Глава 8. (гроза после солнца) (2/2)
- Я, правда, надеялся, что через годик с нами будут бегать ма-а-аленькие ножки, но при таких обстоятельствах…
- Какая же ты овуляшка, Мин Юнги! – хохотнула Джинни, качая головой.
- Да ну люблю я детей! Я единственный ребёнок в семье, мне всегда хотелось братика или сестричку. Я в крёстные набивался у всех своих друзей, при том, что буддист! Поэтому пролетел, но получил почётное звание любимого дядюшки. И своих детей я очень хочу, хочу быть отцом, таскать на шее своих пиздюков, ходить с ними в аквапарк, в музеи, в школу их собирать.
Умиляясь его мечтам и фантазиям, Джинни не была против этого, но не разделяла с тем же пылом и рвением этих потребностей. Разница в десять лет делала своё дело, Шуга уже созрел и был готов к семье, а она ещё не приблизилась к той поре, когда отказ от активной и свободной жизни в пользу забот и оседлости станет приоритетным.
- Это всё здорово, но, представь, а вдруг у нас бы не получилось завести ребёнка?
- С хрена ли ж? – почти оскорбился Юнги, недовольно прищурившись.
- Ну вот просто. Бывает же так. Мы ещё не пробовали. Допусти, что не получилось бы…
- Не хочу я такого допускать! Я здоровый, ты – тоже!
- Да понятно это всё, я говорю – представь!
- Зачем?
- Трудно, что ли? Просят, значит, надо! Вот не вышло бы у нас с детьми, чтобы ты сделал?
В прищуре в дополнение появилась подозрительность:
- Ты не хочешь? – плохо скрывая укоризну, задал вопрос Шуга.
- Блять, не беси меня, ответь просто и всё! Что бы было?
Силясь не упорствовать, он задумался, стараясь не только вообразить, но и ощутить бесцельность попыток, представить, что они с Джинни спустя десять лет всё ещё не имеют детей, и ничего у них не получается. От этого стало так грустно, будто весь смысл жизни обрубили. Самое главное, что он почувствовал – это своё бесконечное несчастье.
- Я… я не знаю. Расстроился бы. Горевал. Спился бы, может, - от балды ляпнул Шуга, описывая масштаб трагедии.
- То есть, меня тебе бы было недостаточно?
Над этим Юнги задуматься не успел. Да, с ним будет она, и он её безумно любит, но… неужели есть какие-то «но»? Неужели с любимым человеком может чего-то не хватать?
- Да достаточно, конечно, - поспешил заверить Юнги, внутренне не разобравшись, правда это или нет, - да и мы могли бы усыновить или удочерить ребёнка…
- А без него совсем никак? Всё-таки, меня недостаточно? – доев завтрак, Джинни отставила поднос и скрестила руки на груди. – Я – это только средство, что ли?
- Не говори… - «ерунды» чуть не сказал Шуга, но вовремя вспомнил, как гневно она отреагировала на эту ничего не значащую формулировку, будто он обесценивал её слова. - … так. Не говори так.
- А что ещё должна я думать? Что меня очень любят? Когда постоянно выжимают ребёнка? Даже свадьба, судя по всему, только предлог! Ты не со мной хочешь быть, а чтобы я родила поскорее!
- Джинни… - начиная злиться, вымотанный эмоционально, Юнги пытался не распалить ссору, но уже чувствовал, что его вот-вот прорвёт. – Я ничего не выжимаю.
- Я не хочу выходить замуж, когда целью этого является не жизнь со мной, а производство детей! Я – личность, человек, я важна сама по себе, без способности отпочковаться! От супергероев ждут проявления их способностей посторонние люди, а близкие не просят демонстрировать умение летать или исчезать! Так же и со способностью женщины рожать, я не думаю, что любящие и родные люди должны заставлять…
- Блять! – не выдержал, поднявшись, Шуга. – Я не заставляю тебя! Не заставляю! Не хочешь – пожалуйста! Вообще – делай, что хочешь! Хочешь в Америку – пожалуйста! Хочешь учиться – пожалуйста! Да, давай всё будет только так, как ты хочешь! Мои же желания ничего не значат, да? Мы будем жить по твоим хотелкам! Подумаешь, хотелось мне семью! Велика важность, Сахарок, перебьёшься!
- Но ты не можешь решать за меня насчёт детей, потому что тело всё-таки моё!
- Тогда, может, тебя и стоит спросить, если я хочу детей, а у нас их нет – что делать? Ну?
- Что – ну?
- Твои варианты решения проблемы? Вот ты хочешь улететь в Штаты и там учиться, а я не хочу там жить, но я тебе это позволяю, хоть мне это и не нравится. А что насчёт моего желания? Мне просто в жопу его засунуть, к гордости, прописавшейся там по твоему совету, да?
- А ты что предлагаешь? Чтобы я позволила тебе завести детей отдельно от меня? – ахнула Джинни, тут же вспомнив какую-то проститутку из «Пятницы», которая почему-то была в курсе дел Юнги, тогда как она – его девушка, нет! А что, если там тайный роман? Если ей изменяют?
- Ага, самому родить, как эти твои любименькие непонятные среднего рода уродцы, качающие свои права! Заодно деньжат отхвачу!
- Я про другую женщину, дурак!
- Теперь я дурак? Спасибо!
- Я любя… - попыталась отмотать Джинни, но Юнги, хмыкнув, отошёл к окну и нервно стал подёргивать ногой.
- Ты живёшь, как хочешь, ты ни с кем не считаешься! Тебе плевать на мнение других, Джинни, ты эгоистка! Зачем было говорить когда-то, что у нас будут сын и дочь, что мы поженимся, если тебе это всё на хуй не надо?
Её задело это почти до слёз. Она прокрутила последние четыре года университета: трудная учёба, тесты, лекции, практика, курсовые, свадьба брата и рождение племянника, из-за чего тот съехал на отдельную квартиру, и она лишилась надёжной, постоянной поддержки, того, кто отвлекал от неё внимание семьи на себя. Переезд к ним тёти и бабушки, шум, суета, постоянный контроль, отчётность перед родителями. Никаких вечеринок в отсутствие Юнги, а когда он приезжает из командировок, уставший и накатавшийся – то никаких вечеринок и в его присутствии. У неё были тысячи желаний, от которых она отказалась за этот период, но она никогда не жаловалась и не упрекала. А теперь, оказывается, она живёт как хочет, хотя её жизнь вообще не похожа сейчас на то, о чём она мечтает! Джинни вылезла из кровати, голая, и, отправляясь в коридор собирать свои вещи, оттуда вещала:
- Отлично! Раз я не нужна тебе без детей, то мне давно пора улететь в Америку. Там ценят женщин как женщин, а не как инкубатор, конвейерную ленту! Там есть свобода самовыражения, уважение к личности, индивидуальности! Там девушки рождаются, чтобы жить и наслаждаться жизнью, а не окучивать мужика, его прихоти, рожать ему и сидеть дома, пока тот развлекается и ничего не меняет по сравнению с холостяцкой жизнью!
Шуга посмотрел на поднос с грязной посудой, незаправленную кровать. Стиснул кулаки и крикнул вслед:
- Давай! Удачи! Гуляй, наслаждайся жизнью, если я тебе в этом мешаю! Прости, что потратил твоё время!
- Да ты!.. – заглянула Джинни в спальню, натянувшая трусы и застёгивающая на спине лифчик. – Ты говнюк! Сам эгоист, ясно?!
- Хорошо, договорились!
- Ты даже не отрицаешь? Славно! Желаю наплодить десяток с кем-нибудь, пусть этим занимается другая идиотка, которой всё равно на то, что её не любят!
- Ну, отчего же? Не поверишь, но дети рождаются и от любви! Хотя тебе трудно понять, наверное, что такое нормальная любовь – мужчины и женщины, разнополых, верных особей с традиционными, адекватными ценностями!
- Ах, я теперь ещё ненормальная и неадекватная?
- Ты очень стремишься в общество таковых.
- Ты с таким презрением относишься к людям, которые научились не стесняться себя и своей природы! Тебе надо, чтобы все подстроились под твои идеалы, все жили по тому, как ты считаешь правильным!
- Хоупа тоже считаешь консервативным ретроградом? А они с Ханой уже второго ждут, кстати.
- Рада за них! – подобрав яркие джинсы с пола и всовывая в штанины ноги, она гаркнула: - Вот и женился бы на Хане!
- Дура!
- Она?
- Ты!
- Сам дурак!
Застегнув кофту, она сорвала с вешалки куртку и, выбежав в подъезд, громко хлопнула дверью. Юнги даже вздрогнул от этого грохота, отдавшегося по стенам. Постояв немного, он рухнул на постель Чимина, накрыв лицо руками. «Бесит, бесит, бесит! – рычал про себя Шуга. – Окучивать она не хочет! Да она бы и не смогла! Ни убраться, ни приготовить, ничего! И разве я когда-нибудь хоть слово сказал на этот счёт? Да всё равно мне, какой она станет хозяйкой, сам всё сделаю, я её не за то люблю… и не за детей вовсе! Просто так её люблю. Чего она прицепилась? Или это я вспылил? Надо было сдержаться. И её удержать. Нет, она бы опять посчитала, что во всём права, стала бы ноги об меня вытирать. Чем больше я уступал, тем меньше она со мной считалась. Не стоило говорить, что я согласен насчёт учёбы в Америке, один раз бы отстоял своё, и дальше бы легче пошло, а так… И что теперь? Какая-то неразрешимая дилемма. Я без неё и дня не могу, но и дня без скандала провести вместе не получается. Что с нами случилось? Почему так? Я не хочу её отпускать, но должен, а она… она на полном серьёзе благословила меня завести детей с другой? Ненормальная! Ещё удивляется, что я её таковой назвал. То есть, я не называл, она сама додумала. Я в хорошем смысле её ненормальной считаю, не такой, как все. Но, святые бодхисаттвы, до чего же она невыносимая стала! Я устал от проблем, устал от беспокойства за папу, устал поддерживать маму, когда самому тошно, устал ссориться, устал быть никем, устал ничего не получать от жизни, не иметь ничего своего. Неужели я не имею права ни на что?». Чтобы отвлечься, он поднялся и принялся приводить в порядок постели, потом пошёл на кухню с подносом, вымыл посуду. Вымыл кухню, от пола до потолка. Подобрал всё разбросанное в комнатах, вычистил все углы. Двигаясь и делая что-то, он всё крутил и крутил в голове ссору, искал выход, решение, но не находил. Юнги не представлял, как позвонит и помирится, потому что не был готов к очередной уступке, не был готов упрашивать, уговаривать. Он хотел покоя и понимания. А как их добиться от Джинни? Без понятия. Ему нужны семья и дети, ей – Америка и карьера. Они разные. «Неужели на этом наши пути разойдутся? – сел передохнуть Шуга, не заметив, как уже взялся готовить обед, чтобы отнести родителям в больницу вкусненького. – Если она меня послала к другой, то я даже в шутку такого ей не могу сказать. Я не представляю её с другим, я не смогу вынести её с другим! Это противозаконно, противоестественно! Но как можно отпустить и не отдать этим её кому-то другому? А-а, чёртова жизнь, как же сложно, как же больно!». Чёрная полоса, стартовавшая в начале года, казалось, не имеет конца. Присматриваясь к горизонту, Юнги не видел там ничего, кроме неопределённости, и всё той же черноты и пустоты. С кем и чем он останется без Джинни? Без Джинни ему и дети не нужны, он же от неё их хотел, с ней… Предчувствие одинокой старости, алчущей поскорее смерти, наваливалось тяжёлым пологом.