Погружение (1/2)

Витус собирал своё сознание из осколков. Первый, второй, третий. Он складывал их вместе, силясь удержать своё стремительно удаляющееся сознание, вынырнуть из забытья. Но его попытки были напрасны.

Щёлках бич, слышались бормотания прерываемые криками; рыдание не прекращалось. Овид кричал из подсознания: ≪Время! Дай мне время!≫, но для Витуса его крики были тише шёпота. Он словно стоял под водопадом, оглушённый рокотом воды.

И снова попытка собрать осколки, и снова боль. Четвёртый, пятый, шестой. Возвращается обаяние, герой ощущает ужасный смрад. Его тошнит, ноги подкашиваются; он падает на колени. Свистит бич, спину обжигает боль.

Седьмой, восьмой, девятый. Зрение приходит в норму; Витус поднимается с колен, начинает лихорадочно смотреть по сторонам. Вокруг него толпа народа; он — один из тысячи существ, идущих вперёд. На небе, точно гиганты, над ними возвышаются подручные Мордекайзера с бичами в руках. Они подгоняют толпу, идущую в пропасть; их слова, непонятные герою, раскатами грома волнуют сердца несчастных:

— Ibi est vita, non mors, sed sumus.<span class="footnote" id="fn_32287206_0"></span>

В толпе Витус увидел знакомые лица. Одним из них был Олус. Он был весь в поту, запыхавшийся и осевший на землю; куски плоти бордовыми лоскутами свисали с его спины. Старик пал на колени, истошно вопя от града ударов. Ужасное зрелище.

— Accipe quod tuum fatum cum dignitate.<span class="footnote" id="fn_32287206_1"></span>

Следующим Витус увидел Гэвиуса, но не теперешнего Гэвиуса, а ещё молодого юнца с усиками. И словно маэстро Д., был там, ибо написал строки, которые в полной мере описывают происходящее:

≪Боль болью множа, он в тоске брёл,

И, словно рассудок, его оставил≫.<span class="footnote" id="fn_32287206_2"></span>

Гэвиус продолжал двигаться, оставляя за собой кровавые следы кровоточащих мозолей, впиваясь ногтями в плечи, кусая губы до крови, чтобы одной болью заглушить другую.

— Fortis regula, infirma obedire.<span class="footnote" id="fn_32287206_3"></span>

В одном из собратьев по несчастью Витус узнал Патриция. Его лицо было измазано в грязи, нагое тело покрывали следы бича, но лицо его выражало волю к жизни. Он улыбался своим душегубам, как бы говоря: ≪И это всё, что вы можете?! ≫. В одночасье его голова повернулась в сторону нашего героя, и одними губами он произнёс:

— Борись, — слова эти нашли отклик в сердце Витуса; он воспарил духом, ускорил шаг.

Тем временем толпа стала редеть. Многие падали, как мешки, другие спотыкались о них и больше не вставали. Такая судьба постигла Николая. Мужчина лежал, хлестаемый бичами, а по его спине проходили другие, более стойкие. В одной из груд тел Витус заметил рыжие локоны. Он хорошо помнит эти волосы, чей аромат вдыхал ранним утром нежась в постели. Дулси, это была она. По девушке топтались, бесцеремонно проходили по посиневшему от синяков телу. Наш герой не удержался, ринулся к ней.

— Humanitatis est infirmitate.<span class="footnote" id="fn_32287206_4"></span>

Все три бича душегубов нацелились на Витуса. Он изнемогал от чудовищной боли на коленях, сдирая ногти в кровь, продолжал ползти. В одночасье удары прекратились. Над мужчиной возвысился старец, своим телом, как щитом, накрывая его. Подошёл Патриций, под локоть поднял ученика и повёл его дальше.

— Борись, — повторил наставник, а после совсем тихо произнёс:

≪Ещё длиннее лестница предстанет,

Идти вперёд — не в этом твой удел,

Услышать меня, и пусть душа воспрянет! ≫<span class="footnote" id="fn_32287206_5"></span>

Витус снова не слышал голос наставника. Они словно общались на неком ментальном уровне. И вот, толпа подошла к обрыву. Впереди ничто: бездна, темнота. Существа толпились у края, их подстёгивали прыгать удары бичей. Первый. Второй. Третий. Они толпами летели вниз. Вот-вот наступит черёд нашего героя. Патриций отпустил его руку, улыбнулся доброй улыбкой и камнем прыгнул вниз.

— Submittere, vel pugnare!<span class="footnote" id="fn_32287206_6"></span>

Витус стоял на краю, занеся одну ногу над пропастью. Он ощущал, как сознание словно вода в дырявой бутылке, медленно покидает его. Герой осознал близость кончины, когда пути назад нет, а путь вперёд — это неизменный конец. Животный страх зародился в нём, мужчина запаниковал; утраченные, разбитые на осколки эмоции, и ощущения в одночасье вернулись.

Он хотел обернутся, но в этот момент некто толкнул его локтём, и герой потерял равновесие. Мгновение, удар сердца, и Витус летит в невесомости вместе с такими же несчастными душами. В одночасье всё замирает. Вернее ему так показалось, но на самом деле его ладонь схватил некто толпы. Это был молодой, бледный юноша с белыми, как снег, волосами. Овид.

≪Здесь нужно, чтобы душа была тверда,

Здесь страх не должен подавать совета.≫<span class="footnote" id="fn_32287206_7"></span>

— Очнись!

Словно порывом ветра, Витуса подкинуло вверх. Он ярким светочем воспарил ввысь, ослепляя Мордекайзера и его воинов. Мужчина ощутил в ладонях меч, выставил лезвие вперёд, прорезая толщу тьмы и как бы освобождаясь из этого иллюзорного мира.

— Получилось! — последнее, что услышал Витус, прежде чем открыть глаза.

***</p>

Левой ладонью он ухватился за шлем Мордекайзера, правой же держал рукоять клинка. Витус понял, что сидит на владыке, повалив того на пол. Когда состояние аффекта прошло, герой задал крайне очевидный вопрос:

— Что это было?

— Первый круг, — усмехнулся Мордекайзер. — Страдания. Боль — это своего рода оружие, и кто знает, как его использовать, становится сильным. Быть сильным — значит править. Править — значит повелевать слабыми. Цепочка проста, господин Гальего, и вы должны её понимать. И, будьте добры, пересесть на кресло. Оно удобнее груды лат. Благодарю.

— Но для чего? То есть… Святая Кейл, голова кругом, ничего не понимаю.

— Время даст ответы.

— Но зачем? К чему эта проверка?

— Вы показали мягкотелость, — Мордекайзер кивнул в сторону пленника; тот уже давно испустил дух. — Среди нас это недопустимо. Впрочем, учитывая ваш возраст и способности, это простительно. Подумать только: один час. Вы выбрались за один час. Можете считать, что вступительный экзамен сдан.

— Славно, — с обидой говорил Витус, вкладывая меч в ножны. — И что дальше?

— Теперь поговорим о делах. Прошу, займите место в кресле, — Мордекайзер поставил булаву у стены, сел за стол, жестом приглашая Витуса сесть напротив. — Вся эта прелюдия велась неспроста.

— Я уже понял, что вы любите начинать издалека. Можно к делу?

— Мне по нраву ваш пыл. Что ж, к делу, — владыка взял в ладони череп, поднял на уровне головы, пристально заглянув в пустые глазницы. — Что есть совершенство?

— Вы и ваши люди?

— Нас можно одолеть, а значит, мы несовершенны.

— Совершенство — это не сила или мощь.

— Та-ак, занимательно, — владыка повернул череп в сторону героя; Витусу показалось, что глазницы блеснули всполохами.

— Любое существо не совершенно, — и, осмелев, добавил: — Даже вы. Да, даже вы, ведь если вы добьётесь полного бессмертия, если, конечно, ещё не добились, вы навсегда останетесь в этом мире. Велика ли радость жить из века в век?

Мордекайзер молчал; в воздухе ощущалось напряжение. Он сдавил череп своими массивными закованными в перчатки пальцами, как бы сдерживаясь, чтобы не вспылить. Добавим, что владыка был не только существом сильным, но и дальновидным. Ссорится с Витусом он не желал.

— Вечные охотники, — внезапно начал Мордекайзер, — в этом плане прекрасны. Они смертны, но живут долго; они сильны, и эту силу могут развить до серьёзных высот; они красивы…с эстетической точки зрения; и, самое главное, они полезны, ведь собирают души. В этом мы с ними похожи. Ну, так вот, мы перешли к теме нашего разговора.

— Я слушаю.

— Вы уже ознакомились с вверенным вам проектом?

— Да…

— ≪Армия превосходства≫, основанная на скрещивании с другими расами, новых технологиях, превосходящая людей и животных. Я знаю, у вас золотая голова, поэтому именно вы достойны такого доверия.

— Проект безумный. Даже если учесть начальные…

— С нуля.

— С нуля, — Витус усмехнулся, откинулся на кресле, с видом знатока сплёл пальцы. — Это невозможно.

— Для другого — да, невозможно, но для вас? Для вас это допустимо. Вам выделят любые ресурсы, только скажите, и будет исполнено. Срок у вас десять лет. Вы побледнели. Да, я знаю, очень большой срок, думаю с вашими талантами… Можно справится и за восемь. Теперь идите, господин Гальего, наша аудиенция подошла к концу. Право, вы меня развеселили.

Витус, ошарашенный поставленной ему задачей, поднялся с кресла. Слабость всё ещё не прошла, в глазах двоилось, но силы медленно возвращались. Уже у дверей его окликнул Владыка:

— Господин Гальего, — Мордекайзер кинул ему череп, герой неуклюже поймал; челюсть его простучала: — Ibi est vita, non mors, et sunt nobis.

— Что?

— Вам нужно отдохнуть, — повторил Мордекайзер. — Идите же, идите.

Витус покинул кабинет владыки.

***</p>

Зайдя в лифт, уверенный, что его не услышат, Витус заговорил с Овидом. Если раньше герой ощущал некую неприязнь к брату, словно тот был нежелательным попутчиком в его экипаже, то сейчас он благодарил его всем сердцем.

— Брось, не стоит.

— Как же не так! Овид, ты спас меня…