Глава 8 (1/2)

Когда перед Астер щёлкнул замкнувшийся замок, она мрачно пошутила, вспомнив Джея и Молчаливого Боба*: «Вот я и в тюрячке». Снова про себя, конечно, потому что в этой самой «тюрячке» она была не одна.

Астер развернулась, постояла с секунду, выбирая место, куда бы усесться. Вариантов было много, потому что сокамерник у неё был один. Точнее, одна. На редкость очень красивая сама по себе путана, отдалённо напомнившая Астер внешностью Марго Робби**. Правда что эту «Марго» изрядно портили уличная «униформа» и все симптомы, приобретённые вместе с образом жизни: тёмные тени у век (и это был не макияж), уставшая кожа и выражение разочарования, что навечно легло на самое дно уже блёкнувших, но когда-то ярко-голубых глаз. У острых носков босоножек на высоких шпильках «Марго» лежали две надкуренные, но почти целые сигареты.

Путана рассматривала Астер, по привычке не отводя взгляда, а когда составила диагноз о ней, вдруг переложила сумочку из-под одного бока под другой, уступая место.

Астер поняла, что это был миролюбивый и гостеприимный жест. Может, путана соскучилась в одиночестве.

«А может, это от щедрости натуры», — съязвила Астер. В ней подсознательно гнездились все те предрассудки, которыми обросло отношение к проституткам у женщин порядочных. «Ты не далеко ушла, Астер О’Райли, — отозвалось в ней уже более рассудочное начало, — барыжить дурью и толкать её — то ещё фееричное дерьмо».

Поэтому Астер изобразила кивком благодарность, но села подальше.

Путана философски пожала плечами, нисколько не удивившись или обидевшись, открыла сумочку, вынула сигареты. Покрутила в ладони и убрала, вспомнив, что курить не дадут. После чего просто оперлась затылком о стену, приобрётшую некий маргинальный лоск от частого соприкосновения со спинами и головами здесь сидевших, и закрыла глаза.

Астер решила, что более развлекаться нечем, и поступила так же. Нужно было ждать Дайана.

Иногда Астер открывала глаза, чтобы оглядеться, но ничего нового не происходило. Собственно, как и в мрачных хаотичных мыслях. Правда, после десяти минут наедине с путаной ворвалось разнообразие. Астер услышала, как всё же клацнуло колёсико зажигалки, потом вдох, потянуло сигаретным дымом.

— Загаси-ка сигаретку, Орхидея, мать твою. Я в последний раз тебя предупреждаю.

Астер открыла глаза. По ту сторону решётки стояла чернокожая офицер, досматривавшая рюкзак Астер. Ханна Риттер. Астер помнила её имя по нашивке.

Орхидея бросила сигарету на пол и прижала тлеющий огонь носком босоножки.

Снова наступил покой. Ровно до того момента, как Астер услышала заставивший её раскрыть глаза «бух».

Орхидея упала на колени, сложив перед собою руки, словно молилась.

Астер нахмурилась, всматриваясь в изменившийся облик соседки.

«Господи боже ж мой», — подумала она и встала со скамьи. Медленно подошла к Орхидее ближе и обошла кругом. Та не только молитвенно складывала руки, но и успевала закрываться от невидимых пощёчин, что сыпались не пойми откуда.

Астер уже подумала, не случился ли с Орхидеей припадок. Но ничего из того, что по мнению Астер, припадку присуще, она не увидела. Ни пузырящейся слюны у рта, ни судорог, ни закатившихся до белков глаз и ни трепыханий выброшенной на берег рыбы. Ничего. Физически Орхидея была вполне здорова, вот только словно не здесь, а совсем в другом месте.

— Эй, — позвала Астер. — Эй, мисс, вам плохо?

Ответа не получила. Вообще не получила никакой реакции.

В это время позади Астер, по ту сторону решётки, прошаркали подошвы и о прутья ударилось. Она обернулась. Полицейский, прикрывая голову ладонями, словно закрываясь от сыплющего на него битого стекла, сидел на полу и запрашивал помощь в невидимую рацию.

И если Орхидея молчала, снося побои без слов, то этот говорил, но Астер не слышала его. Видела открывающийся рот, видела напряжение голоса по движениям лица и шеи, но не слышала ни звука.

И вот тут она испугалась.

Не в силах объяснить с позиции рационального то, что видела, она испугалась, как пугались до неё десятки её предков, сталкиваясь с невероятным и необъяснимым. А следом за страхом перед таинственным и выходящим за рамки разумного поведения пришёл страх того, что теперь и она сама, с секунды на секунду, вдруг этого разумного поведения лишится.

Пока она оглядывалась с Орхидеи на просящего подкрепления полицейского и обратно, появились Иво Кэтспо и Дайан.

— Господи, это ты, — выдохнула Астер, сама не понимая, кому именно их двух было предназначено её «это ты», и прижалась к прутьям решётки.

— Здравствуйте, мисс О’Райли, — вежливо и спокойно сказал Иво и картой открыл замок. Похоже, какого-либо вежливого ответа от Астер он не ждал. Ситуация способствовала.

Дайан шагнул вовнутрь и почти прошипел:

— Астер…

— Я знаю, я знаю, я знаю, — заполошно согласилась она со всеми обвинениями и доводами. — Дайан, что происходит?

— Это из-за нас. Позже всё будет хорошо. Но, Астер, зачем?

Астер попритихла, быстро глянула на Иво, который, очевидно не паникуя и не спеша, стоял опустив руки в карманы джинсов, и сказала:

— Я хотела, чтобы к окончанию ординатуры у меня была финансовая подушка. Хотела начать отдавать кредит досрочно. Я хотела…

— Если ты хотела денег, стоило просить меня и Джона. Это же очевидно, — жёстко оборвал её Дайан.

И тут Астер заметила, да и услышала, как лязгнули и показались острые клыки у него во рту. Она замерла, сообразив, что Дайан, с которым она виделась только в переписках и в видеосозвонах, стал иным.

Дайан понял, к каким выводам пришла Астер, но не стал сдавать назад и нажал:

— Сколько тебе светит?

— Полгода тюрьмы.

— За унцию? Не должно, — Дайан с сомнением глянул на Иво.

— Уверен, там не только сканк. Вспомни себя. Чем вы ещё догонялись по студенчеству? — Иво скупо улыбнулся Астер: — Я ведь прав?

— И полторы сотни колёс, — сморщилась Астер.

— Ну да, — протянул Дайан, кивая словно сам себе, — колёса…

— Дайан, что мне делать? Я не хочу ни в тюрьму, ни быть отчисленной. Я хочу доучиться.

— Это радует, что ты хочешь доучиться. Но вопрос нужно ставить несколько иначе. Что нам делать? — поправил он.

Иво протянул руку и взял Астер под локоть:

— Для начала подчистить хвосты. Мисс О’Райли?

Астер, глядя на Дайана, подалась к Иво.

— Я буду через минуту, — бросил Дайан, следя за стоящей на коленях Орхидеей.

***</p>

Орхидея, совершенно не реагируя на настоящее окружение, переживала свой собственный кошмарный цикл.

Дайан подошёл близко и встал над нею. Ему совершенно не понравилось то, что он видел. Дайан соображал быстро и почти так же додумывал. Глянув на весь участок и на путану, делившую камеру с Астер, он понял, что Кот не подменил реальность всех омороченных какой-то им выдуманной. Нет, Кот запустил в цикл для каждого их обыденность, страшную, нежелательную, но уже бывшую прежде.

Ко всему прочему, для Дайана, выросшего среди девочек и вырастившего девочек, оказывалось трудно переносить вид чего-то, что этих девочек мучило. Пусть на коленях перед ним стояли ни Астер, ни Мег и ни Роуз, а совершенно не знакомая ему проститутка в коротких джинсовых шортах сверху сетчатых колгот.

Дайан склонился, ухватил Орхидею за голые плечи и поставил на ноги перед собою. Ничего не поменялось: большие голубые глаза с потёкшей тушью смотрели сквозь. Иногда она жмурилась и пыталась увести голову от удара. Дайан чувствовал, как напрягались, стремясь подняться и защитить, в его хватке руки. Но он был гораздо сильнее.

Дайан нахмурился, гадая, сумеет ли пробиться через кошачий морок. Вполне вероятно, что нет. Но уходить просто так он не хотел. Фокус с контактом глаз и кольцом был бесполезен, потому что девушка не видела ничего из окружающего. Оставались только голос и прикосновение.

— Эй, — очень мягко позвал Дайан, склоняясь близко к уху девушки, — эй… Привет, милая…

Сине-чёрный океан раздался, отхлынув, оставляя Дайана и Орхидею в центре крутящегося водоворота, который продолжал гудеть и выть, но пока на расстоянии.

Орхидея слепо повела глазами, оглядываясь, но не находя никого вокруг.

— Я рядом, и я помогу тебе. Я настоящий, — Дайан склонился чуть ниже и прижался виском к светлому виску. Запах недорогих духов и сигаретного дыма стал навязчивее.

Зато эффект не заставил себя ждать. Орхидея затихла и прижалась в ответ.

— Как тебя зовут?

— Орхидея.

— На самом деле?

— У меня давно нет своего имени.

— Так не бывает. Как звали тебя в детстве?

Голос Орхидеи изменился, стал тоньше, выше, словно она и в самом деле откатилась в детство:

— Сначала Стэйси Блэр, потом Стейси Атчесон, потом Стейси Ли, потом Стэйси Мать-Твою-Браун, потом…

— Достаточно, — всё так же мягко оборвал Дайан. — Почему так много имён? Что с тобою случилось?

— Мама часто выходила замуж, и каждый новый отчим меня удочерял. Это всё не мои имена. У меня никогда не было своего… Ничего своего. Даже моего тела.

Дайан хотел отстраниться, чтобы посмотреть на Стэйси, но не стал. Ему было трудно отгонять кошачий морок, что вскипал, сужая круги и подбираясь, вокруг его головы и головы Стэйси.

— Ты страдала, — сказал Дайан.

— Очень, — детским голосом пискнула Стэйси и заревела. Навзрыд, словно пришла в себя.

Это было не так. Дайан знал. Потому что из-под его влияния без разрешения не выходили, не говоря уже о мороке Кота.

— Стэйси, — позвал он. — Больше не плачь.

Плач прекратился.

— Слушай меня.

Девушка повела головою, откликаясь.

— У тебя есть всё. Чего бы ты ни захотела, становится твоим. Ты свободна. Ты должна жить своей жизнью. Выбери любое место на земле — Флориду, Аляску или Канзас, любое место на Земле — и отправляйся туда, как только настанет завтра. Не медли. Оставь всё, что мучает тебя, здесь.

Стэйси очень глубоко, после затяжного плача, вздохнула.

— Ты поступишь так, как я сказал.

— Да.

Дайан уставал. Сине-чёрные волны морока почти топили.

— Стэйси, запомни ещё кое-что. Когда ты перестанешь меня слышать, твоя мука будет недолгой. Не бойся. Поняла?

— Поняла.