Глава 2. I. Герой и принцесса (1/2)
Она потянулась под странным одеялом и, открыв глаза, с удивлением оглядела комнату. Знакомая «палата» пансионата (точно, они же отдыхали здесь на каникулах) выглядела нежилой. Окна без занавесок, на кроватях пылятся лишь голые матрасы, а четыре тумбочки (вместо положенных шести) вовсе стоят рядком у двери. Здесь что, случилось ЧП, и все уехали домой, забыв одноклассницу? А ведь Аля не раз говорила: Маринетт, ты проспишь даже конец света!
Впрочем, по мере пробуждения дали себя знать нестыковки. Во-первых, девочку всё-таки не забыли. Кто-то в неуклюжей заботе уложил её на сиротливую кровать, укрыл (или правильней сказать, придавил?) другим матрасом, а третий, свернув пополам, сунул под голову. И сейчас этот «кто-то», сидевший рядом на полу, то ли в задумчивости, то ли в дрёме тоже облокотившись на край импровизированной подушки, забавно вскинул уши.
— Ой! Маринетт. Ты такая милая, когда спишь…
— Кот Нуар?! Что случи?.. — произошедшее лавиной обрушилось на бедняжку. От откровений Джулеки, до собственной «прогулки» к святилищу. От битвы с Лунным Когтем, до доставки сюда. От признаний по дороге, когда образы двух Чёрных Котов смешались в сознании, до… впечатлений и воспоминаний Кровавой Серьги о её же комнате с трофеями. Вот кто свёл с ума единственную злодейку в славной династии Божьих Коровок!
— Так меня превратили в гомункула, да?.. — образ Сколопендры опять мелькнул перед глазами, вынуждая съёжиться под «одеялом». Джулека была права — очнуться в таком теле, это куда хуже акуманизации. Хуже смерти…
Кот Нуар как раз полу-смущённо, полу-хвастливо объяснял, что не нашёл комнату пассажирки, ограничившись пустующей. К тому же не хотел лишних вопросов для неё, и вообще, врождённая воспитанность не позволила бы вломиться… Когда слова Маринетт тоже заставили запнуться.
— В кого?.. — неискренне удивился герой.
А в зелёных кошачьих глазах плескались вина и страх — за неё. Правая рука же невольно потирала левый локоть. Не оставалось сомнений, что этот выпендрёжник, в одиночку, без Счастливого Шанса и Чудесного Исцеления, одолел неведомое чудовище, вынес (в который раз) неуклюжую глупышку, оказавшуюся не в то время не в том месте, и теперь логично опасается за её психику. Вспомнились Геймер и (совсем недавно) Бефана, из-под чьих пуль он уже вытаскивал «принцессу», не заработав даже благодарности. Да, как ЛедиБаг, она старалась держать баловника в строгости, но теперь…
Теперь, лишённая не только геройской, но, в свете произошедшего, и простой самоуверенности, какая-то часть девичьей души толкала броситься спасителю на шею и, заливаясь слезами, признаться во всём. Пусть увидит, какова «его леди» без маски и командирских замашек. Пусть разочаруется в своей любви, которой она не заслужила. Пусть убедится, что секрета Рены Руж и Хранителя талисманов ей тоже, по большому счёту, лучше бы не знать.
Ответственность же подсказывала, что эмоции эмоциями, а нежданно свалившиеся сведения весьма ценны. И ими в любом случае стоит поделиться, пока «сон» не забылся. Потому, глубоко вздохнув, она отпихнула матрас, поднялась с кровати на нетвёрдых ногах и собралась с мыслями.
— Кот Нуар, послушай. Во-первых, спасибо, что уже который раз спасаешь меня! А во-вторых, я помню, что видела под наваждением. Может, конечно, это бред в прямом смысле — но я видела вас с ЛедиБаг. Точнее, ваших древних предшественников. Лунного Когтя и Кровавую Серьгу.
Судя по выражению лица юноши, имена были ему знакомы — хоть он и явно не ожидал услышать их от кого-то кроме квами. Однако это добавляло уверенности, и Маринетт продолжила:
— Они противостояли Повелителю Жизни, жрецу Граккхазу. А он в своё время создавал таких же гомункулов и оживлял кристаллами душ.
— Так вот, что это такое, — то ли не подумав, то ли доказывая, что верит рассказчице, вытащил тот трофей из-за пояса.
Девушка сперва шарахнулась от пары безобидных камешков. Потом, пересилив себя, сама вопросительно протянула руку. Кривоватый, но красиво переливающийся кристаллик подошёл бы для скромного кулона или, с учётом второго такого же — серёжек. Ажурная оправа в виде чуть изогнутого семигранного цветка-колокольчика скрыла бы недостатки и подчеркнула блеск…
Но, усилием воли запихнув внутреннего дизайнера подальше, героиня вспомнила впечатление от взгляда химеры, прикосновения к столбу святилища и гнева древней воительницы, некогда голыми руками выдиравшей такие штуки не только из глазниц…
— Тогда они были больше и грубее. И служили лишь передатчиками сознания. В этот раз мне снилось сражение — но не с тобой и не в лесу. Стало быть, соответствовать реальности не могло.
Последним смазанным воспоминанием Кровавой Серьги мелькнуло гадко ухмыляющееся лицо негодяя. Умершего без боя и чести, даже не занявшего место в её коллекции ужасов — но явно что-то задумавшего.
— Маринетт, ты вовсе не обязана… — снова забеспокоился Нуар, мягко забирая опасную побрякушку.
— Обязана! — подняла палец та, призывая к вниманию. И, понизив голос, зачастила, расхаживая взад-вперёд и активно жестикулируя: — Это Граккхаз. Не знаю как, но он вернулся! Ваша победа была не окончательной — он ещё тогда что-то придумал. Сведя с ума и озлобив Кровавую Серьгу, он рассчитал, что она уничтожит всех послушников, тем самым принеся великую жертву тёмным богам. И даже… на том свете не терял времени. Теперь ему не нужно согласие добровольцев-последователей. Он, как Бражник, выбирает открытое мечтательное сознание, затуманивает и вселяет в свою химеру. Наверно, чтоб я на подсознательном уровне, под цветной сон, освоилась в новом теле, научила его двигаться и сражаться. Как-то ему в этом помогает святилище Семи Дорог. Есть там какая-то сила, схожая с его собственной… Но будто не злая. А ещё, в отличие от Бражника, он не видит глазами своих тварей. Вроде бы… По крайней мере, мне никто не указывал, не присматривал и не контролировал. Ну и, в общем… надеюсь, это всё как-то вам поможет.
— Не сомневайся! — немного помолчав, снова улыбнулся герой. Потом, неожиданно и церемонно, преклонил колено перед одноклассницей, подхватив её ладошку и будто согревая в своих. — Да, я действительно не в первый раз тебя выручаю. И не в первый раз ты при этом поражаешь своей смелостью и находчивостью. Официально заявляю — Маринетт, ты самая достойная «дама в беде»! Старый прохиндей сильно просчитался, нацелившись на тебя, и в этот раз уж не ускользнёт из когтей. Ну а для меня честь быть твоим рыцарем и котом в сапогах, принцесса, — бережно и ненавязчиво он коснулся губами пальчиков рукодельницы.
— Ты теперь всегда будешь так меня звать? — смутилась та.
— Да. Потому что ты заслуживаешь этот титул куда больше тех сказочных наседок, сидящих в своих башнях, ожидая невесть чего.
Снова акробатично подскочив на ноги, парень покосился на свой перстень, где блестели только четыре деления.