Глава 10. (самообманщики) (2/2)
- Не пей больше, тебе хватит.
- Ой, не учи! – отмахнулся Шуга, поморщившись.
- Давай вместе поедем?
- Сказал же – ещё посижу!
- Ну, как знаешь, - не стал больше спорить Чонгук и ушёл. Юнги опять отключился от внешнего мира и, заказав ещё бутылку виски, налил его на не успевшие растаять льдинки. Алкоголь не избавлял от мыслей, но притуплял ощущения, которые они вызывали. Поэтому картинки непонятного времени – прошлого, настоящего или несбыточного будущего – вертелись, вертелись, а в груди всё глухо молчало, залитое спиртным. Так, немного неприятно было, но не более.
- Юнги…
Напротив опустился силуэт, и Шуга, уже не отличающий на фоне ресторанной музыки голоса, поднял взор и увидел Хвасу.
- А, это ты…
- Можно с тобой выпить? – не дожидаясь ответа, она взяла початую бутылку и плеснула себе в бокал Чонгука.
- Ты же на работе.
- Я не собираюсь напиваться. Да и нас двое в ночных сменах всегда – прикроют. – Юнги пожал плечами, позволяя ей делать, что хочет, в таком случае. Хваса сделала глоток и, понаблюдав за посетителями ресторана, за людьми у бара, опять посмотрела на Юнги. – Ты ведь больше не с Джинни – я права?
- Чего ты хочешь? – поднял на неё нетрезвые глаза Шуга. Если он надеялся спугнуть или смутить вопросом Хвасу, то напрасно. Она была многоопытна, чтобы в любой ситуации не тушеваться:
- Тебя.
- Почему? – уставился он на неё в упор.
- А какие тут могут быть объяснения?
- Я не богат, не блещу умом, способностями, красотой. Я ничем не выдающийся! За что меня можно хотеть? Почему? Я ничего не могу дать тебе.
- Я сама способна что-нибудь дать, - повела она бровью.
- Ты всё к одному…
- Нет, я не об этом. Я о любви, Шуга. Любви, которая тебе нужна. Ты классный мужик, а я – классная баба. А мужчине женщина необходима, вы без нас скукоживаетесь и засыхаете, - она указала на бутылку, которую поставила вне зоны досягаемости рук Юнги, - или утопаете.
- Это не повод, Хваса. Это не значит, что мужчина может быть с какой угодно первой встречной женщиной…
- Я пропущу мимо ушей «какую угодно» и «первую встречную», - хмыкнула она.
- Прости, я не в обиду тебе. Я о том, что, может, какие-то парни и могут без любви, ради непонятно чего… секса? Спасения от одиночества? Я не хочу так. Я не люблю тебя, Хваса.
Проглотить этот выпад было труднее, но она, подобрав улыбку и натянув её обратно на губы, промолвила:
- Любовь не всегда появляется сразу…
- Я тоже так думал! Я так и думал сам. Но этот миф развеян! Я ждал три года. Точнее, спустя какое-то время после начала отношений, мне казалось, что я дождался, и меня любят. Но нет. Показалось. Нет любви! Если её нет в начале, то её не будет и потом!
- Но тебе всё-таки давали шанс, - напористее, агрессивнее процедила Хваса, - не понимаю, почему бы тебе не дать его мне?
- Прекрати, не зли меня! Я не настолько пьян, чтобы купиться на это. И, прости за правду, но я не хочу быть с женщиной, с которой спали все мои друзья, чью задницу они будут компетентно обсуждать…
- Господи, миллионы людей живут и встречаются с кем-то, кто спал или жил с их другом или подругой. Не слушай Чимина, да он, думаю, сам замолчит, если…
- Но ты и с Хоупом спала, пока он не женился. – Хваса опустила глаза, промолчав. – И с Намджуном, пока он не женился. – Опровержений не было. Хваса работала в «Пятнице» много лет. – И теперь я должен жениться на тебе, чтобы ты перестала со всеми спать?
- Я уже перестала, я не занимаюсь проституцией два месяца… Безумные оправдания, идиотские – знаю! Но разве я плохая от того, Шуга? – на её глаза появились слёзы отчаяния, которые, он знал, не прольются, и застынут обидой. – Что я, прокажённая что ли? Да лучше тело своё продавать, чем быть такой эгоистичной курицей, как твоя Джинни!
- Не смей! – поднялся Юнги, в секунду разозлившись. – Не говори о ней так, слышишь?
- А разве я не права? – поднялась и Хваса. – Люби её – пожалуйста! Правды это не изменит! Ей на тебя плевать! И между моим и твоим положением нет никакой разницы! Но мы оба здесь, рядом, а она – где она, Шуга? Стоит ли она того, чтобы ты за неё заступался?
Вспылив и не вынося этих режущих душу фраз, Юнги сорвался с места и, вынесшись из клуба, остановился на улице. У входа стоял мужчина и курил. Юнги никогда не курил продолжительно – в школе разве что баловался. Но сейчас неистово захотелось, люто. Затянуться и пропитаться дымом.
- Не угостите сигаретой? – повернулся он к мужчине.
- Да, конечно, - поделился тот и дал прикурить.
Шуга закрыл глаза и с удовольствием присосался к фильтру. Ну и что, что Джинни на него плевать! Разве становится она от этого плохой? Разве заслуживает осуждения? Да и плевать ли ей? А если нет? Если она до сих пор любит его и ждёт? Если она согласна ждать его, как и он её? Достав мобильный, Юнги посмотрел на время, посчитал часовые пояса. В Нью-Йорке сейчас день. Позвонить? И что сказать? Он же не шутил в разговоре с Чимином и Чонгуком, для него это жутко сложное дело! Как для новорожденного выпускной экзамен. Он только «агу», а ему «решай интегралы». Куря и топчась у входа, Шуга решил зайти издалека и набрал Сэхёка. Сначала разведает почву, спросит, что там и как?
Поздоровавшись и обменявшись фразами вежливости, Юнги перешёл к главному:
- А как там Джинни? У неё всё в порядке? – Рассчитывая на быстрый ответ, он его почему-то не дождался. Сэхёк медлил, молчал. Шуге стало тревожно: - Алло? Не томи, ты меня пугаешь!
- Ты… ты правда хочешь знать?
- Мне сейчас штаны уже застирывать надо будет! – протрезвел от волнения Юнги. – Что с Джинни?! Что не так?!
- Да спокойно, спокойно! С ней всё хорошо. Просто…
- Просто что?
- Она… парня нашла.
Юнги покачнулся. Ему показалось, что он ослышался. Но нет, ему хотелось бы ослышаться, однако всё так и прозвучало. «Нашла парня».
- Она… встречается с кем-то? Давно?
- Недели две как. Я не лез с расспросами, сам понимаешь, я всё-таки ей не близкий друг…
- Да, да… разумеется, - не осознавая, что происходит, Юнги просто опустил руку с телефоном, сбрасывая звонок. Не прощаясь. Он представлял себе, как врывается в комнатёнку какого-то занюханного американского придорожного мотеля, куда какой-то крепкозадый янки заманил Джинни, чтобы трахнуть. И Юнги успевает появиться вовремя, чтобы оторвать его от своей девушки, отшвырнуть, набить ему морду, схватить Джинни, увести оттуда. Прямо под венец. В мечты ворвалась суровая реальность, и вдруг Джинни в его фантазии вырвала руку и гаркнула: «Ты не имеешь права мне ничего запрещать! И вообще – у меня лекции!». На этих словах она убежала в закат, скидывая фату и швыряя букет невесты ему в морду. Шуга тряхнул головой, сжав кулаки. А если он опоздал? Если она уже… уже не его. Совсем не его. А чья-то. По собственной воле. И ей это нравится. И она… Зарычав, Юнги ударил фонарный столб, из-за чего привлёк к себе несколько взглядов ночных прохожих, задающихся вопросом, пьян он или буйный сам по себе?
Шуга взлохматил волосы. Потом пригладил их двумя пятернями. Пнул фонарь. Сделал оборот, словно ища выход. В какую сторону аэропорт? Бежать туда, покупать билет и возвращать Джинни! Но в снятой комнатёнке мать с отцом, утром ему ехать к ним, чтобы сопровождать отца на процедуры. Тот слаб, и мать с ним одна не управится. Какой аэропорт? Какой чёртов героизм? Кому это надо? Она уже встречается с кем-то. Не этого ли ей хотелось в Америке? Быть свободной, ни к кому не привязанной, менять парней, как перчатки. Юнги попытался дышать глубже, чтобы успокоиться. Но это не помогало. Ещё покурить? Мужчина-снабженец ушёл. Где ближайший магазин? Или лучше продолжить пить? Да! Шуга вошёл обратно в «Пятницу», но, остановленный ненавистью, мстительностью, всем чёрным и негативным, что было когда-либо внутри него, не свернул налево, в ресторан, а подошёл к ресепшену. Там была не та, о ком он подумал.
- А где Хваса?
- Поднялась к себе, кажется… - едва успела договорить девушка, как Юнги уже спешил по лестнице на второй этаж. Он никогда не был у Хвасы. Но он дружил и с ней в том числе, поэтому как-то интуитивно ориентируясь, вспомнил где находится её комната. Не по номеру, а по расположению. Подойдя, впрочем, не на сто процентов уверенный, что угадал, он дёрнул за ручку. Было открыто.
Шуга толкнул дверь. В комнате было темно, но падал свет из незапертой ванной. В дверном проёме виднелась спина Хвасы. Опершись о раковину, она занималась тем же самым, чем пять минут назад он сам – пыталась глубоко дышать, чтобы успокоиться. Отражение в зеркале выдало ему её лицо, с чёрными потёками туши под глазами. Она увидела его через зеркало тоже, но не вздрогнула, не засуетилась, пытаясь скрыть своё состояние. Только гордо выпрямила спину и, не вытирая щёк, медленно повернулась и улыбнулась.
- Если ты опять хочешь извиниться, то я не обиделась. Если ждёшь извинений от меня – их не будет.
Юнги вошёл и закрыл за собой дверь, повернув замок. Хваса нахмурила брови. Он прошёл в ванную, встав перед ней.
- Я, наверное, буду жалеть об этом, но чувствую, что если не сделаю этого – просто не вынесу.
- Чего?
- Я хочу отыграться. Понимаешь? Я не хочу тебя, я хочу использовать тебя, чтобы мне стало легче, чтобы наказать Джинни, пусть даже она об этом не узнает, и ей действительно плевать. – Хваса не успела ничего сказать, как он продолжил: - Мне противно от того, что люди используют друг друга, особенно когда женщин, поэтому я пойму, если ты пошлёшь меня к чёрту. Но я честен, по крайней мере. Сам себе противен, но искренен.
Хваса посмотрела на него, какого-то ошарашенного, взбаламученного, на взводе. Сделала остававшиеся между ними полшага и положила ладони ему на грудь. Чуть подтянулась и поцеловала его в губы.
- Профессия у меня такая – меня всегда используют. По крайней мере, сейчас это сделает тот, от кого я этого хочу.
Головокружение от всех событий, от перегоревших нервов, от алкоголя взвихрилось и подтолкнуло Юнги к дальнейшему. Он грубо привлёк к себе Хвасу и, срывая с неё белую блузку и черную юбку-карандаш, потянул к постели, наполовину стоявшей в темноте, а наполовину освещённой светом из ванной. Хваса не сопротивлялась, помогая расстёгивать пуговицы и молнию. Шуге не хотелось разговаривать. Ему хотелось делать, двигаться, дойти до физического оргазма, который расслаблял и опустошал, вытряхивал на какое-то время из головы вообще всё. Завалив Хвасу, он упал сверху и, расстегнув ширинку, огляделся.
- Где у тебя презики?
- Юнги… - опять положила она на его грудь ладонь и, ласково, как сегодня ещё не говорила, коснулась губами его щеки. Погладила другой рукой его плечо. – Давай без этого…
- В смысле? – попытался отстраниться он, но она удержала его, щебечуще, уговаривающе и убаюкивающе шепча:
- Ты же хотел ребёнка, Юнги. И я хочу. Мы оба мечтаем об одном и том же. Что такое любовь, если люди идут к разным целям и хотят разного? Они всё равно разойдутся. А когда стремишься к одному… когда даёшь другому то, чего он действительно хочет… когда хочешь того, что он может дать… А я могу тебя сделать счастливым, Юнги, поверь, правда. Ты меня не так уж хорошо знаешь, ты сейчас в растрёпанных чувствах, но я тебя понимаю, я всё в тебе понимаю. И принимаю, Юнги. Давай попробуем… один раз… одну ночь… ради твоего и моего желания… давай сделаем то, чего оба хотим…
Запутавшийся в её спокойной, умиротворяющей речи, под воздействием вина и виски, под наплывом чувств и своих желаний, на которых уже собирался ставить крест, Юнги представил то, о чём говорила Хваса: что у него будет ребёнок, она будет его женой, покорной, благодарной, сидящей дома и никуда не собирающейся, потому что познала уже всё, что можно было. Она будет заботливой, верной, доброй, покладистой, понимающей. Крепкая и энергичная, она бы матери помогала. В фантазиях Юнги забыл, что дом их продан, и хозяйства никакого больше нет. Такой сладкой была картина, которую он представил, что никаких возражений не нашлось, и Шуга решил: чему быть – тому быть! Можно и попробовать. От одной ночи ведь ещё не факт, что что-то выйдет. Размышляя о вероятности появления ребёнка, он даже о Джинни перестал думать, и заметить не успел, как оказался на лопатках, а Хваса, забравшись сверху, отрезала ему пути к отступлению.
Но привычка заниматься любовью с одной девушкой дала о себе знать. Юнги далеко не сразу смог возбудиться, спасли профессионализм и настойчивость Хвасы, совершавшей ртом такие фокусы, что поднялось бы даже у мертвого. Ей в руки наконец-то попалось то, что она так долго ловила, и без результата остаться было нельзя. Хваса знала, что забеременей она – и Юнги будет принадлежать ей, она знала, что он ответственный, обязательный и честный. Она любила его, и ей было всё равно, какими методами привязать его и удержать. Хотя ребёнка она тоже хотела по-настоящему. И не от кого-нибудь – а от него! Хваса перестала злиться и презирать Джинни. «Умница, девочка, какая же ты хорошая!» - думала теперь она. Если бы не нравы и глупость той, разве Юнги бы ей светил? Никогда! Раздев его и управляя им, почти безвольным, Хваса за одну ночь произнесла столько нежных и страстных слов, сколько не произнесла за все предыдущие в борделе. Шуга ничего не отвечал, принимая её беззаветную и самоотверженную любовь без радости, но с облегчением, как обезболивающее, не заживляющее рану, а лишь заставляющее забыть о ней.