лучше.

Регис стиснул зубы — эти воспоминания он ненавидел всей душой. Цири слушала внимательно, молча.

— Среди друзей не я один пил много, но в отличие от других не чувствовал меры. Я мог бросить, когда встречал какую-нибудь вампиршу, но когда она уходила, мое пристрастие снова вырывалось из-под контроля. Значение имела только выпивка; обстоятельства, участники и впечатление друзей жестокостью к людям были уже не важны. Я стал небрежным. В итоге меня поймала толпа кметов, порезала на куски и закопала. Регенерация заняла пятьдесят лет. Полвека — более чем достаточно, чтобы поразмыслить о содеянном. Восстанавливаясь, невозможно двигаться, наедине со своими мыслями невозможно отвлечься. Вечность на размышления и пересмотр прошлых деяний, встающих перед глазами. Некоторые из них преследуют меня по сей день.

Цири мягко сжала его руку, и Регис умолк. Он удивленно посмотрел на нее и не нашел в ее глазах осуждения, которого опасался, только тепло и сочувствие. Такое же тепло и сочувствие он уловил в ее мыслях, объявших его, будто кокон, успокаивающих боль.

— Восстановившись, я не вернулся к старой жизни. Скитался в одиночестве, без цели и смысла, пока не встретил старого вампира, гуманиста, который взял меня под крыло — прости за каламбур. Он помог мне осознать вину, дал советы и варианты работы с ней. Когда он ушел, я принял его наставления и образ жизни, и бросил пить совсем. Я не мог больше жить среди своих, но боялся слишком долго находиться рядом с людьми. И только спустя несколько десятилетий осмелился использовать свои познания в медицине, чтобы помочь вам и хоть немного искупить вину. Зимой я работал в Диллингене, а летом собирал травы и занимался перегонкой снадобий. Но и тогда воздерживался от близких знакомств или связей с кем-либо — за редким исключением — пока не появился Геральт с товарищами.

— Лютик рассказывал о вашей встрече, — улыбнулась Цири.

— Не сомневаюсь в этом. Он помнит те события до мельчайших подробностей. К счастью, я не знаю баллад, в которых фигурирует моя скромная персона, — Регис тоже невольно улыбнулся.

— Геральт часто говорил, что давно уже должен был хорошенько побить его и бросить в канаве, — усмехнулась она.

— Похоже на него; как и то, что он никогда не сделает этого.

Улыбка Цири стала теплой и ласковой, как всегда при упоминании ведьмака.

— Доверие Геральта, ведьмака, глубоко потрясло меня, — продолжил Регис после дружеского молчания. — Ведьмака, который всю жизнь охотится и убивает существ, подобных мне, и который вместе с тем видит во мне что-то большее, нежели смертельную угрозу. — Он глубоко вздохнул. — Я впервые искренне поверил в возможность прощения, которую пытался донести мой наставник-вампир. Если люди, пусть и немногие, знают о моей сути и все же верят мне, если они знают мою историю и прощают меня… — он прервался на мгновение. — Может быть, однажды я и сам смогу простить себя.

— Регис, никто не безупречен, — Цири снова сжала его руку. — На мне тоже слишком много крови; из-за глупости, ненависти или жажды мести… Лишь малая часть этой крови пролита ради самозащиты и честного дела. Никто не имеет права судить тебя за прошлое. И то, что ты делаешь теперь… Ты самое праведное создание, которое я встречала. — Она заглянула ему в глаза. — Но ты ведь понимаешь, что поиск нашего прощения для успокоения — путь в никуда?

— Конечно, Ласточка. Но с чего-то нужно начинать. Поэтому я присоединился к Геральту; возможность принятия, тем более дружбы, слишком заманчиво, чтобы упускать ее, даже если для начала пришлось открыть свою натуру. Это стало откровением. Воин, неграмотная девушка и поэт — все они смогли побороть дикий страх и стихийные предрассудки и приняли меня. Поверь, Цири, это было одно из лучших мгновений моей жизни, среди войны и трагедии, что окружали нас.

— Верю, — она улыбнулась. — Когда я, убегая, присоединилась к Крысам, банде разбойников и убийц, то нашла то же самое: поддержку, дружбу, близость.

Они замолчали. Через какое-то время Цири подняла голову.

— Регис?

— Да?

— Расскажешь об остальном?

— Остальное… — он поморщился. — Остался Вильгефорц. Потом: небытие, полное холодного ужаса, и Детлафф, друг, вампир, который нашел меня и спас собственной кровью. Восстановление шло медленно и болезненно; в первый год я не мог даже самостоятельно ходить — именно поэтому более чем понимаю твое нетерпение. Детлафф вылечил меня, и все это трудное время я был его наставником. Он… своеобразный вампир: не мог ужиться с людьми, не понимал поведения в обществе. Однажды он исчез и только с большими усилиями я, наконец, отыскал его в Боклере. Как выяснилось, он стоял за некоторыми убийствами, будучи управляем любимой женщиной, человеком. Когда ее коварство раскрылось, его охватила ярость. Он послал всевозможных вампиров разрушить Боклер и уничтожить его жителей. Мы принудили его к встрече, я и Геральт. Я убеждал его, выступая посредником, но напрасно. Когда что-то пошло не так, он без предупреждения напал на Геральта, и передо мной встал невыносимый выбор.

Не в силах смотреть на Цири, он отвернулся и закрыл глаза.

— Мне очень жаль, — выдохнула она шепотом. — Страшно жаль…

— Я знаю, на самом деле выбора не было, — Регис покачал головой. — Все зашло слишком далеко: поглощенный животной яростью Детлафф не слышал голоса разума, его можно было остановить только физически. Он мгновенно восстанавливался и убил бы Геральта, поэтому я сделал то, что следовало… Но я никогда не прощу себе его убийства.

— Ужасно, — сквозь слезы сказала Цири.

— Высшего вампира может убить только другой высший вампир, — горло Региса перехватило от боли и скорби. — Пойдя против своих, я был обречен на проклятие. И таким образом любой вампир мог напасть на меня, согласно нашей версии правосудия.

— Разве они не понимали, что для тебя жизнь с содеянным куда более страшное наказание?

— Хотелось бы, чтобы все оказалось именно так. К несчастью, наши правила сильно упрощены: смерть за смерть. Отсюда мое сокрытие, отсюда уединение. Я собирался поехать в Нильфгаард, но сил для путешествия не хватило. И с каждым днем уйти было все труднее. — Он улыбнулся ей. — Но сейчас я очень рад, что остался.

Цири улыбнулась в ответ. Регис посмотрел на свечи, их вновь окутала тишина. Но на сей раз, он не волновался; на него не давил груз тайн, невысказанных слов и скрытой боли. Теперь молчание наполнялось теплом, пониманием, сочувствием. Ему пришло в голову, что он снова привык делить свое время и мысли с другими, но разве вся жизнь не один бесконечный урок искусства утрат?

***</p>

— Кажется, карты — единственное, в чем преуспели люди.

— Я просто считаю, что такие развлечения не по мне.

— Конечно, вампир. Именно так. Если тебя это утешит, я никогда не выигрывала у краснолюдов.

— Нет, не утешит.

— Так я и думала.

***</p>

Следующим утром, когда они разбирали травы, Регис задал вопрос, который беспокоил его последние несколько дней.

— Как именно работает твой дар?

Цири оставила травы и некоторое время раздумывала над вопросом.

— Кое-кто, целую вечность назад, назвал меня Владычицей Пространства и Времени, — она поморщилась. — Несколько преувеличенно, но прекрасно объясняет все это. Я могу путешествовать по разным местам и временам. Хотя второе, как правило, гораздо сложнее — я несколько раз попадала в серьезные неприятности из-за ошибок. Вот почему я не делаю ничего такого без необходимости. С местами намного проще: стоит подумать о месте или человеке, сосредоточиться, и вот я там.

— Насколько я понимаю, ты можешь путешествовать и между мирами? — он вдруг напрягся и лишь усилием заставил голос звучать спокойно.

— Да. Я посетила — или, скорее, пробежала — много миров за последние годы. Есть даже несколько любимых мест, куда я время от времени возвращаюсь, — Цири улыбнулась, не сводя с него взгляд. — Тебе так сильно не нравится жить в нашем мире?

— Так и есть, — признался он, удивленный ее прозорливостью. — Раньше я думал, что такова наша участь, участь чудовищ, заключенных в вашем мире после Сопряжения Сфер…

— Чудовищ! — не выдержала она. — Серьезно? Да ты самый человечный из всех так называемых людей, которых я видела. Даже не уверена, уместен ли тут термин «человечный» и не стоит ли считать его оскорблением.

— Благодарю, ведьмачка, — с улыбко кивнул Регис. — Но если позволишь продолжить, раньше я считал, что неизменная, досадная тоска по миру, где не нужно скрывать свою суть, — наша судьба. Но с твоими способностями…

Цири смотрела на него, задумчиво нахмурившись.

— Я могу попытаться отыскать твой мир… если хочешь… — медленно произнесла она.

— Даже не думай об этом, — тут же прервал он ее, старательно игнорируя волну надежды и радости, вдруг всколыхнувшейся в груди. — Ты же еще не поправилась. И это наверняка опасно для тебя и в хорошей форме.

— А я уж понадеялась, что сейчас случиться что-то захватывающее, — она закатила глаза.

Регис с улыбкой покачал головой.

— Возможно, когда-нибудь, Цири, когда мы оба наберемся сил. Возможно, когда-нибудь я попрошу тебя об этом.

Она кивнула, внимательно наблюдая за ним. Он не обратил внимания на ее взгляд и вернулся к работе, стараясь подавить безумные мысли и успокоить дрожь рук.

***</p>

Через неделю он, наконец, разрешил Цири встать. Она окрепла, и он не обнаружил ни заражения, ни давних признаков яда — а ее терпение достигло предела. Первые попытки с треском провалились и Регису пришлось поднимать яростно шипевшую Цири с пола. Но спустя несколько дней она смогла прогуляться вокруг хижины, а еще через неделю даже забралась на свою кобылу и проехалась верхом.

И все чаще заговаривала об отъезде.

***</p>

Регис открыл давно забытую бутылку вина, которую нашел в углу маленькой кухни, и наполнил две чашки. Цири подняла свою в тосте:

— За возвращение к жизни и благие дела, столь редкие в этом прогнившем мире.

Он улыбнулся и сделал глоток.

— Еще раз спасибо, Регис, — ее голос зазвучал серьезно. — За все. Не знаю, как теперь отплатить тебе.

— Мне это было в радость, ведьмачка.

— Радость, — ухмыльнулась она. — Я бы использовала другое слово, чтобы описать дни, проведенные со мной, сходящей с ума от скуки…

— Конечно, твое настроение связано с моей приятной компанией, навевающей скуку, — усмехнулся Регис. — Вот поэтому снотворные отвары самые полезные.

Было приятно слышать ее смех. Краткие мгновения умиротворения в тревожные времена, еще более драгоценные и достойные праздника.

— Уже решила, что сделаешь дальше? — спросил он.

— Может, навещу Геральта в Туссенте, чтобы успеть до того, как снег завалит перевалы. Я ужасно долго не видела его.

— Было бы здорово снова встретиться с ним, — улыбнулся Регис.

— Ты все еще не можешь поехать туда?

Он покачал головой.

— Два года — не срок для вампиров. К сожалению, тот край еще долго будет слишком опасен для меня.

Она кивнула и продолжила:

— Куда после Туссента — не знаю. Может, что-нибудь придумаю. Или просто вернусь к охоте на чудовищ. — Цири вздохнула при виде его выражения. — Ты этот выбор по-прежнему не одобряешь.

— Цири, мы много раз спорили насчет моего мнения, ты прекрасно знаешь его, — Регис с улыбкой пожал плечами. — Пожалуйста, не относись к моим рассуждениям как к попытке принудить тебя к чему-то. На самом деле, я более чем уверен, ты справишься с любыми трудностями, независимо от выбора.

Она снова подняла чашку в безмолвном тосте и задумчиво взглянула на свечи.

***</p>

Маленькие ручки тянутся к высокому темноволосому человеку, который улыбается и берет ее на руки. Он что-то напевает на незнакомом языке. Он несет ее на балкон. Девочка смеется и утыкается ему в шею, пряча лицо от слепящего солнца в небе.

— Видишь корабли на море? Горы? — голос человека глубокий и бархатистый. — Однажды все это, и все за горами, станет твоим.

— Но… — она, прищурившись, смотрит на него. — И твое, и мамино?

Он кивает, но его лицо неуловимо меняется.

— Конечно, и нашим тоже. Конечно, Цири.

Она обнимает его, и он нежно гладит ее волосы.

— Va faill, luned, — тихо добавляет он.

Позади них ступени, покрытые кровью.

***</p>

Вампир, скрестив руки, стоял у хижины, пока Цири седлала лошадь. Она подтянула подпругу, проверила седло и сумки, и только потом обернулась.

Он смотрел на нее удивленно.

— Когда ты передумала?

Цири на миг сжала губы в тонкую линию.

— Прошлой ночью мне приснился сон. Сон о моем отце… О Дани. Я хочу увидеть, осталось ли что-то от него в императоре. — Она прищурилась. — И хочу узнать, кто стоит за покушением.

— Признаю: я не ожидал, — улыбнулся Регис.

Она подошла ближе и обняла его. Он ответил крепким объятием.

— Farewell, вампир. Еще раз спасибо. Надеюсь, у меня будет возможность отплатить тебе за все, что ты сделал.

— Всего хорошего, Ласточка. Я буду сильно скучать по тебе. Удачи. И помни…

— Если не знаешь, кому доверять, доверяй себе, — закончила она с улыбкой.

Она почувствовала его улыбку. Он сжал ее последний раз и отстранил, чтобы взглянуть.

— Если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти.

Цири кивнула, села в седло и поехала прочь. Она оглянулась только раз. Регис по-прежнему стоял у хижины, глядя ей вслед. Он вскинул руку. Она махнула, отвернулась и пустила лошадь в галоп, позволяя ветру осушить ее слезы.