Глава 11 (2/2)

— Неугомонная, и зачем только встала, — раздражённый голос герцога кажется сейчас глотком воздуха, а руки, которые подхватывают меня — надёжной, нерушимой опорой.

Утыкаюсь носом в шею мужчины, вдыхая морозный аромат. На второй план отходит моя обида и негодование, главное сейчас — что он рядом, несёт меня на руках и бормочет что-то про девиц, которые совсем не думают головой.

— Обними меня, — слабо прошу я, когда Райнхольд отстраняется, устроив меня на постели.

Всё тело сотрясает крупная дрожь, а одеяло, кажется, совершенно не приносит тепла, огромным тяжёлым камнем придавливая меня к постели.

Герцог, поколебавшись пару секунд, кивает и тоже забирается в кровать, заключая меня в объятия. Удовлётворённо вздыхаю, устраивая голову у него на груди и стараюсь прижаться как можно сильнее к этому живому источнику тепла.

— Не засыпай. Тебе нужно поесть и принять лекарства, — строго говорит Райнхольд, проводя ладонью по моей спине.

— Хорошо, — сквозь дрёму, соглашаюсь я. — Только не уходи.

— Я рядом, Аля.

Герцог Райнхольд Микаель Линден

Глажу по мягким волосам девушку, которая сопит, доверчиво прижавшись ко мне. Не припомню, чтобы я раньше хоть раз лежал в постели с женщиной вот так, без какого-либо подтекста. Странные ощущения. Не могу сказать, что мне дискомфортно, но что-то необычное происходит в моей груди, будто ворочается огромный зверь, пытаясь выбраться.

Никогда не понимал этой женской блажи: «полежи со мной», «поговори со мной», «обними меня». Зачем им это? В постели двое должны проводить время за вполне очевидными вещами, а все эти обнимания и лежания — лишь бесцельно потраченное время, которое можно использовать с большей пользой.

Но сейчас я, отчего-то, согласился, хоть и не ожидал от девушки подобной просьбы. Альвина всегда четко и ясно понимала, для чего она мне нужна, и не имела ничего против такого расклада, с готовностью выполняя свои обязанности. Да и сама девушка не была поклонницей всяческих нежностей, предпочитая товарно-денежные отношения.

Альвина… Поразительно, но это имя словно перестало подходить девушке, я и сам не заметил, как стал называть её Алей почти постоянно, даже в своих мыслях. Что за странные ощущения я испытал, когда ко мне ворвалась взволнованная служанка с новостью, что герцогиня лежит на полу без сознания? Почему не мог усидеть на месте, а расхаживал по кабинету, ожидая Хакона, который осматривал, казалось, бездыханное тело? Не понимаю. Странно и то, что мой мороз сейчас не корёжит все внутренности, как обычно это бывает. Он словно отступил, оставив место безмятежному покою.

Я давно уже привык к холоду, что живёт во мне, разрушая изнутри. Я научился контролировать его, лишь изредка скрываясь в подвале, чтобы выпустить наружу этот лёд, оглушающей болью, прокатывающийся по телу. Именно после этих мучительных часов наедине с собой и морозом, я ощущал обычно нечто похожее на то, что испытываю сейчас. Успокоение. Недолговременное, но желанное. Возможность почувствовать себя обычным человеком.

Снова всё идёт не по плану.

Сначала ссора на пустом месте, когда я пытался действовать, как влюблённый мужчина, потом неожиданная горячка Али, теперь вот эти объятия в постели, к которым я в принципе не склонен. Мы всего второй день зовёмся наречёнными, а я уже меняю свои привычки и пристрастия в угоду девице. Неправильно, я не должен поддаваться глупым женским капризам, даже сёстрам не позволял вольностей, не реагировал на их истерики и слёзы. Что же случилось теперь? Ещё во время обряда начало происходить нечто необычное, противоестественное…

Дверь в комнату открывается, прерывая мои мысли. Вижу горничную, за спиной которой маячит Хакон. До меня доносится ароматы бульона из акшаи и травяного отвара, которые несёт на подносе Савилла.

— Поставьте на тумбу, — отдаю короткий, тихий приказ и перевожу взгляд на приятеля: — Хакон, какого драуга ты оставил в одиночестве больную девушку? Она чуть не разбила себе голову о рукомойник.

— Тише, друг мой, я должен был приготовить несколько порошков и смешать снадобья, чтобы в короткие сроки поставить твою наречённую на ноги.

— Почему она всё время дрожит? Ей холодно?

— Организм борется, — беспечно отмахивается лекарь, вытаскивая из кармана пузырьки. — Температура повышается, из-за этого у герцогини наблюдается озноб. Буди, буду лечить.

— Что конкретно ты собираешься делать? — настороженно спрашиваю, ощущая что-то тёмное, заполняющее моё нутро.

— Сначала покормлю пациентку, чтобы дать ей сил для дальнейшей борьбы, потом натру вот этой мазью, — указывает рукой на глубокую миску с вязкой субстанцией. — Следом Альвина должна будет выпить три капли из этого пузырька, пять капель из вот этого и подержать под языком вот этот порошок, пока он не растворится. А потом герцогине нужно выпить отвар и лечь спать. Думаю, что к вечеру от болезни и следа не останется.

— Натереть мазью? Что именно?

Лекарь усмехается:

— Грудную клетку, спину и ступни. Райнхольд, я устал отвечать на твои вопросы, просто дай мне совершать необходимые манипуляции и отпусти спать.

— Отпускаю тебя спать, — резко произношу я. — Сам всё сделаю.

Неприятно думать, что Алю будет трогать какой-то посторонний мужчина, пусть это и пожилой лекарь — мой давний приятель. Это моя наречённая, будущая жена, хоть и фиктивная. Моя собственность. Я и сам могу справиться, задача несложная.

— Ну уж нет, я должен убедиться, что все назначения выполнены качественно. В этом залог успеха лечения.

— Что вы шипите, словно раъярённые гадюки? — слабо бормочет Аля.

— Ты должна поесть и принять лекарства, — говорю я, обращая внимание на проснувшуюся от нашего переругивания девушку.

— Вы по этому поводу спорите? — Альвина поднимает голову и сонно моргает, переводя взгляд с меня на Хакона. — Да я уже встаю, не ругайтесь.

— Нет, герцогиня. Наша дискуссия совершенно о другом, — чему-то загадочно улыбается Хакон, раздражая меня ещё сильнее. — Видите ли, герцог хочет лишить меня моего хлеба.

— Не понимаю, — с явным трудом садится Аля.

— Не обращай внимания, Хакон просто шутит, — помогаю девушке удобно устроиться на подушках и сую в руки тарелку с бульоном. — Ешь.

— А вы куда?

— Сейчас вернёмся, — успокаиваю девушку и зачем-то глажу по голове, прежде чем встать. — Хакон, идём. Надо обсудить кое-что.