Гость (Интерлюдия) (1/2)
Парусник пробирался через толщу плотного тумана. На борту находилось двое. За вёслами сидел высокий загорелый мужчина в расцвете сил, облачённый в сверкающий белизной плащ. Его звали Сима. В свободное от работы время он подрабатывает проводником: отвозит желающих на Острова. Один из таких субъектов сидит напротив, опустив голову и закутывая своё тело в рваный плащ. У него нет имени, поэтому мы будем называть его Молчуном.
Две недели назад этот мальчишка (по голосу становилось понятно, что ему едва ли исполнилось двадцать) отыскал его в Нашраме, вручил увесистый кошель рунитов с предложением отвести его на Острова. Договор был заключён, руки пожаты, и на следующий день герои выдвинулись в путь.
Стояла гробовая тишина, нарушаемая работой вёсел.
— Место, — прервал молчание Сима, — очень дурное для путешествий. Но ведь ты это знаешь, не правда ли?
Молчание. Стук волн о корпус судна. Вдали завывали мертвые.
— Догадываюсь, что ты решил отправиться в Гелию. Обычно такие, как ты, без обид, малой, рвутся именно туда. Чёрт их знает, чего им там надо. Возможно, росказней авантюристов наслушались, а быть может за легендами гонятся.
Юноша поднял голову. Провожатый понял, что попал точно в цель.
— Ну, легенды. Легенды — это сказки, и про Острова таких сказок много, на любой вкус и жанр, — Сима опустил вёсла, переводя дух. — Есть сказка про Матерь. Слыхал, нет? Это такая образина, которая крадёт души и вселяет их в изготавливаемые тела. Жутко, не правда ли? Говорят, её окружает целый скоп убийц, который эти самые души и похищает.
— Охотники.
— А? Ну, да, их охотниками кличут. По легенде, после перерождения Матерь делает каждому из них маску. Медведя, например, волка там и всякой другой живности.
— И крысы.
— Да, парень. И крысы.
Замолчали. Днище лодки коснулось мели.
***</p>
Молчун был ловким, быстрым существом. Жизнь на улице научила его двум важным наукам: не переходить дорогу чужим и держатся в тени. Этими правилами юноша руководствовался при высадке на Острова. Он миновал беспокойных духов, обходил стороной страшные силуэты в тумане. Несмотря на свою трусость, герой мог дать достойный отпор обидчикам. На его пазухе висел топорик, не единожды запятнанный кровью.
За плотным туманом скрывались свинцовые тучи. Стенали души, в припадке бешенства кричали мертвецы. Герой неуверенным шагом продолжал движения.
≪Что я здесь делаю? Куда я иду? Захотел увидеть мать, но захочет ли она видеть меня? Меня, от которого отказалась, меня, которого бросила, меня…≫ Мимо пронеслась кавалькада мертвецов. Топот копыт, казалось, сотрясал землю. Юноша скрылся за валуном, обратился вслух. И как бы услышал голос своего второго Я, желающий убедить его в правильности действий: ≪Захочет! Она, которая потеряла, которая не смогла защитить, она желает меня видеть! А Матерь? Отпустит ли она меня, простит ли маму? Загрызли бы волки эту мегеру! Если не получится по хорошему, придётся по плохому.≫
Воодушевлённый Молчун выбрался из укрытия и продолжил шаг. На горизонте сквозь вуаль тумана виднелась Гелия.
***</p>
Не хватит листа, чтобы описать Гелию. Это был огромный город на берегу моря, некогда свежий и лучистый, ныне же затхлый и мёртвый. Мёртвый, однако не пустой. По улицам бродили многорукие создания, называемые ткачами. В воздухе стаей падальщиков кружили пожиратели воспоминаний. Это были первые существа, с которыми столкнулся Молчун. Он слышал легенды о них и знал, что с этими образинами лучше не связываться.
Чтобы не связываться с разного рода образинами, дабы не подставлять свою спину под удар, герой шёл подворотнями, скрывался под навесами домов и изредко перебегал улицы. Стояла гробовая тишина, редко прерываемая стуком или криком. Его цель — дворец, был уже недалеко.
≪Ну, мама, скоро мы встретимся.≫
***</p>
В помещение с осыпающимся потолком, разрушенными стенами было темно и сыро. Там стояли, словно сёстры, три трона. Одна хорошенькая, укрытая белой тканью, вторая страшненькая, с распоротым сиденьем, а третья стеснительная, скрывалась во тьме. Стоило Молчуну подойти ближе, во мраке показался сидящий силуэт.
— Ты потерялся, малыш? — его голос был хриплый, скрипучий, словно ножка стула.
— Я ищу Матерь.
— И ради этого ты ворвался в чужой дом, потревожил покой принца? Сущий беспредел!
— Где она? Говори, если жизнь дорога!
Послышался хохот, тень растворилась во мраке. Он был везде и нигде одновременно, лишь два тусклых огонька мелькали перед взором юноши. Молчун достал топорик, взмахнул наотмашь. Промазал. Сделал ещё один удар. Снова промах. Из мрака броском кобры появилась рука; она схватила запястье юноши, притягивая к себе.