2. Тяжёлый шар земной не уплывет (1/2)

Майлз с детства любил составлять списки.

Список любимых книг. Список мест, куда он хочет пойти с папой. Список сладостей с идеальной текстурой. Список учителей, которые ему нравятся. Список второстепенных персонажей ”Сигнального Самурая”, мнение о которых нужно спросить у Ларри и Райта.

Любовь к спискам никуда не делась, ни после того, как жизнь перевернулась с ног на голову (список мыслей, которые помогают отвлечься от воспоминаний о папе; список книг в библиотеке фон Кармы, которые нужно прочитать; список мест, где можно спрятаться от Франциски; список того, что нужно исправить в себе, чтобы начать нравиться фон Карме), ни когда он повзрослел (список заведений с самой приличной едой неподалеку от прокуратуры; список самых раздражающих адвокатов; список лучших эпизодов ”Стального Самурая”).

Некоторые списки Майлз составлял в записной книжке, другие были слишком личными, чтобы доверять их бумаге. Ими он занимался в голове: разбивал реальность на пункты и подпункты, нумеровал, менял местами — и испытывал все то же удовольствие, что и в детстве.

По обычным меркам — странное хобби, но всего лишь одно из списка его чудачеств. Список под названием ”нормальные люди так не делают — не упоминать на публике” у Майлза тоже был.

Проснувшись ленивым утром с чужой рукой на плече, Майлз зарылся лицом в подушку и подумал: странно, он до сих пор не составил список, что ему нравится в Лане.

1. Просыпаться вместе.

Майлзу нравилось мутное сонное спокойствие по утрам, когда солнечные лучи уже лезут в глаза, но вставать еще не хочется. За ночь одеяла путались и неопрятным комом оказывались в ногах, но холодно не было — тепло их тел мешалось и умножалось, не давая замерзнуть. Ему нравилось, когда на него забрасывали руку или ногу, и как Лан, толком даже не проснувшись, стискивал его крепче, если Майлз пытался откатиться, терся носом о его шею, как принюхивающийся пес. Из сонного и вялого — постепенно, толчками, пробуждался, и на затылке Майлза вдруг оказывались улыбающиеся губы, а широкая ладонь медленно скользила вниз по впалому животу.

2. Он был больше.

Майлзу нравилось, что Лан немного выше, шире в плечах, мощнее. Что Лан без труда вдавливал его в кровать и заламывал руки за голову. Тяжесть его тела и сильные пальцы, стальной хваткой сжимающиеся на запястьях. Как перекатываются мышцы под кожей.

В драке Лан завалил бы Майлза в два счета — обычно это бесило, но в постели от этой мысли по позвоночнику бежала горячая дрожь.

3. Звериные повадки

Майлзу нравилась улыбка Лана, похожая на оскал, и нравились укусы — неожиданные, резкие, до синяков. Нравилось чувствовать зубы на своем загривке и когда горячий мокрый язык проходился по свежим укусам. Нравилось тяжелое дыхание над ухом и то, что больше не было никаких насмешливых фразочек и мудростей от Лан Цзы — если какие-то слова и оставались, то короткие и обрывистые: ”да”, ”вот так”, ”быстрее”, ”хороший мальчик”. Но чаще не было и их, только стоны, рыки и судорожные вздохи.

4. Переход от жесткости к нежности

После секса, когда перед глазами переставали взрываться звезды и они немного приходили в чувство, Лан притягивал Майлз к себе, и тот утыкался носом в тяжело вздымающуюся грудь. Объятия: плотные, как кокон, теплые, безопасные. Лан зарывался пальцами в его растрепанные волосы, мягко массируя череп у основания, точно чесал за ухом кота, а второй рукой гладил по спине, или по плечу, или по щеке. В постели с незнакомцами Майлз никому такого не позволял, здесь — Лан откармливал его за все годы тактильного голода.

5. Засыпать вместе.

Майлзу нравилось засыпать, слушая чужое дыхание, чувствуя спиной чужое сердцебиение. В такие ночи ему никогда не снились кошмары. Он спал с волком, рычание которого отгоняло все плохие сны.

6. Стабильность.

Это слово мало подходило для чего-то настолько нетрадиционного, но то, что было у них с Ланом, — первое, что хоть как-то попадало под ярлык ”продолжительных отношений”. Майлза устраивал секс на одну ночь с незнакомцами из баров — это выполняло свою основную задачу: закрывало потребность. Но просыпаться с кем-то, кого ты знаешь, чьи имя и лицо не испаряются из памяти, как роса с рассветом, было намного проще.

Настоящей стабильностью здесь, конечно, и не пахло — они встречали как придется и когда придется, но в этом неровном ритме была своя прелесть. Их мотало по миру, сводило и разводило, в самых неожиданных местах, иногда они не виделись месяцами, и Майлзу нравились эти перерывы. Майлзу нравилось, что он почти не скучал.

7. Прямолинейность.

Майлзу нравилось, что Лан все говорит как есть, не увиливает и не боится показаться грубым. Кричит, когда злится, хохочет, когда ему смешно, рыдает над сопливыми мелодрамами. Никакого двойного дна. Никаких недомолвок, секретов, странных взглядов и непонятных, оборванных фраз.

Лан ни в чем себя не сдерживал. Ни в ссорах, ни в постели, ни в работе — в любое дело кидался с кипучей энергией, брызжа во все стороны горящими эмоциями. Легко закипал и так же легко отходил. Прямо посреди перепалки мог расхохотаться, запрокинув голову, хлопнуть Майлза по плечу и бросить: ”ладно, хорошенький мальчик, сегодня ты победил”.

8...

— Ты очень громко думаешь, — раздался сонный голос у Майлза над ухом. Он повернулся и встретился с мутновато-насмешливым взглядом Лана.

— Да ну? — Майлз с трудом сдержал лезущую на губы улыбку.

— Ну да, — Лан широко зевнул, обнажив зубы с выступающими клыками. — Будешь так много думать по утрам, твоя смазливая мордашка слишком рано состарится.

Майлз все же усмехнулся — с вызовом.

— Ну так вышиби из меня лишние мысли.

Выбравшись из душа, оба сели за работу — в расслабленном режиме, раз уж выходной, отвлекаясь то на завтрак, то на разговор, то на чай. Майлз в кресле, с ноутбуком на коленях, сортировал по папкам рабочие документы. Лан за столом читал что-то на своем языке и периодически печатал в соседнем окне.

Они прервались в четвертый раз, когда Лану стало скучно и он полез к Майлзу. Майлз, отставив ноутбук на кофейный столик, склонил голову, глядя на него с любопытством и ноткой предвкушения.

Лан уже оттягивал его шейный платок, и Майлз чувствовал под ухом горячее дыхание, когда в кармане завибрировал телефон. Майлз потянулся за ним.

— Невежливый мальчишка, — процедил Лан и попытался прихватить зубами мочку его уха, но Майлз отвел голову.

— Отстань. Это может быть по работе.

Это было не по работе.

”Феникс Райт: привет. сможешь приехать?”

Сердце Майлза пропустило удар.

— Ну что там? — спросил Лан нетерпеливо. — У тебя же выходной.

— М-м, — пальцы Майлза быстро выстучали ответ — и задуматься не успел. Он поднял взгляд на Лана. Тот, оседлав его колени, неприязненно косился свысока. — К сожалению, мне надо идти.

— Да ладно, — пальцы Лана все еще были просунуты под шейный платок, а большой — массировал выступ ключицы сквозь рубашку. — Не говори мне, что это не может подождать. Что такого срочного?

Майлз перехватил его руку за запястье и отвел в сторону. Принялся поправлять шейный платок.