._.. (2/2)

я думаю что ты — птица ведь птица вольна выбрать любой путь

самолёт же всегда находится под контролем

может быть птица не может взлететь так высоко как самолёт но она всё же ближе к звёздам как мне кажется

ты ведь чувствуешь как раскрывается твоя душа когда ты смотришь на звёзды

или ты не смотришь на звёзды

давай когда-нибудь посмотрим на звёзды и станем вольными душой вместе.

я буду ждать этого.

Цукаса хочет отбросить лист бумаги, будто он сию секунду воспламенился в его руках. Но в то же время хочет и прижать его к себе, будто это пламя не разрушительное, а животворное. Я буду ждать этого — эти слова зажигают и его самого, как хрупкую спичку.

Похоже, Саки была права.

— Э-Это ещё… более личное, чем прошлая записка, — запинается Тенма, чувствуя, что его лицо становится похожим на перец чили. И цветом, и жаром. — М-м… М…

— Всё хорошо? — обеспокоенно смотрит на него Руи. — Может, я ошибся? Насчёт намерений…

— Э… Нет-нет, не думаю! — Цукаса мотает головой. Это помогает ему немного остудиться. — Я и правда чувствую, что в этом нет ничего плохого, я просто… Это смущает. Это…

«Это и правда похоже на любовное письмо, чёрт возьми!»

Но от кого? У кого может возникнуть желание… посмотреть с ним на звёзды? Или это просто метафора? Нет, точно метафора! Из всех его знакомых наблюдать за звёздами любит только Саки, её подруга Хонами…

Стоп… Хонами?

В ушах Цукасы раздаётся тонкий писк. В сочетании с пульсирующими от смущения щеками он почти что сводит его с ума.

— Точно не скажешь, кто это был? — вполголоса спрашивает он, упираясь локтями в колени. — Точно-точно?

— Ху-ху, честно говоря, мне теперь даже интересно, что могло настолько смутить Цукасу-куна, — посмеивается Руи, приближаясь к блондину и мягко касаясь его лба рукой. — Ты обычно твёрд, как гора Фудзи, я никогда не видел, чтобы ты так краснел…

— Р-Руи!

Цукаса расправляет плечи и выпрямляет спину — но чужая рука никуда не исчезает. Проверяет температуру, догадывается он. Но от этого прикосновения его жар разгорается только сильнее.

— Да ничего такого, — оправдывается Тенма, отодвигая ладонь Руи. Через силу. Но он же обещал. Или на такие ситуации обещание не распространяется? — Как будто бы тебя не смутили бы слова о том, что с тобой хотят посмотреть на звёзды… и стать свободными душой… вместе.

— О-о… — Взгляд Камиширо становится мягче, когда он подсаживается ближе к Цукасе. — Звучит романтично.

— Вот именно! Я не был к этому готов! Поэтому и смущаюсь. Это же абсолютно нормально!

— Конечно, конечно, — поддерживает его Руи. И вдруг опускает брови — и Цукаса останавливает дыхание, когда чужое лицо начинает приближаться к его собственному.

Отмена. Отмена.

Что-то долбится в грудную клетку, умоляя открыть дверь.

— Ты ел апельсин? — внезапно спрашивает Руи, останавливаясь всего в нескольких сантиметрах от покрасневшей щеки.

В голове Цукасы лопается воздушный шарик.

— Да? — практически беззвучно выдавливает он.

— А я сначала подумал, что это у тебя одеколон такой. — Камиширо улыбается наивной слабой улыбкой и отстраняется, а Цукаса судорожно вспоминает, как должны работать его лёгкие. — Вкусно пахнет.

Вымученная слабость бурным потоком водопада падает с плеч Тенмы. Руи выглядит спокойным, словно тысячу раз в день проделывает этот трюк — и каким же жалким, по цвету сопоставимым с листом, взятым с любого клёна в этом парке, на его фоне кажется Цукаса!

Да уж, остатком трезвого мозга думает он, Руи даже не нужно писать никаких любовных писем. Он сам мог стать любовным письмом, если бы захотел этого. Жестами у него получается выражать чувства не хуже, чем у самых талантливых ловеласов на письме. Но… Но Цукаса пообещал — почему же он начинает сомневаться в обоснованности этого обещания?

А теперь ещё и этот поклонник, не знающий слова «запятая»…

Что, чёрт побери, ему теперь делать?

— Что будешь делать? — словно прочитав его мысли, спрашивает Руи, кивая на записку.

Цукаса и сам рад бы знать.

— Наверное, ждать следующей, — после короткой паузы вздыхает он. — Что-то подсказывает мне, что это не конец.

— Возможно, ты прав… Если моя теория о квесте верна, я хотел бы посмотреть, чем всё закончится, ху-ху. Из этого могло бы получиться неплохое шоу…

«Из моей жизни в принципе получилось бы неплохое шоу», — усмехается Цукаса, надеясь, что эту его мысль Руи не отсканирует своим пронзительным взглядом. Но Руи в шутку подхватывает его под руку, когда он поднимается со скамейки и участливо интересуется, всё ли в порядке. В полном, — так отвечает Цукаса.

Его сердце действительно мало-помалу начинает успокаиваться.

— В следующий раз не дождёшься, что я так же покраснею! — грозит Тенма, чувствуя, как жар потихоньку отступает от его лица. — Вот увидишь!

— А мне кажется, что это мило, — как ни в чём не бывало парирует Камиширо, подталкивая блондина в плечо. — Нечасто такое увидишь, знаешь!

Цукаса не находит такого же остроумного ответа и пыхтит — но облегчённо и не без улыбки.

Где-то глубоко внутри себя он чувствует приближение развилки. С одной стороны — две записки не самого обычного характера и тот, кто за ними стоит. С другой — ещё более необычный Руи… и его обещание, висящее на паутинке. Но всё это так далеко, а завтрашняя встреча с Эму и Нене так близко! Цукаса тактично задёргивает шторы миража и поворачивается лицом к реальной жизни.

И всё-таки он уловил до необъяснимого знакомые нотки в манере изложения мыслей анонимного адресанта. По крайней мере, ему так показалось.

Вот только какие и где…

Выбора у Цукасы было немного. Оставалось только ждать следующего дня.

***</p>

Он стоял на балкончике, облокотившись на перила, и смотрел на небо. Морозящий кожу слабый ветер забрался в рукава его ночной рубашки и мирно дремал в своём новом пристанище. Ни облачка — покосившийся огрызок луны казался голым среди сплошной мглы, но Цукаса смотрел не на него. Его глаза были прикованы к тускнеющим точкам, разбрызганным по небу.

ты ведь чувствуешь как раскрывается твоя душа когда ты смотришь на звёзды

Цукаса выпустил из лёгких потеплевший воздух и прикрыл глаза. Каково это — чувствовать, как раскрывается твоя душа? Что это за ощущения? На что это похоже? Испытывал ли он нечто подобное раньше, чтобы сравнить и распознать, что это именно оно?

Он перебирает пальцами по перилам и вдруг вспоминает Торпе.

— Звёзды… прекрасны? — повторяет он шёпотом. — Может быть, я чувствую это совсем по-другому, но…

Ночь прохладная — но Цукаса прислушивается к себе и нащупывает мягкое тепло в грудной клетке. Это ли душа? Или это что-то другое? Всегда ли этот тёплый свернувшийся комочек чувств был с ним, или он ощутил его только сейчас, только сегодня, когда его взяли за руку и сказали то, о чём он никогда раньше не задумывался? Образно, конечно, всего лишь через записку… Но теперь воспоминания о пьесе окутали его, и Тенма вздохнул вновь, только уже со сладостной ностальгией.

В эту минуту пол как будто бы ушёл из-под его ног. Нечто воздушное подхватило его под руки и словно понесло ввысь, в небо, к луне и звёздам, в иссиня-чёрный мрак ночи, и оставило парить над землёй. Размытые, смазанные сцены, звуки фортепиано и приглушённые голоса из прошлого кадр за кадром сменялись перед его закрытыми глазами, пока он улыбался и вдыхал пропахший замёрзшей травой и серостью города воздух…

— …я от всего сердца рад, что теперь ты на шаг ближе к своей мечте, Цукаса-кун.

Ступни Цукасы пробивает лёгкой приятной щекоткой, а по предплечьям уже бежит колючий морозец, и только это вынуждает парня раскрыть глаза и вздохнуть полной грудью. Звёзды, эти крохотные мерцающие крапинки, смотрят на него в ответ и… ему кажется, или они и вправду стали немного ярче?

Он отпускает перила, но вот странно — его руки как будто зависают в воздухе на несколько секунд, постепенно лишаясь остатков невесомости. Цукаса смотрит на них без удивления. Словно так и должно быть.

Кажется… он нашёл это чувство.

Но кто всё-таки хочет его с ним разделить…