Глава 4. Фигуры на доске (2/2)
— Ладья на Д8.
— А ты агрессивен. Вместо того, чтобы убрать ферзя из-под удара, ты атакуешь. Я бы подумала, что на любую угрозу у тебя единственная реакция — напасть, если бы не знала тебя чуть лучше. Слон на С6. Шах.
Том не имел понятия, что происходило между ними последние полгода, поэтому старался минимизировать общение с этой женщиной. Каждый шаг в ее присутствии был как по минному полю. Ситуацию осложняло то, что мысли начинали предательски отвлекаться и путаться где-то в рыжих локонах, скользить по бледной коже… он уставился на белого слона, который переместился на клетку вперед, уходя из-под его удара.
— Я обладаю широкой вариативностью действий, хотя вы правы, предпочитаю нападение обороне. Но вы поступаете аналогично. Король на Ф8.
— Ты преуменьшил свои таланты, — Лили посмотрела на него сложночитаемым взглядом. — У нас так давно не было шанса поговорить наедине, и…
«И это к счастью», — подумал про себя Том.
— … я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделал.
Том попытался изобразить какое-то понимание на лице, но ему явно этого не удалось, поскольку Лили, чуть нахмурившись, продолжила:
— Я про ситуацию с кольцом.
— Ах, точно.
Если с Гарри разговоры в основном крутились вокруг преподавателей, домашнего задания, девчонок, всегда одни и те же, и Том спокойно мог продолжить темы полугодовой давности, то во внезапно поднятом Лили вопросе он явно плавал и не представлял даже приблизительно, о чем идет речь.
— Ты подозрительно молчалив, — заметила она тем временем. — Даже не спросишь, вернула ли я его?
Теперь Том совершенно запутался, а откуда-то издалека накатывала головная боль. Какое кольцо, чье, почему вернуть… Раздраженно глядя на доску, он потер пальцами висок.
— У меня нет нужды спрашивать, — уклончиво ответил он.
— Даже удивительно, тогда ты знаешь меня лучше, чем я сама. Ведь я долго сомневалась, смотрела на этот черный бриллиант, переливающийся в лучах солнца. Но как бы привлекателен ни был подобный сценарий и сколько бы выгоды мне это ни обещало, я все же поняла, что это не я. Что я не такой человек.
— И вы… вернули кольцо?
— Да. К моему счастью, мистер Гонт не воспринял это личным оскорблением, по крайней мере пока что никаких неприятных последствий я не получила.
Видимо, что-то промелькнуло на лице Тома, когда ему не удалось до конца скрыть свои эмоции. Взгляд Лили замер где-то на его губах.
— Почему ты удивился? — переспросила она, сведя брови. — Ожидал чего-то другого? Но ты ведь почти не знаешь министра, как минимум знаешь хуже, чем я.
Том почувствовал, что где-то в горле пересохло, а пальцы сами собой крепче вцепились в подлокотники кресла. Это же не то, о чем он подумал? Последнее, что он помнил, это рождественский бал в Малфой-маноре, где он спасал Лили от навязчивых намеков своей старшей версии. Но это все было в прошлой реальности, а что если в этой…
— И насколько хорошо… вы его знаете?
— Том… Почему у меня ощущение, что ты вообще не представляешь, о чем я говорю? — теперь ее взгляд уже не возвращался к доске и стал настороженным.
— Вам показалось, — ответил он.
Одновременно прикинул, что палочка в кармане, и если незаметно дотянуться, чтобы наложить Конфундус… Нет! Легилименс — проникнуть в ее разум, посмотреть, узнать, а вдруг… Сердце само по себе начало биться чаще, хотя он еще не знал, чего ожидал или же хотел увидеть. Но тут рука Лили легла на его ладонь, которая уже поползла по подлокотнику в сторону пиджака. Он тупо уставился на миниатюрные женские пальчики на своих длинных.
— Раз показалось, то повтори, что ты ответил мне в нашу последнюю встречу, когда я сказала, что никуда тебя не пущу.
Том вскинул глаза. Он физически чувствовал повисшее густое молчание, а кожа под ее ладонью зудела. Он попробовал толкнуться в сознание Лили без палочки, но тут она отвела взгляд и удрученно покачала головой.
— С тобой что-то не так, я это вижу. Ты ведешь себя совершенно по-другому, чем во время прошлого нашего разговора. Что-то случилось? Твое мнение обо мне после произошедшего изменилось, скажи?
— Ни капли, — он поджал губы и осторожно вытянул ладонь из захвата. — Извините, мне пора идти.
Он направился к камину. Уже перед самой полкой с летучим порохом обернулся:
— Да, чуть не забыл.
Она просительно взглянула на него снизу вверх из кресла, будто ожидала, что он сейчас разубедит ее, как-то изменит случившееся или же неслучившееся. Том окинул вглядом доску.
— Ферзь на Д3.
Он исчез во всполохах пламени. Лили удрученно посмотрела на черно-белые клетки, на ферзя, который теперь стоял в абсолютно недвусмысленной позиции, и прошептала то, что он не произнес:
— Шах и мат. Ох, Том, мне так жаль…
Когда меч выпал из рук белого короля и гулко стукнул о дерево доски, в гостиной уже никого не было, только опадало зеленое пламя в камине.
***</p>
— Твой рассказ, с одной стороны, вызывает тревогу, но с другой — я ожидал чего-то подобного.
— Чего-то подобного? — вскинулась Лили и удивленно уставилась на директора Дамблдора, который свел кончики пальцев перед собой, оперевшись локтями на подлокотники своего троноподобного кресла. — Как вы могли ожидать хоть чего-то примерно похожего, если мы минуту назад выяснили, что с памятью Тома не все в порядке?
— Видишь ли в чем дело… То, что я расскажу тебе, не должно выйти за пределы этого кабинета. Я говорю сейчас не только о Гарри, но и о твоих друзьях: Сириусе, Регулусе и, конечно же, Северусе…
— Понимаю, — кивнула Лили. — Слушаю вас.
Дамблдор еще с минуту сверлил ее взглядом, пока луч летнего солнца, который проникал через витражные окна директорского кабинета и окрашивался в яркие цвета, но своего тепла не терял, раздражающе грел ее щеку. Лили отклонилась в сторону, чтобы уйти из-под этого жара. Ей было уже достаточно того, который сжигал ее изнутри, хотела она его или нет. Тем временем директор продолжил:
— Ты многое не знаешь об этом мальчике, а я не могу рассказать всего, что знаю я. Может быть, его появление здесь и случайно, но оно запускает цепочку событий, поскольку судьба Тома уже слишком тесно сплетена с другими людьми, живыми или мертвыми. Но самая тяжелая и порочная связь — та, о которой он сам, похоже, теперь не догадывается. Связь с Томасом Гонтом.
— Что? — Лили почувствовала, как голос на секунду предал ее. — Как Том Реддл может быть связан с… министром?
— Боюсь, что связь здесь самая прямая, хотя я бы искренне желал, чтобы ее не существовало. Я знаю Тома уже давно, однако никогда не интересовался, кем были его родители. Конечно, когда-то интересовался, но, наткнувшись на первую же бюрократическую преграду, я, к своему стыду, свернул эти поиски. Да, судя по удивлению на твоем лице, ты не совсем понимаешь, о чем я говорю, но скоро поймешь. Все, что Том рассказывает про свою семью, на самом деле лишь легенда. Не существует никакого отца-полукровки, женившегося на женщине знатного немецкого рода, которая умерла, когда Том был маленьким. На самом деле у него никогда не было семьи, что очень печально, но также и дает возможность сделать вывод, насколько он силен — старается ни перед кем не показывать свои слабости. Все, что он говорит — это то, что мы с ним придумали по некоторым причинам. Том никогда не знал своих кровных родителей, но с тех пор как он снова в Хогвартсе по нашему с Горацием настоянию, я вновь начал изучать этот вопрос. И то, что я узнал, поначалу ввело меня в замешательство.
— Я не понимаю… Так значит все, что он рассказывал — это ложь?
— Та ложь, которая внезапно оказалась не столь далека от истины. Он не знает об этом, но я начал проводить исследования его родословной, хотел разыскать его родителей, правда, не было уже никакой надежды, что они живы. Однако вместо родителей я нашел последнего оставшегося у него родственника. Ты сама уже поняла. Томаса Гонта.
— И… в какой связи они с Томом? — спросила Лили, не уверенная, что хочет слышать ответ. По груди пополз какой-то неприятный зыбкий мороз.
— Насколько мне удалось понять, Том был ребенком внебрачным, нежеланным и нежданным. Ему повезло не так, как его брату.
— Но это же совершенно невозможно. Том и мистер Гонт… У них такая разница в возрасте, да и вообще…
Лили осеклась, уйдя куда-то в себя, она старалась представить, понять. Но глубоко внутри уже знала, что в этих словах есть истина. Слишком они похожи, и если ей до этого не приходила в голову такая мысль — сравнить их с точки зрения родственной связи, — то сейчас, уже услышав об этом, она находила все больше подтверждений теории Дамблдора. Эти двое были похожи и внешне, но это не самое важное, — они были также в чем-то схожи и по поведению, по этой уверенности в себе, которая граничила с самоуверенностью, по одинаковому огню и легкому безумию во взгляде.
— Теперь ты видишь, что это правда, — Дамблдор рассеяно поправил очки-половинки, подвинув их сухощавым пальцем выше по переносице. — И это не такие новости, которые расскажешь человеку напрямик.
— То есть… он не знает? Вы ничего ему не сказали? Но как вы могли утаить от него такие известия?
— Том — умный мальчик, и я предполагаю, что кое-какие догадки у него возникли. Он всегда жаждал найти свою семью. Если делать выводы из того, что ты рассказала, то мне видится следующая картина произошедшего: похоже, один из них понял правду и попытался выйти на контакт со вторым. Скорее всего, это был Том. Ведь кто из этих двоих желал докопаться до своих родственных связей, у меня особого сомнения нет. А потом, возможно, что-то во время их встречи, которая явно случилась совсем недавно, пошло не так. И теперь он вряд ли об этом помнит, а также и о времени всех тех размышлений, которые привели его к данному выводу. Мистер Гонт просто поступил привычно для себя — убрал нежелательный раздражитель. Скорее всего, с корнями.
Лили закрыла лицо руками, пытаясь осмыслить услышанное.
— Да, это объясняет, все объясняет. И его провалы в памяти — министру не нужен какой-то новый родственник и грязное белье о его семье, — и странное поведение Тома весной. А я не могла понять… неважно. Но вы так легко об этом говорите! Почему вы не рассказали ему, Альбус? Возможно, тогда их встреча прошла бы по-другому, а с мальчиком все было бы в порядке!
— Если бы мистер Гонт понял, что я как-то замешан в этом, он бы счел Тома серьезной угрозой, — профессор Дамблдор покачал головой, а в его глазах за стеклами очков бледной вспышкой мелькнула грусть. — Я одновременно и не хотел подставлять его под удар, и беспокоился о его душевном состоянии — не так-то просто узнать, что мать отказалась от тебя, но при этом вырастила другого сына в любви и достатке, и он получил все причитающиеся блага, знатную фамилию и связи. Я пытался его предупредить перед отъездом из Хогвартса, однако он явно не воспринял мои слова всерьез.
— Но какой угрозой ему может быть едва совершеннолетний мальчик? Еще и младший в роду… Да и это не имеет никакого значения, не оказывает никакого влияния на уже заработанные министром регалии и пост. Томас мне все более отвратителен, чем больше я про него узнаю.
Лили скривилась, пытаясь осознать, как два таких разных человека могут обладать столь тесной связью, пускай и только кровной, а не духовной. Слава Мерлину, малодушно подумала она, что Том рос в другой обстановке и не впитал в себя порочных идей о чистоте крови, этого высокомерия и беспринципности старшего брата. Но теперь становилось понятно, почему в них обоих чувствовался этот стержень и дикая сила, которая влекла своей необузданностью.
— И сейчас, когда ты одна знаешь правду, я хочу просить тебя присмотреть за Томом. Проследить, все ли в порядке с его рассудком и душевным состоянием, не оказала ли встреча с новоприобретенным родственником более серьезного влияния, чем мы уже увидели. А также я волнуюсь еще об одном. Не захочет ли мистер Гонт, поразмыслив над произошедшим и перспективами, как-либо использовать Тома и их родственную связь. А ты из всего Ордена, пожалуй, знаешь министра лучше других, поэтому сможешь понять.
Щеки обожгло, пока Лили скомканно прощалась и быстро ретировалась под проницательным взглядом старого профессора. И отчаянно надеялась, что только он оказался таким излишне прозорливым, и это шило как можно дольше пролежит в мешке, лишь изредка впиваясь острым концом в ее тело и душу. Добравшись домой, Лили устало сползла по стене на пол прямо рядом с камином. Где-то напротив взгляда оказалась покинутая шахматная доска. Видя ее смятение, черный король усмехнулся самодовольно.