Глава 4 (1/2)
Остаток праздника для меня проходит словно в тумане. Совершаю еще несколько нелепых, провальных попыток улизнуть из-под носа Райнхольда под разными предлогами, но этот мужчина слишком зорок и догадлив. Или это у меня все мысли на лице написаны?
После трапезы пришло время танцев и светских бесед.
Меня знакомят с несколькими дамами, судя по манерам, принадлежащими к высшему обществу, с мужчинами, которые наперебой поздравляют герцога, пытаясь вызнать подробности наших отношений. Я не запомнила никого, потому что была слишком занята мыслями о том, как избежать предстоящего единения. Всю голову сломала, но так и не придумала. И, чем ближе подходило время к ночи, тем сильнее путались мои мысли, а страх волнами накатывал, заставляя спину покрываться холодным потом, а руки подрагивать.
Гости медленно, но верно разъезжались. Чем меньше людей оставалось в зале, тем сильнее я нервничала. Даже выпила ещё пару кубков загадочной мрьямы, похожей по вкусу на медовуху с добавлением пряных трав. Мой разум затуманивался на несколько минут, я чувствовала лёгкость, но стоило перевести взгляд на мраморное лицо Райнхольда, как хмель мигом выветривался из головы, зато ужас, казалось, сильнее разрастался.
За дальним столом оставалось человек двадцать, когда Райнхольд поднялся со стула:
— Что ж, моя наречённая, пора проследовать в спальню и завершить сегодняшний обряд, как положено, — удовлетворённо изрекает герцог, проводив взглядом мужчину, нетвёрдо стоящего на ногах. — Думаю, что оставшиеся приглашённые, уже не в том состоянии, чтобы заметить наше отсутствие.
Не глядя на мужчину, мотаю головой, вцепившись побелевшими пальцами в стол. Я не сдвинусь с этого места, не пойду в спальню, не останусь наедине с Райнхольдом. Пусть он снова будет причинять мне боль, но я не лягу добровольно с ним в постель.
— Альвина, что за капризы? — с недовольством спрашивает герцог, заметив, что я не собираюсь подчиняться его приглашению. — Вставай. Быстро.
— Я не хочу, — выдавливаю из себя.
— Придётся, — жестко произносит Райнхольд, а его лицо бледнеет. — Снова будешь врать про потерю памяти?
— Я не вру. Правда ничего не помню… — почти шепчу, поднимая слезящиеся глаза на окаменевшего мужчину. — Я не могу лечь в постель с первым встречным. Не могу…
— Наверху разберёмся, — отрезает Райнхольд и легко закидывает меня к себе на плечо, отрывая от стула. — Я не намерен выслушивать чушь, которую ты несёшь. Тем более, прилюдно.
— Оставь меня, отпусти! — кричу, извиваясь на твёрдом плече, жёсткий корсет платья больно впивается в мою кожу, но не обращаю внимание на это неудобство. Гораздо сильнее меня волнует мысль об уединении с герцогом. — Пожалуйста, не надо!
Вместо того, чтобы услышать мои мольбы, блондин ещё крепче перехватывает меня за талию, лишая возможности сопротивляться, и стремительно двигается к неприметному арочному проходу, расположенному недалеко от нашего стола.
— Не заставляй меня причинять тебе боль, Альвина, — сквозь зубы выплёвывает мужчина, поднимаясь по широкой каменной лестнице. — Ты сильно пожалеешь, если разозлишь меня.
Вишу вниз головой, слыша стук собственного сердца в ушах, слёзы застилают глаза мутной пеленой. На смену страху постепенно приходит апатия. Всё бесполезно. Он не хочет верить мне, не пытается выслушать и понять. Даже, если я скажу сейчас правду, Райнхольд поднимет мои слова на смех, обвинив во лжи и притворстве.
И если в зале у меня ещё теплился лучик надежды, что я сумею сбежать, то сейчас чётко понимаю, что ночь единения случится, как бы сильно я не сопротивлялась. Райнхольд гораздо сильнее, ему почти не придётся прикладывать усилий, чтобы скрутить меня, подчинить своей воле. Мужчина просто возьмёт то, что хочет, не принимая во внимание моё мнение и чувства.
Путь наверх кажется бесконечно долгим, угнетающим. Спустя четыре лестницы и два коридора, герцог заносит меня в какое-то помещение и, снимая с плеча, ставит перед собой. Шмыгаю носом, смотря в паркетный пол. Пусть уже закончит то, что начал, у меня больше нет сил. Единственное моё желание сейчас — свернуться калачиком в тёмной комнате и разрыдаться пуще прежнего.
— Посмотри на меня, — говорит Райнхольд ровным тоном, словно приказ отдаёт, которому невозможно не подчиниться.
Поднимаю глаза, снова наблюдая, как по лицу мужчины ползут голубые всполохи, скрываясь в отвороте белой сорочки, виднеющейся из-под тёмно-синего камзола.
— Рассказывай, — повелительно произносит мужчина.
— Что?
— О потере памяти.
— Я уже говорила, — слабо возражаю я. — Я упала. Наверное, ударилась головой.
— Последнее твоё воспоминание?
— Ничего… Словно чистый белый лист. — всхлипываю. — До момента, как очнулась в той круглой ледяной комнате, я ничего не помню.
— Детство? Родители? Юность? Первый мужчина? Наше знакомство? — перечисляет герцог, внимательно вглядываясь в моё, уверена, опухшее от слёз лицо.
Мотаю головой.
— Вообще ничего. Я даже не понимаю, кто я, где нахожусь, и что вообще происходит.
— Странно это всё, я ни разу не слышал о подобном, — задумчиво произносит Райнхольд.
На несколько долгих минут между нам повисает тишина. Прикрываю глаза, ожидая вынесения приговора. Всё тело трясёт, будто я оказалась на зимнем ветру в мокрой одежде.
— Ладно, — резюмирует блондин. — Я услышал тебя и понял.
Резко выдыхаю, но не могу расслабиться, потому что интуитивно чувствую, что дальше последует какое-то «но». И оказываюсь права.
— Но я не привык доверять только лишь словам. Завтра утром к тебе придут лекарь и менталист. Они осмотрят тебя и проверят, насколько честна ты со мной. Учти, если ты просто решила таким способом уклониться от исполнения своей части нашего соглашения, мне….