Глава 23. (зато честно) (2/2)

- Это точно! Не то что эта ведьма старая!..

- Сахар?

- А?

- Ты всё-таки влюблён в Хану?

- Что? – он мигом растерял свой праведный гнев и притих. Никак он не сопоставлял агрессию к зловредной тётке с какими-то другими своими чувствами. – С чего ты взяла?

- Да ладно тебе, давай говорить без обиняков? Я видела, как ты вчера неестественно себя вёл.

Шуга, сникший, смущенно взглянул исподлобья:

- Это было заметно?

- Мне – да. Я твоя жена, всё-таки, я тебя уже как облупленного знаю. Ты что-то чувствуешь к ней.

- Хваса, я не хочу этого, правда, она – жена Хосока, и…

- И я не видела что-то вчера, чтобы между ними искрило. По-моему, им друг на друга уже всё равно.

- Не знаю, не думаю, Хана его очень любит…

- Сахарный, прекращай думать за других, кто кого любит. Я тебя о твоих чувствах спрашиваю. Тебе ведь очень нравится Хана, да? Ты сейчас так защищал её, огорчался за неё, сразу же понятно, что это неравнодушие не дружеского характера.

Он помолчал, обмозговывая внутреннее состояние. Стоит ли признавать то, в чём сам не разобрался? Постоянно доброжелательная реакция Хвасы на любые заявления и слова приучили его не скрывать или умалчивать, а открываться. У него не было целенаправленного утаивания и до этого, просто сам себя не понимал, так о чём говорить?

- Я думал об этом. Да, она мне симпатична… Но, ты же знаешь, что я не хочу никакой страстной любви.

- А если бы это сделало тебя невероятно счастливым?

- Я и так счастливый, - честно сказал Шуга, - лопнуть мне, что ли, от счастья?

- Но почему не попробовать испытать то, чего хочется? – Хваса пересела к нему на кровать и обняла его. – Сказать честно? Я специально сумочку оставила.

- Зачем? – удивился Юнги, хотя в душе подозревал это, потому что несобранность жены – это что-то из ряда вон.

- Я видела, что ты хочешь побыть с ней, тебе нравится проводить время в её компании. Да и тут такое дело… наш сосед – ну, твой бывший одноклассник, знаешь, да?

- Конечно!

- Он меня как-то на свидание позвал.

- Ага, так папа был прав, только я за порог – он подкатывает? – возмутился Шуга.

- Да, но ты не волнуйся, я отказала. Хоть он и второй раз звал. Но я это к чему…

- К чему?

- Я почувствовала, что хочу на свидание.

- С ним? – помолчав, уточнил Юнги. Впервые за шесть лет их брака, его укололи ревность и страх, что останется без Хвасы. А ведь так радовался тому, что не дорожит этим и не расстроится, если от него уйдут!

- С ним или нет. Просто хочется романтики, чисто по-женски провести время с флиртом, пококетничать. Я не хочу тебя обманывать или за твоей спиной что-то делать. И я бы никогда не пошла на это, но вижу, что и ты чего-то захотел. Не спорь! Ты хочешь быть с Ханой, пусть пока и не знаешь, в каком виде. Но ведь и не поймёшь, если не попробуешь?

- Ты избавиться от меня хочешь, я понял, - с юмором, но грустно произнёс Шуга. Маленькая паника действительно кричала о том, что без Хвасы он сдуется и скиснет.

- Каждый человек должен использовать дающиеся шансы, почему нет? Нам хорошо вдвоём, но если возникло ещё какое-то желание, а мы из приличия или обязательств – чувства долга! – будем отрицать его и рисоваться друг перед другом, то этот комфорт, это «хорошо» пропадёт, мы станем ненавидеть один другого, разве это нужно? Почему бы не радоваться друг за друга, что мы можем стать, возможно, ещё счастливее? Нет, я не могу знать, что влюблюсь по уши в соседа и он вознесёт меня на седьмое небо удовольствия, но буду думать и гадать, а вдруг? А как бы было? И буду несчастной. Так и у тебя с Ханой. Они не живут больше с Хосоком, они не разводятся не из-за чувств, а из-за детей. Если ты хочешь – ты можешь попробовать это. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не обижусь, не рассержусь. Я пойму.

- Или ты хочешь получить разрешение от меня? – заподозревал Юнги. Хваса засмеялась:

- Я была бы благодарна, если бы ты разрешил. Ты разрешишь?

- Мне кажется, у меня нет права запрещать, - повесил он нос, продолжая держать руку Хвасы в своей. – Я был далеко не идеальным мужем. Я должен был любить тебя сильнее…

- Никто не может заставить себя самого любить кого-то. Я тоже уверяла, что не захочу других мужчин и устала от всего этого за время работы в «Пятнице». Но прошло шесть лет, и меня снова тянет к мужскому вниманию, к ухаживаниям и комплиментам. Разве это делает меня подлой обманщицей, скажи?

- Нет, не делает. Это нормально, - согласился он. Помолчав, добавил: - По-моему, ты лучший человек в моей жизни, ты знаешь об этом?

- Я догадывалась, - хохоча, поцеловала она его в щёку, - я ж тебе говорила, что ты со мной будешь, как сыр в масле?

- Я разрешаю тебе. Мне это неприятно – честно, я пока не могу представить себе… только не на моих глазах, хорошо? И чтоб Джесоль не знал…

- Конечно! А маме с папой поможешь объяснить? Думаю, мы должны оба с ними поговорить.

- Поговорим.

- Так, и что насчёт Ханы? Хочешь, я поговорю с ней по-женски, узнаю, что она вообще планирует в перспективе.

- Не надо! Это… ну как-то совсем уж будет выглядеть. Жена выступает сводницей! Пиздец же, не?

- Да хорош! Пиздец – это мать Ханы, как ты выяснил, а всё остальное, где взаимно, законно и приносит удовольствие без ущемления чужих удовольствий – нормально. Но не буду лезть, раз не хочешь.

Хваса поднялась, взяв сумочку:

- Я по магазинам поболтаюсь столичным, к девчонкам в «Пятницу» загляну, ладно?

- Иди, пройдись.

- Не заскучаешь?

- Найду, чем заняться. Вот, подумаю над сказанным тобой.

- Подумай, - подмигнула она и, ещё раз чмокнув его в щёку, удалилась.

Юнги этим и увлёкся. Освободил свои мысли, поднял шлюзы, отпустил повода. Хана! Да, она очень влечёт его к себе. Забыть о ней, вертящейся в золотом платье, никак не получалось. Теперь не надо отгонять от себя наваждения, как она предлагает ему заняться сексом. Но то было по пьяни, а что бы она сказала по трезваку? А если обсудить это ещё и с Хоупом? Да нет, как это будет выглядеть? «Можно я поухаживаю за твоей женой?». Сосед что-то забыл у него спросить! Сволочь. Вспомнились рассказы Джинни о свободных отношениях на Западе, где было нормально иметь нескольких партнёров, и все друг о друге знали. И тогда, и сейчас это казалось дикостью, но по факту что-то такое и выходило. Какое-то странное «пробование». Но он никогда не любил сомневаться и метаться, мужчина должен чётко понимать, чего хочет! Да почему только мужчина? Неплохо было бы, если б и женщины это тоже понимали.

Беседа с Хвасой приободрила его, ушёл элемент криминальной интриги, и отношения с Ханой возвращались на уровень легальной дружбы. Хоть и приукрашенной новыми вкраплениями. Шуга взялся за телефон. Почему бы сразу не попробовать общаться так, как хочется? Без завуалированных интересов, без лжи и самообмана.

- Да? – подняла Хана.

- Привет ещё раз.

- Привет.

- Не отвлекаю?

- Нет, от чего бы? Пылесосила. Но это подождёт.

- Тебя мать всё-таки загрузила хату пидорасить?

- Нет, я сама. Мама уехала.

- О! – извиняясь, конфузливо воскликнул Шуга. – Прости меня…

- Ты тут ни при чём. После твоего ухода я сама с ней поругалась, она быстро собралась и вызвала такси.

- И всё-таки – это я начал, моя вина.

- Я благодарна тебе. У меня никогда не хватало смелости ничего ей возразить, да я и нужных слов не умею находить. Ты же знаешь, я какая-то… косноязычная, что ли?

- Да нормальная ты!

- Когда не нервничаю и уверена в себе – да, а это редко бывает. Обычно я очень волнуюсь о чём-либо подробно говорить. С Хосоком так же получается. В мыслях всё так хорошо представляю, как аргументирую и объясняю, а открываю рот – и свалка словесная.

- Хана…

- Да?

- А ничего, если я опять приеду? Помогу прибраться.

- Да в любое время! Ты же знаешь, я всегда тебе рада. Хочешь, с Хвасой и Джесолем приезжайте.

- Джесоль с Намджуном и Хё на пикнике, Хваса пошла к подружкам. Я один приеду, ничего?

- Говорю же – приезжай!

- Ну, жди тогда.

Шуга опять стал собираться. Сходил в душ, уложил поприличнее волосы. «И куда я так намыливаюсь? Я же просто хочу пообщаться, поговорить. О чём? О чём я хочу с ней поговорить? О Хоупе? О нашей дружбе? Я должен сказать ей, что она мне нравится». Он не осмелился взять цветы, чтобы не выглядеть с порога полным идиотом, ведь не знает, как отреагирует Хана хотя бы на тонкий намёк? К тому же, у неё дети дома, не совсем уже младенцы, чтобы не заподозрить неладное.

В итоге собирался он долго, долго сомневался, не передумать ли? Уже в пути остановился у винного магазина. Не взять ли шампанского или ещё чего покрепче? С какой стати? Чтобы самому расслабиться? Хану он всё-таки надеялся выслушать трезвую. Юнги казалось, что у него на лбу прописаны все вопросы и все мысли, но, когда он добрался до подруги, та ничего не заметила и болтала, заканчивая уборку, как всегда. Нана занималась у себя в комнате, время от времени выбегая с просьбой помочь в заданиях, Ходжун смотрел мультики. Ничего не сбилось от его появления, он был тут давним другом, любимым дядей, и то, что творилось в душе, делало его каким-то шпионом, засланным и внедрившимся, чтобы разрушить что-то, когда никто не ждёт этого вероломного удара. Но разве он разрушит? Тут всё случилось до него.

Он помог Хане подвигать мебель, чтобы протереть во всех углах, потом она принялась готовить ужин. Юнги шастал за ней по квартире хвостом, хватаясь за что угодно, чтобы помочь или найти повод для начала волнующего разговора. Но никак не получалось. Они даже поужинали все вместе и стол вновь был убран, а нужные слова никак не подбирались. За окнами давно стемнело, Хана отлучилась уложить детей, и час-икс близился. Либо заговорить, либо уезжать…

Хана вернулась на кухню.

- А чего это дети дома-то сегодня? Воскресенье ж, дедушкины дни, - поинтересовался Шуга.

- У него какие-то дела. А Хосок… я не спрашивала, но он сказал, что занят. Думаю, сегодня он там, - с пренебрежением и выраженным недовольством подчеркнула «там» женщина.

- Ясно… - Хана, видимо, опять стала думать о муже, потому что ушла в себя. Помолчав, Шуга решил, что надо прекращать быть тряпкой и трусом. – Я сказать хотел… только не обижайся, если что, хорошо?

- Я? На тебя? Никогда!

- Ты мне нравишься.

- Ты мне тоже, Юнги, я очень хорошо к тебе отношусь… - не вслушиваясь в его интонацию, поддержала она.

- Нет, ты не поняла. Ты мне очень нравишься. Как девушка, как женщина, как… не только, как друг.

Хана застыла, боясь посмотреть на него. Теперь она услышала и поняла. Зная её, Шуга и не надеялся, что она быстро соберётся и ответит.

- Я ничего не прошу, я это так сказал, чтобы ты знала. Мне кажется, ты должна знать. Я это понял, когда мы с тобой в «Пятнице» были. После того раза не могу перестать думать… о тебе.

- Это плохо, - выйдя из ступора, замотала головой Хана, - это плохо, Юнги! У меня Хосок, у тебя Хваса…

- Да нет никакого Хосока! Перестань ты! Хватит за него цепляться! Он идиот, который тебя просрал! А Хвасе я всё тоже сказал. Она знает, как я к тебе отношусь.

- Господи, как неудобно перед ней! Она подумает, что я соблазняла её мужа, или что я…

- Да успокойся ты! Ничего плохого она о тебе не подумает! Мы с ней честно говорим о всём, и ты даже не представляешь, какая она замечательная и понимающая…

- Вот именно! У тебя замечательная жена, зачем тебе я? Не надо этого, не надо семьи рушить. У нас дети, у вас дети, мы должны пытаться сохранить это…

- Хана! У тебя одна жизнь, и у меня одна! Почему мы должны отказываться от чего-то? Думаешь, наши несчастные рожи порадуют детей? К тому же, речи не идёт, чтобы уходить из семей…

- А о чём же ты тогда?

- Не знаю! Мы… могли бы встречаться в свободное время? То есть, как и прежде, ничего не изменится, просто… при этом мы могли бы… Если я тебе, конечно, нравлюсь, в этом смысле, как ты мне… мы могли бы быть вместе.

- Как любовники? – покраснев, тронула щёки Хана.

- Ну, можно и так назвать, если до совсем серьёзных отношений не дозреем…

- Любовники – это как-то неприлично, я всегда осуждала подобное, и ты знаешь, что Хосок поступил именно так…

- Да, он уже поступил ужасно, тебе-то теперь что оглядываться?

- Я не знаю, Юнги, не знаю, ты меня в такую растерянность привёл, - она никак не отвечала на то, что думает о нём, как о мужчине, а Шуга боялся повторять вопрос. Он поднялся и ретировался в прихожую.

- Мы завтра уезжаем к себе, в деревню. Потом меня недели две-три не будет. Потом… я смогу приехать к тебе?

- Да, да, ты всегда можешь приходить к нам, - она вспомнила его предупреждение: - Я не обиделась, всё в порядке.

- Но… ответ ты мне дашь? О том, сможем ли мы…

- Я подумаю. Мне нужно подумать, - кивнула Хана.

Закрывшись за ним, она ощутила себя в полной прострации. Да, она и сама помнила, как ощутила в нём мужчину, как спьяну захотела его, приставала к нему, да и потом смущалась, осознав, что теперь не видит в нём лишь друга. Теперь это был и потенциальный партнёр для секса, плотский, живой, способный иметь с ней близость. Такую, какая была у неё когда-либо только с Хосоком. Хана боялась, что на её чувствах сказывается знание о Джинни и муже. Не из нелепой ли мести у неё изменился взгляд на Юнги? Ей не хотелось бы опошлять его искреннее признание возможностью того, что она самоутверждается и отыгрывается. Сбитая с толку, ничего не понимающая, но действительно желающая любви и крепкого плеча рядом, Хана принялась думать.