Глава 21. (золотая девочка) (2/2)
В кармане беспрестанно стал зудеть на вибрации телефон. Хосок достал его и открыл чат с друзьями, где завязалась активная переписка, начатая Чимином:
- Сахар, колись, что за огненная девчонка была с тобой в прошлые выходные в «Пятнице»? Ыну мне все уши прожужжал!
- Шуга опять левачит, сволочь?! – возмутился Намджун. – Иди к Хвасе!
- Идите в жопу! – отозвался Юнги. – Чимин – заткнись!
- А что такого-то? Меня заинтриговало описание «золотой девочки». Уджин подтвердил, что она была огонь!
- Блядун несчастный! – прокомментировал Рэпмон снова.
- У меня с ней ничего не было! Отвалите! – написал Юнги.
- Да? А я слышал, что вы потом удалились в номер вдвоём… - растянул подмигивающие смайлики Чимин.
- Поклёп! Брехня! Инсинуация! Я давно порядочный семьянин. Хваса подтвердит.
- Надеюсь, что так! – назидательно выдал Намджун.
Хоуп закрыл чат и убрал телефон обратно. Что он мог добавить? Ничего. Не ему соваться в обсуждение таких вопросов. Уже все друзья знали, что они с Ханой разъехались и только создают видимость семьи для детей. Отец орёт на него каждый первый день, грозя, что если Хосок посмеет развестись, то лишится наследства и денег компании. Господин Чон-старший уже оформил большую часть имущества на Ходжуна, минуя сына. А если бы он узнал, что у него ещё один внук имеется?
Началась посадка на рейс. Хоуп занял своё место и решил подремать. Как Шуге удалось договориться с Хвасой? И о том, что в начале он свободно гулял, и она ничего ему не говорила, и о том, что теперь он вдруг хранит ей верность. Странные у людей бывают взаимоотношения! Действительно ли Юнги больше не ходит на сторону? «Золотая девочка» - красиво звучит! Вдруг что-то мелькнуло в памяти Хосока. В прошлые выходные он увидел у Ханы золотое платье… Да нет, ерунда – совпадение! Хана никогда бы не вышла в таком в люди, и о чём он когда-то только думал? Её скромность ничем не перебороть, это уже безнадёжно. Но она дружит с Шугой… Да нет, Шуга бы никогда не подставил так друга, не стал бы спать с чужой женой! «А я переспал с Джинни» - подумал Хоуп. Но она же уже давным-давно не девушка Юнги? А если они с Ханой не живут больше вместе, и только не разводятся ради приличия… Нет! Хосока затрясло, и дремотное состояние как рукой сняло. Он едва подумал, что Хана с кем-то переспала, как у него разве что дым из ушей не пошёл. Что за дурная привычка, выработанная годами, он считает её своей – своей полностью! Но уже не имеет на это право! «Нет, имею!» - крикнул внутренний эгоист. «Нет, тупой жлоб» - ответило что-то либеральное, претендующее на справедливость. «Моя!» - повторило мерзко самолюбие. «Обойдёшься» - шепнула совесть.
Хана никак не могла выбросить из головы ту ночь и следующий день. Пережившая потрясение от измены, она до сих пор сотрясалась внутри, как будто эхо произошедшего подземного толчка образовывало волны, поднимало их, они вырастали, обрушивались на беззащитные берега, смывали острова, безвозвратно меняли рельеф. Ничего в ней не устаканилось, и после разнузданного отрыва причин для переживаний лишь прибавилось. Хана пыталась понять, было ли это правильным? И понравилось ли ей, если не брать в расчёт стыд? Стыд – очень сбивающее с толку чувство, потому что он перекрывает другие эмоции, давит на них, душит. А там, под ним, что было? Удовольствие или горечь, радость или сожаление?
Чтобы разобраться до конца, Хане требовалось повторение, но, догадалась она, смущение появляется именно от присутствия посторонних. Когда человек наедине сам с собой, то нет свидетелей его деяний, никто не посмеётся и не припомнит позже вероятные глупости.
В выходные дети вновь были у свекров, и она, решительно настроившись не унывать в одиночестве, придумала себе забаву в виде проверки собственных чувств и, в какой-то степени, в виде попытки раскрепоститься. Юнги прав, что слишком уж она себя накручивает постоянно, придирается к себе, но не к другим. Идеальный Хосок вообще оказался изменщиком! Почему же она хуже него? Начитавшись и наслушавшись в интернете советов блогеров, психологов и других специалистов неясного происхождения, она наметила себе сценарий и взялась за его осуществление. Сделала себе эпиляцию, под тщательным инструктажем визажиста в видео-ролике нанесла макияж, распустила волосы, достала самое откровенное нижнее бельё, когда-либо подаренное мужем, оторвала этикетки и влезла в него. Открыла ту самую бутылку вина, налила себе бокал и, выпив половину, подошла к зеркалу в ванной, где было яркое освещение.
Сначала смотреть было неловко. Так глупо казалось стоять раздетой и изучать себя! Неужели так уж приглядна её фигура, что на неё засмотрелись в клубе? Неужели не стыдно показать всё это кому-то? Начиная с себя. Ощущая бредовость ситуации, Хана вернулась на кухню и допила бокал. Наполнила его заново и вернулась к зеркалу. Чем дольше она смотрела, тем нормальнее казался ей вид напротив. В просвечивающих сосках ничего такого страшного, в принципе, не было. Но так никто их сейчас и не видел, а если бы видел? И трусы прозрачные… И без какой-либо растительности всё выглядит каким-то продажным, будто она собралась раздвигать ноги перед первым встречным! Хана покрутилась, поиграв с волосами. Своими длинными волосами она любовалась искренне – они были красивыми. Приучая себя к себе и уговаривая отражение, что оно прелестно, Хана кивнула удовлетворённо, сходила за бокалом и, улегшись на кровати в спальне, включила телевизор. Нашла там старинный фильм «200 фунтов красоты», который смотрела ещё ребёнком. Главную героиню, страдавшую лишним весом, звали Ханна, но она решила преобразиться и превратилась в красотку… по имени Дженни.
Посередине фильма она вспомнила, что Хосок когда-то дарил ей и чулки. Найдя их и натянув на ноги, Хана легла обратно, запустила фильм дальше. И в этот момент услышала, как открывается входная дверь. Такой паники она не испытывала никогда в жизни! Едва не расплескав остатки вина в бокале, она подскочила, озираясь по сторонам. Что делать? Кто это? Только Хосок может войти сюда, но зачем ему ночью сюда приходить? Они же выходные проводят совершенно раздельно! А если это грабители? Даже если и они – что они с ней сделают, увидев в таком образе?! Хана с трудом нашла халат, продела не с первой попытки руки в рукава, подпоясалась и несмело покралась из спальни в коридор.
Хоуп терзался странными догадками весь перелёт, поэтому, чтобы успокоить себя как-то, решил сделать вид, что что-то забыл, заехать домой. Разувшись и не зная, спит Хана ещё или нет, он увидел свет в их спальне. О чём с ней заговорить? Или лучше не надо? Она дома, это хорошо. Он включил свет на кухне и сразу же наткнулся на открытую бутылку вина. Содержимого оставалось на треть. Неужели жена всё-таки решила выпить в одиночестве? В одиночестве ли?! Хосок резко вышел с кухни, и в этот момент из спальни высунулась Хана. Ему сразу же бросились в глаза её блестящие тени в духе смоки-айс, накрашенные ресницы, распущенные волосы, прячущие посверкивающие в ушах серёжки. Хоупу затмило все мысли, он не знал как назвать то, что его охватило, но логическая цепочка между открытой бутылкой и макияжем жены пролегла моментально. Отодвинув Хану, он влетел в спальню и стал оглядываться. Заглянул в шкаф, за штору. Осталось только лечь и посмотреть под кровать, но в эту секунду мозг стал вставать на место.
- Что… что ты здесь делаешь? – удивлённо вернулась следом за ним в комнату Хана.
- Я? Я… я… - Хосок сделал круг вокруг оси, ища оправдание и вспоминая вразумительные слова. Потом резко поставил руки в бока: - А что, не могу приехать? Это и мой дом тоже.
- Да, но ты… вроде как живёшь сейчас у родителей.
- Я кое-что забыл. А ты почему… накрашена? Пришла откуда-то?
- Нет, я смотрела кино, - привычно стала оправдываться Хана. Она ещё не до конца научилась сразу же отражать несправедливые претензии.
- Накрашенная? – подчеркнул Хосок.
- А что такого?
- К тебе кто-то приходил?
- На что ты намекаешь? – прищурилась она.
- Ну, не знаю! Вдруг ты посчитала себя свободной женщиной и обзавелась любовником! – зло выпалил Хоуп.
- А если бы и обзавелась, тебе-то что?! – не удержалась она. Он опустил глаза и увидел, что из-под халата торчат ноги в сеточку. Что на ней? Колготки или чулки в сетку?! Преодолев между ними расстояние, Хосок взялся за отвороты её халата и, переборов сопротивление Ханы, распахнул его. Представшее зрелище лишило его дара речи. Женщина вырвалась и, отступив, снова запахнулась. Они с минуту, тяжело дыша, смотрели друг на друга, переходя с гнева на ненависть и обратно.
- Что всё это значит? – процедил Хосок.
- А я разве должна объясняться? Ты решил разойтись сам!
- Разве не ты этого хотела?
- Раз ты настаивал, как я могла спорить!
- Я не настаивал, а хотел разобраться, ты же разговаривать отказывалась!
- Я не отказывалась, но, знаешь ли, прощать измены не слишком-то легко!
- Ну, а поскольку ты не могла простить…
- Поскольку ты для этого ничего не делал!
- Я не делал?! – ахнул Хоуп. – А что я мог сделать? Ты можешь мне сказать, что я мог сделать, чтобы ты простила меня? – Хана молчала, потому что действительно не знала уже точно, что бы наладило их отношения. Ей по-прежнему хотелось, чтобы он добивался её, рвался к ней, признался в любви ещё хоть раз. Может, это бы помогло, сработало. – Тебе просто уже и не хотелось быть со мной, - несправедливый от обиды, хмыкнул он, указав на неё пальцем, - давно, видимо, не хотелось, раз ради меня ты никогда не была такой… даже не пыталась…
- А тебе только такая и нужна была, да? – осмелев от злости, Хана отпустила халат, и он разверзся, обнажив её. – Тебя только дешёвые шлюшки интересуют?!
- Меня интересовала ты!
- Нет!
- Да! Ради кого ты сейчас делаешь всё это? Мне назло? Ты готова надеть мои подарки только тогда, когда я не вижу? Из вредности? Почему ты это делаешь?!
- Может, мне чего-то не хватало, чтобы надеть их!
- Моего отсутствия?!
- Двух бокалов вина?! – указала она на пустой на тумбочке. Хосок невольно посмотрел через плечо.
- Серьёзно? Тебя только бухло способно раскрепостить? А всех моих попыток было недостаточно?
- Плохо старался! – теперь несправедливой стала она.
- Я?! Я плохо старался?! Хорошо, а что ты сделала для гармонии в наших отношениях? Расскажи мне, пожалуйста, какие усилия ты приложила к тому, чтобы всё было замечательно!
- А что, по-твоему, привносит гармонию в семью? Что я должна была делать? Регулярно отсасывать?!
- О! Какие слова мы стали произносить! – поаплодировал Хосок. – Что ж, если мы такие гордые, то нет, конечно же, не обязательно, можно было хотя бы позволить нам, холопам, отлизывать – мы не гордые!
- Ты серьёзно думаешь, что все отношения держатся только на сексе? Без этого никак?
- А, я вижу, ты нарисовалась и в чулки залезла в поисках духовной близости с кем-то, наверное, да? Конечно, я должен член в узел завернуть, потому что тебе только раз в год хочется сексуально раскрепоститься, и то не со мной!
- Мне всегда хотелось быть только с тобой! – крикнула Хана. – Это не я нашла кого-то на стороне!
- Я уже говорил, что виноват, что оступился, что ещё я должен сделать?!
- Ничего! Если ты не знаешь, что должен делать мужчина – ничего не делай!
Хоуп не вынес этой беспочвенной претензии. Разве не старался он все эти годы быть именно таким мужчиной, который устраивал бы её, не задевал, не давил, не навязывался? Он схватил её за ворот халата, дёрнул на себя и, перехватив за талию, прижал к себе, завладев губами Ханы, не позволяя им больше ничего говорить. Она на миг застыла, шокированная его страстным налётом, но, почувствовав его горячий язык и руку, забирающуюся под подол, вспыхнула от обиды и толкнула его:
- Уйди от меня!
- Уйти?! Ты этого хочешь? – споря, тянул он её обратно. Она вырывалась:
- Да! Мы же друг другу теперь никто!
- Ты всё ещё моя жена! – в борьбе, он сорвал с неё халат, опять прижал к груди. Хана наступила ему на ногу, ударила в плечо:
- Иди к своим шлюхам!
- У меня нет никаких шлюх!
- Найдутся!
- Я смотрю, ты сама стремишься в их ряды!
- Даже если я стану шлюхой, то теперь уж точно не твоей! – Хосок опять заткнул ей рот поцелуем, обхватив её бёдра и желая обладать ими снова, подхватить их, посадить на комод и удовлетворить её до крика и стона. Хана укусила мужа за губу и, оттолкнув его, ударила по лицу: - Пусти, я сказала!
Хоуп отпрянул. Никогда в жизни не видел он Хану такой дикой, такой неподатливой, такой опасной и неприступной. Он опустил руки, дёргая желваками. Вспомнил, почему вообще оказался здесь:
- Это ты была с Шугой в прошлые выходные в «Пятнице»?
Ей как-то резко перестало быть стыдно. Гнев давал ей права на многие поступки:
- Да, и что?
- Ты с ним спала?
- Дурак, что ли? Юнги – мой друг! Мы остались ночевать в «Пятнице», но между нами ничего не было. Хотя, случись такое, это было бы справедливо, разве нет? Или не ты спал с Джинни?
- Ты невыносима! – прошипел Хоуп, выходя из спальни. Если он задержится там, то опять кинется на жену и возьмёт её, хочет она того или нет. Как давно он мечтал увидеть её в этом белье, наслаждаться её раскрепощённостью, нежиться с ней в постели, любоваться её грудью. Но нет, ей нравилось бесить его теперь, показывать, что никогда и ничего не будет так, как ему бы хотелось! – Если я узнаю, что ты спишь с моими друзьями!..
- Что ты сделаешь? Разведёшься, бросишь меня? Ха! – истерично хохотнула Хана. – Вот новость!
Хосок больше ничего не сказал. Он заметил, что Хана не очень трезва и дерзит в том числе под влиянием вина. Обувшись, он вышел из квартиры, закрыв за собой дверь.
Хана долго стояла, оглушенная возникшей тишиной. Не на кого больше орать, некому предъявлять претензии. Ей казалось, что она ненавидит Хосока и желает его скорейшего ухода, но вот он ушёл, и внутри всё сковало льдом, заболело. Она готова с ним ругаться ещё, отбиваться от него, царапаться и кусаться, только бы он был рядом, показывал, что нуждается в ней, что она ему интересна! Он только что хотел переспать с ней, хотел взять её, а она его оттолкнула! Все грёзы последних недель рассыпались, она была в шаге от удовольствия, наслаждения, от любви – его любви! И сама оставила себя без него. Зачем? Они бы занялись любовью, обнялись, уснули, а завтра проснулись бы и помирились, спокойно поговорили, решили все проблемы и всё бы стало налаживаться. Хана села на кровать и, выключив телевизор, упала назад, закрыв лицо руками. Опять потекли слёзы и стали разрывать рыдания. Он приехал ночью к ней, он ревновал её, он не спал с какой-то другой! Узнав о том, что она была в «Пятнице», он не остался равнодушным! Неужели же она погубила последнюю надежду на то, чтобы возродить их любовь?