Глава 9. (непримиримые разногласия) (1/2)

Джинни с головой ушла в организацию выпуска из университета, выдумав посиделки, которые до этого и не планировались. Она старательно избегала родителей и возможных от них вопросов о Юнги: где он, когда зайдёт, почему сегодня они не идут гулять вместе? Что на это ответить? Дважды она делала первый шаг, и теперь была его очередь, пусть даже вспылил и убежал не он. Но что было делать? Он тоже хорош! Нагрубил, повысил голос. И не стал отпираться, что ему дети важнее – разве стал? Нет! С ним всё было ясно, ему было всё равно на её желания, только он сам ещё, абьюзер, попытался обвинить в эгоизме Джинни! Конечно, с больной головы на здоровую!

Время летело стремительно и вместе с тем мучительно. Накануне вручения дипломов ей едва удалось удержаться от звонка ему. Неужели он всё-таки пропустит это мероприятие, не поздравит её, не позвонит? Но нет, никаких звонков и извинений с его стороны не было. Уже после, на следующее утро, проснувшись к обеду, потому что с однокурсниками проторчала до поздней ночи в норэбане, Джинни с горечью осознала, что Юнги так и не объявился и не дал о себе знать никаким образом. Злясь и негодуя, она опять стала размышлять о том, чтобы как можно скорее улететь в Америку и забыть о своих неудачах, об этой нервотрёпке. «Может, действительно, сжечь мосты? Решиться на эту крайнюю меру и посмотреть, что он будет делать. Если помчится следом, то любит, а если нет… То чего ради я терзаюсь? Зачем извожусь из-за человека, которому я не нужна настолько, чтобы попытаться меня удержать?».

Но как не избегай неприятных моментов, если им суждено произойти, то они всё-таки произойдут, и недели три спустя после того, как они с Шугой поругались, мать спросила за завтраком:

- А что-то Юнги давно не заходил, он в командировке?

Вот она – минута для честного признания или лжи. Не поднимая взгляда от тарелки, Джинни, только-только проглотившая кусок, инсценировала жевание, чтобы дать себе время подумать. Что ответить? Признаться маме, что они в ссоре? Она спросит из-за чего, и вот тут-то начнётся! Они с папой и так не одобряли её американских планов, а из-за них они ещё и лишаются любимого будущего зятя? К тому же, родители были консервативны и, хотя ни к чему её не принуждали, в вопросах семейных на её сторону вряд ли бы встали. Они бы поддержали Юнги, что бакалавриата девушке более чем достаточно, и замужество с детьми – перспектива куда более лучшая, чем магистратура и путешествия. Не видящие дальше собственного опыта, они считают, что муж надёжнее, чем работа! Да конечно, как будто в современном мире мужчины не поворачиваются спиной при малейшем дуновении ветра. «Но разве Юнги такой, как все? Разве он из таких? Я же знала и знаю, что никогда он меня не бросил бы, всегда оставался рядом… Нет, я так думала, и вот оказалось, что он очень даже способен куда-то запропаститься!»

- Мм! Кстати, я обещала к Джуну заглянуть! – сославшись на брата, просто перевела тему разговора Джинни и, спешно покидав остатки завтрака в рот, унеслась собираться. Мать посмотрела ей вслед с некоторым сомнением, но ничего не сказала.

Однако идея навестить Намджуна показалась отличной. Если уж с кем и поговорить на этот счёт, посоветоваться, то только с ним. В самом деле, может, Юнги сам ему что-нибудь говорил? Жаловался, сплетничал? Не в его это духе. Он тот ещё молчун, когда дело касается личных проблем!

Было субботнее утро, поэтому всё семейство было на месте: и Намджун, и Чжихё, и их сынок, который яростно орал и чего-то требовал, когда Джинни переступила порог квартиры. В свете последних событий и причины ссоры с Юнги, она особенно невзлюбила детей, и поэтому поморщилась от голосящего племянника, хотя прежде относилась к нему не без симпатии и даже соглашалась посидеть час-другой. Заодно с Юнги, ведь тот от возни с ребятишками отказаться никогда не мог. Раньше её радовала его любовь к детям, казалась показателем постоянства и зрелости, но теперь… теперь всё выглядело иначе.

- Внезапно, но приятно! – приветствовал её Намджун и, повесив пиджак сестры, проводил её в гостиную. – Чего это ты нас вспомнила?

- Я… - опять покривившись от взвизгнувшего Шинни, Джинни выбрала противоположный от него конец дивана для заземления. – Да так, просто… я же скоро уеду, вот и хочу провести с близкими побольше времени.

- Хорошее решение, - Намджун сел возле жены и, убрав со стола ноутбук и сняв с носа очки, кивнул своей любимой половинке: - Чайку сделаешь, зай?

- Конечно, подержи, - передала она ему в руки сына и поднялась, уйдя на кухню. Джинни резко захотела рядом с собой Шугу, чтобы взял её за руку и тоже сказал что-нибудь ласковое. Почему-то не тревожат разлука или расставание в одиночестве так, как тревожат с наглядным примером чьих-то доверительных, тёплых отношений, которым даже завидовать в чём-то начинаешь, хотя до этого девушку воротило от приторности Намджуна в браке. И что только стало с её прежде хамоватым, нагловатым и пошлым братцем? Превратился в унылого моржа.

- Ты из-за Шуги такая хмурая? – вдруг спросил Намджун.

- Что? – вздрогнула Джинни.

- Ну, из-за того, что он уехал опять по делам? Тревожишься и скучаешь?

- А-а… да. Да-а, - протянула она, делая вид, что была в курсе. «Так значит, он действительно в своих командировках! И только поэтому не звонит и не приезжает!». Какой-то груз упал с её плеч, стало свободнее дышать. Тогда ещё не всё потеряно. Дождётся его возвращения, и они поговорят. Уж тогда-то он первым объявится? – А когда он вернётся, кстати, не знаешь?

- Думаю через недельку, не позже.

«Зачем я прикидываюсь? Я ж хотела посоветоваться. Я должна выложить всё Намджуну, как есть. Он меня понимает. А если не поймёт, так хотя бы указывать не будет и воспитывать. Он принимает мои решения!».

- Хоуп тут звонил на днях, - продолжал болтать брат, устраивая на коленках скачку сыну. Тот начал веселиться, подпрыгивая. - Они второго ждут, представляешь?

- Мм… рада за них, - повторила Джинни то же, что бросила и Юнги в ответ на эту информацию. В пылу разборок она даже не придала ей значения и не стала задумываться, а теперь почему-то мелькнула мысль: «Бедный Хосок, неужели он сам на это подписался?».

- Что-то не похоже. Хватит киснуть! Вернётся Шуга скоро, никуда не денется.

- Да дело не только в этом, - не выдержала она. Потерев висок, Джинни не знала, как продолжить.

- Что ещё? – насторожился Намджун.

- Мы… мы с ним поругались до его отъезда. Серьёзно поругались.

- По поводу?

- По многим поводам. Как-то… в узел всё завязалось: одно, другое… Он не хочет лететь со мной в Америку. Я не хочу оставаться здесь.

- Ну, это дело решаемое. Вы же можете пока кататься туда-сюда. Ты к нему, он к тебе.

- А ещё он хочет детей! – сжались кулаки Джинни. – А мне рано ещё, я считаю! Я раньше тридцати не хочу этого! Кто сейчас вообще раньше тридцати себя этим связывает?

- Не я! – посмеялся Намджун, пытаясь вызвать на лице сестры улыбку, но безуспешно. – Но Хё отважилась пожертвовать собой в двадцать пять.

- А мне ещё даже двадцати пяти нет! – тотчас выкрутилась Джинни. – Я что, не могу погулять подольше?

- Думаю, можешь, - пожал плечами Намджун, - хотя, с другой стороны, «гуляния» прочно ассоциируются с поиском партнёра, а когда он у тебя уже есть – чего искать?

- Глупости всё это, гуляния – не охота за сексом на одну ночь. Это просто… просто возможность не быть под контролем двадцать четыре часа в сутки. Встречи с друзьями, походы, экскурсии, ретриты, курсы, да что угодно! Это поиск себя, период, когда ты определяешься не обязательно с партнёром, а скорее с самим собой, прощупываешь себя на прочность в интересах. Когда появляются дети, всё равно же становишься менее социальным, разве нет? – указав на племянника, слюнявящего футболку Намджуна, спросила девушка. Тот опустил голову и, спохватившись, взял платок и стал вытирать себя и мордашку сына.

- Ну-у… может быть. Немного. Не знаю, я дома полюбил сидеть сам, меня ничто и никто не заставляют. Если тебе не будет хотеться сидеть дома, вряд ли ты будешь лишена возможности куда-то пойти.

- А вдруг буду?

- Не знаю! Я бы у Хё спросил, но она тоже никуда не любит ходить, что мы тебе скажем? Я бы сказал, что встреть её раньше лет на пять или десять, осел бы раньше, но это было бы враньём, потому что я именно созрел для семьи и нагулялся так, что уже не хотелось этой свободы, не хотелось беготни, непостоянства, от новизны мутило. Я дошёл до той стадии, когда и нужно было встретить своего человека, а встреть я Хё в более юном возрасте, наверняка бы профукал, потому что был ещё пустоголовым молокососом.

- То есть, возможно, я рано встретила Юнги?

- Как бы да, но он-то уже созрел. Он тебя, получается, вовремя встретил.

- Сложна-а! – проныла Джинни, закрыв глаза и откинувшись на спинку. Чжихё вошла с подносом и поставила на освобождённое место на столике.

- Что сложно, Джинни?

- Жизнь! И строить отношения – это очень сложно!

- Да ну брось, - улыбнулся Намджун, переводя влюблённые глаза на супругу. Но та кивнула:

- Я тоже так считала, пока тебя не встретила. Все, кто ухаживал за мной до тебя, наводили меня на мысли, что либо я не умею общаться с людьми вовсе, либо мне грозит остаться старой девой по каким-то ещё причинам.

- Старой девой! – возмутилась Джинни. – Да как так можно говорить? Хоть бы и не выйти замуж вовсе, что в этом такого? Это не плохо и не хорошо, это нормально! Не все хотят замуж, не все ставят это в приоритет, не все хотят быть матерями!

- Это правда, - согласилась Чжихё, - у меня две сестры, и ни старшая, ни младшая не созданы для этого. Похоже, все эти инстинкты достались мне.

- Это не инстинкты, - опять возразила Джинни, - это социальные установки. Общество так привыкло, вот и всё. Но это не является обязательным и отказ от этого не смертный грех.

- Но ты при этом не хочешь быть одинокой, без парня? – задал ей вопрос Намджун.

- Я? Нет, но это же не одно и то же – встречаться и быть женой, рожать…

- Конечно, духовное родство – это замечательно, но люди в большинстве своём простые и приземленные, их должно скреплять что-то вещественное, материальное. Документальное оформление, ребёнок, общие стены и крыша. Шуга очень неприхотливый и незатейливый…

- Это он-то?!..

- Да, именно он, Джинни, я его знаю уже тринадцать лет! Его доброе сердце, отзывчивость и оптимизм не меняют его сути – он простой парень, а не кабинетный учёный или религиозный фанатик, ему тарелка горячего супа дороже классической поэзии. Да и ты, уж извини за откровенность, девушка эрудированная, образованная, смышлёная, но не духовная.

- Это почему ещё?! – обиделась она, надувая губы.

- Хотя бы потому, что ты мне сама даже объяснить не сможешь, что такое духовный человек.

- Я? Чего это? Смогу! Это… это элементарно. Духовный человек ставит моральное выше физического…

- Так.

- Он эмпатичен.

- Неплохо.

- Ты, наверное, хочешь сказать, что он должен быть религиозен, а я атеистка.

- Нет, духовность и вера – не одно и то же, хотя вера, конечно, помогает человеку стать тоньше и ближе к сверхматериям, к сути бытия. Да что долго говорить, как будто бы тебе книга важнее новой сумочки, ну, серьёзно?

Джинни насупилась.

- Это не показатель! К тому же, если я такая материалистка, и Юнги такой, то вот тебе и духовное родство – мы одинаковые!

- Шуга больше склонен к самопожертвованию и постановке высоких целей. И ты это знаешь, - твёрдо изрёк Намджун. Джинни это знала, поэтому замолчала. Только почему же тогда в отношении неё у него это не работает?

- Я тоже умею сочувствовать и помогать людям! Я пытаюсь участвовать в общественных движениях и обсуждениях положения меньшинств, хотя Юнги мне и не даёт нормально этим заниматься.

- Сказать честно, как я это вижу? В этом никакого сострадания и участия. Это самообман и фикция, Джинни. Ты выходишь из дома, идёшь в университет, где-то в сторонке старая бабушка собирает коробки, чтобы отдать их в переработку<span class="footnote" id="fn_29965489_0"></span> - ты не замечаешь этого и не бросаешься ей помогать, как делает это обыкновенно Шуга. Ты видишь плачущего ребёнка и делаешь шаг от него, чтобы не бесил, а Шуга попытается его развлечь и успокоить. Ты не ходишь в приюты животных по выходным, чтобы по-волонтёрски помочь им вычистить клетки, тебя туда один раз затащил Шуга, и хотя ты вдохновилась, сама туда почему-то без него не пошла. Борьба за положение меньшинств? Ну да, это же где-то там, в метафизическом плане, их нет у тебя под носом, этому можно уделять внимание, когда удобно, к тому же, на почве этого можно из себя корчить активистку и правозащитницу, об этом можно говорить, создавая вокруг себя ажиотаж и привлекая заодно к себе внимание. Любая шумная общественная деятельность – это в первую очередь попытка добиться собственного статуса, благополучия. И к твоим карьерным планам это всё вполне вписывается. Ты не занимаешься тем, о чём неинтересно написать в блоге и в чём нельзя возвыситься, поумничав. С этой гендерной галиматьёй создалась новая терминология, понятия, выстроилась почти наука, в которой человек сторонний и не поймёт половины! Поэтому, когда кто-то открывает рот на эту тему, ты, подковавшаяся искусственно созданными определениями, не имеющими под собой основы, тотчас почувствуешь себя умнее и заткнёшь его фразами о квирах, нейтральности, социокультурном искажении природы. Согласись, строчка «собрала десять килограммов картона» звучит как условие задачи из школьного учебника, а «собрала форум для обсуждения положения и прав сексуальных меньшинств» - как выдержка из ежедневника бизнес-леди. Только первое – реальное дело, а второе – ничего не меняющая демагогия. Но видимость актуальности и крутости тебя манит.

- Почему же только определения искусственно созданные? Все термины появились однажды по мере необходимости, тебе лишь бы обосрать, Намджун! Тогда уж все термины в принципе искусственные!

- Ну, смотри, - он вернул Чжихё сына, увлекшись объяснениями, - что утверждают твои единомышленники? Что деление на пол неправильно, что женщин не надо называть женщинами – это менструирующие люди…

- Господи! – ужаснулась Чжихё, округлив глаза. Намджун продолжал:

- Что никакого «мужского» и «женского» не существует, так?

- Вроде того.

- Хорошо. Отменяем два основных гендера. А теперь смотрим на определения уймы остальных. Мужчина, чувствующий себя женщиной, но предпочитающий женщин, женщина, ставшая мужчиной, но имеющая наклонность к мужчинам. И всякие вариации. Как можно отменить два центральных понятия, но определять по ним все новообразованные? Ты же не станешь спорить, что гендер определяется именно по сексуальной направленности, а не по темпераменту, предпочтениям в музыке? Но если мужского и женского не существуют, и это «социальное заблуждение», то как выстраиваются представления о других?

- Ты путаешь пол и гендер! Первичные половые признаки никуда не деваются, и сексуальные предпочтения определяются по ним…

- Унесу Шинни в детскую, - поднялась Чжихё, - не хочу, чтоб он этот бред слушал.

- Вот! – подняла палец Джинни. – Видишь? Вот реакция законсервированного человека, который не понимает сути проблемы.

- Зато я понимаю, что это чушь собачья! – не выдержала Чжихё, и это был тот редкий момент, когда можно было увидеть под ликом домашней и ангельской хозяюшки твёрдость и непоколебимость. - Если у Намджуна хватает терпения растолковывать часами, что круглое – это круглое, то ладно. Я им горжусь. А для меня вся эта история и выеденного яйца не стоит! Ты уж прости, Джинни, я не имею ничего против тебя лично, но твоих взглядов никогда не разделю.

Она ушла, оставив брата и сестру одних.

- Это нормально, по-твоему? – надулась Джинни, скрестив руки на груди.

- По-моему – да. Потому что это её мнение, на которое она имеет право, как и ты на своё.

- Моё мнение не ущемляет никого!